Потом Дерлок нашел Феону, которая наблюдала за всем происходящим из-за двери хижины, и помог ей выбраться на свет. Он приказал молодым воинам прочесать окрестный лес в поисках пятилетней девочки Молли.
Даже если она упала с обрыва и сломала себе шею, привезите матери тело. распорядился Босуорт.
Но Молли вовсе не собиралась ломать себе шею. Она весь день просидела на дереве и совершенно окоченела. Когда через два часа Мак-Даган передал ее Феоне, девочка едва дышала от холода.
Ничего, будет жить. попытался успокоить женщину Дерлок. В ней кровь Мак-Финнов, а значит она должна спокойно переносить морозы. Ты-то как сама?
Жива. мотнула головой Феона, кутая дочь в меховой плащ Босуотра и укладывая ее у огня.
«Достойная женщина. подумал про себя Дерлок. Не скулит и не жалуется». Даже сейчас, изможденная и напуганная, с грязным осунувшимся лицом, она оставалась очень красивой.
А давненько я тебя не видел такой оборванной. улыбнулся горец Феоне. С битвы при Колвилле, когда ты все свои тряпки пустила на бинты для раненых.
Да. протянула Феона, Я тоже давненько не видела тебя, Дерлок, с такой побитой физиономией. она слабо улыбнулась, и показалась ему еще прекраснее. Помоложе мы тогда были Жаль, что все так грустно кончилось, я о Мак-Финне. женщина смахнула слезу. Вот теперь Молли И за что меня дуру Бог так наказывает?
И опять Дерлок удивился, что женщина не говорит о себе. Только о муже и дочери.
Слава Всевышнему, еще с Персивалем ничего не случилось. она виновато заулыбалась. Привязалась я к нему, сил нет. Хоть чужое дитя, а все равно как свое.
Феона, серьезно спросил Босуорт, глядя в перепачканное лицо женщины. скажи честно, ты любишь лорда Деми?
Вдова долго молчала.
Что тебе ответить? произнесла она. Ты же сам, наверное, все знаешь. Любила я Мак-Финна. Его высочество консорт был добр ко мне, никогда не обижал. И он мужчина видный. Пожалуй, я привыкла. А любовь, откуда ей взяться?
Я отвезу тебя в поместье Босуорт. твердо сказал Дерлок. Это укрепленный замок, там хорошая охрана. В горах, как оказывается, сейчас опасно. Кланы Чизлхолмов и Мак-Дуфов возобновили нападения на соседей. Поживешь там с детьми, пока я не наведу порядок. Известие в Гранар, где вы и как, я отправлю, как только доберемся. Может тебе у нас и понравится. Повидаешь родственников Мак-Финна.
На что они мне, вздохнула женщина. когда самого Чарли уже нет в живых?
Ты не понимаешь. покачал головой Дерлок. Молли его дочь, и они будут тебя защищать. Клан совсем не такая плохая штука, как может показаться снизу, из долины. А Мак-Финнылюди добрые. Кстати гораздо добрее, чем Босуорты. он сухо рассмеялся, припомнив свое семейство.
В голове у Феоны всплыла старая история, рассказанная ей когда-то мужем, о том, как род обошелся с Дерлоком из-за королевы. И она от всего сердца пожалела собеседника. «Да, ему нужна другая семья, вернее другие отношения с семьей, а без умной жены это не получится. Уж женился бы он поскорее на хорошей. подумала вдова. Чего мыкаться? Ведь, судя по тому, что Харвей остался в столице, у них с королевой все наладилось».
* * *
Босуорт поступил так, как и сказал Феоне. Добравшись до родного замка вместе с оравой вооруженных юнцов, он послал вестовых к верным короне кланам, не принявшим участия в грабежах, и написал в столицу, требуя немедленного подкрепления. Вскоре с горскими отрядами прибыл старший Мак-Даген, который хорошенько надрал брату уши. Война шла нешуточная, волновались северные роды, которые при дележе земли в долине как всегда оказались самыми последними, а увидев, что лучшее уже разобрано, подняли бунт. Постепенно их удалось унять. Босуорт разбил войска Чизлхолмов и Мак-Дуфов в нескольких стычках и отправился на переговоры, обещая попросить королеву о выделении северянам другой, более плодородной земли.
