Я раньше не была в тюремной камере. Она была просто отвратительной. Крошечная, потрепанная, вся в царапинах, бетонный пол, двухъярусная кровать. Вскоре я устала от сидения на корточках. Раз Джейн развалилась поперек нижней койки, с некоторыми ухищрениями я взобралась на верхнюю и подумала о всех тех лицах, которые увидела за решетками, пока шла к своей камере: испуганные, любопытствующие, скучающие, жестокие. Так же как я знала всех свободных людей у нас в округе, я узнавала и большинство мужчин и женщин по ту сторону решетки. Некоторые были просто неудачниками, как Джейн. Но некоторые были очень плохими людьми.
Я была так напугана, что с трудом могла дышать. И самое плохоеладно, не самое, но действительно плохоебыло то, что я-то была виновата. О, не в смерти Арлин. Но я убила других людей, и была свидетелем многих убийств, совершенных не мной. Я даже не была уверена, что помню их всех.
С ощущением, похожим на панику, я с трудом старалась вспомнить их имена и как они умерли. И чем яростней я пыталась, тем больше путались мои воспоминания. Я видела лица людей, которые умерли не из-за меня. Но вместе с тем я видела лица людей (или существ), которых я убила: фейри Мурри, например, и вампир Бруно. Вервольф Дебби Пелт. Я не преследовала их из-за каких-то разногласийвсе они хотели убить меня.
Я продолжала твердить себе, что защищать свою жизньэто нормально, но моя совесть сообщала мне, напоминая обо всех этих смертях, что тюрьмане такое уж несоответствующее мне место (хотя я и не была виновата в преступлении, за которое меня сюда посадили).
В этот момент моей жизни я оказалась на самом дне. Я довольно ясно представляла себе, какова я на самом деле, и получила больше времени, чем мне хотелось, чтобы подуматькак же я докатилась до жизни такой. Какими бы неприятными не были первые часы в тюрьме, стало намного хуже, когда Джейн проснулась.
Ее прорвало и сверху, и снизу, и после того, как туалет был открыт всеобщему обозрению, это было просто... омерзительно. После того, как Джейн пережила эту фазу, она была настолько несчастна и так сильно страдала от похмелья, что ее мысли монотонно пульсировали болью и угрызениями совести.
Она снова и снова обещала себе, что исправится, больше не будет столько пить, что ее сыну не придется снова вытаскивать ее из передряг, и что с этого самого вечера она не вернется к пиву и коктейлям.
Или, раз уж она так плохо чувствует себя сегодня, скорей бы уже наступило завтра. Это был намного более практичный подход.
Я безропотно вынесла еще несколько подобных мысленных и словесных циклов, прежде чем Джейн обнаружила, что она не одна, и что ее новая сокамерницане одна из ее обычных тюремных подруг.
Соки, что ты здесь делаешь?спросила она слабым голосом, хотя по идее ее тело уже освободилось от токсинов.
Я удивлена точно так же, как и ты,ответила я,они думают, что я убила Арлин.
Так она все-таки вышла из тюрьмы. На самом деле, я видела ее, не этим вечером, а накануне,ответила Джейн, немного оживая,Я думала, это был сон, или что-то вроде того, потому что была уверена, что она за решеткой.
Ты видела ее? Где-то около "Мерлотта"?Не думаю, что Джейн была у "Мерлотта" после того, как мы с Арлин разговаривали.
Ага, я хотела рассказать тебе вчера, но отвлеклась из-за того разговора про адвоката.
Где ты видела ее, Джейн?
Ох, где же я ее видела... Она была...Для бедной Джейн это стало большим испытанием. Она запустила пальцы в свои спутанные волосы.Она была с двумя парнями.
Наверное, это и были друзья Арлин, о которых она упоминала.
Когда это было?я пыталась спрашивать очень осторожно, потому что не хотела рисковать сбить Джейн с курса.
Не ей одной приходилось прикладывать усилия, чтобы оставаться в форме. Мне пришлось пристально следить и за тем, чтобы мои вопросы были простыми, и за дыханием. После болезненного эпизода Джейн, в нашем маленьком бараке пахло очень плохо.
Джейн старалась вспомнить время и место, где она увидела Арлин, но никак не могла это сделатьбыло так много сопутствующих мелких событий, мысли о которых очень отвлекали ее от основного вопроса.
Как бы там ни было, Джейн была, в сущности, добрым человеком, поэтому она перебирала свои воспоминания до тех пор, пока не достигла успеха:
Я видела ее на улице за... ты помнишь того большого парня, который ремонтирует мотоциклы?
