Эдуард был высоким. Очень худым. Тело его было покрыто шерстью. Лицо же подобало звериной маске. Низкий лоб. Широкий нос. Острые клыки. Но у него были очень грустные глаза. Глаза человека, хлебнувшего немало горя. И крик застыл на губах Аннабель. Вместо, она подошла к Эдуарду( все еще нелепо выставив перед собой руки, словно в надежде на то, что это спасет ее, реши Эдуард напасть.) Аннабель слегка трясло, но она заставила себя прямо посмотреть на Эдуарда. Тот молчал. Не говорил и не двигался, словно нелепое чучело. ( коим он отчасти и являлся). И Аннабель поняла - ему страшно не менее чем ей.
Нет. Эдуарду страшнее.
Она всегда может закричать, убежать, спрятаться за широкую спину Леруа. Эдуарду бежать было некуда. Он был в ловушке. Заперт в странном, уродливом теле, и от этого его не может спасти ни роскошный замок, ни сотни побрякушек, ни одна книга в библиотеке.
Аннабель выпрямилась. Опустила руки и подошла к Эдуарду еще чуть ближе.
-Я рада встретить вас, Эдуард Лазаре,- протянула она ему руку и мягко улыбнулась.
19
Леруа рассматривал брошку, найденную в одной из комнат замка. Сочетание белого и черного камня. Женский силуэт, выточенный словно из кости, красовался на блестящем темном фоне.
Когда- то давно он слышал названия таким брошкам, но сейчас точно не мог припомнить. Наверное Аннабель могла ему сказать. Да, она много чего знает... Все время читает какую-нибудь книжку. За это в Жиле ее звали чудной. И Леруа даже отчасти разделял общее мнение. Для женщины не гоже столько читать. Да и читать вообще. По крайней мере так говорил его отец. С другой стороны, его отец так же считал не дурным делом избить жену за пережаренное мясо или плохо отстиранную рубашку. А этого Леруа обещал себе никогда не позволять.
Второй из четырех сыновей, он был единственным, кто дожил до четырнадцати лет. Двух младших братиков, и, вместе с ними, одну сестричку, унесли в могилу детские болезни. Старший брат- упал с лошади, когда ему было семь, и сломал позвоночник.
Так, из шестерых детей остались двое- Леруа и его сестра Клара, которая была младше его более чем на семь лет.
Детство мальчика нельзя было назвать беззаботным. Отец его был охотником- весьма уважаемым в городке человеком. Он добывал мясо и шкуры диких зверей. Как к высокому профессионалу к нему часто обращались при ловлях титулованные особы. К тому же, Ранкур-старший выгодно женился на единственной дочери господина Франте- владельца доходного дома в Жиле. Таким образом, деньги в семье водились. Причем неплохие для провинции.
Но отец всегда обладал жестким нравом и весьма старомодными взглядами на жизнь. Так, Леруа за непослушание часто получал розгами или стоял в углу на горохе. И любые увещевания матери в защиту сына увенчивались побоями в ее адрес.
Леруа рано узнал, что такое смерть. Как сына и наследника Либер Ранкур часто брал его на охоту. Сначала все это пугало ребенка. Затем- он привык.
Отчасти, Леруа очень любил отца. Тот был огромным сильным мужчиной. Будучи в хорошем настроении он мог подкидывать своих детей к потолку или играть с ними в "детскую охоту"( как он звал прятки). Так же Либер знал многое о лесе и его обитателях. Он учил сына ориентироваться в любую погоду и время суток. Науськивал как по следам, клочкам шерсти и помету распознавать зверей. Показывал много интересных охотничьих приемов и, когда он был в особо хорошем настроении, рассказывал чудесные охотничьи байки. И всегда говорил с уважением относиться к поверженному противнику. Будь то зверь или человек.
Но, кроме всего этого, Либер имел пристрастие к бутылке. И тогда и без того жестокий мужчина становился хуже зверя. Когда Леруа был маленьким, мать прятала его в подполье и оттуда, сидя в полной тьме, он слушал ее крики и плач во время побоев.
Позже, кулаки начали доставаться и самому Леруа.
Более тонкий и гибкий чем отец, он не мог дать достойного отпора, хоть и искренне желал этого. Но в тонкой кости было и его спасение.
Леруа научился уворачиваться от ударов, бить из- под тишка, опережать маневры его более грузного отца.
Либера это крайне веселило. Иногда, даже в трезвом состоянии, он дрался с сыном. "Для практики мальчонки".