Все эти события не только на время отвлекли внимание Дерлока от сердечных неудач с Хельви, но заставили его вновь почувствовать себя уверенным и нужным. Здесь, в горах, он был на своем месте, и с его возвращением в родные места вернулось какое-то внутреннее равновесие. Порядок, природу которого никто из окружавших лорда понять не мог, но чувствовал, что он исходит именно от Босуорта.
Феоне жилось в поместье настолько хорошо, что порой, просыпаясь, она думала, не ущипнуть ли себя, чтоб окончательно прийти в чувства. Дети были возле нее, к работе по хозяйству она привыкла, а, зная множество городских премудростей, быстро приковала к себе внимание женской половины рода Босуортов, и начала мягко, незаметно, но уверенно подбирать их под себя.
Дерлоку это нравилось. Он только посмеивался в душе происходившему. «Так их, давно пора!» Если б не беспокойство за самого Босуорта, Феона чувствовала бы себя чудесно. Но горы, война и частые отъезды главы клана неизвестно почему заставляли ее волноваться. Уж так она была устроена.
Время от времени наблюдая, как он гарцует на коне по двору поместья, женщина вспоминала, что еще в годы войны, без памяти любя Чарли, она нет-нет да и заглядывалась на красавца-командира горцев. «Может быть все еще и наладится. думала в такие минуты Феона. Не даром же он привез меня сюда и не отпускает к Мак Финнам».
Глава 7
Снег над долинами Сальвы падал густыми хлопьями. Белые поля выглядели словно затопленные взбитыми сливками. Тонкие сиротливые стволы деревьев чернели над косогорами, и дальние перелески расплывались в чуть дрожавшем стеклянном воздухе ранней оттепели.
Стоял февраль. Его вьюжное начало мелькнуло, как один непрекращающийся хоровод метелей, преградивших на время дороги к столице. Заносы и сильный ветер не позволяли крестьянским телегам с продуктами и лесорубам с дровами пробиться в город. Но старых, еще военных запасов хватило, и голода в столице удалось избежать. Хельви приказала открыть склады и начать раздачу муки населению.
Королевская чета снова жила вместе. Деми перебрался из своей спальни к жене сразу после памятной охоты на волков, когда так бесследно исчез беотийский посол. Он чувствовал, что Хельви о многом догадывается, может быть даже знает их с дОрсини тайну, но ни о чем не спрашивает. Эта молчаливая поддержка очень тронула Харвея. Он был благодарен королеве за то, что она взяла на себя труд дипломатических извинений перед Дагмаром по поводу пропажив письмах Хельви упорно употребляла слово «бегство»сэра Джозефа Кларенса.
Беотийский владыка, конечно, рвал и метал, но формально он не мог ни к чему придраться, поскольку все необходимые извинения были принесены и слова сожаления сказаны, а сам посол исчез без следа.
Дело едва-едва начало заминаться, и консорт вздохнул, наконец, с облегчением, но тут грянул гром.
Вечером, когда королева уже спалаХельви из-за беременности теперь ложилась ранов кабинет Харвея буквально ворвался дОрсини.
Ты что пьян? взревел Деми. Стучишь дверьми, как в кабаке. Разбудишь ее. Тише!
Но Симон не обратил на его слова никакого внимания. Он был бледен, вернее сер, как не выбеленный льняной холст.
Проклятье! простонал рыцарь. Мыдва идиота. и рухнул в кресло у стола. Два козла, которым показалось интереснее поиграть в благородство, чем честно доделать работу! И у меня ведь был уже заряжен пистолет! О, Мадонна! О, святые угодники! Ну почему, почему ты его не зарезал?
Харвей встал, пересек комнату и плотно прикрыл дверь. Хельви спала не в соседнем покое, а через два будуара и гардеробную, но крики дОрсини могли поднять из могилы ее покойных родителей, не то что чутко дремавшую женщину на седьмом месяце.
Что случилось? встревожено бросил он, вернувшись к столу. Симон, ради Бога.
Он жив. выдохнул рыцарь и вытер вспотевшими руками лицо. Эта гадина жива. А может ад не дает ему умереть?
Деми почувствовал, что и его лоб становится мокрым от испарины. Он сразу понял, о ком говорит дОрсини, но все еще не мог поверить.
Кто тебе сказал? Ошибка исключена?
Гость безнадежно махнул рукой.