Мне потребовалось сделать усилие над собой, чтобы мой голос оставался спокойным.
Трей Доусон. У него магазин и дом там, где Корт Стрит поворачивает на Кларис Роуд.
Большой магазин/гараж Трея располагался между его домом и домом Брука и Чесси Джонсон, в котором сейчас жили Коби и Лиза. Дома разделял небольшой лесок, а так как дом Трея последний по улице, то там было весьма укромно.
Да, точно, она была там, за его домом. Дом ведь пустует какое-то время, поэтому мне показалось странным, что это она там делала.
Ты знаешь тех парней, что были с ней?спросила я как бы, между прочим, стараясь не сорваться на крик.
Нет, я раньше их не видела. Один из них был высоким, тощим и костлявым, а второй просто обычным.
Как ты их заметила?
Если бы у Джейн был шанс выглядеть еще более несчастной, то она бы им воспользовалась. Но и без того, она выглядела неважнецкий.
Ну, той ночью, я решила сходить в дом престарелых и повидать тетю Марту, немного задержавшись дома, чтоб подзаправиться. Когда я добралась до дома престарелых, часы посещения уже закончились, слишком поздно, так сказать. Но по дороге я встретила Хенка Клервотера, знаешь его? Он посещал своего отца. Ну, мы с Хенком давно знакомы, он предложил выпить у него в машине, а там одно за другое, сама знаешь, как бывает, ну я и намекнула, что лучше припарковаться где-нибудь в более укромном месте. Вот он и свернул в лес через дорогу от дома престарелых, там есть небольшая дорожка через лес, где играют дети. Нам был виден задний двор дома по Кларис Роуд. У них у всех были большие фонари. В общем, света нам хватило.
Хихикнула она.
Значит, там ты и встретила Арлин,заметила я, так как думать про Хенка и Джейн мне совсем не хотелось.
Да, все так и было.
Я подумала: "Черт, это же Арлин, она вышла, и она пыталась убить Соки. Как же так?Эти мужчины стояли близко от нее. Она передала им что-то, а потом мы с Хенком... начали... "беседу", и больше я никого не видела. Когда я посмотрела туда позже, они уже ушли.
Информация Джейн была очень важна для меня, хоть и весьма сомнительна. С одной стороны, она могла помочь мне отмазаться или хотя бы дать законные основания сомневаться в том, что я принимала участие в убийстве Арлин.С другой, Джейн не назовешь надежным свидетелем, и ее показания опытный коп развеет одной левой.
Я тяжело вздохнула. А Джейн начала монолог о ее долгой "дружбе" с Хенком Клервотером (ни за что в жизни не приглашу его в качестве слесаря после этого), а я погрузилась в свои раздумья.
Моя свидетельница, Карин Живодер, не проснется, пока полностью не стемнеет, что случится еще нескоро. (Уже не в первый раз я повторила про себя, как я ненавижу терять попусту дневное время). Карин была лучшим свидетелем, чем Джейн, очевидно потому, что была проницательной, всегда настороже, и при своем уме. Конечно, она была мертвой. Иметь вампира в качестве алиби не самое лучшее свидетельство. Пусть они и были гражданами Соединенных Штатов, но к ним не относились, как равноправным людям, и еще долго не будут. Интересно, станет ли полиция допрашивать Карин сегодня. Может, они уже послали кого-то в "Фангтазию" еще до того, как она легла спать.
Я задумалась над тем, что рассказала мне Джейн. Высокий, худой мужчина, не местный, иначе Джейн бы его узнала. С Арлин.
По соседству с домом, где находились ее дети с Броком и Чейси Джонсон. Позже ночью Арлин убили. Это был большой прогресс.
Кевин, одетый в чистейшую униформу, принес ланч час спустя. Жареная болонская колбаса, пюре и несколько кусочков помидора. Он посмотрел на меня с таким же отвращением, как и я на еду.
Прекращай уже, Кевин Приор,сказала я,Я точно так же могла бы убить Арлин, как и ты рассказать маме, с кем сейчас живешь.
Кевин густо покраснел, и я поняла, что сболтнула лишнего. Кевин жил с Кенией уже год, и большая часть жителей города об этом знала.
Но мама Кевина до сих пор притворялась, что ничего об этом не знает, потому что Кевин до сих пор ей персонально об этом не сказал. У Кении не было никаких недостатков за исключением того, что цвет ее кожи не соответствовал требованиям мамы Кевина к его девушке.