Возможно, в чем-то он был и прав.
Удостовериться в пригодности воспитания отца Леруа смог, когда ему было семнадцать.
Это случилось, когда отца, как ловчего, пригласил один из вельмож, живших неподалеку от Жиля. Была зима. Все шло хорошо. Зверь был выслежен и загнан. Честной охотничьей компании оставалось лишь нажать на курок и получить трофей. Это почетное дело заказчик ловли предоставил своей возлюбленной( или скорее любовнице? исходя из того, что девушка была много младше, а мужчина в известной для всех мере-женат). Красавица спешилась с коня, возвела курок на загнанного и истерзанного собаками зверя( в этот момент Леруа, которого отец брал на охоту в качестве помощника, подумал, что она не дурна, но губы ее слишком полны и занимают половину лица, что было явно не в его вкусе) и нажала на курок. Конец. Толпа возликовала. И тут в кустах неподалеку раздался странный хруст. Едва уловимый для хозяина ловли и его шумных гостей. Но хорошо знакомый Леруа и его отцу. Но прежде чем охотники успели что-либо сделать, на поляну вырвался огромный медведь. Это был шатун. Лютый, не соображающий ничего хищник. Возможно, он отдыхал где-то поблизости, но стрельба, крики и запах крови всполошили его.
Девушка закричала. Компания так же поддалась панике. Кто-то пришпорил коней. Кто-то просто начал орать. Все напрочь позабыли про свои ружья. И красотке мог прийти весьма жестокий конец, если бы внезапно между ней и медведем не появился Либер. Зверь мгновенно завалил его, но у охотника был нож, которым тот проткнул чудовищу глаз. Раздался дикий, неестественный вопль. Медведь вскинулся над телом человека, и в этот миг прогремело несколько выстрелов. Одна за другой пули изрешетили мощную тушу. Медведь взвыл и упал замертво. Участники охоты встали в оцепенении. Даже девушка перестала визжать, а так и осталась стоять с нелепо раскрытым ртом. Все посмотрели на стрелявшего. Это был Леруа. Его несколько четких и метких выстрелов лишили зверя жизни.
Прошло немало времени, прежде чем тело Либера смогли извлечь из-под тяжелой медвежьей туши. Через пару дней старый охотник умер от заражения крови.
Так Леруа стал полноправным приемником своего отца. Главным охотником в Жиле. Владельцем доходного дома. Членом городского совета, собранного я из самых уважаемых людей. И все это еще не достигнув восемнадцати лет.
****
Для полного счастья не хватило лишь жениться на девушке, сны о которой заставляли его просыпаться мокрым вот уже четыре года.
И эта победа тоже далась ему. Правда не столь скоро, как многие другие.
Леруа снова посмотрел на брошку. Красавица на ней была чем- то похожа на Аннабель. Такие же холодные, ровные черты. Жаль, что он не помнил названия таким штукам. Иногда он даже завидовал жене, что та может спокойно проводить время с книгами. Впрочем: вот и она.
Аннабель вошла в комнату, плотно закрыв за собой дверь.
-Леруа. Мне надо тебе кое-что сказать,- очень серьезно сказала она.
-Ты беременна?- резко обернувшись на жену, спросил Леруа первое, что было у него на уме. И тут же пожалел о своих словах.
Аннабель побледнела и губы ее сжались в одну тонкую линию.
-Нет.
-Нет?- как болванчик повторил за ней Леруа.
-Послушай, если это все, что тебя волнует, то нам не о чем говорить,- холодно заявила Аннабель и вышла из комнаты.
20
Все прошло неплохо. По крайней мере лучше, чем можно было представить. Лучше, чем представлял себе эту встречу Эдуард. Аннабель не испугалась. Скорее она была удивлена. Непостижимая девушка...Ранее он никогда не встречал людей, подобных ей.
-Наверное потому, что до этого ты больше привык смотреть девушкам под юбки, чем интересоваться их внутренним миром,- едко сказало второе я Эдуарда.
-Вовсе нет. Просто Аннабель не такая, как все,- ответил Эдуард.
-Ты уверен? Она жена этого грубого охотника. Скажи, как может твой ангел и идеал жить с таким человеком?
Эдуард хмыкнул про себя. Он отчетливо понимал, что идеализирует некоторые качества Аннабель. И все же: она была первым человеком за многие годы, кто не бежал от него, крича во все горло.
-Так или иначе, ты не получишь красавицу, пока рядом ее муженек,- продолжал внутренний голос.
