С достоинством кивнув Лаурину, Этгива прошествовала в дом, знаком остановив своих слуг у порога. О делах, связанных с ее «некромантом», королева предпочитала говорить наедине. Поднявшись вслед за ней Ди проводил гостью в кабинет, смежный с лабораторией, где на полках стояли медные ступки с пестиками, ряды сосудов и колб, а в двух каминах у противоположных стен даже сейчас горел огонь, подогревая выставленные медиком на решетки продолговатые протвени для просушки трав.
Скользнув равнодушным взглядом по ретортам и склянкам, королева уставилась на Лаурина круглыми немигающими глазами.
Ну?
Ваша мазь готова, мадам, доктор поклонился, вот она, на столе.
Этгива молчала.
На этот раз я замешал змеиный яд на сливках, они отчасти смягчат жжение.
Старая королева вновь не проронила ни слова. Она лишь порылась у себя под вуалью, явно отвязывая что-то от пояса, и поставила перед хозяином дома туго набитый бархатный кошель.
Отведи меня в подвал, глухо проронила женщина, туда, где ты потрошил птицу.
Старик кивнул. Низкая железная дверь в стене со скрипом открылась, и медик уступил королеве дорогу. Грузно ступая по крутым ступеням, Этгива боком протиснулась вниз. Откинув вуаль, она покрасневшей от натуги рукой отерла пот со лба. Было время, когда ее величество скользила по этой лестнице, не касаясь бедрами сырых стен. Тогда ее тонкие девичьи пальцы только привыкали носить магию на своих кончиках.
Теперь Воспоминания лишь на миг промелькнули в душе старой королевы. Лейб-медик подошел к низкому грубо обструганному столу. Там лежало что-то, завернутое в серое домотканое полотно, на котором уже успели запечься и потемнеть пятна крови.
Во имя Огмиса и Цернуна! старуха нагнулась над столом. Что ты можешь сказать мне о моем выборе?
Лаурин поднял на гостью жемчужно-серые, совершенно выцветшие от паров свинца глаза, на его тонких губах расплылась загадочная улыбка.
Ваш выбор, как всегда безупречен, в голосе мага Этгиве послышалась насмешка.
Тебе принесли сокола, настойчиво заявила она, Белого сокола. Ты должен был наречь его именем негодного Деми и принести в жертву, чтоб гадать по внутренностям
Я исполнил ваше повеление, все с той же двусмысленной улыбкой отозвался лейб-медик.
Королеву бесило выражение его лица, она считала, что полуусмешки Лаурина свидетельствуют лишь о расслабленности его ума, но никак не о тайных знаниях.
И что? нетерпеливо потребовала Этгива. Что тебе стало известно?
Старик откинул полотно, и глазам королевы предстала располосованная тушка птицы с вскрытой грудной клеткой.
Вы можете увидеть все сами, кивнул Ди, сердце сокола стучит до сих пор, хотя я свернул ему шею накануне вашего прихода.
Наведенные угольным карандашом брови Этгивы поползли вверх.
К тому же, продолжал маг, все внутренности необыкновенно светлые. Видите этот золотистый налет на печени? Этот признак
Я знаю, подавленно протянула королева, так и должно было случиться. Но всему нужно подтверждение. Ты полагаешь?..
Что молодой лорд Деми и есть богоданный король сальвов, поглаживая белую, как снег под луной, бороду, протянул Лаурин, именно он сможет возродить Бесплодные земли и никому не позволит прикоснуться к Реликвиям Монтаньяра. Так что если ваши величества рассчитывали получить в нем
Я лишь следую за провидением. старая королева предостерегла медика от готового сорваться продолжения дерзкой фразы. Ты сам меня учил: нельзя предотвратить того, что назначено не нами, но, она заулыбалась, обнажив десну со сточенными почти до корней зубами, все может исполниться по-разному. Фигурка готова?
Ди молча поставил на стол рядом с птицей желтую восковую куклу мужчины с золотым кольцом, вместо короны, на голове.
Если он, как ты говоришь, король пустынных земель, усмехнулась Этгива, пусть получит свой плачевный удар, острой сосновой щепкой она пронзила фигурку в чресла, и попробует от него излечиться. Что же касается сказок о Монтаньяре, то они должны интересовать не нас, а папу в Альбици.
