Торн, нужны дополнительные исследования.
Нет. Не нужны.
Нет?!
Нет. Я вполне способен справиться с этим сам.
У Ардена дернулась челюсть.
Это беспрецедентный случай.
У меня нет времени отираться в твоих лабораториях. Я покачал головой, предупреждая, что больше об этом говорить не намерен. Мне нужно, чтобы ты съездил в Рагран. Это строго секретно, именно поэтому я прошу тебя.
В Рагран? Туда, где
Она беременна. Или нет. Я хочу это знать, и мне нужно, чтобы твои анализы были точными. С погрешностью до минуты зачатия.
Ты издеваешься? Он усмехнулся.
Ты меня понял.
В последнее время я вообще тебя не понимаю. Ты же без ума от этой девочки. Зачем ты ее отпустил?
Я посмотрел на него в упор. Этот взгляд Арден выдержал, пожалуй, только он и Стенгерберг могли его выдержать.
Это мое дело.
Твое. Но я видел, что с тобой творилось, когда ты ее ко мне привез
Ты выполнишь мой приказ, и на этом мы закроем тему «этой девочки».
Иди ты в задницу, Торн.
Арден поднялся и вышел из кабинета, а я открыл ноутбук. График завтрашних встреч включал в себя несколько девушек: Одер работала быстро. Анкеты, которые я уже видел, были дополнены несколькими новымиименно их проверял Стенгерберг.
Солливер Ригхарн.
Двадцать четыре года, модельный бизнес. Начинала с подиумов, потом перешла на рекламу ведущих модных домов. Сексуальных связей было несколько, и одната самая, о которой говорил Стенгербергбыла сразу после совершеннолетия. Я рассматривал ее фото: каштановые волосы, отливающие медью, точеные черты лица, дерзкий взгляд, и думал о том, что с ней могут быть проблемы.
Не просто могут.
С ней они однозначно будут.
Я переслал анкету на почту Одер с пометкой: «Поставить в приоритет» как раз в тот момент, когда ко мне вошел Стенгерберг.
Мне нужно, чтобы ты сопроводил Ардена с его передвижной лабораторией в Рагран. Все строго секретно. Данные о том, беременна она или нет, мне нужны до начала рабочего дня. Если беременна, забираете ее и привозите сюда.
А если нет?
Если нетпросто возвращайтесь. Арден в резиденции, найди егои вперед. Все контролируешь лично.
После его ухода я еще раз взглянул на фото Солливер Ригхарн.
И захлопнул ноутбук.
Глава 2
Что значитна ней его харргалахт? интересуюсь я.
Спокойно настолько, что мне становится неспокойно.
Они обручились.
Стенгерберг никогда не показывает своих чувств, но сейчас чувств вокруг меня слишком много. Или их слишком много вокруг девчонки, которая возомнила, что может играть со мной в игры.
Напомни, ты должен был привезти мне анализы. Анализы, или ее. Почему я не вижу ни того, ни другого?
Торн, она под его защитой. Ты это прекрасно знаешь.
Я это прекрасно знал. Я знал, что драконов Эстфардхаррагранец, и что эта ситуация переросла Ферверн. Теперь она международного масштаба, и я сам это допустил. Это я тоже знал.
Свободен.
Торн
Я сказал: свободен.
Арден отказался со мной говорить. По крайней мере, он отказался со мной говорить как друг, а тащить его в Айрлэнгер Харддарк приказом мне не хотелось. Мне не хотелось этого по одной простой причине: друга после этого разговора у меня не станет.
Дверь за Стенгербергом закрылась, и я коснулся панели. Блокировка запечатала меня в моем кабинете, сделав стекло матовым, от второй ладони, лежащей на столе, тонкими трещинами расползался лед. Когда Арден осматривал меня впервые, он сказал, что я удержал всю свою силу лишь чудом, сконцентрировав ее в одной точке горения. Сейчас она растекалась свободно, иней чешуей раскрывался на полу и вдоль стен.
Мне нужно оставить Лауру Хэдфенгер в прошлом.
Или она оставит в прошлом меня.
Осознание этого сейчас было столь отчетливым, что я с трудом удержался от желания отменить все встречи и спустя два часа уже быть в Рагране. Смотреть ей в глаза и впитывать ее присутствие всем пламенем. Смотреть ей в глаза, когда Эстфардхар будет снимать свое клеймо и корчиться от боли.
