Попробовала принять строгий и любезный вид, однако глянув на собственное отражение, поняла, что ничего из этой затеи не выйдет. Веки опухли, веснушки ярко выделялись на бледной коже, волосы растрепались и завивались колечками. Жалкое зрелище. Ладно хоть платье приличноетемно-зеленое, с аккуратным кружевным воротничком и манжетами. Правда, цвет лица оно не улучшало. Куда такой непривлекательной особе шашни с парнями водить! Да на меня распоследний конюх смотреть не захочет.
Рука потянулась к лицу: столичная тетка учила, если немного пощипать щеки да покусать губы, можно добавить лицу живости и получить прелестный румянец. Однако то ли щипала я слишком усердно, то ли совет не годился для тонкой кожитак или иначе, вышло еще хуже, к веснушкам добавились некрасивые красные пятна. Я в отчаянии махнула рукой и отошла от зеркала.
Дорога до столовой обернулось неблизким путешествием в правое крыло первого этажаопять сквозь холодные коридоры, сквозь пещерный сумрак и мечущиеся тени от светильников, мимо скалящихся остовов в стенах.
Луция остановилась у массивной двери и сказала: «Вам сюда», а потом кивнула, словно подбадривая, и ушла.
Открыв дверь, я попала в просторный зал.
Здесь стоял торжественный полумрак, разбавленный золотыми пятнами канделябров. Они освещали зал таинственным колеблющимся светом. Наступил ненастный вечер и узкие, высоко расположенные окна походили на черные щели.
Помещение убрано богато, со стен свисали драпировки, обеденный стол окружали стулья с изогнутыми спинками.
Обстановку в дальней части зала скрывали тени. Почти непроницаемые, однако мои глаза сразу устремились в эту темноту. Мне показалось, что там притаилось гигантское живое существо. Оттуда доносился размеренный стук и поскрипывание. Из полумрака выступали неясные очертанияпрямоугольный предмет, высокий, от пола до потолка. У его вершины тускло, как луна, белел циферблат. Ниже, в длинном черном окошке, похожем на вход в пещеру, вспыхивала полированная бронза маятника, когда он, совершая свой ход, ловил отблеск огня.
Часы были огромными, почти до самого потолка. Любопытно послушать, какую мелодию они вызванивают. Судя по размеру механизма, его бой будет слышен в каждом уголке замка.
И тут макушку защекотало неприятное ощущение. Показалось, что кто-то смотрит на меня сверху. Я задрала голову: под потолком тянулась удивительная лепнинаряд масок с печальными или смеющимися ртами, лукавыми или лениво прикрытыми глазами.
Когда тянул сквозняк, пламя свечей трепетало, и маски словно корчили рожи. У замка Морунген тысяча глаз! Неживых обитателей в нем больше, чем живыхвсе эти изваяния, каменные лики немало меня тревожили.
Мои созерцания и раздумья прервал Курт. Неизменно любезный, он подошел с поклоном, чтобы проводить к столу. Во главе сидела госпожа Шварц, нахохлившаяся, закутанная в черную шаль.
Вспомнив наставления столичной тетки, я сделала легкий реверанс хозяину. Тот поднялся, кивнул, обошел стол и любезно отодвинул стул, а когда я села, занял место напротив. За опоздание он не упрекнулвообще не сказал ни слова. Лицо у него было угрюмое, уголки рта опущены. Время от времени он поглядывал в угол зала и едва заметно морщился, как будто стук гигантских часов действовал ему на нервы.
За столом прислуживал Курт, наслаждаясь своей ролью. Он с важным видом принес дымящуюся супницу, оттопыривая мизинцы в белых перчаткахнадо думать, подглядел такую манеру у столичных половых или генеральских адъютантов.
Камердинер приготовился разливать содержимое по тарелкам. Госпожа Шварц встрепенулась, демонстративно сложила перед собой ладони и начала бормотать молитву. Курт страдальчески свел брови и застыл с поварешкой наперевес.
Такого обычаявозносить Создателю благодарность перед трапезойв моем доме не водилось, отец был не религиозен, но я решила, что будет правильным последовать примеру хозяйки дома. Я положила руки на колени и опустила глаза, делая вид, что молюсь про себя.
Полковник себя притворством не утруждал: он со скучающим видом катал в пальцах хлебный шарик и искоса посматривал на меня.
И как же угнетало такое внимание! Хозяин дома словно беспрестанно меня оценивал или подозревал в нехорошем.