ЧАСТЬ II
Глава 1
Две больших птицы плыли в воздухе над заливом. День был ясным, и черные тени полевых соколов, кружившихся над самым кораблем, иногда ложились на палубу, а иногда скользили по мелкой водяной ряби.
«Цвет рыцарства» под золотисто-белым флагом Беота входил из Северного миря в Сальвский залив, простиравшийся от побережья на несколько миль вглубь материка. В сущности это было провалившееся, невероятно размытое устье реки Сальвы, которая несла свои холодноватые серо-синие воды к океану из самого сердца Великой Сальвской равнины. Впадая в море, залив рассекал его берега, подобно закругленной заячьей губе, отчего и получил свое название.
Удивительно дикие места. сказал капитан Крейг, оглядывая топкие, поросшие осокой берега и девственный строевой лес на песчаном взгорье. Трудно поверить, что здесь когда-либо появляются корабли. он передал лорду Деми подзорную трубу.
Их единственный порт не здесь. отозвался беотийский посол в Гранаре сэр Энтони Кросс, специально прибывший на корабль, чтоб в свите плаймарских вельмож сопровождать жениха королевы. Даллин, выстроенный три века назад северными варварами в самой глубине залива, весьма большой город. Именно там состоится церемония бракосочетания, и туда мы должны были прибыть, но посол развел руками, у погоды свои капризы.
В чем они состоят? раздраженно дернул плечом маркиз Сейнмур, в качестве главы посольства сопровождавший Деми от самой столицы и не упускавший случая показать, как страдает, покинув двор. По моему, заставлять нас высаживаться в этом диком месте, где нет и следа человеческого жилья, просто оскорбительно!
Вы слишком сгущаете краски, друг мой. благодушно отозвался сэр Энтони. Это единственный разумный шаг. Сильное наводнение из-за двухнедельных дождей подмыло пристань в Даллине, вода залила порт, рынок и кое-какие хозяйственные постройки. Говорю вам: там решительно нельзя пристать. Русло Сальвы изменилось, ни один лоцман сейчас не скажет вам, где мель, а где дно корабля пробьет торчащая из-под воды печная труба! Лучшее для насбросить якорь у Заячьей Губы и добраться до берега на лодках. В город мы поедим верхом. Королева Хельви дважды выражала мне свои сожаления по поводу коварства местных рек и, чтоб избежать обвинений в нарушении этикета, сама приедет встречать нас на мыс.
Что-то ее невидно. капризно скривил губы фаворит Дагмара. Он чувствовал себя несчастным из-за слишком больших неудобств, перенесенных в пути, и во всем был склонен видеть злой умысел гранарцев, заманивших беззащитный свадебный корабль Беота вглубь гиблой земли. Две недели дождейдурное предзнаменование. Сейнмур выразительно уставился на лорда Деми, до сих пор остававшегося безучастным к разговору.
Совсем не обязательно. отозвался посол. По старому гранарскому поверью, ливень, чередующийся с солнцем, предвещает счастье и долгие годы процветания. А именно так продолжалось ровно 14 дней, то есть два раза по семьсвященное для сальвов число. Грозы пополам с сиянием небес! Чернь называет это добрым предзнаменованием. Сейчас, после войны люди особенно хотят верить в благие знамения.
Я вижу, вы стали совсем гранарцем. сквозь зубы процедил маркиз, обращаясь к послу. Хотел бы напомнить вам, сэр Энтони, что вы представляете Беот в стране врагов!.
Хотел бы напомнить вам, лорд Сейнмур, мягко прервал фаворита посол, что между нашими государствами подписан мир и сегодня мы участвуем в свадебной, а не в военной процессии.
Никакой процессии не будет, если корабль не сможет бросить якорь. напомнил им капитан. Ума не приложу, как войти в эту гавань без лоцмана. Видите вон те валуны? Крейг показал рукой на два громадных камня, черневших посреди залива. Вокруг них может быть полно мелких гранитных обломков Капитан вопросительно посмотрел на Деми.
Впервые и последний раз Харвей ехал на «Цвете рыцарства» в качестве пассажира. Эта новая роль бывшего адмирала никак не укладывалась в голове у Крейга, и он то и дело порывался отдать герцогу рапорт или спросить распоряжений. Подумать только: их командующий скоро станет королем отъявленных врагов Беота, и значит тоже врагом? Эта мысль казалась противоестественной не только многим морским офицерам, плававшим с Харвеем, но и самому лорду Деми.
