Правила - Стэйси Кейд

Стэйси КейдПравила

Пролог (Ариана)

У меня имя мертвой девушки. Технически, я думаю, что у меня ее жизнь.

Настоящая Ариана Такер умерла на больничной койке в пятистах милях от того места, где я впервые вдохнула свежий воздух, увидела небо и узнала мир за пределами белой комнаты, где прожила всю сознательную жизнь.

Я в долгу перед Арианой за свою свободу. И как бы ужасно это не звучало, я благодарна Такер за ее смерть.

Если бы она была счастливым и здоровым ребенком, не думаю, что ее отецтеперь и мойсделал бы то, что сделал. Вытащил из темноты и спас меня, когда стены дрожали, а легкие горели от дыма.

Но, Ариана Такер была человеком.

Янет.

Поэтому, существуют правилазалог моей безопасности и безопасности моего отца.

Они просты.

1. Никогда никому не доверяй.

2. Помни, что они всегда ищут.

3. Не вмешивайся.

4. Не привлекай внимание.

5. Не влюбляйся.

Я беспрекословно подчинялась этому «Кодексу жизни» на протяжении десяти лет, пока достаточно повзрослев, не осознала, правилам невозможно следовать вечно. И чем дольше продолжается время безропотного послушания, тем непреодолимее становится желание устроить бунт. По веским причинам. Из-за неизбежных обстоятельств. Потому что чувствуешь, что нет иного выбора. И стоит обойти лишь одно, остальные, с хрупкостью битого стекла, рушатся следом.

Назад пути нет.

Глава 1 (Ариана Такер)

Установление порядка необходимо для тех, кто скрывается. Как оказалось, люди очень примитивны. Они едят целую неделю одно и то же на завтрак, паркуются в одних и тех же местах, и покупают одну и ту же зубную пасту. Наилучший способ вписаться в окружающую среду, следовать их примеру. Создать свои собственные шаблоны и следовать им без исключений. Конечно же, в моем случае было искусственное создание, которое не имеет собственных предпочтений или скажем прямо, имеет нехватку воображения. Но они не знали этого.

И вот, утро вторника, первый день моего учебного года: Вторникна завтрак кукурузные хлопья. Утро, мой первый день в школе, предстоит еще разговор с отцом.

В начале, эти разговоры отца/псевдо-дочери, были для подготовки к жизни во внешнем мире: обсуждение проблем, с которыми я могу столкнуться в течение дня, упражнения, которые я должна была выполнять, и планы, которые составил мой отец для дальнейшего применения. Он работал по ночам, поэтому утро было единственным временем, когда я могла не облажаться.

В такие дни наши утренние разговоры все чаще превращались в догонялки, с небольшими подбадриваниями "Эй, помни, ты не такая, как все". Как будто я нуждалась в этом напоминании.

Но сегодня все было по-другому, так не должно было быть. Оно никогда так не начиналось.

Телевизор на кухне, расположенный на стойке у раковины для идеального просмотра, показывал "Fox News". Резкие голоса утренних ведущих обсуждали последние новости. Как обычно.

 В самом деле?  спросила я отца, который сидел за столом с миской кукурузных хлопьев.

Он проворчал, что-то невнятное, его взгляд был прикован к бегущим титрам внизу экрана. Он был одержим новостями в последнее время, в частности, слушанием сенатом комиссии по расследованию незаконно присвоенных фондов в Министерстве обороны. Я думаю, что только военный человек всегда оставался военным.

Я со вздохом села рядом с отцом. Это были не те телевизионщики, которые обязаны были обучаться дикторскому мастерству, чтобы поразить идеальным сочетанием справедливого негодования и приближенности к панике, они точно были не теми. Их правительство хранит какие-то секреты. Я живое доказательство этому. Они просто беспокоятся обо всех ошибочных вещах. Все время. На это было неприятно смотреть, честное слово.

 Ты знаешь,  сказала я.  Исследования показали, что среди тех, кто смотрит такие вещи, десять процентов параноиков и семьдесят восемь процентов тех, кто хочет купить старый ракетный бункер и превратить его в жилище на случай постапокалиптической жизни.

Это привлекло внимание моего отца. Он посмотрел на меня с кислым видом, и стал рассказывать, что думает по поводу этой статистики:

 Это не убьет тебя, если ты будешь более осведомленной в политике,  сказал он, показывая на меня своей ложкой.

Я потянулась за кукурузными хлопьями.

