Ты ведь девственница? опуская руки на мои бёдра, серьёзно спросил парень.
Я просто кивнула, подтверждая.
Уверена?
Опять кивок.
Он стянул с меня футболку, позволил мне расстегнуть его рубашку, а потом вновь поцеловал так, что у меня голова пошла кругом. Его губы и язык творили со мной нечто невообразимое, я стремилась прижать его к себе сильнее и сильнее
Моя прекрасная леди, кажется, сильна даже слишком, смешливо поморщился Макс, оторвавшись от меня. И только после его слов я осознала, что начала сжимать его плечи почти со всей силы. Странно, что он ещё не орёт от боли.
Я ослабила хватку, хотела извиниться, но мне не дали и слова произнести, вновь продолжив сладкую пытку. Теперь я старалась удерживать контроль настолько, чтобы хотя бы не причинить боль Максу.
Он оторвал мои руки от свои плеч, положил их на кровать и, прочертив поцелуями дорожку от губ до уха, шепнул:
Расслабься, ты меня не сломаешь.
Я хотела усмехнуться его самоуверенности, но замерла, потому что он опустил ниже свои руки и расстегнул пуговицу моих брюк и молнию тоже, а потом избавил меня от них вообще, оставив в одном белье.
Я почувствовала что-то, чего никогда раньше не ощущала. Это было волнение, да. Трепет, скорее. Я переживала перед какими-то экзаменами, или перед очередным рейдом, перед захватом Но на этот раз переживания были совершенно другого уровня. Мне казалось, что я просто не переживу, если ему не понравится моё тело.
Ты очень красивая, оглаживая руками мои обнаженные бёдра, шепнул парень. И я тебя хочу уже до безумия.
Моим ответом послужил стон в ответ на прикосновение к моей плоти через ткань белья. Я была уже совершенно влажная и готовая ко всему, лишь бы потушить тот пожар, что во мне разгорелся.
И я сама завела руки за спину и расстегнула застежку лифчика, избавившись от него за пару секунд. Появилось желание прикрыть грудь ладонями, но Макс смотрел на неё, словно завороженный, а я смотрела на него.
На парне по-прежнему оставались ещё джинсы, так что я решила его от них освободить. Ремня на нём не было, это хорошо, а то с ним бы я точно провозилась дольше, чем с пуговицей и ширинкой.
Когда я раздевала его, то почти ненамеренно задела возбужденный член. Убирать руку я не стала, чем вызвала судорожный вздох у Макса. А когда я в исследовательских целях обхватила его твердость ладонью, то он толкнулся вперед. И, вселенная мне во свидетели, сама я едва ли ни кончила от этого, когда представила, что толкнулся он в меня.
Своими лёгкими ласками я явно подорвала терпение парня, потому что буквально через мгновение я была обнажена уже полностью, а из прикроватной тумбочки был извлечен блестящий квадратик.
Пальцы Макса теперь прикоснулись ко мне уже без преграды, и я задохнулась от волны удовольствия, которая меня настигла, когда он помассировал мой клитор.
Я несколько раз, будучи любопытной девчонкой, пыталась удовлетворить сама себя, но мне это не доставило и сотой доли того удовольствия, что я испытывала сейчас.
Видимо, решив, что я готова, Макс избавил от белья и себя. И я впервые струсила: решила, что лучше буду любоваться его шикарными глазами, а не шикарным кое-чем, что пониже пояса.
Ты уверена? ещё раз, видимо, напоследок, спросил меня мой заботливый рыцарь. И почему-то я была уверена, что если я сейчас испугаюсь и откажусь, он на меня не разозлиться совершенно. Но пугаться я не собиралась совершенно и на то была весомая причина:
Я тебя хочу, прошептала я, едва ощутимо касаясь губами его щеки.
И тут же почувствовала, как он входит в меня.
Я прекрасно знала, что должно быть больно, но, как у охотницы, болевой порог у меня очень высокий А вот порог удовольствия, видимо, нет, раз меня захлестнуло сразу же непередаваемыми ощущениями.
Одним резким толчком Макс заполнил меня всю, я застонала. Это было какое-то извращенное чувство, когда от боли, которую я вроде как испытывала, становилось невыносимо хорошо. Я повела бёдрами, давая Максу понять, что он должен двигаться дальше, дальше сводить меня с ума своими толчками.
