Тяжело все-таки!жаловался он с досадой.Думаю, я не способен к такой напряженке.
А к чему ты способен?Ира уже была готова прочитать лекцию на тему: «Терпенье и труд все перетрут!»Везде работать надо, чтобы чего-нибудь добиться!
Если бы я смог в свое время поступить в институт,мечтательно, совсем без обиды ответил Виталий,я бы поступил на гуманитарный факультет. Ну, вот где ты училась?
На историческом.
Вот! И я бы там учился! Я люблю историю. Романы исторические люблю, фильмы про все такое, древнее. Про рыцарей и турниры. А ты больше всего какое время любишь?
Ира, напротив, терпеть не могла «исторические фильмы «про все такое». Ей претило упрощенное, осовремененное понимание событий, ее раздражали дуры-принцессы и голливудские отмытые рыцари. Она не любила сказки, а к истории относилась, как к науке. Тем не менее, интерес Виталия ей был приятен. Поразмыслив, она ответила:
Больше всего я восхищаюсь Новым временем. Но ты правсредние века необыкновенно интересное время!
Да?он был похож на ее учеников, такой же галчонок с открытым клювом, в который она положит червячка знания.А чего там тебе интересно?
Да вот хоть религия. Мне интересно было в свое время, почему у нас в России церковь не превратилась в такого же спрута, как в Европе. Понимаешь, Папа Римский же все под себя греб и никто не мог ему воспрепятствовать. То есть, отдельной личности, в роли Папымогли, а вот всему институту папстванет!
И как, выяснила, почему?
Мне кажется, да. Я в институте диплом на эту тему писала. Много чего прочитала по теме. Думаю, я поняла.
А что ты читала?
Ире так нравился этот разговор, что она не замечала, как Виталий суровел взглядом с каждой минутой.
Я читала всякие исследования ученых, монографии, обращалась к источникам. Буллы папские, письма тех времен, «Молот ведьм»...
Да?с нажимом спросил он.
Это, как бы сказать, учебник для инквизиторов...
Смотри,неожиданно Виталий отвлекся и указал на небо.Луна такая яркая! Неужели завтра похолодает опять?
Они заговорили о другом. Неожиданно, как всегда бывает при интересном разговоре, Ира поняла, что они уже пришли к «Лермонтовскому». Виталий, не спрашивая ее, открыл дверь, и они вошли в знакомую прихожую. Ира уже привыкла к особому холостяцкому запаху этой квартиры, он ей даже нравился теперь. Она спросила о продаже квартиры, а Виталий сказал, что вернул задаток и паспорт покупателю. Раздумал продавать.
Почему?спросила она.
Планы изменились... Ты не ругай меня, ладно,попросил он робко.Я понимаю, что глупости у меня в голове были... Понимаешь, я был в таком отчаянии, что думал продать квартиру, деньги отдать на церковь, а сам... Ну, помнишь, мы говорили...
Виталий прятал глаза, и Ире вдруг стало мучительно жаль его бедную, заплутавшую душу. Она подумала о пучине одиночества, о выборе своего пути, о сомнениях, терзающих каждого из нас в момент становления. И она была такой: отчаявшейся, без маяков в открытом море.
Она протянула к нему руки и он, соскользнув с табуретки, прижал ее к себе. Ира хотела отстраниться, но Виталий не отпускал ее. Она почувствовала такое волнующее, нежное прикосновение влажных теплых губ к своей склоненной шее. Ира повернула лицо навстречу этим милым губам.
В воскресенье Ира и Виталий снова встретились в церкви. Она вошла в ладанный сумрак под белеными сводами храма, наполненный людьми, среди которых был он. Ире хотелось улыбаться всем, хотелось всем желать счастья, хотелось сказать: «Верьте!». Виталий стоял на своем любимом местевозле иконы Святого Иоанна Предтечи. И вновь пламя свечей отражалось в его глазах, и на щеках играл румянец, а губы были плотно сжаты. Просветление и покаяние, надежда и молитва... Вот что видела Ира в этом лице. Они поздоровались одними глазами, и теперь она была будто окутана его взглядом, она была не одна. Чего бояться, если ты не одна?