Заткнись, Соки,рявкнул он. Кевин Приор ни разу в жизни не сказал мне грубого слова. И тут я поняла, что теперь, одетая в оранжевое, для Кевина я перестала быть прежней. Из человека, к которому следует относиться с уважением, я превратилась в того, кому можно приказать заткнуться.
Я стояла и смотрела в его лицо сквозь разделяющую нас решетку. Долго смотрела. Он покраснел еще сильнее. Не было смысла пересказывать ему историю Джейн. Он не стал бы слушать.
Элси Бек вернулся в тюрьму днем. Слава Богу, у него не было ключа от нашей камеры. Он тихо маячил снаружи, сердито поглядывая. Я видела, как он нервно сжимает огромные кулаки. Он не просто хотел упечь меня в тюрьму за убийство, он бы с большим удовольствием меня избил. Лишь тончайшая ниточка самоконтроля удерживала его от этого. Его голову все еще окутывало темное облако, но оно уже не казалось таким плотным. Его мысли проскальзывали наружу.
Элси,сказала я,Ты же знаешь, что я этого не делала, правда? Думаю, знаешь. Джейн может подтвердить, что видела двух мужчин с Арлин той ночью.
Хоть из мыслей я знала, что Элси меня недолюбливает как по личным, так и по профессиональным причинам. Навряд ли, он станет преследовать меня (в судебном порядке) на почве личной ненависти. Он конечно, был способен на некую коррупцию, брать взятки например, но Элси никогда не был замечен в совершении какого-либо вида самосуда.
Я уверена, что у него не было никаких личных отношений с Арлин по двум причинам: во-первых, Элси любил свою жену, Барбару, библиотекаря в Бон Темпсе, и, во-вторых, Арлин была расисткой.
Детектив не обращал внимания на мои слова, но я знаю, что у него в мыслях крутились вопросы по поводу правильности его действий. Он вышел со все еще пылающим от гнева лицом.
Что-то было не так с Элси Беком. Потом до меня дошло: Элси действовал, как человек, который был одержим. Это была основная мысль. Наконец-то, у меня появилось что-то новое, о чем нужно подумать; теперь много времени, чтобы собраться с мыслями.
Остальная часть дня прошла мучительно медленно. Очень плохо, когда самое интересное, что случается с тобой за деньэто твой собственный арест. Тюремщица женского отделения Джесси Шнайдер прогулялась до холла и сообщила Джейн, что сын не сможет ее забрать до завтрашнего утра.
Джесси не говорила со мной, но ей и не нужно было. Она одарила меня добрым долгим взглядом, покачала головой и ушла обратно в свой кабинет. Она никогда ничего плохого обо мне не слышала, и от этого ей стало грустно, что та, у кого была такая хорошая бабушка, оказалась в тюрьме. Мне тоже стало грустно.
Заключённый, которому администрация лагеря доверяла охрану других арестантов, принес ужин, который был практически повторением ланча. По крайней мере, помидоры были свежими, так как при тюрьме имелся садовый участок. Никогда не думала, что мне смогут надоесть свежие помидоры, но из-за моих собственных разросшихся растений и тюремной продукции, я была бы рада, если бы это был не их сезон.
В нашей камере не было окна, но с другой стороны коридора высоко на стене оно было. Когда в окошке потемнело, все, о чем я могла думать, была Карин. Я искренне молилась, чтобы она связалась с полицией (если она еще этого не сделала), чтобы она рассказала правду и чтобы эта правда смогла меня освободить. В ту ночь мне не удалось как следует поспать после того, как выключили свет. Джейн храпела, а кто-то в мужском отделении громко кричал до часу ночи.
Я была безмерно благодарна, когда наступил рассвет, и солнце прорвалось сквозь окошко по ту сторону коридора. Прогноз погоды два дня назад предсказал на понедельник солнечную погоду, что означало возвращение жары.
В тюрьме был кондиционер, и в этом заключалась хорошая новость, это означало, что я была недостаточно раздраженной, чтобы прикончить Джейн, хотя пару раз я была очень близка к этому.
Я сидела, скрестив ноги, на верхней койке, стараясь ни о чем не думать, пока Джесси Шнайдер не явилась за нами.
Вы предстанете перед судьей,сообщила она,Идем.
Она отперла камеру и показала нам на выход. Я боялась, что нас закуют в кандалы, но нет. Правда, наручники на нас надели.
