Я хочу чувствовать! Продолжал парень, выгибаясь от нового приступа боли, все тело сковала никому не ведомая сила и она ломает, ломает, ломает Он стискивал зубы, пытался ползти, вяло перебирая ногами. Задыхался собственными слезами и шепча повторял ее последнюю фразу, словно мантру. Смотри, Арти, земля грязная, кругом камни и растения, а еще снег не до конца растаял Но водаона идеально чистая. А потом приостановился, дойдя до последнего слова
«Нет, последняя ее фраза была другой Точно другой». И снова неистовый звон колокола, снова он стиснул зубы, упал лицом в землю. На вкус земля безвкусно равнодушная. Равнодушная на все его проблемы, равнодушная на все его чувства
Чувства Она говорила про чувства
И снова удар по металлической оболочке. Он не боялся боли, он боялся потери. Потерять это самое ужасное. Потерять контроль, потерять чувства, потерять ее. Потому что они уже в голове. Эти правила Правила светлой жизни. Они ломают его, он не подходит, он как пустышка, наполненная барахлом. Как ковер с тонной пыли. Вот только так считали они Он не считал чувства изжившей пылью и барахлом.
Я все-равно не забуду ее! Кричал он, поднимаясь на локтях. На коленках он полз к ручью. На ощупь и на звук пытался с трудом ориентироваться. Глаза закрыл, потому что звон неистово бил по глазам, бил по сердцу и по всем органам чувств, убивая их. Если ручей не спасет его чувства, ничто его уже не спасет.
Его слова любви, словно удар хлыста только по внутренностям. Его мысли о ней, словно клеймо, что выжигали огнем без анестезии. Дрожащей рукой он наконец прикоснулся к чистой воде. Подушечки пальцев слегка намокли, потом вся рука ушла постепенно под воду. Ручей намного глубже, чем казался при том разговоре, он уходил в ручей, тонул в своих чувствах. Они успокаивали его, убаюкивали, залечивали раны. Удары колокола пропадали потихоньку, сначала они становились тише, пока совсем не затихли.
Я тебя люблю, Мия. Говорил он, удушающим чувствам ручья, который проникал внутрь его тела, заполнял собой внутренние ссадины. А потом он закрыл уставшие глаза.
Толчок ото дна. Он резко вынырнул из ручья. Точнее поднял оттуда свою верхнюю половину тела. Откашливаясь, лег рядом с ручьем, открыл глаза. Он чувствовал лишь собственную пульсирующую кровь, биение своего сердца, боль от разлуки и тоску от того, что не ответил тогда. На губах появилась вымученная улыбка.
Он победил ее. Победил этот колокол. Теперь все его чувства навсегда останутся с ним. Он перевернулся на другой бок, прикрыл глаза и заснул
***
Артур проснулся от шороха. Вскочил и огляделся. Перед ним стоял парень, он держал в руке палку. Взор этого парня холодный и даже враждебный, будто в любой момент он мог замахнуться и ударить, оглушить. Артур приоткрыл рот, чтобы сказать что-либо, но слова не шли. Вместо них получился лишь шепот. И то еле различимый.
Ты сломанный что ли? Со злой ухмылкой проговорил парень и присел перед ним на корточки. Артур удивленно рассматривал парня, все еще пытаясь подобрать слова.
Сломанный? Наконец произнес он по слогам. Будто пробовал это слово на вкус. В голове тихонько начал нарастать колокол. Парень вздохнул, резко обернулся в поисках ручейка, но воды неткругом только поляна, на которой цвели и пахли желтые маленькие цветочки. Паника заслонила все чувства. Неужели опять снова?
Как же ты жалок!
Незнакомец приподнялся с корточек и замахнулся палкой, резко нанес сокрушительный удар по голове. Артур прикрыл глаза, снова падая на землю. Парень же огляделся по сторонам, он достал из кармана толстовки шоколадный батончик и уныло и неспешно начал его разворачивать.
Из-за таких как ты я все потерял! Злобно проговорил он, замахиваясь снова, но внезапно остановился. Артур приподнялся на колени, на лоб парня стекла струйка крови. Он дрожащей рукой прикоснулся к голове. Я ничего не понимаю, я хочу любить. Наконец твердо проговорил он. Незнакомец внезапно поменялся в лице, он подал Артуру руку. Беру свои слова назад. Ты намного сильнее, чем кажешься на первый взгляд.
Иди лесом.