Ира прекрасно понимала, что совершила грех, и очень серьезный грех, предавшись любви в Великий пост. Она искренне раскаивалась и в то же время не жалела об этом. На то мы и православные, чтобы грешить и каяться! Бог простит нам это, он все про нас знает.
После службы они гуляли, разговаривали, пили чай в кафе на площади, и мир был в ее душе.
Ира, давай вечером сегодня встретимся?предложил Виталий, когда они вышли из кафе.
А что, есть план?спросила она.
Да, есть. Хочу тебя удивить. Придешь?
К тебе?
Нет, не ко мне. Встретимся на остановке, возле твоего дома.
Они условились и Ира пошла домой.
Вечером, в восемь, как и договаривались, Ира стояла на остановке, одетая в свое простое демисезонное пальто и вычищенные легкие ботиночки, которым уже шел четвертый год, а носились они по два сезона за годвесной и осенью. Она рассматривала свою обувь, вздыхала, вспоминая, что летом совсем не в чем ходить будет, потому что босоножки порвались и ремонту больше не подлежали. Ах, ничего, до лета еще есть время!
На подъехавший темный автомобиль Ира внимания не обратила. Вокруг было полно прохожих, компания подростков сидела на лавочке, лузгала семечки и громко смеялась. Парочка молодых родителей, похожих на суетливых трясогузок, была занята своим малышом, стремившимся сорвать с головы вязаную шапочку. Бабули со смаком мыли кости молодым, старики ругали Чубайса. Никто не смотрел на скромно одетую молодую женщину, которую окликнули из серого «Мерседеса». Женщина с удивлением оглянулась. Дверь со стороны пассажира была открыта, и она узнала водителя. Потом улыбнулась, пожала плечами и села в машину. Домой Ира больше не вернулась.
В те несколько часов перед смертью Ире Китаевой довелось пережить удивление, потрясение, разочарование, страх, боль и предсмертную тоску. На все это у нее было достаточно времени. Она успела даже вспомнить всех, кого любила и обрадоваться скорой встрече. Каждую страшную секунду ее поддерживал Бог, который теперь заполнял собой все. Если бы Ира не верила так глубоко и искренне, она мучилась бы мыслью: за что я умираю? За что мне это? Но теперь ей было почти легко. На все Его воля.
И лишь две вещи Иру приносили Ире настоящее глубокое страдание. Во-первыхнестерпимая физическая боль, а во-вторыхживотный, неконтролируемый ужас при виде страшного преображения, когда лицо, уже любимое, превратилось в чудовищную маску Зверя. Оказывается, он давно следил за ней. Знал ее привычки и умело сам сыграл роль приманки. Он примитивно просчитал психологический тип самой Иры и сумел стать единственным человеком, которому она доверилась. Он бы мог просто похитить ее, но для него было важно обмануть ведьму, растоптать ее доверие.
Понять, в чем причина случившегося, было выше ее сил. Она видела только, что попала в руки сумасшедшего, маньяка, выследившего ее, раскусившего ее, обманувшего ее доверие, поймавшего ее, желающего причинить ей боль, а потомубить. Он много страдал и почему-то в своих страданиях обвиняет Иру и ее институтских подруг.
Ей было уготовано испытание, состоящее из нескольких частей: сначала Виталийона еще не знала его настоящего именипристегнул наручниками Иру к цепям на стене. Он заставил ее встать на небольшую табуретку и предупредил, что все серьезно, а кричать нет смысла. Ира стала спрашивать его о том, что происходит и в чем дело. Но Виталий не захотел сразу ответить на вопросы. Вместо этого она услышала:
Желая искоренения еретической извращенности, а также во имя правды и справедливости предъявляю тебе обвинение в попустительстве злу и в участии в богопротивной Черной мессе. Ты признаешь свою вину?