Коротко, надтреснуто пиликнул коммуникатор.
Я сжал руку в кулак, и она отозвалась ледяным хрустом, кристаллы осыпались вниз и растворялись в сиянии пламени.
Слушаю, Одер.
Ферн Ландерстерг, к вам ферна Ригхарн. Вы просили поставить ее в приоритет, и я перестроила расписание.
Одерпрофессиональный секретарь. Временами мне кажется, что я могу поставить ее вместо нового главы пресс-службы, и справится она в разы лучше.
Приглашай.
Когда открылась дверь, иней уже отступил. Морозный узор на столе растаял, оставив после себя легкую дымку.
Фото не лгали: ферна Ригхарн была темноволосой и стильной молодой женщиной. Даже не скажешь, что сразу после совершеннолетия она с таким же сопляком и с еще одной не сказать что сильно возрастной парой развлекалась неподобающим образом. Глядя на эту женщину, вообще сложно было представить себе что-то подобное, и у нее была одна совершенно потрясающая чертаона ни капли не напоминала Лауру Хэдфенгер.
Доброе утро, ферна Ригхарн.
Доброе утро, ферн Ландерстерг.
Глаза у нее были зеленые, настолько пронзительно-зеленые, что впору заподозрить линзы. Но линзы она не носила, это было в отчете Стенгерберга. Свой цвет. Цвет волостоже: насыщенный, как шоколад с карамелью. Карамель возникала, когда на ее волосы попадало солнце, даже сквозь матовое стекло.
Прошу. Я указал ей на стул. Хотите кофе?
Одер мне его уже предлагала.
Солливер опустилась на стул: плавно и грациозно, линии ног под юбкой-миди были изящны и безупречны.
В таком случае, предлагаю сразу перейти к делу, сказал я. Мне нужна женщина, которая станет моей женой. Вы понимаете, что это значит, ферна Ригхарн?
Почему я?
Я посмотрел на нее в упор.
Ваша служба безопасности наверняка знает обо мне все. Соответственно, вы тоже знаете обо мне все, ферн Ландерстерг. Поэтому я повторю свой вопрос: почему я?
Считаете, что вы недостаточно хороши для меня?
Солливер наклонила голову и улыбнулась:
Напротив. Считаю, что я слишком для вас хороша.
Я кладу руку в перчатке (несмотря на особое покрытие, этих перчаток хватает от силы дня на два-три) на стол. В отличие от Хэдфенгер, Солливер Ригхарн вызывает во мне разве что исследовательский интерес, и тотисключительно на уровне драконьих инстинктов.
Аргументируйте.
Ну как же, смеется она. Вам нужна первая ферна и будущая мать ваших наследников, не больше. А я столько всего умею в постели, что было бы жаль, если бы мои таланты пропали впустую.
Интересный у нас получается разговор, Солливер.
Не могу не согласиться, Торн.
Эта женщина общается со мной на равных, и мне это нравится. Нравится ее прямой взгляд и отсутствие кокетстваскорее, это прямая констатация своих достоинств без лишних акцентов на них. Я оценил ее фигуру сразу, как только она вошла, фигуру, стиль, умение держаться. Мне кажется лишним встречаться с кем-то еще после общения с ней, но однажды я уже совершил такую ошибку.
Поэтому сейчас говорю:
Что вы делаете сегодня вечером?
Сегодня вечером я занята. Но если хотите, я могу попробовать освободить завтрашний вечер для встречи с вами.
Теперь с губ срывается смешок. Мне кажется, что я впервые за долгое время улыбаюсьтак же впервые я улыбался рядом с Лаурой, и при воспоминании о ней улыбка гаснет. Если бы можно было выжечь ее из памяти, ее и ее имя, раскрошить его так же, как я поступил с тем кольцом, я сделал бы это, не задумываясь.
Освободите, ферна Ригхарн. Я снова перехожу на официальный тон. У меня есть для вас предложение, от которого вы не сможете отказаться.
Солливер приподнимает брови. Они у нее не широкиепо последней моде, но идеальные. Я бы сказал, она вся идеальная на роль первой ферны, но когда-то, глядя на Лауру Хэдфенгер, я подумал так же.
Вот теперь вы меня заинтриговали, произносит она.
Не все же вам интриговать. Я касаюсь коммуникатора, завершая наш разговор: Одер, пожалуйста, сделай кофе для ферны Ригхарн. У нее сегодня насыщенный день.