Незнакомец лишь усмехнулся, и оскал вновь появился на его лице. Он словно ворон, Падальщик. И его имя, как позже узнал Артурслишком величественное для такой поганой птицы
***
Артур вновь перевел плавный взгляд на разыгравшуюся метель, а потом на парня, что мирно дремал рядом, подложив под голову собственную шапку. Кто мог подумать, что Артур будет сидеть рядом в одном помещении с таким человеком, с вороном. С тем, чья душа давно уже окрасилась в черный цвет. С тем, чья жизнь лишь игра, игра в которую он давно заигрался. Ведь этот человек нашел системную ошибку и сошел с ума Поэтому паранойя не отходила от Артура ни на шаг. И возможно именно она и оставила ясность в его уме.
3 Глава. Сломленный/Сломанный.
Поезд двигался плавно. Он подъезжал к платформе протяжно вздыхал, словно он живое существо, которое устало везти эти двенадцать вагонов, что наполнены людьми. На перрон выходят первые пассажиры. А потом эти же пассажиры закурили табаки. И все происходило по часам. Ровно пятнадцать минут они выдыхали сигаретный дым, так однообразно и жутко, а потом все в один момент разошлись.
Артур наблюдал за этим со стороны, в то время как парень, стоящий рядом с азартом потирал руки. Этот «Падальщик», как Артур про себя называл невысокого темноволосого парня со злыми карими глазами мог совершить, что угодно. От него можно было ожидать абсолютно все. Вот он подошел к краю платформы. Шел по самому краю и улыбался. Он безумец. Артур лишь смерил его уставшим взглядом. Он с ним только до того момента, пока они не уедут с этой платформы. Внезапно «Падальщик» резко повернулся на Артура, издавая нервный смешок. А потом он прокричал. Хочешь, я покажу тебе, что не так с этим миром?
Артур замотал головой. Он не хочет знать, что не так с этим миром. Ему не нужен мир без нее. У него внутри теплились чувства, и пока они есть, он будет искать ее. Тщетно, но будет искать И когда он ее найдет, он будет по-настоящему счастлив.
«Падальщик» словно злобная птица внезапно бросился в сторону, словно он охотился на стоящих рядом людей. Он толкнул пожилого мужчину. Тот молча равнодушно упал под несущийся без остановки поезд-экспресс. Равнодушные лица прохожих и окровавленные рельсы повергли парнишку в шок. Артур отвернулся и тут же попрощался с содержимым своего желудка. Он упал на колени, снова представляя перед глазами зрелище.
Хватит, ты же видишь их. Для них это в порядке вещей! Падальщик угрюмо присел перед Артуром на корточки.
Зачем ты это сделал, Марк? Тихо прошептал Артур, пытаясь успокоиться. Подобное пошатнуло его и без того уязвленную психику. Марк лишь привстал и отряхнулся, будто ничего не случилось.
Прости, я уж и забыл, что ты был в деревне, когда это все произошло, а до вас долго доходит. Он обвел Артура недоверчивым взглядом. Почему, черт возьми, ты вообще жив. Ты такой слабый, аж тошно!
Артур поднялся молча. Он выглядел бледным, но вполне себе живым и уж точно не слабым. И Марк это знал, и он это чувствовал. Он чувствовал, что в этом наивном засранце еще остался запал. И в какой-то степени он ему завидовал. Завидовал потому, что у Артура есть цель, а Марк был ее лишен, отрезан от нее полностью точно так же, как этим людям отрезали их чувства. Несправедливо, но кому какое теперь до этого дело!
Марк качнул головой. На секунду ему показалось, что ему стало стыдно, а потом он вспомнил, что всем уже плевать. А если всем плевать, то зачем переживать?
Они двинулись к поезду, бесцеремонно зашли в вагон. Марк молча достал из джинсов черный маркер и подошел в плотную к стене вагона. Где, через пять минут, загадочным образом, была написано «ВАГОН ЗАБРОНИРОВАН». Артур лишь удостоил того хмурого взгляда. Зачем все это?
Падальщик вяло усмехнулся, он все еще любовался на свое творение, потому нехотя перевел взгляд на Артура, явно не поймав его осуждающий взгляд. Ты хочешь ютиться с этими равнодушными кусками мяса?
Артур не выдержал. Этот парень выводил из себя. Он был отвратителен. Артур тяжело вздохнул и внезапным образом зарядил с размахом тому по щеке. Падальщик скривился. Удар получился неслабый, так что мерзавец даже чуть не ударился об рядом стоящее кресло.