Ира попробовала воззвать к его разуму, она предположила, что это просто шутка дурного тона, но Виталий словно не слышал ее. Теперь он все время бормотал что-то себе под нос, Ира с трудом понимала его речь.
Например, она попыталась спуститься с табуретки на землю, но он прикрикнул на ослушницу и произнес фразу, показавшуюся Ире знакомой: «Опыт подсказывает, а признания ведьм подтверждают, что поднятием ведьм от земли при взятии их под стражу они лишаются упорства в запирательстве при допросах».
Это что, «Молот ведьм»?спросила она недоверчиво.
А ты сама не знаешь?с издевкой переспросил он.Зачем ты изучала эту книгу, Ира? Хотела знать, как поступают с такими как ты? Ты и твои подружки играли в куклы, почитывая инструкции к применению пыток! Вы думали жизньэто зал, полный зрителей, перед которыми вы разыграете бесовский шабаш, и это все? Вы думали, что произнесенные заклинания развеет ветром и ничего нигде не произойдет и не случится?
Ты о чем?пыталась сообразить Ира.Неужели об инсценировке черной мессы, тогда, на пятом курсе? Откуда ты об этом знаешь?
Вы забыли об ответственности за каждый свой шаг,он не собирался отвечать на ее вопрос.Об ответственности, которую мы несем перед собой и перед людьми!его голос зазвучал патетично, гулко ударяясь о кирпичные стены подвала, но он прервал торжественную часть, заметив, что Ира снова пытается слезть с возвышения. Виталий пресек неповиновение резким болезненным ударом, нанесенным ребром ладони по колену жертвы. Ира застонала от боли, а он продолжил на тон ниже:Помнишь это: «...если бы они прикоснулись к земле, они освободились бы, а многие из присутствующих были бы убиты молнией»?! Ты думаешь, я этого не учел? Тебе придется признать свою вину, ведьма!
Кто ты?спросила она недоуменно.
Я и есть Молот против ведьм.объявил он и добавил цитату:«Бог наказывает через злых ангелов»...
Прекрати этот цирк, Виталий!Ира пыталась говорить строго, отгоняя от себя страх.В чем я виновата перед тобой?
Он рассмеялся в ответ, но саркастический, с безумными нотками, смех быстро оборвался, и он снова стал бормотать:
Изыди, злой дух, полный кривды и беззакония; изыди, исчадие лжи, изгнанник из среды ангелов; изыди, змея, супостат хитрости...
Этот человек разыграл перед своей жертвой настоящий спектакль по мотивам инквизиторского судебного процесса, описанного в «Молоте ведьм», книге, которую использовала Ира при написании своей дипломной работы в институте. Безумец хотел, чтобы жертва поняла, осознала, прочувствовала и признала свою вину. Сделать этого сознательно она не могла, тогда в ход были пущены инструменты, собранные в жутком логове безумца.
В сыром подвале недостроенного и брошенного здания, в котором находились страшные предметы, словно позаимствованные напрокат у Шпренгера и Инститориса, под внимательным и холодным взглядом цифровой видеокамеры, умирала первая ведьма из списка. Ее мучительная смерть должна была принести ровно одну пятую часть желаемого утоления его мук, это была одна пятая часть его мести, одна пятая дороги, ведущей к самому себе.
Когда тот отрезок его работы, за который он, еще ни разу никого не убивший в жизни своей, больше всего волновался, был выполнен, он спокойно приступил к ликвидационным мероприятиям. Прежде всего отключил видеокамеру. Завтра он просмотрит запись и выберет лучшее для отправки своему адресату.
Он тяжело дышал, ожидая, когда кровь перестанет стучать в висках. Сейчас он очень, очень взволнован свершенным! Радость и усталость заполнили душу и тело. Этот адреналин нужен ему, но непривычен организму. Избыток эмоций мешает четкому исполнению замысла. А надо быть в форме. Через два дня придется приступать ко второму эпизоду, а значит, становиться совсем другим человеком.