Бери на ветер. бросил герцог. Попытаемся обогнуть камни вон там, где вода кажется более темной. Если это не топляк, а глубина, мы уцелеем.
Поворачивай на ветер! зычным голосом Крейг. Право руля!
Капитан, у меня уши заложило! возмутился Сейнмур. Кричите где-нибудь поближе к своим морякам.
Виноват, сэр, отозвался Крейг. Но вы у меня на мостике.
Деми подавил довольную улыбку. Миньон Дагмара раздражал его в течение всей дороги.
Корабль благополучно обогнул камни и, войдя в залив, бросил якорь напротив Заячьей Губы.
Ну и где же ваша королева? не скрывая нервной истерики, воскликнул маркиз. Вы уже спускаете лодки, а там никого нет! Неужели мы должны высаживаться на совершенно пустой берег? Как мы доберемся до Даллина?
Спросим дорогу у туземцев. не выдержал Харвей.
В это время на гребне холма появилась живописная кавалькада всадников.
Провидение само отвечает на ваш вопрос, лорд Сейнмур. провозгласил посол. Я даже отсюда вижу белого жеребца королевы.
Харвей приложил руку козырьком к глазам. Действительно, сэр Энтони не обманулся. Этого рослого молочно-белого иноходца с хвостом-плюмажем от узнал бы из тысячи. Два года назад Пенка достался ему в качестве добычи на одном из фомарионских кораблей после победы в Березовом Зунде. Жеребец-трехлеток вел себя нервно, и Деми пришлось с ним повозиться, прежде чем конь стал признавать руку хозяина.
Перед отъездом Хельви из Плаймара лорд задумался над простым вопросом: а что он сам-то может подарить невесте? Его богатое имущество во время ареста оказалось фактически конфисковано в казну и, хотя дома продолжали стоять на своих местах, а мебель и драгоценности, в отличие от документов, из них не исчезли, но Харвею они больше не принадлежали. Дагмар с милой непосредственностью «забыл» об этой мелочи даже после официального снятия обвинений с герцога Западной Сальвы.
Лошадьдело другое. Случилось так, что накануне ареста Деми охотился в поместье свое друга Линция Петерса и в его конюшне оставил Пенку. Была еще одна причина, по которой лорд Харвей хотел отдать королеве Гранара именно иноходца.
Мадам, сказал он ей, когда ценный груз снова прибыл в его распоряжение, сожалею, что не могу подарить вам ничего более достойного внимания, но и у меня есть одна вещь, которая по праву принадлежит вам. Будем считать, что я тоже только хранил ее. с этими словами он подвел Хельви к стойлу Пенки.
Боже мой! простонала молодая женщина, не отрываясь глядя на сухие жилистые ноги жеребца и поистине лебединый изгиб шеи. Боже мой! А я-то думала, когда вы мне его покажите?
Оба выдержали паузу, прекрасно понимая друг друга. Хельви знала, что посланный ей в подарок королем Фомариона баснословно дорогой иноходец захвачен беотийским адмиралом.
У него действительно необычный шаг?
Теперь он ваш. Убедитесь сами. Харвей с сожалением потрепал коня по холке. Скажут, что нехорошо передаривать подарок, тем более той, которой он с самого начала принадлежал. Но я взял Пенку в бою, он был моим трофеем
И вы имеете на него все права. закончила за Деми королева, входя в стойло. Какой хороший мальчик, она запустила пальцы в длинную белую гриву Пенки. Любишь сахар? Любишь?
Поняв, что зубы коню будут испорчены, Харвей вздохнул.
Теперь он смотрел на танцевавшего под Хельви белого иноходца и думал, что, пожалуй, поступил правильно. Конь и всадница были просто созданы друг для друга: оба легкие, праздничные, на вид далекие от всего грубого. Такую лошадь нельзя тащить с собой в поход, изматывать боями и голодом. На ней можно было только выезжать, как это сейчас делала королева.
С корабля уже хорошо был виден берег. Матросы аккуратно спускали на воду лодки.
Почему они приехали не в каретах, а верхом? возмущался Сейнмур. Я не поеду на лошади в придворном платье!
Дорогу тоже размыло. отозвался посол. В некоторых местах карета просто не проедет. Ну же, молодой человек, даже я в мои 53 года не начинаю стонать из-за небольшой верховой прогулки!