И я получила то, чего хотела. Каждый раз его движения становились всё резче и резче, быстрее, глубже, а вместе с этим разрасталось и удовольствие. В какой-то момент оно охватило всё моё существо и мир вокруг меня просто распался на искры перед глазами.
Глава 2.1
Я проснулась оттого, что солнце светило мне прямо в глаз, а отвернуться я, почему-то, не смогла.
Толь-только просыпаясь, я поняла, что в постели не одна и едва сдержалась, чтобы не вскочить в соответствие с тем, чего требовали боевые инстинкты.
Через пару мгновений я вспомнила, что произошло вчера и немного расслабилась.
Вопреки всем опасениям, никакие сожаления меня не настигли, точнее, сожаление было, но только одно: я не могу остаться с Максом сейчас, я не могу даже мечтать о том, чтобы остаться с ним, не имею права. За мной, конечно, никто не следит, но если я зачащу пропадать, то отмазка была у Ады уже не прокатит.
В любом случае, в тысячу раз проще просто уйти отсюда сейчас, пока я ещё имею на это хотя бы какие-то силы. Почему-то я уверена, что если увижу Макса ещё раз, то точно влюблюсь в него без памяти Я доверила ему стать моим первым мужчиной, и он не обманул моего доверия. Всё произошло слишком быстро, но это и хорошо. Я, пока что, точно в него не влюблена, но это
обязательно случится, останься я.
Я поднялась с постели, быстро собрала свою одежду, натянула её на себя и покинула комнату. Квартира Макса не была большой, так что, я смогла очень быстро воспользоваться душем, ни о чём не думая хотя бы секунд десять. Я без проблем нашла выход. Дверь, к моему счастью, легко открывалась изнутри, так что, я сбежала незамеченной. Квартиру пришлось оставлять открытой, но не думаю, что кто-то это заметит, кроме, разве что самого Макса, когда он проснётся.
На улице я достала из кармана джинс почти разряженный телефон, посмотрела на время. Мои биологические часы меня не подвели, встала я ровно в шесть утра, сейчас было пять минут седьмого.
От района, в который я забрела по чистой случайности, до моего дома было совсем чуть-чуть. Идти туда мне совсем не хотелось. Сегодня был мой день рождения, о нём знали только мои родители, и они, конечно станут радоваться тому, что их девочка стала совсем взрослой. Но мне было как-то паршиво от этой самой взрослости, так что я решила, что пошатаюсь по городу ещё чуть-чуть.
Мысль ко мне пришла неожиданная: несмотря на то, что с Адкой мы дружили с самого детства, она так и не знала, что сегодня у меня день рождения. Не машало бы доверить ей эту тайну, однако сейчас мне было на руку её неведение. Можно встретиться с ней и не опасаться поздравлений. Как только открылось кафе, где мы с подругой любили посидеть, я сразу же отправилась туда, посидела немного, ожидая, когда времени станет хотя бы чуть-чуть больше, дабы дать ей выспаться и позвонила:
Адка, ты куда пропала-то? наигранно бодрым и весёлым голосом воскликнула я. Не звонишь, не пишешь, я уже волноваться начала! на самом деле, пропала я, но ведь надо как-то разговор поддерживать. Ты хотя бы не занята сейчас?
О, вообще зашибись тогда. Отрывай свою тушку от кровати и шуруй в нашу кафешку, буду там через сорок минут, поболтаем хоть, а то забуду скоро, как ты выглядишь-то, я отключилась, не в силах больше изображать позитив.
Про через сорок минут я наврала специально, чтобы лишний раз не волновать Аду. Сейчас пройдёт немного времени до её прихода, я смогу вновь превратиться в весёлую Наташку Стрельцову. Когда я изображаю, будто у меня всё хорошо, даже мне самой начинает казаться, что всё так и есть. Так проще.
Глава 2.2.
К тому моменту, как Ада пришла, я уже спокойно попивала двойной эспрессо и излучала счастье.
Привет, чудовище! ласково поприветствовала меня она. В такую рань меня подняла, стерва.
Адка любила спать больше, чем жить, это было всем известно. Это не делало её ленивой, но работоспособность она легко теряла из-за недосыпа.
Мы с ней долго ещё поболтали, я порасспрашивала её, как она справляется. Ада была сиротой, не так давно у неё умерла бабушка Мне, как подруге, грош была цена, потому что я погрязла в собственных проблемах, едва-едва помня о бедах лучшей подруги. Однако, судя по всему, единственной, кто загонялся по этому поводу была сама я.