К тому же, в этом эпизоде придется спешить. До шестого июля мало времени. Впрочем, в этот раз он успел еще раньше. И это в первый раз! Он гениальный актер! Стоп. Сначала дела, а потомпраздник!
Он раздел труп, одежду сложил в отдельный пакет. Вообще-то, на самом деле ведьм раздевали догола еще до начала пыток. «Это делается для того,поздновато напомнил он сам себе,чтобы исследовать, не вшито ли в ее одеяние какое-либо орудие ведьм, как это часто ими совершается по наущению беса...». Но, испытывая величайшее, долгожданное возбуждение от предстоящего ему, он забыл снять с ведьмы одежду. В тот момент хотелось скорее приступить к главному!
Тело он отнес в отдаленный угол, где стояла ржавая ванна. Там, не забыв подставить под слив таз, ведь настоящей канализации на заброшенной стройке не было, он приступил к тяжелой, но необходимой работе. Достав припасенный заранее электрический нож, он отделил руки, ноги и голову от тела. Первая ведьма была худаяэто хорошо, нож легче справлялся с задачей. Но тело у нее было длинноеэто было плохо, так как надо было разделить туловище пополам. Возня с теплыми кишками измотала его. Внутренности пришлось сложить отдельно.
Но не разрезать тело на куски было все-таки опасно. Намного легче подойти к месту сожжения тела с сумками в руках, чем подъезжать на «Мерседесе». Приметную машину могут запомнить, слишком опасно будет использовать «Мерс» все пять раз. А ему хотелось соблюсти для себя ритуал.
Он отлично подготовился к своему мероприятию. Даже изучил планетарные типы женщин и отнес каждую ведьму к одному из них. Ира Китаева была женщиной типа Сатурна. Длинное телотоже признак типа Сатурна. Таким, как она, присущи строгая сосредоточенность натуры и тяга к знаниям, а также фанатизм. Тип Сатурна идеально подходил первой ведьме: черные волосы и глубоко посаженные светлые глаза, некоторая сутулость, внешняя холодность. Зная планетарный тип жертвы, легче подобрать к ней ключ. А зная историю ее жизни, можно создать идеальную легенду для соблазнения женщины.
Разделанную груду мяса он оставил до завтрашнего дняпусть стечет и свернется кровь. И вообще надо было бы отложить разделку на завтра. А то свежая кровь залила и его собственную одежду и все вокруг. Конечно, это неважно, но могло быть немного меньше работы.
Потом он сжег одежду ведьмы и свою собственную, обмылся холодной водой прямо над расчлененным трупом и, вытершись полотенцем, оделся в запасной костюм. Сначала он хотел не возвращаться в город, но потом решил переночевать в квартире своего первого персонажаВиталия. На завтра, к тому же, он отложил поход в отдел кадров в школе, где работала Ира, и визит к своему приятелювладельцу риэлторской конторы. Надо было замести следы существования Иры Китаевой. Как хорошо, что она одинока!
Последнее соображение пришло ему на ум в связи с неожиданным приступом слабости и апатии. Если бы у Иры были родные, пришлось бы постараться, чтобы ее не искали. Господи, проспать бы часов двадцать подряд! Как же он устал! Вот и праздник...
Он надеялся на эмоциональный подъем, радость от начала, от первого шага. Гордость за себя, за свой ум и актерское мастерство. Удовлетворение от работы с инструментами, которые он изготовил собственными руками на станкостроительном заводе.
Вот, кстати, и прокол всплыл! Он рассказал Ире, что Виталий работает именно на этом предприятии! Она могла разболтать другим ведьмам. Впрочем, Светка сказала, что они давно не общаются. Только одна звонит довольно часто. Та, что относится к типу Венеры. Но и до нее дойдет очередь в свое время. Сейчас главноеизбавиться от первого трупа и приступить к ведьме типа Марса.