Наконец, госпожа Шварц величавым жестом разрешила Курту подавать. Все молча взялись за приборы.
Я была голодна, но после первой ложки супа захотелось отодвинуть тарелку подальше. Повар не приложил ни малейшего усилия, чтобы сделать блюдо вкусным. Съедобноно не более того. Мясо не доварено, коренья переварены, соли и пряностей нет и в помине. Вот тебе и изысканная баронская кухня.
Солонка нашлась подле локтя хозяина дома, но попросить передать ее я не решилась.
Под перекрестьем взглядов было неуютно. За мной наблюдали все: полковник угрюмо, Воронас непонятной враждебностью, Куртвесело. Да еще и подпотолочные маски таращили пустые глаза.
За столом царила такая неловкая и напряженная атмосфера, что я не могла дождаться, когда закончится ужин.
«Год, надо продержаться всего год, твердила я себе, механически поднося ложку ко рту. Ничего, привыкну и к этому замку, и к Железному Полковнику, и к его мамаше. Мы найдем общий язык. Вот, хозяин пригласил к столусчитай, допустил в круг семьи. Я не какая-то рядовая служанка. Вот только хорошо это или плохо?»
Это еще что такое? Откуда это здесь взялось? нарушил тишину резкий голос. Я испуганно выпрямилась; госпожа Шварц смотрела на входную дверь с выражением глубокого негодования. Долго гадать, что вызвало ее гнев, не пришлось; я горестно охнула, когда увидела, как в приоткрытую дверь неспешно проник черный кот с горящими желтыми глазами, настороженно огляделся, и неторопливо зашагал по залу, как будто был подлинным хозяином замка. Неожиданное путешествие ничуть не изменило Фила. Он по-прежнему оставался бесцеремонным и ужасно любопытным животным.
Я приготовилась рассыпаться в извинениях, но фон Морунген заговорил первым:
Это всего лишь кот, мама. Не стоит поднимать такую панику. Он приехал с госпожой Вайс.
Простите, я не собиралась покаянно произнесла я.
Простите, госпожа Вайс, но вашему животному не место в доме. Его нужно немедленно отправить на конюшню, прервала меня хозяйка дома.
На конюшне ему тем более не место. Он же не конь, парировал фон Морунген.
Но ты не позволяешь Керберу бывать в доме!
Кербердругое дело. Он не привык жить под крышей. Вашему коту понравится жить на конюшне, госпожа Вайс?
Боюсь, ему там будет плохо, и я буду беспокоиться, как бы на него случайно не наступила лошадь или он не повздорил с вашим псом, призналась я. Завтра утром его можно отправить домой. Если кто-нибудь из ваших слуг согласится его отвезти, или я сама чтобы не доставлять вам хлопот. Мне жаль, что так получилось.
Если хотите, пусть остается здесь.
Но Август недовольно воскликнула госпожа Шварц.
Кот останется здесь, с нажимом сказал фон Морунген. В таком большом доме его присутствие будет незаметно. Кроме того, я недавно видел мышь у подвальной двери. Ваше животное, госпожа Вайс, будет отрабатывать свой хлеб. Точнее, сосиски и молоко.
Спасибо, ваша милость, я виновато покосилась на госпожу Шварц. К моему изумлению, она не гневаласьпо крайней мере в открытую. Она вздохнула, пожала плечами и кисло улыбнулась.
Хорошо! сказала она с фальшивой радостью. Вам, наверное, будет тут одиноко без друзей и родни. А котик как часть родного дома.
«Часть родного дома» ушел в дальний угол зала, пошуршал чем-то и затих. На какое-то время воцарилось молчание. Перепалка лишила меня остатков мужества и хорошего настроения. Неловко было оказаться предметом раздора между матерью и сыном.
Обычно я обедаю у себя в комнате, в одиночестве, минут пять спустя ни с того ни с сего сообщила госпожа Шварц, решив, по всей вероятности, завести непринужденный разговор, как того требовал этикет. Но сегодня решила разделить трапезу с сыном и вами. Вам понравился замок Морунген, госпожа Вайс?
Ответить сразу не получилось, потому что за секунду до вопроса я откусила от плохо пропеченного пирога с дичью. Госпожа Шварц с удовольствием наблюдала, как я краснею и быстро двигаю челюстями, а потом, давясь, глотаю вязкое тесто.