От одной этой мысли Эдуард похолодел. Признаться честно, он мало представлял, что будет делать дальше. Да, Аннабель установила с ним теплые, даже дружеские отношения. Он знал, что во многом она заинтригована им. Даже сейчас- при их встрече, Эдуард сумел сохранить часть загадки, сказав лишь, что был проклят, но утаив за что. И он явственно видел в глазах Аннабель две вещи: жалость и интерес.
И над обоими этими чувствами можно было хорошо поработать. Интерес должен был связать ее с Эдуардом. Женская же жалость зачастую перерастает в нечто большее.
-Отличный план. Но, опять же, что мы будем делать с охотником?
Эдуард задумался. Сколько сотен раз он обещал себе не слушать этот голос? И каждый раз- слушай он его или нет- голос оказывался прав.
Что делать с девушкой, обремененной узами брака? Заклятье должна была разрушить любовь. Но разве такая любовь не измена? А если так, то ее вряд ли можно назвать "чистым и светлым" чувством.
-Убей его,- мягко подсказал внутренний голос,- Обставь так, будто он нашел в замке сокровища и сбежал с ними, решив не делиться с друзьями и променяв жену на горячих шлюх, которых он сможет себе купить.
Идея была заманчива, но Эдуард не мог ее принять.
-Я не убийца,- твердо сказал он.
-Неужели? Ты носишь шкуру зверя, ты охотишься как зверь. Ты убивал и не раз.
-Я убивал животных, чтобы добыть пропитание. Я никогда не убивал и не убью человека.
Внутренний голос Эдуарда рассмеялся.
- А как же тот старик, Эдуард? Разве ты не помнишь его?
Зрачки Эдуарда расширились. Старик... Это было давно. Эдуард был не в себе. Но он не убивал. Или он просто отказывался это помнить?
****21
Аннабель хотелось спрятаться. Хоть где-нибудь. Чтобы остыть и немного подумать. Еще пару минут назад она хотела признаться мужу в своей странной афере. Хотела рассказать, что у замка есть законный хозяин. И что им всем следует уезжать.
Образ Эдуарда всплыл в ее голове.
Бедный человек... Не удивительно, что он скрывается ото всех. Любой селянин незамедлительно проткнул бы Эдуарда вилами или, на худой конец, вызвал бы священника, чтобы изгнать нечистого.
Проклят?- сказал он.
Наивные сказки. Проклятий не существует. Это лишь глупая выдумка для детей.
А вот врожденное уродство... Такое бывает. Аннабель видела картинки в книгах. И господин Шиль один раз водил ее в цирк.
Аннабель прикрыла глаза и поежилась. Женщина с бородой. Мужчина с отвратительной, несформировавшейся головой близнеца на плечах, шестипалый великан... Да, такое бывает в жизни.
Не удивительно, что Эдуарда записали в число мертвых незадолго после рождения. Какой состоятельный человек захочет иметь такого уродливого сына?
И тут же на Аннабель накатила волна жалости. Бедный Эдуард... Она отчетливо представила его. Одного. Запертого в этот шикарный склеп подальше от людских глаз...
Но, между тем, лучшее, что она могла для него сделать- это убедить Леруа и его дружков оставить замок с хозяином в покое.
Леруа...
Аннабель присела на банкетку возле зеркала и невольно обхватила себя руками. Как немыслимо надоел он ей с этим его глупым вопросом про ее беременность!
Нет, она не беременна. И не будет беременна, даже если он начнет безустали трахать ее каждую ночь. Пора бы уяснить это за три года их бесплодного брака!
Соглашаясь стать женой охотника Аннабель знала на что подписывается. Пять, а то и больше детей. Постоянная возня по дому. Смерть всего того, что делало ее ею. Но каким-то странным образом это было лучше, чем сдохнуть от голода. Или чем быть одной.
Единственное, о чем Аннабель молила богов, это не попасться в ловушку слишком быстро. Ей думалось, что надо привыкнуть к мужу и к новому образу жизни, прежде чем заполнять пространство жизнями другими. К тому же, Аннабель не была уверенна, что она вообще любит детей. У нее никогда не было братьев и сестер, а все, что она видела по хижинам и домам знакомых вызывало у нее лишь раздражение. Писклявые, сопливые, капризные, зачастую немытые существа. Это не говоря уже об их вечно усталых мамашах, которые и на женщин-то уже не походили. Просто серые оболочки, смыслом жизни которых было родить (чтобы до совершеннолетия дожило хотя бы двое ) и не оказаться в очередной раз избитой мужем.
