Адам Пэрриш, который лежал на земле, свернувшись, в потрепанном, испачканном смазкой комбинезоне, спросил:
Правда?
Ронан издал неприятный звук, то ли презрительный, то ли радостный. Он напоминал Кабесуотертворец снов. Если Ронан и не видел разницы между сном и бодрствованием, то только потому, что она не имела для него значения.
Может, я приснил тебя, сказал он.
В таком случае, спасибо за хорошие зубы, ответил Адам.
Вокруг них Кабесуотер гудел и полнился жизнью. Над головой хлопали крыльями птицы, которых не существовало за пределами леса. Где-то рядом вода текла по камням. Деревья были огромными и старыми, густо поросшими мхом и лишайником. Возможно, так было потому, что Блу знала: Кабесуотер разумен. Но ей казалось, что он и выглядит мудрым. Если она позволяла мыслям забрести далеко, то буквально чувствовала, как лес прислушивается к ней. Это было трудно объяснить; все равно что ощущение, которое испытываешь, когда кто-то водит рукой над твоим телом, не притрагиваясь к коже.
Адам сказал:
Нам нужно завоевать доверие Кабесуотера, прежде чем идти в пещеру.
Блу не понимала, что значила для Адама столь тесная связь с этим лесом, обещание быть глазами и руками Кабесуотера. Она подозревала, что иногда Адам тоже этого не понимал. Но, следуя его совету, компания снова и снова возвращалась в лес, гуляла среди деревьев, осторожно исследовала Кабесуотер и ничего не уносила. Они бродили вокруг пещеры, в которой, возможно, находился Глендауэр. И Мора.
«Мама».
В записке, которую та оставила больше месяца назад, ни слова не говорилось о том, когда Мора рассчитывала вернуться. И собиралась ли она вообще возвращаться. Поэтому было невозможно понять, почему она не появилась до сих порто ли потому, что попала в беду, то ли потому, что не торопилась домой. Может, у других людей матери тоже исчезают в подземных пещерах, когда переживают кризис среднего возраста?
А я не вижу снов, сказал Ной Черни. Он был мертв, так что, вероятно, он никогда и не спал. Поэтому, наверное, это все настоящее.
Настоящее, но для них и только для них.
Еще несколько минут, или часов, или днейчто такое время в Кабесуотере? они бездельничали.
Чуть в стороне от компании младший брат Ронана, Мэтью, радостно болтал со своей матерью, Авророй. Они оба были золотоволосыми и ангелоподобными, оба выглядели как порождение Кабесуотера. Блу хотелось возненавидеть миссис Линчза ее происхождение (Аврору в буквальном смысле придумал собственный муж) и за то, что объем внимания и интеллект у нее были щенячьи. Но, по правде говоря, Аврора была бесконечно добра и жизнерадостна, так же безыскусно очаровательна, как и ее младший сын.
Она не бросила бы родную дочь на пороге выпускного класса.
Сильнее всего в исчезновении Моры Блу бесило то, что она не знала, следовало ли ей испытывать гнев или тревогу. Она бешено металась между двумя этими эмоциями, время от времени выгорая дотла и не чувствуя вообще ничего.
«Как мама могла поступить так со мной именно сейчас?»
Блу прислонилась щекой к камню, поросшему теплым мхом, и постаралась прийти в спокойное, приятное настроение. Ее дар, усиливавший чужое ясновидение, также обострял и загадочную магию Кабесуотера, и Блу не хотела вызвать очередное землетрясение или паническое бегство животных.
Вместо этого она принялась беседовать с деревьями.
Она подумала про пение птицподумала, или пожелала, или захотела, или пригрезила. Это была мысль, повернутая боком, дверь в сознании, оставленная приоткрытой. Блу теперь лучше понимала, когда все делала правильно.
Странная птица тонко и фальшиво пропела над ней.
Блу подумала (пожелала, захотела, представила) шелест листьев.
Деревья над головой зашуршали, издавая еле различимые тихие слова. «Avide audimus».
Блу подумала про весенний цветок. Лилия. Синяя.
На голову ей бесцельно упал синий лепесток. Еще один свалился на тыльную сторону руки, скользнув по запястью, как поцелуй.
Ганси открыл глаза, когда ему на лицо посыпались легкие лепестки. Его губы удивленно раздвинулись, и лепесток упал точно на них. Адам вытянул шею, чтобы полюбоваться благоуханным цветочным дождем, который шел вокругкак будто медленно порхали синие бабочки.