Ваш дом необычен, пробормотала я. Я бывала здесь однажды, еще при старом бароне, но запомнила обстановку плохо.
Что еще сказать, я не знала, но Ворона смотрела на меня выжидающе, поэтому я опять отделалась банальностью.
Будет интересно изучить этот замок получше.
Вы так и не ответили, понравился он вам или нет, не отставала она.
Проглотив раздражение, я вежливо сообщила:
Безусловно, да.
Не может быть, сказала Ворона. Вы ответили, как обычно отвечают на такой вопрос. Не стоит кривить душой. Это место никому не нравится. И вам оно тоже не понравилось.
Отчего же, заупрямилась я. Интерьеры восхитительные. Все эти изваяния, украшения они вызывают оторопь, не скрою, но и разжигают любопытство.
Скрипнул стул. Боковым зрением я видела, что полковник подался вперед. Он оперся локтями о стол и теперь смотрел на меня в упор, не таясь. Я чувствовала его взгляд на лице; там, где он останавливался, вспыхивала кожа. Вот он изучает мой профиль. Вот рассматривает висок. Губы, шею, подбородок. Однако какие мысли при этом бродили в его голове, догадаться невозможно.
О да, изваяния. Эти черепа на барельефах, мрачные скелеты в истлевших одеяниях, госпожа Шварц мечтательно прикрыла глаза. Пожалуй, это лучшее, что есть в замке. Постоянное напоминание о той доле, которая нас всех ожидает. А вы заметили медные сердца? Странная причуда скульптора, не находите?
Полковник засопел, пододвинул графин, звякнул пробкой и налил себе вина. Запоздало подскочил Курт, но полковник жестом отослал его прочь.
Госпожа Шварц глянула на сына, потом на меня. По ее лицу я поняла, что она настроена рассказать что-то интересноебыть может, даже скандальное.
Замок Морунген, госпожа Шварц картинно обвела зал рукой, у многих местных как бельмо на глазу. Вам слуги много наговорят о нем чепухи. Чему-то можно верить, чему-тонет. Слышали, когда-то я работала тут горничной? Я из семьи бедного священника, не простолюдинка. Помню, боялась идти сюда наниматься. Впрочем, поначалу все складывалось неплохо. Встретила тут Айвана он был старшим конюхом и вскоре стал моим мужем. Он был мне не ровня, но на другую партию девушке в моем положении рассчитывать не приходилось. Я родила сына. А три десятка лет спустя сын сделал меня хозяйкой этого замка, пусть и временной. Полагаю, он ждет от меня благодарностей. Хорошо, я скажу тебе спасибо, Август.
Она картинно склонила голову в сторону полковника. Тот буркнул что-то неразборчивое. Госпожа Шварц сухо улыбнулась и спросила меня:
Хотите, расскажу вам историю замка Морунген, госпожа Вайс?
Буду благодарна.
Неловкость нарастала и давила. И слепой бы увидел, что отношения сына и матери были натянутыми. Казалось, между ними висит некая тайна, тяжелая и мрачная, и теперь ее тень коснулась и меня.
Этому замку чуть более ста лет, начала госпожа Шварц, зябко кутаясь в шаль. Построил его великий грешник и гениальный безумец. Звали его мастер Жакемар. Он был придворным механиком короля Хильдебрандта. Тот пожаловал его землями и осыпал золотом, а потом обвинил в колдовстве, и Жакемар бежал. А замок начал переходить из рук в руки. Но никто из хозяев не хотел в нем жить. А почему? Потому что в нем обитает дух нечестивца Жакемара. Вы видели эти странные комнаты. Вы видели эти странные украшения. Обломки механизмов. Никто не знает, с какой целью их строил Жакемар*. Ни один из хозяев не пытался их восстановить, и правильно делал. Кто знает, какое зло можно разбудить, если коснуться их топором или молотом? И без этого здесь творилось немало дурного. Были неожиданные смерти. Исчезали люди. Вы ведь слышали о пропавших детях?
Не думаю, мама, заметил полковник, что госпожа Вайс рада обсуждать эту историю.
Отчего же! с вызовом сказала я, Слухов и верно бродит много. Интересно узнать, что из них правда.
А правды никто не знает, пожала плечами госпожа Шварц. Расскажу то, чему сама была свидетелем. Ты не против, сын?
Нет, ответил нелюбезный сын и отдал все свое внимание графину с вином.