Когда я пойду уже домой, Джесси?спросила Джейн,Эй, ты знаешь, что Соки ничего не делала с Арлин. Я видела Арлин с какими-то мужиками.
Да? И когда ты об этом вспомнила? Когда Соки подсказала?Джесси, крупная, полная женщина в возрасте около сорока лет, казалось, не относилась слишком враждебно ни к кому из нас, просто она привыкла к тому, что ей постоянно лгут, и не верила ничему из того, что говорят заключенные, да и они слишком многого ей не рассказывали тоже.
У-у, Джесси, не будь злюкой. Я, правда, ее видела. Я не знаю тех мужиков. Ты должна выпустить Соки. И меня тоже.
Я скажу Энди, что ты что-то вспомнила,сказала Джесси, но я могла с точностью сказать, что она не придала словам Джейн никакого значения.
Мы вышли через боковую дверь прямиком к тюремному фургону. К тому времени за Джесси следовало еще двое заключенных: Джинджер Харт (бывшая жена Мела Харта), верпантера с дурной привычкой расплачиваться недействительными чеками, и Диана Поршиа, страховой агент.
Само собой, я знала, что Диану забрали (что звучало гораздо лучше, чем "арестовали") за выписывание фальшивых страховых исков, но я уже давно не следила за ее делом.
Женщин переправляли отдельно от мужчин, и Джесси, в сопровождении Кении, повезла нас к зданию суда. Я не выглядывала в окно, было слишком стыдно, что люди смогут увидеть меня в этом фургоне.
Когда мы регистрировались, в зале суда стояла тишина. Я не обращала внимания на скамью для посетителей, но, когда адвокат Бет Озиески взмахнула рукой чтобы привлечь мое внимание, я чуть не расплакалась от облегчения.
Она сидела в первом ряду. Заметив Бет, я уловила знакомое лицо за ее плечом.
Тара сидела за лавками юристов. ДжейБи возле нее. Между ними в детских креслах сидели дети.
В последнем ряду сидел Алсид Герво, лидер стаи оборотней Шривпорта. Возле него сидел мой брат Джейсон и вожак его стаи Калвин Норрис. Неподалеку сидел друг и шафер Джейсона, Хойт Фортенберри.
Опекавшая детей Арлин Чесси Джонсон вполголоса разговаривала с Кеннеди Кейз и ее бойфрендом Дэнни Придо, который работал не только в строительном магазине, но также был дневным представителем Билла Комптона.
Справа от Дэнни сидел, сверкая глазами, Мустафа Хан, дневное лицо Эрика, и приятель Мустафы Уоррен, одаривший меня едва заметной улыбкой. Терри Бельфлер стоял позади, робко переминаясь с ноги на ногу, возле него стояла его жена Джимми.
Грузной походкой вошла Максин Фортенберри, лицо ее было чернее тучи. Она привела еще одну бабулину подругуЭвелин Мейсон. На лице Максин была маска добропорядочности. Было очевидно, что она впервые в жизни находилась в зале заседаний суда, но, честное слово, сегодня она должна была прийти.
В это мгновение я была крайне изумлена. Почему все эти люди здесь? Зачем собирать их в зале суда именно в тот день, когда у меня слушание? Это выглядело как крайне невероятное совпадение.
А потом я уловила их мысли, и поняла, что никакого совпадения нет. Все они пришли поддержать меня.
Все вокруг стало расплывчатым из-за слез; я шла за Джинджер Харт, идущей к скамье подсудимых. Хоть мне не шла оранжевая тюремная роба, но и Джинджер она тоже не красила.
Ярко-рыжие волосы Джинджер с лежащим на них люминесцентным отблеском просто били по глазам. Диана Поршиа, с ее нейтральным цветом волос, выглядела получше.
На самом деле, мне было все равно, как мы выглядим в тюремных робах. Я пыталась не думать о том, что происходит в это мгновение. Я была настолько тронута тем, что сюда пришли мои друзья, и шокирована тем, что они видят меня в наручниках, и полна надежд на то, что я выйду отсюда... в общем, мне было так страшно, что я просто не могла об этом думать.
Джинджер Харт приговорили к предварительному заключению на суде, так как никто не согласился внести за нее залог, чтобы она могла выйти. Мне стало интересно, почему Кальвин Норрис, вожак верпантер, не захотел внести залог за члена своей стаиа потом узнала, что это было ее третье нарушение, и ее предупреждали и в первый, и во второй раз, так что его терпение подошло к концу. У Дианы Поршиа залог был; ее муж сидел на последнем ряду, выглядел он грустным и сломленным.