Сердце Блу взорвалось от бешеной радости.
«Это все на самом деле, на самом деле»
Ронан, прищурившись, посмотрел на Блу. Она не отвела взгляд.
В эту игру они порой играли с Ронаном Линчем: кто первым отведет глаза?
До сих пор была ничья.
Он изменился за лето, и теперь Блу в меньшей степени чувствовала свое неравенство в этой компании. Не потому что она лучше узнала Ронанапросто она понимала, что, быть может, Ганси и Адам теперь знают его хуже. Он заставил их всех постигать себя заново.
Ганси приподнялся на локтях. Лепестки посыпались с него, как будто он проснулся после долгого сна.
Ладно. Думаю, пора. Линч?
Ронан поднялся и молча встал рядом с матерью и братом. Мэтью, который размахивал руками как дрессированный медведь, замер. Аврора погладила Ронана по руке. Тот стерпел.
Шевелись, велел он Мэтью. Нам пора.
Аврора ласково улыбнулась детям. Она должна была остаться здесь, в Кабесуотере, и делать то, что делали сны, когда никто за ними не наблюдал. Блу не удивилась бы тому, что Аврора, покинув лес, немедленно погрузилась бы в сон; было невозможно представить ее в реальном мире. Впрочем, еще меньше она представляла, каково вырасти с такой матерью.
«Моя мать не ушла бы навсегда. Так ведь?»
Ронан взялся обеими руками за голову Мэтью, придавив светлые кудри, и заставил брата взглянуть на себя.
Иди и жди в машине, сказал он. Если мы не вернемся к девяти, позвони Блу домой.
Лицо Мэтью было приятным и бесстрашным, а глазатакие же синие, как у Ронана, но гораздо более невинные.
Откуда я возьму номер?
Ронан продолжал крепко держать брата за голову.
Мэтью. Сосредоточься. Мы об этом говорили. Подумай и скажи сам: откуда ты возьмешь номер?
Младший брат негромко рассмеялся и похлопал себя по карману.
Ладно, ладно, он забит у тебя в мобильном. Я помню.
Я побуду с ним, немедленно предложил Ной.
Слабак, неблагодарно отозвался Ронан.
Линч, одернул его Ганси. Отличная идея, Ной, если ты чувствуешь себя в силах.
Ною, который был привидением, требовалась внешняя энергия, чтобы оставаться видимым. И Блу, и силовая линия служили мощными аккумуляторами сверхъестественной энергии; сидя в машине, припаркованной вблизи от линии, он получил бы достаточную подпитку. Но иногда Ною недоставало не энергии, а храбрости.
Он не подведет, сказала Блу, слегка стукнув его в плечо.
Я не подведу, повторил Ной.
Лес ждал, слушая и шурша. Край неба был серее, чем синева над головой, как будто Кабесуотер настолько сосредоточился на них, что реальный мир стал способен пробиться в волшебный лес.
Стоя в устье пещеры, Ганси произнес:
De fumo in flammam.
Из огня да в полымя, перевел Адам для Блу.
Пещера. Пещера.
Все здесь было волшебным, но эта пещераособенно, поскольку ее не существовало, когда они впервые обнаружили Кабесуотер. А может быть, она существовала, но где-то в другом месте.
Ганси сказал:
Проверим снаряжение.
Блу вытряхнула содержимое своего потрепанного рюкзака. Шлем (велосипедный, старый), наколенники (для роликов, старые), фонарик (маленький, старый). Кроме перечисленного выпал и розовый складной нож. Пока она снаряжалась, Ганси тоже опорожнил сумку. Она содержала спелеологическую каску (старую), спелеологические наколенники (старые), фонарик (фирменный, старый), а еще несколько мотков новой веревки, обвязку и некоторое количество крепежных болтов и металлических карабинов.
Блу и Адам дружно уставились на поношенное снаряжение. Казалось невероятным, что Ричард Кэмпбелл Ганси Третий решился приобрести хоть что-то не с иголочки.
Не обращая на них внимания, Ганси играючи привязал карабин к веревке великолепным узлом.
До Блу дошло на секунду раньше, чем до Адама. Снаряжение было поношенным, потому что Ганси им пользовался.
Иногда она забывала, что до знакомства с ними он прожил целую жизнь.
Ганси принялся разматывать длинный страховочный трос.
Давайте повторим, о чем мы говорили. Мы свяжемся вместе. Три рывка, если вас начнет беспокоить хоть что-то. Сверим часы.