Мне не особо-то помогала болтовня, так что я предложила единственно верный способ: напиться. Ада была достаточно скромной, так что пришлось ею немного поуговаривать. Я сама чувствовала себя конченой алкоголичкой, но ничего поделать не могла: надо было как-то себя отвлечь, надо было забыться и способ я знала только один.
В итоге, мы с подругой на веселе облазили весь парк аттракционов, не заметили, как наступил вечер и пешком тащились до её квартиры, а я своим нетрезвым сознанием беспокоилась о том, чтобы не встретить каких-нибудь придурков в подворотне. Я, конечно же, и во сне любому бы прописала жестких воспитательных мер, однако же не хочется потом объяснять подруге, откуда я такая ниндзя.
К счастью, к Аде мы добираемся совершенно без проблем. Как только мы оказываемся в квартире, Ада идёт спать, а я ложусь на диван во второй комнате, отчасти привычно, и понимаю, что мне сон не светит ещё долго, потому что в голове рояться мысли. Они захлёстывают с головой, я не могу сопротивляться их потоку. Приходится думать.
Все мои мысли были ни сколько о Максе, хотя, и о нём тоже, а о моём будущем. У охотников принято, чтобы сильные женщины становились жёнами сильных мужчин, и наоборот. Я считаюсь сильнейшей охотницей, да и вообще, среди всех охотников ещё надо поискать тех, кто сможет дать мне отпор. Это значит, что моим мужем станет тот из охотников, кто докажет своё превосходство над всеми. Я могу гадать, кто это будет и от меня совершенно ничего не будет зависеть.
Вот только, кажется, я такой жизни не хочу. Мои родители никогда не позволяли мне строить иллюзий по поводу выбора, они сами поженились по распределению. У них хватило сил стать друзьями, соратниками, полюбить друг друга спокойно и тихо, полюбить меня и ради меня же быть вместе, а не разойтись, как в море корабли, как то делают многие из пар, образовавшихся таким вот способом.
Мне всю мою сознательную жизнь казалось, что я смогу быть с кем угодно, лишь бы на лицо не сильно страшен и по характеру не сильно тяжел. Сейчас же мне хотелось быть с кем угодно кого я полюблю. Я испытывала чувства к Максу, такие чувства, каких никогда ещё в жизни не знала. И это было явное безумие, но не такое, от которого можно было отказаться лег и просто.
И, наверное, с этого дня у меня будет одна только мечта: получить право на свои чувства. Право на любовь. Вот только мечте такой, если верить разуму, следует остаться лишь мечтой, но почему-то доводы сердца были явно сильнее. Сердце ныло от боли, готовое расколоться на части в любой момент.
Я тысячу раз пожалела о том, что вообще вошла в тот бар, что поддалась соблазну.
Глава 2.3
Но мне вспомнилась фраза о том, что время лечит Да, действительно, пройдёт время, и я просто забуду о своей ошибке О том, что влюбилась едва ли ни с первого взгляда и отдалась тому, кого знала всего несколько часов.
К счастью, никто не заставлял меня хранить целибат, так что, из-за этого я буду чувствовать себя виноватой только перед собой. Или не буду Потому что, я уверена, так хорошо, мне уже никогда не будет. И я сделала то, что хотела, никто в тот момент мне был не указ. Это усилило удовольствие ещё больше.
Я думала-думала, а потом уснула, даже не заметив, как и во сколько это произошло. Проснулась, по ощущениям, буквально через мгновение, от воскликов Ады, которая проспала. Она как ужаленная бегала по квартире, одновременно натягивая на себя одежду и возмущаясь, какая же она дура. Я просто не вмешивалась в эту идиллию и просто заснула обратно.
Но всё-таки моё нервозное состояние не позволило мне наслаждаться сном, так что я проснулась достаточно быстро. Настроение было убийственное, но я никак не могла понять: хочу ли я убиться сама или же убивать других.
Раз Ада на работе, значит, будет она там ещё долго. Мне уже надоело сидеть тут, так что, надо посмотреть, не забыла ли подруга впопыхах оставить мне ключ. Он лежал на тумбочке в прихожей, оставить, как я уже знала, его нужно у соседки, так что, я написала записку о срочный-пресрочных делах и, закрыв квартиру, передала ключ соседской старушке. Теперь можно идти, куда заблагорассудится, а хочется на самом деле, не идти вообще никуда и не думать вообще ни о чём.