Солливер снова улыбается.
Мы с ней поднимаемся одновременно, и я думаю о том, какого дракона я не рассматривал ее кандидатуру раньше.
Потому что меня заклинило на дочери Юргарна Хэдфенгера. Я считал, что это идеальный политический ход. До той минуты, как я ее увидел, это так и было.
Хорошего дня, говорю я.
Легких собеседований, отвечает она.
Выходит, оставляя за собой тонкий шлейф духовкажется, Форрани Седфилз, «Падшие небеса». Я заказывал их для Эллегрин, точнее, их заказывала Одер, и мысли об Эллегрин на миг отбрасывают меня в прошлое. В те дни, где под словом «контроль» я понимал только желание отца всем и вся говорить, что они должны делать.
Эту часть воспоминаний я отсекаю резко и без малейших сожалений: возвращаться сюда мне сейчас точно не стоит. Прошлое вообще не стоит того, чтобы им заниматься, а будущее я создаю сам. Каждый миг.
Поэтому сейчас снова касаюсь коммуникатора:
Одер, когда следующее собеседование?
Через полчаса, ферн Ландерстерг.
Хорошо.
Только сейчас я понимаю, что мы с Ригхарн говорили от силы десять минут. Десять? Если не пять.
По сути, это не так уж мало, особенно в контексте моего графика. Я едва успеваю погрузиться в работу, когда снова пиликает коммуникатор.
Претендентки, по большей части, скучны.
Кто-то восхищается моей реформой, кто-то изображает хорошую девочку (может статься, и не изображает), кто-то пытается впечатлить познаниями в области истории, экономики и политики. После обеда я понимаю, что убить полдня на эти собеседования было бесполезной тратой времени.
Бы.
Если бы этот фоновый шум не вышибал меня из мыслей о Рагране и о том, что Лаура Хэдфенгер, возможно, носит моего ребенка.
Когда поток благородных девиц всех сортов и мастей иссякает, я предупреждаю Одер, что беспокоить меня нельзя, и с головой ухожу в последние сводки, стекающиеся ко мне от глав департаментов.
В Ниргстенграффе сейчас все относительно успокоилось, но там продолжаются поиски Лодингера. Стенгерберг говорит, что его бы обязательно засекли камеры, и что искать там уже нечего, но этот Лодингер не дает мне покоя.
С ним тоже могут быть проблемы, и гораздо более серьезные, чем кто-то может себе представить. Досье на этого психопата я изучил вдоль и поперек, поэтому поиски не прекратятся, пока мне не принесут его тело. Куски его тела. Или что там от него останется.
Информации много, в какой-то момент я теряю счет времени, а прихожу в себя от настойчивого сигнала.
Слушаю.
Ферн Ландерстерг, вы просили не беспокоить, но это уже третий вызов из приемной ферна Халлорана.
Я смотрю на часы: да, о времени я действительно забыл.
Соедини нас. Я ослабляю галстук и откидываюсь на спинку стула.
Торнгер.
Рэйнар. Что-то экстренное? Не люблю долгие предисловия.
Об этом я хотел спросить у тебя. Вчера один из наших спутников зафиксировал твой оборот.
Я посмотрел на руку. Сейчас, затянутая в перчатку, она выглядела совершенно обычно, но обычной она не была, и все, что со мной происходиттоже.
Скажем так, на то были причины.
Какие именно?
Такие, которые я не намерен разглашать.
На том конце мира ненадолго возникла пауза, в которой разрастался лед. Когда Рэйнар заговорил снова, его голос звучал значительно резче:
Ты знаешь закон, Торнгер.
Этот закон не имеет никакого отношения ко мне.
Повтори, пожалуйста?
Я голосовал против, произнес я. И ты знаешь мою позицию по поводу запрета на обороты.
На этот раз пауза была более короткой, но от этого не менее прохладной.
Торнгер, я помню твою позицию, и разделяю ее. Отчасти. Тем не менее это решение было принято нами совместно, большинством голосов на заседании Мирового сообщества. Ты не хуже меня знаешь, что такое закон, и не хуже меня понимаешь, что будет, если мы перестанем его соблюдать. Особенно мы.
Рэйнар замолчал, но я не собирался ничего говорить. Поэтому продолжать пришлось тоже ему:
Наше общество держится на соблюдении этих законов. Мысильнейшие, и если мы сами начнем переступать через то, что сохраняет наш мир, ничем хорошим это не кончится.