Адам посмотрел на запястье.
Мои не работают.
Ронан глянул на свои дорогие черные часы и покачал головой.
Хотя все это было вполне предсказуемо, Блу тем не менее пришла в замешательство. Она чувствовала себя оторвавшимся воздушным змеем.
Ганси нахмурился, словно вполне разделял ее мысли.
И мой телефон тоже. Ну, Ронан, давай.
Ронан проорал что-то на латыни, и Адам прошептал Блу перевод:
С нами ничего не случится, если мы войдем?
«И моя мама еще там?»
Ответ пришел в виде шелестения листвы и какого-то гортанного царапанья, более энергичного, чем голоса, которые Блу слышала до того. «Greywaren simper est incorruptus».
Всегда безопасно, быстро перевел Ганси, желая доказать, что по части латыни он не полный бездарь. Грейуорен всегда безопасен.
Грейуореном был Ронан. Как бы этот лес ни воспринимал их, Ронан всегда был для него чем-то большим.
Адам задумчиво произнес:
Incorruptus. Никогда не думал, что этим словом можно обозначить Линча.
У Ронана сделался довольный вид, как у гремучей змеи.
«Что ты хочешь от нас? подумала Блу, когда они вошли в пещеру. Какими ты нас видишь? Мы всего лишь четверо подростков, которые крадутся по древнему лесу».
Устье пещеры представляло собой необычно тихую комнату с земляным полом. Стены состояли из пыли и камней, корней и мелацвета кожи и волос Адама. Блу коснулась осторожно свернувшегося папоротникапоследнего зеленого растения на границе солнца и тьмы. Адам повернул голову, прислушиваясь, но не было ничего, кроме обычного приглушенного звука шагов.
Ганси включил фонарик на каске. Луч едва пробился сквозь тьму сужающегося туннеля.
Кто-то из парней слегка дрожал. Блу не знала, кто это, Адам или Ронан, но чувствовала, как у нее на поясе подрагивает трос.
Жаль, что мы не взяли с собой Ноя, коротко сказал Ганси. Ну, заходим. Ронан, не забудь оставлять метки по пути. Мы на тебя рассчитываем. И не надо на меня смотреть. Если понял, кивни. Хорошо. Знаешь что? Отдай маркеры Джейн.
Что? судя по голосу, Ронан решил, что его предали.
Блу взяла маркерыкруглые пластмассовые диски с нарисованными стрелками. Она сама не понимала, насколько волнуется, пока они не оказались у нее в руках. Было приятно иметь какое-то конкретное задание.
Свисти или напевай, Ронан, и следи за временем, сказал Ганси.
Не надо со мной шутить, предупредил Ронан.
Ганси посмотрел в туннель.
Ты знаешь уйму песен от начала до конца и способен каждый раз петь их в одинаковом темпе и ничего не пропуская. Потому что тебе приходилось заучивать кучу мелодий для конкурсов ирландской музыки.
Блу и Адам обменялись восхищенными взглядами. Приятно было видеть, что Ронана отличают от остальных, но еще приятнее было видеть, как его отличают. И заставляют бесконечно напевать ирландскую джигу.
Пошел ты, сказал Ронан.
Ганси не обиделся. Он просто ждал.
Ронан покачал головой, а потом, злобно ухмыльнувшись, затянул:
Стукни раз, стукни два
НЕТ, хором сказали Ганси и Адам.
Я не собираюсь слушать это три часа, добавил Адам.
Ганси стоял, устремив на Ронана указательный палец, пока тот не принялся насвистывать какой-то веселенький рил.
И они пошли дальше.
Глубже.
Солнце исчезло. Камни сменились сталактитами. Пахло сыростью и чем-то знакомым. Стены блестели, как живые. Время от времени Блу и остальным приходилось вброд преодолевать ручейки и лужиузкая, неровная тропа была выбита водой, которая по-прежнему продолжала свой труд.
После каждых десяти повторений рила Блу оставляла маркер. По мере того как уменьшалась стопка в ее руке, она задумалась, насколько далеко им придется забраться и как они поймут, что приближаются к цели. Трудно было поверить, что здесь, внизу, мог быть спрятан какой-то король. Еще труднее было представить, что здесь могла находиться ее мать. Это место не особо подходило для жизни.
Блу попыталась успокоиться. Никаких землетрясений. Никакого панического бегства.