Перестань. Сухо и мрачно прошептал Артур, разворачиваясь и присаживаясь в самый конец вагона к окну. Он так устал от этого всего и от этого мерзавца с высоким самомнением он тоже устал. Раз деревни его больше нет, и раз она сгорела дотла, раз она уничтожена, обратного пути нет. Но это не значит, что этот Падальщик будет его вечным сопровождением. Ну уж нет!
Люди потихоньку заполняли вагоны. Они не толпились, не ругались, не поторапливали друг друга. Люди вежливо пропускали вперед женщин и детей, помогали пожилым. Артур наблюдал за всем этим в проеме. Потому как в их вагон так никто и не зашел. А Марк так ничего и не смог ответить Артуру. Он сжал от злости кулаки и подпер обе двери, забытыми кем- то чемоданами. Потом молча прошелся по вагону и также молча занял место рядом с Артуром. Отчего тот пришел в легкое замешательство, но он был слишком уставшим, чтобы спорить.
Сколько тебе лет? Марк бросил этот вопрос в пустоту, он не пытался даже произнести эту фразу дружелюбно, он просто ее выплюнул. Как выплевывают фразы так, что собеседник от тебя отстал. Артур вздохнул. Чуть больше восемнадцати.
Марк двинул ему локтем в бок. Ты баба что ли?! К чему такие ребусы?! После чего Падальщик рассмеялся. Не так, как он делал это раньше, смех был заливистей и, вроде как, даже искренний. Хотя его смех, был таким же неприятным, как и его голос. У Марка был хриплый голос, порой он даже откашливался, чтобы говорить не так низко. Хотя кашлял он по другой видимой Артуру причине. Марк кашлял от нервов, это получалось неосознанно, и он даже не замечал этого. Может ему было и плевать на мир и на людей в нем, но Марку не было плевать на себя и ему чертовски было страшно. Он боялся людей и Артур это наконец понял.
Мне двадцать, окей? Так тебе будет лучше? Артур запоздало усмехнулся, и, чтобы хоть чем-то заполнить тишину между ними, произнес. А что на счет тебя, парень без тормозов и чувства жалости?
Марк вздохнул. На его лице появилась эмоция злости, и он привстал с кресла, теперь он стоял, пиная его.
Ты не выглядишь на двадцати летнего наверное, в деревне время идет по-другому. Готов поспорить ты до совершеннолетия своего еще не дожил!
Артур равнодушно наблюдал за тем, как поезд плавно отъезжает от платформы. Люди плавно уносились вдаль, их лица расплывались и были нечеткими от высокой скорости. И внезапно Артур замер. На краю станции, в самом конце он увидел ее. Проносясь буквально в самый последний момент, время казалось замедлилось на мгновение, и подарило им эту последнюю мимолетную встречу. Он резко поднялся с кресла. Но поняв, что возможно ему лишь померещилось также резко опустился обратно с досадой долбанув по стенке вагона.
Ха, да ты спятил, друг. Язвительно подытожил Марк. Он заметил, что брюнет лишь изредка одаривал его мимолетными взглядами в основном же стараясь не обращать на того внимания, словно тот был пустым местом. Марк про себя обозвал его «высокомерной деревенщиной». Но почему-то от подобного у него больше не поднималось настроение. Артур был живым, но по отношению к нему вел себя так же, как и они. Марк откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.
Артур следил за пейзажем за окном. Куда они едут? И кто из них сломан? Мир или все же они? Парень повернул голову ровно в тот момент, когда голова Марка нагло легла на него. Падальщик спал на нем. Мирно, спокойно. Когда он спал его лицо не выражало эмоций, было таким безмятежным. Сначала Артур хотел скинуть его с себя, уйти из вагонанавсегдаи больше никогда не пересекаться с этим мерзавцем, но успокаивающие пейзажи за окном и мысль о Мии, что теперь закралась и пульсировала, словно вскрытая рана, не давали ему так поступить.
Тяжело вздохнув, Артур все же столкнул голову Падальщика со своего плеча и даже попытался аккуратно уложить того на соседнее сидение, что у него вышло весьма неплохо. А потом он поднялся с сидения, прошелся по вагону и открыл дверь, ведущую в соседний.