Наш мир сохраняем мы, произнес я. И мы сохраняли его тысячелетиями, сильнейшие из нас. Помнишь, что было, когда мы начали терять силу и связь с теми, от кого началась наша раса? Тогда чуть не рухнуло все. Сейчас мы находимся у истоков нового мира, и наша сила растет. Мы не имеем права держать ее взаперти.
Вместе с силой растет и ответственность.
«Силаэто ответственность, Торн. Пока ты это не поймешь, из тебя не получится ничего цельного».
«Я уже цельный. И моя ответственность больше, чем ты можешь себе представить».
Я хорошо помнил этот разговор с отцом, и помнил, после чего он состоялся. Тогда мне было одиннадцать, но сейчас никто не станет мне говорить и указывать, что я должен делать.
Ты прав, силаэто личная ответственность каждого. Я ни разу не позволил вам усомниться в том, что я ей злоупотребляю, не так ли?
Мировое сообщество встревожено событиями с семьей Хэдфенгеров.
Тех, которые счастливо живут в Зингсприде в настоящее время?
Тех, кого ты выслал из Ферверна. Этозлоупотребление властью.
Что насчет Лодингера, Рэйнар?
Вот теперь пауза повисла долгая.
Настолько долгая, что я сполна успел ей насладиться. По правде говоря, Халлоран своей идеальностью уже настолько меня достал, что сейчас я готов был высказать ему все. И высказал бы, если бы, выражаясь его словами, не ответственность, которая на меня возложена.
Я не обязан перед тобой отчитываться, Торнгер.
Совершенно правильно. Точно так же, как не обязан перед тобой отчитываться я.
В твоем возрасте я совершил много ошибок, его голос стал еще жестче, и считаю своим долгом тебя предупредить, что намерен сообщить о случившемся остальным.
Сообщай. Я смотрел на перчатку, которая расползалась лохмотьями. В моем возрасте ты еще не отвечал за целую страну. Удачного дня, Рэйнар.
Ответственность.
Круглосуточный контроль, каждый день, каждую минутувот что было в моей жизни с самого детства. Если Халлоран думает о том, что знает, каково быть ответственным за такое, он сильно ошибается.
Драконы не спят по четырнадцать суток: для них это нормальный физиологический процессбодрствование в течение такого промежутка времени. Мой рекорд, по крайней мере, рекорд осознанный, когда я оставался в сознании с чистым разумомпять. Поэтому вторые, по сути, для меня не значили ничего. Я не просто не спал, потому что был занята раньше это было именно так. Я не хотел спать.
Ночь Хайрмарга раскрывалась по ту сторону окон миллионами огней, а я проводил время в спортзале. Оборудованный на втором этаже моего пентхауса, он не уступал ультрасовременным фитнес-центрам. Раньше тренировка была для меня обязательной по утрам, для поддержания формы. Силовые тренажеры, беговые, проверка реакции и координации. Чередование стрессовых условийледяной душ и ослепляющая жара, которая в теории возможна при столкновении синего и красного пламени в бою.
Сегодня по возвращении из Айрлэнгер Харддарк я провел в спортзале пять часов, но не выжал из себя и десятой части энергии, которая во мне клубилась. Арден был прав, со мной происходило что-то странное. Или что-то странное происходило с драконом во мне, который бился о прутья клетки человеческого тела, рычал, рассыпая внутри ледяные искры. В такие моменты ладонь начинала нестерпимо гореть. Ладонь и клочок запястья, на которое заползал изломанный узор чешуи.
Пиликнул напульсник: пришел отчет Стенгерберга.
Он присылал отчеты о ней три раза в день, и мне казалось, что это длится целую вечность.
Двое суток как вечность: остается только гадать, до каких пределов вечность способна растягиваться.
Строчки были скупымиразумеется, они не могли отразить ее взгляда, когда Лаура Хэдфенгер спускается по ступенькам грязного перехода. Не могли отразить ее жестов, движений, и уж совершенно точно они не могли отразить тонкую хрупкость ее запястий под моими пальцами.
Шелк кожи.
Пульсацию жилки на шее и хриплые вздохи, когда я был в ней.
Припухшие губы.
Тихое:
То-орнна выдохе.
Глаза в глаза.
Сейчас она всяраскрытая подо мной.
Моя до последнего вздоха.