Госпожа Шварц улыбнулась собственным мыслям и продолжила. Ее голос приобрел замогильные интонации, от чего по спине пробежал холодок. Эта дама родилась с даром рассказывать зловещие истории.
Пропавшие подросткимальчик и девочка, сироты, не помню их имени, были из ближайшей деревни. Старый барон взял их в замок. Девчонка убирала на кухне и разжигала камины, мальчишка помогал садовнику. Слуги из них вышли ленивые и безалаберные. Воровали все, что плохо лежит. Грубили, дерзили. Забегая вперед, скажу, что некоторые благочестивые люди считали, что мерзавцы заслужили свою участь. Хотя мы так и не знаем, что с ними произошло. Может, их утащил Рогатый Дедтот, кто приходит с черным мешком под Новый год за непослушными детьми. Или Хозяин Леса, великан Ганс. Или кобольды, которые, как гласят легенды, безобразничают на руднике.
Госпожа Шварц покачала головой и ханжески вздохнула. Моя неприязнь к ней усилилась стократ. Ни капли она не сочувствовала пропавшим детям.
В один прекрасный день эти разбойники сбежали от домоправительницы и отправились за земляникой. Не вернулись ни к ужину, ни наутро. Лесничий и его помощник видели их неподалеку от старого рудника. Замковая челядь и жители деревни, откуда дети были родом, обыскивали лес двое суток. На третьи попробовали спуститься в рудник, но никого не нашли. Те, кто спускался, сами едва избежали гибелислучился обвал в шурфе. Наверное, детские скелеты так и лежат в одной и подземных галерей.
Я смотрела на госпожу Шварц с ужасом и недоумением. У хозяйки замка оказались весьма странные представления о приятной застольной беседе.
Закончив, госпожа Шварц впала в задумчивость. Отломила кусочек хлеба, рассеянно положила в рот, деликатно прожевала, а потом вопросила:
Когда это было, Август?
Полковник смотрел в стакан и ничего не ответил.
Вспомнила, госпожа Шварц коротко улыбнулась. Это случилось незадолго до того, как заболел мой муж и ты согласился на предложение мастера Кланца. Ну, вы наверняка знаете эту историю, раз присматриваете за сердцем сына.
История сердца полковника интересовала меня больше судьбы несчастных детей, но в ответ я неопределенно пожала плечами.
Когда дети пропали, мой сын вовсю крутился возле Кланца. Помогал ему в экспериментах, выпрашивал книги Своего добился в конце концов. Мастер Кланц обратил на него внимание. Интересно, Август, чем ты заслужил его расположение? Тем, что подбирал и таскал бродячих псов и котов для его мерзких экспериментов? Или своей алчностью? Или тем, что был здоров как бык?
Полковник, наконец, оторвал взгляд от стакана и тяжело посмотрел на мать. Казалось, он вот-вот разразится бранью. И тогда я торопливо спросила:
А что делал мастер Кланц в замке? Он здесь жил?
Нет, что вы, удивилась госпожа Шварц. Он гостил у старого барона. Приехал с женой, чтобы разведать секреты замка. Кланц называл себя ученым и исследовал творения мастера Жакемара. Считал, что тот мог спрятать здесь свои чертежи. Но ничего так и не разузнал. Уехал, несолоно хлебавши. Впрочем, нет. Кое-что он прихватил с собой.
Госпожа Шварц сделала многозначительную паузу и закончила трагичным тоном:
Мастер Ульрих Кланц, придворный механик и анатом, увез сердце моего сына в большой стеклянной банке. Сердце, которое дал моему сыну господь, и которое тот легкомысленно променял на железяку.
От ее слов мороз продрал по коже. Не удержавшись, я глянула на полковника и вздрогнула, встретившись с ним взглядом. Лицо хозяина было непроницаемым, но я сумела уловить, как едва заметно дрогнули его губы. Под тяжелыми веками загорелся колючий огонек. Я поспешно повернулась к госпоже Шварц.
Кланц отбыл восвояси, мой муж умер, а вскоре сбежал и Август, продолжала она. Много несчастий обрушилось на нас в тот год. Старый барон заболел и уехал в столицу, где и скончался от сухотки лет десять спустя. Долгое время в комнатах дома никто не жил, кроме привидений. О, их тут полным-полно! Они не показываются, но я их слышу. Когда поднимается ветер, они завывают на все лады на чердаке, и в восточном крыле, и тут, в столовой. Двигаются, шепчутся, стучат