Абсолютно. Воскресший Кларенс сегодня вернулся в свою резиденцию и полон решимости посетить двор.
Но как это может быть? протянул Деми. Его же унесло под лед. Я сам видел.
И я. Что с того? Течение слишком быстрое. Тело выбрасывало наверх в каждой следующей вымоине. Так что он, видимо, не успел задохнуться. Симон постучал пальцем по столу. Ну ты мне нальешь или будешь изображать святого Иова, у которого сдохли все стада, жены и младенцы?
Харвей машинально исполнил просьбу и сел напротив друга.
Значит ты все-таки поехал туда за мной? спросил он.
Решил подстраховать. невесело усмехнулся дОрсини. Подстраховались! Я даже запретил крестьянам прибрежных деревень неделю после того случая вылавливать утопленников, ссылаясь на возможность чумы. Так нет же, нашлись два добродетельных лесоруба, которые ничего не слышали, и на которых наш любимый мертвец выплыл совершенно случайно. И вот ведь наш народ: вместо того, чтоб двинуть его паленом по голове и забрать себе одежду, на которой золотых побрякушек больше, чем они могут заработать за всю жизньвытащили, вылечили у себя в хижине и привезли в столицу, где он им даже не заплатил. Будут знать, кого вытаскивать!
Харвей долго молчал.
Наши дела исключительно хороши. наконец сказал консорт. Он меня видел перед падением в реку, и я недвусмысленно размахивал кинжалом.
Ну и меня он видел. пожал плечами Симон. И я очень недвусмысленно пнул его в рожу сапогом, когда он пытался выбраться на берег.
Мессир дОрсини, я от вас этого не ожидал. саркастически заявил Деми. Благородный рыцарь, командир королевской охраны, губернатор Южного Гранара, человек с задатками главы тайной полиции
В сговоре с принцем-консортом, коронация которого назначена на конец апреля, поддержал его Симон, не смогли прикончить жалкого толстого слизняка, который теперь потащит нас обоих на суд и ославит в глазах всех дворов. Что скажите, сир?
Н-да. Харвей наполнил кубок, но сейчас даже вино не особенно ласкало ему горло. Скажу то, что ты сказал мне месяц назад: его надо убить. И уж теперь совершенно точно. Потому что сейчас я даже не в силах представить всех последствий воскрешения Кларенса.
В резиденции до него добраться будет трудно. заметил дОрсини. После покушения посол увеличил охрану. Теперь при нем неотступно находятся телохранители. Мы, конечно, можем их снять и зарезать его прямо в спальне, но в таком случае огласки не избежать.
Не стоит. покачал головой Деми. Он рвется ко двору? Прекрасно. Хельви сейчас неважно себя чувствует, ее аудиенциями распоряжаюсь я. Назначу ему прием у королевы на самое позднее время под предлогом того, что она хочет без свидетелей расспросить посла о случившемся. И, ради Бога, в голосе консорта зазвучал металл, на этот раз не следи за мной.
Хорошо, хорошо. замахал ладонями в воздухе Симон. Ты его опять упустишь.
Ты тоже. хмыкнул Деми. А он еще не успел написать обо всем в Плаймар? Может и огород городить поздно?
Успел. Симон, как фокусник, извлек из рукава пару конвертов с красными восковыми печатями. Вот это официальное донесение посла к беотийскому двору. Оно поехало обычным трактом. В нем нет ничего интересного, вообще ни слова об исчезновении. А вот это, дОрсини помахал перед носом у консорта вторым посланием, шифрованный текст, который Кларенс отправил Дагмару через предусмотренную ими тайную связь. Один беотийский кормщик в порту Грот выполняет функции их курьера. За хорошую плату, конечно. Мои люди взяли оба письма. С тех пор, как Кларенс вернулся, мы перехватываем всю почту, выходящую из посольства. Но долго этого делать нельзя, в Плаймаре могут возникнуть подозрения по поводу задержки корреспонденции.
Харвей кивнул.
А у них не предусмотрен третий тракт? спросил он.
Рыцарь усмехнулся.
Сдается, сир, вы были бы главой тайной полиции не хуже, чем я. Конечно, предусмотрен. Но он идет через горы, прямиком в Беот. Самый короткий, но и самый трудный путь. За него сейчас не надо опасаться, в горах мятеж, и третий курьер остался в посольстве без дела.