 Многие вещи не убьют меня,  ответила я. На самом деле этот список был гораздо длиннее, чем для обычного человека.  Но это не большая рекомендация, верно?  Я насыпала хлопьев в свою миску и подцепила одну штучку.  «Съешьте их и вы останетесь в живых». Скоро и на коробках от хлопьев будет такая реклама.

Он закатил глаза:

 Ты смешна.

Я улыбнулась:

 Я могу быть такой. Иногда.

 Гораздо реже, чем ты думаешь, детка.  Он улыбнулся с нежностью, чем застал меня врасплох.  Итак,  продолжал он, нажимая на кнопку отключения звука на пульте дистанционного управления,  твой первый день в школе. У тебя есть все, что для этого нужно

Его мобильный телефон ожил мягким, но навязчивым звуком, который испугал нас обоих. Ему не часто звонили с работы вне рабочего времени.

Он снял телефон с пояса и посмотрел на экран, держа его на расстоянии вытянутой руки, чтобы можно было прочесть то, что высветилось на экране. Отец снова забыл свои очки для чтения.

Я продолжила, есть, ожидая, когда он объявит о неизвестном номере или закатит глаза и пробормочет что-то об идиоте Кагане. Я понятия не имела, кем был Каган, но, по словам моего отца, он регулярно достигал Олимпийских стандартов идиотизма.

Вместо этого, я заметила, как цвет отхлынул от лица отца.

Страх наполнил мой рот словно песком, кукурузные хлопья превратились в противную кашу.

 Что случилось?

Мой отец оттолкнулся от стола, с телефоном в руке.

 Оставайся здесь,  приказал он, и направился в свой рабочий кабинет.

Мгновение спустя я услышала, как дверь захлопнулась.

Я положила ложку дрожащей рукой. У других детей были кошмары о клоунах, монстрах икак в случае с моей подругой Дженнойпомощнике гамбургера из рекламы. Я же, часто думала о больших черных фургонах, которые едут бесшумно по нашей дороге и о безликих мужчинах, которые стаскивают меня с кровати, прежде чем я успеваю закричать.

Я встала, выплюнула свои хлопья в раковину и промыла рот водой. У меня закружилась голова, появились ужасные картинки, одна хуже другой, настоящий каталог всего, что может произойти.

Я могла бы попытаться подслушать разговор отцане слова, а его мысли. Но эта способность,  которая во мнефункционировала не так эффективно, как хотелось бы. Вдобавок ко всему, мысли отца было не так легко прочесть. Я не могла ничего от него получить, если он не хотел этого, благодаря подготовленной и интенсивной тренировке ума, во время службы.

Но, тем не менее, была одна вещь, которую я точно знала: когда они придут за мной будет уже слишком поздно. У меня будет время только чтобы спрятаться, даже не убежать, и из этого не выйдет ничего хорошего.

В теории, я ничего не должна бояться. Десяток солдат или "поисковые специалисты" не должны стать проблемой для кого-то вроде меня. Я не была совершенной в этой области. По крайней мере, не настолько.

Мое сердце неровно трепетало в груди, напоминая мне, как сильно я ненавидела то, что было частью этой жизни. Слабачка.

Я снова села и взяла ложку, рассматривая свое отражение в перевернутой миске. Неужели меня кто-то узнает?

Я практически похожа на человека, насколько это вообще возможно.

Всеми частями тела. Не хочу, чтобы люди думали, что я шпион/убийца, которая может подойти к кому-либо и забрать его мозг ради информации или убить, ну, вы понимаете.

Но пройти мимо группы людей совсем не то, что затеряться в толпе. Над этим мне пришлось поработать.

Я рассматривала свои изменения во внешности, в искаженном отражении, заверяя себя, что моя маскировка еще была в порядке.

Светлые волосы близко походили по цветовому диапазону к натуральному, как у обычных людей. Но их структура была еще прочнеетяжелые и мягкие, однако на кончиках они были шелковыми, как рубашка Дженны, которую она присвоила себе из шкафа матери в прошлом годуи они подросли, образуя кудри, которые я ненавидела. Поэтому я зачесывала их в хвост или узел.

Цветные линзы делали мои глаза темными, то есть синими, как у людей, которые ни чем не отличались от моих одноклассников, маскируя неестественный цвет моих глаз.