Сердце внезапно бешено забилось, когда он увидел, как они смотрят на него. Как они продолжают заниматься своими делами и одновременно с этим наблюдают. Женщина смотрела прямо в глаза Артура, холодно и равнодушно, в то время как ее руки меланхолично вышивали незатейливый рисунок. Она и без органов чувств выполняла свою функцию. А мужчина, стоящий в самом углу, также меланхолично листал книгу, хотя его взгляд был прикован к Артуру. Парень попятился назад, плотно закрыв за собой дверь. Он часто дышал. Это действительно выглядело жутко. И в этот самый момент, когда он стоял, тяжело дыша, пытаясь переварить увиденное, он понял, что ему пытался доказать Марк. И почему он огородился от них. Потому что они действительно пугали, они действительно были губительны.
Артур оглянулся, Марк мирно спал, разлегшись на креслах, подобрав к себе ноги, он спал в позе эмбриона, словно в любой момент мог переродится и стать таким же, как они. Артур сел напротив спящего мирно хищника.
Волосы Марка такие короткие и жесткие едва прикрывали его лоб, поэтому Артур заметил, как тот хмурится.
Артур молча подобрал под себя ноги, усаживаясь поудобнее, он облокотился на оконную раму и вскоре незатейливый заурядный пейзаж уложил и его.
4 Глава. Я вас не слышу.
Когда все началось он сидел на крыше гаража и курил. Затягивался и выдыхал, и снова затягивался. Он сидел, и его длинные худые ноги свисали с края гаража так, что он еще умудрялся ими болтать в воздухе, как маленький ребенок. Хотя он уже и не был ребенком. Его совершеннолетие было в прошлую среду. Тогда он знатно напился с друзьями около соседних гаражей и пришел домой пьяный под утроснова. А сейчас он потратил последние деньги на дешевые сигареты, у которых было просто отвратное послевкусие. Парень внезапно закашлялся настолько, что из глаз непроизвольно потекли слезы.
Ай, черт! Он со злостью швырнул пачку с оставшимися сигаретами вниз. Легкая коробка не улетела далеко, а плашмя упала в мелкую грязную лужу. Он второпях вытирал глаза. Еще не хватало бы, чтобы его кто-то увидел в подобном виде. Тогда бы вышло просто отвратительно. Из-за подобных махинаций наушники, что были надеты на голову, сползли и с грохотом упали на крышу гаража. Парень вздохнул, ругнулся про себя и надел их снова. Он переключил музыку в телефоне на невероятно долбящую и кричащую. Потом откинул голову и внезапно увидел в небе странную вспышку. Легкое фиолетовое сияние внезапно окрасило голубое небо, и также внезапно как появилось, исчезло.
Марк плюнул вниз с высоты гаража. Смачный плевок разбился о асфальт и остался лишь мерзким пятнышком, что Марк еле мог различить с высоты примерно двух метров. Он долбанул пару раз по крыше гаража, подстраиваясь под ритм песни, звучащей из наушников, но у него это слабо получалось. Он не имел музыкального слуха, от слова совсем. Во всяком случае, так говорила мать.
***
О господи, бестолочь, перестань мучить инструмент ради всего святого! И женщина устало отбирает у подростка найденную где-то на улице старую гитару. Она закатывает глаза и быстрым шагом идет в сторону входной двери.
Нет, она моя! Она моя! Ты не имеешь права! Он подскакивает с дивана. Ему всего пятнадцать лет, а он уже выше мать на пол головы.
Зачем тебе она?! У тебя никакого музыкального слуха, бестолочь! Она, не глядя, сменила домашние истоптанные тапочки на легкие открытые шлепанцы, правой, свободной рукой поворачивая щеколду.
Ну родительница! Парень хватается за гитару. Женщина со злостью открыла дверь. На ее уставшем лице карие глаза сомкнулись в тонкие щелочки из-за надвинутых бровей. Забери эту дрянь и чтобы я ее больше не видела в своем доме! Еще не хватало мне хлама твоего! Давай, Марк, решай проблему и возвращайся до ужина.
***
Безусловно, она не была плохой матерью, также, как и Марк был не идеальным сыном. Но мать он любил также, как и отца. Хотя тот обычно где-то пропадал. Впрочем, как и сам парень.
Он лихо спрыгнул с гаража. Зацепившись за острый козырек, наушники падали следом, хотя это, безусловно, задержало и продлило их полет. Спустя мгновение они упали к ногам парня. Марк поднял их с асфальта, пару раз долбанув по гаражу кулаком, словно тот был виновен во всех его бедах.
Парень отдернул задравшуюся из-за прыжка красную рубашку в крупную черную клетку, отряхнул синие джинсы, потертые на коленках. Марк и сам точно не помнил купил он уже их такими, или они приобрели такой вид, после приключений парня.