Деми подумал, что у дОрсини явные способности к политическим играм, проявившиеся совсем недавно, после войны.
Текст-то ты расшифровал? спросил он скорее для порядка.
Конечно, кивнул рыцарь. Простейший десятеричный код с заменой букв фаррадскими цифрами. Кстати, они очень удобны. Что касается письма, Симон усмехнулся, мы с вами там нарисованы самыми черными красками. Яв особенности.
Почему ты? не понял Харвей.
Вероятно, потому что от меня он этого не ожидал. пожал плечами дОрсини, А еще, наверное, потому что подозревает, кто долбанул его вазой по башке и привязал к стулу.
Оба рассмеялись.
Как ни странно, на этот раз, хотя Харвей и осознавал, что случилась крупная неприятность, он не был так подавлен, как месяц назад. Облегчение, которое Деми испытывал все то время, пока считал негодяя мертвым, дало ему сил. Он сумел как бы отстраниться от своих старых страданий, и память о них перестала приносить прежнюю боль.
Сейчас консорт чувствовал сильнейшую досаду от появления человека, способного выстроить на его пути новые помехи. Но ощущение это было скорее рациональным осознанием опасности, чем почти животным страхом, который он испытывал перед Свищем раньше. Неожиданно для себя Харвей понял, что перестал бояться даже той грязи, которую Кларенс мог вывалить на него перед королевой. Хельви так решительно взялась заминать дело об исчезновении посла, точно сама состояла в сговоре с мужем и дОрсини. Конечно, она о многом подозревала, но главным для Деми было не это. Он чувствовал такое доверие с ее стороны, что точно знал: даже если Кларенс скажет, будто Харвей ограбил и зарезал нищих на паперти кафедрального собора Рождественской ночью, Хельви начнет искать для мужа смягчающие обстоятельства.
В последний месяц он почувствовал, как ответственность все больше перекладывается с ее плеч на его. Это затягивало. Королева плохо переносила вторую половину беременности, к тому же очень стеснялась своего нового облика: большого живота, припухших губ и растолстевшего носа.
Яурод. говорила она, глядя на себя в зеркало. Харвей Деми, что со мной делает твой ребенок?
В такие минуты консорт не мог удержаться от смеха.
Просто у нас будет мальчик. Как ты и хотела.
Я хотела? Хельви делала круглые глаза и тут же начинала сама хохотать. Это вы хотели. Весь Гранар. Надеюсь, когда я буду лежать после родов в гробу, то снова стану по-прежнему прекрасной.
Харвей, сам в другое время ценивший мрачный юмор супруги, сейчас этого не одобрял. Слишком близко подступал срок, и слишком хрупкой казалась сейчас ее жизнь. Он боялся об этом даже думать. Полгода с Хельви заставили его выпустить наружу то, что раньше Деми прятал глубоко внутри. Сделали его тем, чем он был всегда, но не мог показать открыто.
Харвей чувствовал, как она шаг за шагом уступает ему свои дела, полномочия, обязанности, осторожно убираясь отовсюду. Это и радовало, и настораживало его. По сути он уже стал королем. Но осталась ли Хельви королевой? К чему она готовилась, выдвигая его на первый план?
Эту странную перемену заметил в королеве и приехавший ненадолго с гор Дерлок.
Поздравляю. мрачно сказал он Деми после одного из Советов. Тебе удалось за пару месяцев сделать с ней то, что я не смог за шесть лет. Она тебя не перебивает.
Босуорт сам изменился. Он стал более спокоен и уверен в себе не той прежней наглой, на зло всем, уверенностью, а ровным чувством собственного достоинства, за которым стояла убежденность в своей силе. Выступая на Совете он больше не кипятился по каждому поводу, стараясь обязательно отстоять собственную точку зрения и всех подозревая в дурном отношении к себе. Глядя на него сейчас, Харвей вдруг понял, как тяжело давалось этому сильному властному мужчине положение фаворита.
Вероятно, поостыв от первого гнева и переболев обиду, лорд Босуорт испытывал теперь своего рода облегчение. Если б не Хельви При взгляде на королеву в его глазах время от времени читалась затопляющая душу тоска. Деми взгляд Дерлока напомнил глаза бездомной старой собаки, выгнанной хозяином за ненадобностью. По отношению к этому человеку консорт испытывал чувство похожее на стыд. Если б не Хельви