Моя кожа была слишком бледной, а вблизи при определенном освещении и вовсе серебристо-серая, но я не могла ничего подделать с этим. Этого было не достаточно, чтобы стать заметной, пока я не встану рядом с человеком, у которого был фальшивый ярко-оранжевый загар ну или если вы знаете то, что ищите.

И были люди, которые делали это. Много людей.

О чем был этот телефонный разговор? Я сглотнула и почувствовала, как в горле пересохло.

Моим единственным спасением было то, что всё их внимание было сосредоточено в местах, удаленных от наших дел. Я жила в менее десяти миль от информационно-технической лаборатории, здания «Проекта бумажной куклы» и места моего личного ада.

Мой отец неожиданно вернулся на кухню, застав меня врасплох. Я ударила своей ложкой о стол, производя громкий звук, от чего мы оба вздрогнули.

 Все в порядке?  спросила я.

Он устало кивнул, но я заметила, что он стал каким-то отстраненным. Он не сел, только оперся руками о стол, как будто нуждался в поддержке.

Волны страха заставили меня встать на ноги, и мой стул опрокинулся назад.

 Тебе нужны таблетки? Они лежат на подоконнике.

Отец уже был не так молод. Он все еще был в хорошей формеон говорил, что благодарит за это регламентированное обучение, которое получил во время нахождения в спецназе в свои двадцатьно ему будет уже пятьдесят шесть в этом году. Он посерел за эти годы, я знала его, и хотя взгляд его был резким, как всегда, ему было трудно передвигаться, как будто он нес тяжкий груз на своих плечах. В прошлом году, я игнорировала каждый урок, которому он хотел научить меня, и звонила "911", когда находила его лежащем на полу в зале и хватающим ртом воздух. Это, как, оказалось, была паника, вызванная стрессом. У него также было невероятно высокое давление, еще один признак того, что его тело уже не так хорошо приспособлено для жизни. Интересно, почему.

Я подошла к нему, но он отмахнулся.

 Я в порядке. Я принял лекарство сегодня утром. Идем в школу. Ты же не хочешь опоздать.

Нет, конечно, это было бы нарушением четвертого правила: Не высовываться. Когда отец впервые озвучил мне его, я поняла его в буквальном смысле. Став второклассницей, которая ходила везде, вжимая свою голову, я абсолютно точно выглядела не так, как все. Эй, если вы пытаетесь выжить в подземной секретной лаборатории в течение шести лет, то потом видите, что ваше понимание метафор немного шатко.

Дело в том, что люди замечают вас, не только когда вы опаздываете, но и когда приходите рано.

Я почувствовала свежий порыв разочарования при ходьбе, словно была почти невидимкой. Я не принадлежу «GTX». Но они по-прежнему контролируют мою жизнь, вплоть до мельчайших деталей. Иногда это бывает хуже всего.

Я никогда не приглашала кого-то в дом или не могла пойти к кому-нибудь. Я должна была быть у себя, но не так много, как хотелось бы, иначе они стали бы волноваться о моем социальном неблагополучии и заставляли бы ходить на консультации. Я жила в постоянном страхе, даже если было что-то хорошее. Я вечно буду студентом «В», хотя я смогла превзойти учебный школьный план за прошлые года. Оценка «В» была потрясающим вариантом, не достаточно низким в знаниях, чтобы привлечь внимание учителя и не достаточно высоким, чтобы оказаться на почетном месте.

Я даже не смогла сопровождать своего отца, когда его отвезла машина скорой помощи в больницу в прошлом году. «GTX» часто предоставляют своих специалистов, и возможно, один из врачей смог бы меня узнать.

Это была моя жизнь. И так будет в течение последующих бесконечных двух лет, пока я не смогу уйти под прикрытием остальных выпускников.

После того, как я покину Уингейт, я стану свободной. Ну, более свободной. Я никогда не смогу полностью расслабиться, никогда не смогу просто существовать, и не думать над тем «кем» или «чем» я являюсь. Но жить подальше от «GTX»и вездесущего чувства опасностипоможет, хотя бы немного.

Я выдвинула свой стул, но сразу не села. Я должна знать.

 Они среди нас?  спросила я, заставляя свои слова преодолеть внезапно появившейся ком в горле. Отец до сих пор работал на «GTX»он должен знать. Уходить после того, как их дорогое творение пропало, значит накликать на себя подозрения. Насколько известно, там знали, что я была его дочерью, и он получил полную опеку надо мной, когда умерла его бывшая жена в штате Огайо. И его пребывание в «GTX» давало одно преимущество: он имел источники внутри компании, которые могли сказать ему, что будет в будущем заранее.