Она пыталась не тосковать, не надеяться, не думать, не звать Мору. Меньше всего девушка хотела, чтобы Кабесуотер выдал ей копию матери. Блу была нужна только настоящая Мора. Только правда.
Склон стал круче. Темнота была утомительна сама по себе; Блу тосковала по свету, простору, небу. Она чувствовала себя погребенной заживо.
Адам поскользнулся и сумел выправиться, вытянув руку.
Эй! сказала Блу. Не касайся стен.
Ронан перестал свистеть и спросил:
Пещерные бактерии?
Это мешает росту сталактитов.
О господи
Ронан! не поворачиваясь, позвал Ганси, шагавший во главе; его канареечный свитер казался светло-серым в свете головных фонариков. Не отвлекайся.
Свист возобновился, а Ганси вдруг исчез.
Что такое? спросил Адам.
И тут пол ушел у него из-под ног. Он упал и поехал дальше на боку, оставляя пальцами борозды на земле.
Блу не успела даже понять, что случилось, когда почувствовала, как Ронан обхватил ее сзади. Веревка на поясе туго натянулась, угрожая сбить с ног и Блу. Но Ронан надежно упирался ногами и до боли стискивал плечи девушки.
Адам все еще лежал, но, по крайней мере, перестал скользить.
Ганси! позвал он, и это слово скорбно прозвучало в обширной пустоте. Ты в порядке там, внизу?
Ганси не просто исчез, он провалился в дыру.
«Хорошо, что мы связаны друг с другом», подумала Блу.
Ронан по-прежнему держал ее, обхватив руками, и она чувствовала, как они дрожат. То ли от напряжения, то ли от страха. Ронан ни на мгновение не задумался, прежде чем схватить Блу.
«И я не позволю себе об этом забыть».
Ганси? повторил Адам, и в его голосе послышалась легкая нотка тревоги.
Он слишком старался замаскировать волнение уверенностью, а потому оно осталось на виду.
Три рывка. Блу почувствовала, как они дрожью передались от Адама к ней.
Адам, с явным облегчением, коснулся щекой пола.
Что там? спросил Ронан. Где он?
По ходу, висит, ответил Адам, от волнения позволяя прорваться местному акценту («висить»). Веревка меня сейчас пополам перережет. Я не могу подобраться ближе. Тут скользко он просто утащит меня вниз.
Высвободившись из хватки Ронана, Блу осторожно шагнула к тому месту, где исчез Ганси. Веревка между ней и Адамом провисла, но он не покатился к краю. Девушка медленно произнесла:
Думаю, ты можешь работать противовесом, если не будешь двигаться. Ронан, оставайся там ты сумеешь удержаться, если что-нибудь случится и я начну скользить?
Луч фонарика осветил покрытый грязью каменный столб. Ронан кивнул.
Так, сказала Блу. Сейчас подойду поближе и загляну вниз.
Она медленно пробралась мимо Адама. Он бессмысленно цеплялся пальцами за скользкий склон.
Блу чуть не свалилась в пропасть.
Неудивительно, что Ганси ее не заметил. Каменный карниз, а потом сразупустота. Блу поводила фонариком туда-сюда и осветила лишь непроглядный мрак. Пропасть была слишком широка, чтобы увидеть противоположный край. Слишком глубока, чтобы увидеть дно.
Впрочем, был виден страховочный трос, темный от грязи. Он вел в расселину. Блу направила луч фонарика в темноту.
Ганси?
Я тут!
Голос Ганси звучал ближе, чем она думала. Впрочем, и тише, чем она ожидала.
Я кажется, у меня приступ паники.
У тебя приступ паники?! Новое правило: четыре рывка, прежде чем внезапно исчезнуть. Ты ничего не сломал?
Долгая пауза.
Нет.
И что-то в том, как он произнес это коротенькое слово, немедленно убедило Блу, что Ганси вовсе не шутил насчет приступа паники.
Блу сомневалась, что умение убеждать относится к ее сильным сторонам, особенно теперь, когда она сама нуждалась в ободрении, но все-таки она попробовала.
Все будет хорошо. Мы тут надежно держимся. Тебе нужно просто вскарабкаться наверх. Ты не упадешь.
Дело не в этом, чуть слышно отозвался Ганси. По мне кто-то ползает, и это похоже на
Он не договорил.
Это вода, сказала Блу. Или грязь. Она тут повсюду. Скажи что-нибудь, чтобы я могла направить на тебя фонарик.