Но не мешало бы появиться дома, а то родители там уже, наверное, начинают думать о пятом угле, ибо я им на звонки не отвечала ни разу, а теперь телефон и вовсе сел.
Дорогу от квартиры Ады, до своего дома я знала прекрасно, так что даже не следила, куда иду, а думала о своём: ноги вели сами собой.
У людей так случается, что после совершеннолетия они обретают больше прав, больше свободы У оборотней тоже примерно так же, если судить по тому, что мне всё-таки известно о них. А вот у охотников есть свобода и право выбора только до того момента, как им исполняется восемнадцать. После этого мы становимся всё бесправнее и бесправнее, пока не превращаемся в безмолвных рабов системы. И, что парадоксально, выбраться из этого замкнутого круга можно одним-единственным способом: стать самой верной собачкой системы, после чего, тебя сильные мира сего, скорее всего, возьмут к себе. И тут уже всё в твоих руках.
Так сделал мой отец, так сделала моя мать Так должна буду сделать я. И тогда, возможно, у нас и ещё тех семей, которые против этих доисторических мер, получится разрушить это всё. После этого, как говорили родители, можно будет налаживать связи с оборотнями, следить за случайно обращёнными и одичалыми Всё может стать проще и лучше, тем более, вроде как, они сами не против сотрудничества, геноцид тут только верхушка охотников устраивает
Глава 2.4
У подъезда своего дома я оказалась уже минут через десять, потому что не проследила за естественностью своих движений и шала с такой скоростью, будто бы бежала. Надеюсь, никто этого не заметил А если и заметил, тоэто их проблемы.
Я вошла в подъезд и усмехнулась. Дом выглядел абсолютно так же, как любой другой в нашем районе, вот только было тут одно "но" тут жили только охотники. Двадцать пять этажей, пять подъездов и это почти все, кто в нашем городе имеет ген.
Я спокойно поднялась без лифта на десятый этаж, своим ключем открыла дверь.
У охотников прекрасный слух, поэтому, когда я вошла в коридор, то моя мама уже ожидала меня, скрестив руки на груди.
Эта поза не предвещала ничего хорошего, но я чуть ли не впервые не напугалась. Я прекрасно знала, что мама беспокоится и на то есть основания: мало ли кто-то из вышестоящих прознал о том, что назревает Но я не смогла даже изобразить раскаяния, мною овладела такая апатия, что я даже выражения лица не меняла.
Говорить мне не хотелось совсем, я просто молча скинула обувь и хотела пойти в свою комнату, но мать крепко ухватила меня за локоть и спросила:
Что с тобой?
Моя мама всегда была проницательна до невозможности, временами я была этому рада, но не сейчас. Сейчас мне хотелось спрятаться от всего мира, даже от неё К счастью, это она тоже понимала и душу из меня вынимать не собиралась.
Я молчала, мама отпустила локоть и сказала:
Если что, ты знаешь, что можешь рассказать мне, что угодно.
Это и действительно было так, но пока что мне самой надо было понять, чего я хочу, чего не хочу и почему так испугалась.
Хотя, последнее понятно было и ежу Скоро, очень скоро, скорее всего прямо-таки в ближайшие дни, меня переведут с рейдов на тренировки в общей группе, якобы оттого, что я безумно сильна и меня надо повышать
А потом выдадут замуж. И, ко всему прочему, я точно окажусь трофеем для кого-то из своих ровесников мужского пола Ведь самая сильная охотница достанется самому сильному охотнику, как подтверждение статуса.
С тем, чего я хочу, было тоже относительно ясно Хочу быть вольной делать то, что мне хочется. Что имне в голову взбредёт, как среднестатистической человеческой девчонке моего возраста Но мне восемнадцать, а, допустим, ту же Аду я старше на целую жизнь, кажется, а не на несколько месяцев.
Маме, кажется, звонили, она сказала, что я заболела. Охотники болели редко, но метко, так что легкой простудой не обходились. Получается, ближайшую неделю меня никто не тронет
В голову пришла чудная мысль наведаться к Максу ещё раз И с мыслью этой приходилось бороться изо всех сил, потому что я знала: в таком, как он, увязнутьраз плюнуть. Но ведь потом будет больно от этого отказываться.