Он изумленно поднял глаза:

 Нет, Ариана. Нет. Ничего подобного. Просто, мне необходимо время, чтобы с этим справиться.

Я сухо кивнула. Я скорее умру, чем позволю «GTX» забрать меня или наказать моего отца за помощь мне.

 Ты не должна волноваться.

Он протянул руку и осторожно коснулся моего плеча.

Я снова заставила себя не вздрогнуть. Иногда, мне становилось некомфортно из-за прикосновений. Это еще один вариант, из-за которого я могла быть поймана. Большинство людей не избегают случайного прикосновения, как будто это могло привести к воспламенению. Но, с другой стороны, большинство людей не потратили и года, будучи сломанными (сознательно) ради научного проекта.

 Хорошо.  Я попыталась улыбнуться, желая, чтобы отец был более-менее довольнымэто была моя территорияи, отодвинувшись, как только смогла, мое сердце застучало медленнее благодаря тому, что адреналин стал сходить на нет.

Иногда я почти забывала. До сих пор, те далекие дни в лаборатории, казались мне кошмарным сном с излишним количеством деталей. Другие времена ну, давайте просто скажем, что сегодня был один из этих дней.

 Ари!

Крик прошелся надо мной, в переполненном и шумном спортзале, достаточно громком, чтобы заставить меня подскочить. Сегодня, «дерганная» мое второе имя.

На самом деле, я не знаю, есть ли у меня второе имя, если подумать об этом. Я никогда не видела свидетельство о рождении, которое теоретически принадлежало мне.

Я наблюдала за толпой, за тем, как головы поворачивались в мою сторону, некоторые из них смотрели на инициатора крика, но большинство из них были направлены на меня. Такое чувство, что центр внимания сиял снизу, с пола.

Я поморщилась. Спасибо Дженна. Я нашла ее светлое и нетерпеливое лицо на трибуне примерно в районе шестого ряда. Она энергично махала, как будто я не слышала еекак будто половины школы не слышало ее. Все-таки это была не ее вина. Это была просто Дженна. Восторг превратил ее в одиннадцатилетку. Я завидовала ей. Если бы неустанный оптимизм и определенная жизнерадостность были фактически требованиями для команды поддержки «Эша» (вместо плотного карандаша для глаз, и распространения слухов о распутности), то Дженна была бы капитаном. Может быть, даже команда была ее.

Я направилась вглубь зала, а затем повернула в сторону трибуныобходя выставленные ноги в проходе и рюкзаки, небрежно лежавшие на пути. С каждым шагом я чувствовала людей, смотрящих на меня. Большинство учеников с самого утра были здесьвынужденные торчать в этом месте до первого звонка, так как это должно было сдержать нас всех от «греха». Угу. Как будто не было достаточно времени в течение дня. Мне показалось, что учителя не хотят отвлекаться от своего драгоценного времени сплетни-за-кофе для наблюдения за коридорами перед уроками.

Независимо от того, что сказал мой отец, это возможно стоило риска для опоздания, чтобы избежать зова этого рогатого скота. Тысяча умов в одном месте, гудящих с беспокойством, волнением и чистым ужасом первого школьного дня, причиняли мне лишь головную боль. Вся практика в мире не могла заблокировать цунами мыслей и эмоций.

Но пока что я сосредотачивала свое вниманиеэто было сложнее, чем вы думаетевсе это просто было далеким и смутно раздражающим шумом в задней части моего мозга. Подобно радио, настроенное на сотни станций сразу.

 Ты здесь!  завизжала Дженна, когда я добралась до ее ряда. Она встала и оттолкнула более трех людей, которых я не узнала и стиснула меня в объятия, которые были чуть менее болезненными.

Я ожидала этогочто Дженна обнимет меняпоэтому это было не так уж ужасно. Она знала, что я по ее словам не была «обидчивой», но это оказалось преимущественным качеством для нее, чтобы сломить меня. Это иногда более или менее работало. Я доверяла Дженне на столько, что могла подавить свою панику из-за кого-то, находящегося в моем пространстве. Было не похоже, что она собирается воткнуть в меня неожиданно шприц, как это делали остальные санитары, все те годы. А иногда случайная любовь была хороша. Напомню, я была очень рада, что хоть кто-то может видеть меня, даже если это была ложная версия «меня».