Дикари! не унимался миньон. В досаде он выхватил у стоявшего рядом офицера подзорную трубу и уставился на берег. Дикари. повторил Сейнмур через минуту уже совершенно другим голосом. Но, черт возьми, королева у них просто ангел!
Харвей смотрел на берег. Чтоб разглядеть Хельви, ему не нужна была подзорная труба. Воображение в мгновение ока дорисовало ее лицо. Золотистые кудри алтарного херувима, насмешливая улыбка, и настороженный, недоверчивый взгляд. Если б не глаза, она напоминала бы ему ожившего мраморного амура
Голос маркиза вывел Деми из размышлений.
Кто эти люди, окружающие королеву? Сейнмур быстро вошел в роль главы посольства и теперь, одернув белый дублет, указывал сэру Энтони то на одного, то на другого вельможу в свите Хельви.
Это граф Симон дОрсини. Наместник Южного Гранара и командир личной охраны ее величества. Очень влиятельный человек. отозвался посол. В свите королевы с первого дня ее вступления на престол, очень предан и совершенно неподкупен. Именно он девять лет назад доставил в столицу приговоренного к смерти предателя Монфора, бывшего командора крепости Мон-Кер, еретика из братства Золотой Розы Кросс потер переносицу, как бы вспоминая что-то. После этого дОрсини больше года находился вдали от двора. Потом его вернули. Дело выглядело так, словно королева простила мессира Симона.
А этот смешной толстяк на муле? Разряженный, как трактирщик в ярмарочный день? с презрительной улыбкой осведомился Сейнмур. И тот седой элегантный мужчина на гнедой кобыле?
Посол перешел к характеристике казначея и Лоше Вебрана.
Лорд адмирал, конечно, сегодня выглядит особенно бледно. фыркнул миньон. Нигде вокруг не видно его работы. Все погребено водой. Говорят, он получает крупные взятки от Фомариона: не удивительно, что Гранар до сих пор почти не имеет своих военных кораблей и так нуждается в морском союзнике!
Не произнеся ни слова, Деми перехватил из рук маркиза подзорную трубу и приложил ее к глазу.
Фи, какая бесцеремонность!
Харвей и не думал отвечать. Его интересовал человек, о котором говорили посол и Сейнмур.
Сухой и подтянутый Лоше Вебран держался чуть в стороне от плотной толпы придворных и нервно поигрывал уздечкой. На его тонком, породистом лице, казавшемся из-за острой бородки еще длиннее, застыло выражение скуки и нарочитого равнодушия. Аккуратно завитые седеющие волосы шевелил ветер с залива. Во всей худощавой, долговязой фигуре лорда адмирала чувствовалась надменность. Он не понравился Деми. Хотя едва ли кто-нибудь из собравшихся на берегу людей имел шанс понравиться герцогу Западной Сальвы.
Харвей думал сейчас, что его жизнь непостижимым образом крутанулась, как волшебный фонарь, и вскоре Вскоре ему опять придется из кожи вон лезть, чтоб доказать, на что он способен. Как в Беоте. Двадцать лет подряд. Чтоб потом ничего не добиться!
Взгляд лорда скользнул по рядам гранарских вельможвеселые, большей частью молодые лица. Такие же люди, как везде. Смеются, разговаривают. Его глаза уперлись в рыжеволосого бородатого гиганта, который явно держался особняком от остальных. Он отъехал на обочину дороги и, лениво жуя травинку, демонстрировал свою полную непричастность к происходящему.
Каков! восхитился за спиной у Деми маркиз. Да отдайте же трубу, Харвей! Мне не терпится разглядеть хозяина всей этой пестрой кампании! Дерлоквот тот верзила на черном мерине величиной со слона? Я угадал? Он смотрится на полторы головы выше остальных!
Деми передал инструмент. Так вот это кто. Он много слышал о Босуорте и теперь видел его своими глазами. Зрелище, надо сказать, неутешительное для человека, которому предстояло стать мужем королевы Гранара. Ее фаворит явно знал себе цену. Он держался с таким видом, словно приехав сюда, сделал большое одолжение лично монархине, посольству короля Беота и всему белому свету. Это был крупный, как все горцы, исключительно яркий мужчина, судя, по статной фигуре, хороший воин, больше привыкший носить тяжелый панцирь, чем придворные одежды, и управлявшийся со своим мастодонтом одним касанием пяток без шпор. Его присутствие подавляло и внушало трепет.