Такой была мать Леруа. Такими были большинство женщин в Жиле.
Первое время Аннабель панически боялась беременности. Ей казалось, что таким образом Леруа окончательно заклеймит ее как свою собственность. Но шли месяцы, а никаких изменений в организме Аннабель не происходило. И это при том, что все девушки, выходившие замуж, несли почти с первой брачной ночи.
По маленькому городку, в котором все пристально следили друг за другом, поползли слухи. Одни говорили, что Ранкуру так и не удалось добиться " ответных чувств" от своей молодой жены. Другие же высказывали свое мнение еще проще: видать с госпожой Ранкур что-то было не так.
Для Аннабель это было не ново. Она привыкла быть "дочерью чудака" и "странной девушкой". Но через некоторое время косые взгляды начали тяготить ее. Одно дело отличаться ото всех, и знать, что на самом деле ты превосходишь их. Совсем другое- чувствовать себя ущербной.
Через год после свадьбы ребенка все еще не было, тогда как все, кто женился в то же время, уже качали на руках лялек, а у некоторых на подходе был и второй ребенок.
Люди зашептались пуще прежнего. Дошло до того, что замужние знакомые дамы не давали ей даже подержать ребенка( как будто Аннабель того хотела!) и беременные сторонились ее стороной. Поговаривали, что молодая госпожа Ранкур либо больна, либо несет несчастье.
Все это, конечно, было максимально за спиной Ранкура. Его в городке сильно боялись. И когда он узнал, то некоторых особо болтливых пришлось поставить на место. Но в целом это не сильно помогло. Слухи все равно ползли. Ребенка не было.
Масло в огонь подливал и сам Леруа.
К слову сказать, он держал обещание, данное самому себе, и никогда, ни по какой причине не поднимал руку на Аннабель. Несмотря на то, что нрав его был довольно жестоким. С женой же, напротив, его словно подменяли. И семейную жизнь можно было считать вполне терпимой( Аннабель не били, не заставляли простаивать днями у плиты, она могла ходить куда хочет и читать свои книги) если бы Леруа отчаянно не хотел ребенка. Поначалу, каждый раз когда подходил очередной срок, он спрашивал Аннабель не оставил ли он ее с ребенком? Когда же ответы стали все более раздражительные, вопросы прекратились. Но Аннабель видела все по глазам, и по тому, как Леруа бросал неприязненные взгляды на тех своих друзей, которых хвастались проделками своих сынишек.
Это было нелепо. Смешно. Неприемлемо.
Вот и сейчас, едва Аннабель завела разговор, как Леруа подумал, что он будет о детях! Черт! До чего же узкий у этого остолопа кругозор! И как объяснить кретину, что детей у них не будет! И даже не от того, что этого так сильно хочет Аннабель...
****Девушка обхватила себя руками. Воздуху не хватало. Даже здесь, в этом шикарном замке, среди позолоченной лепнины и амуров на потолке, она чувствовала себя чужой. Не такой как все. Будто она снова в родном Жиле, а эти гадкие амуры с потолка так и судачат за ее спиной.
-Странная госпожа Ранкур. Совсем не такая, как все.
-Целый день что-то читает. Не к добру это женщине.
-Ее отец был сумасшедшим. Твердил что в лесу есть замок, куда он на заказ делал свои дурацкие игрушки. Замок в лесу?! Вы представляете себе такое?
-А вы слышали, госпожа Ранкур замужем уже три года и до сих пор не принесла своему мужу ребенка.
-Наверное, внутри она такая же пустая фарфоровая кукла, как и снаружи.
-А может и хорошо, что не понесла. От такой небось только рептилии да уродились бы...
Аннабель закрыла уши руками, чтобы не слышать этих голосов. Перевела дыхание. Ясно было одно: она больше не могла так жить. Не могла вернуться в Жиль и быть там ошибкой своего уважаемого мужа. Здороваться с людьми и слышать насмешки за своей спиной. Не находить никого, с кем она могла хотя бы поговорить. Ей нужно было вырваться оттуда. Во чтобы то ни стало.
А Леруа?
Ему нравится их жизнь. Он любим и уважаем в Жиле. И он может катиться в этот провинциальный ад, если ему того удобно. Найти себе "нормальную" жену и нарожать с ней целый полк ребятишек. Но Аннабель здесь будет уже не при чем.