«Сгорела церковь. Возможен поджог.
Во вторник, в половине десятого вечера, в дежурную часть Гродинского управления государственной противопожарной службы МЧС России поступило сообщение о возгорании церкви расположенной в центре города Гродин. В результате пожара практически полностью уничтожен Храм Успения Пресвятой Богородицы. Как рассказали в пресс-службе УГПС, огонь разбушевался на площади в 200 квадратных метров. Возгоранию была присвоена высшая категория сложности. В тушении принимали участие семь отделений пожарных частей. По предварительным оценкам сотрудников пожарно-технической лаборатории, причиной пожара стал поджог».
А. Маловичко».
Газета «Алхимик» от 3 мая 2003 года.
МАРС
Незачем браться за то, на что мозгов не хватает!донеслось до слуха Гели, и следом хлопнула входная дверь.
Это Вика, местная звезда, выдала свое суждение о Гелькином провале перед ректорской комиссией. Геля была в таком состоянии, что, пожалуй, если бы Вика не покинула кафедру культурологии, то была бы бита ногами! Злость душила Гелю. Чистая, кристальная злостьразрушительная, обвальная, вседозволенная. Она вскочила со своего места за столом и великолепным броском запустила в кафедральную люстру «Основами культурологии», толстым изданием в плотном картонном переплете. Люстра, имевшая три рожка из непрозрачного стекла, приняла удар самым своим сердцем и, мигнув и покачнувшись, снова неколебимо воссияла над обращенными к ней изумленными лицами преподавателей.
Ангелина Николаевна!возопил заведующий кафедрой Михаил Терентьевич Корытников, лысый и толстый умник, считающий себя поистине культурным человеком.Что вы себе позволяете?
Сотрудники тоже зашуршали с выражением осуждения и некоторого злорадства. Еще бы! Ах, Гелечка! Ах, какая умница! Ах, какой папа у нее умник! Всю кафедру облагодетельствовал, купил в кабинет альбомы по искусству. Сделаем Гелечку за это старшим преподавателем, несмотря на то, что кандидатская у нее на нуле, а годиков уже тридцать два! Ту же Вику потеснили и еще кое-кого, кому сейчас Гелькин провал и Гелькина детская выходка были на руку.
Ангелина Николаевна!снова повторил Корытников, но теперь с отеческими интонациями.Вы успокойтесь, сядьте! Мы тут все свои,Геля оглядела ханжеские рожи вокруг себя и показала в злой улыбке свои белые клыки.Вам давно пора было за ум взяться, и сейчас это только проявилось. Займитесь делом, поработайте над собой! Где ваши публикации? Где глава для методического пособия? У ваших студентов самые плохие знания по вашему предмету, на ваших лекциях сорок процентов непосещаемости! Разве это не так?
Геля молчала. Ее трясло от этих разборок, ее тошнило от тона заведующего, она боялась открыть рот, потому что была уверенаона рыгнет на всех синим пламенем и будет поливать их огнем, пока не испепелит вчистую. Слушать бред, который нес Терентьич, не было никакого смысла. Она сейчас уйдет и больше сюда не ногой! Провались вся эта культурология в Тартар!
Геля задрала нос повыше, встала, держа спину прямой до неестественности, и без единого слова прошествовала к выходу. Потом картинно остановилась, обернулась на бывших теперь сотрудников, демонстративно громко хмыкнула и вышла в коридор, закрыв за собой дверь со страшным треском.
Неприятности на работе, если разобраться, можно было назвать только острой приправой к основному блюду жизни Гели Черкасовой. Будучи личностью сумбурной, взбалмошной и импульсивной, она смешивала в своем уме и характере множество противоположных и конфликтных начал. Избалованная отцом и приученная к дисциплине своим пионерским прошлым и строгой матерью, увлекающаяся идеей из-за красоты ее звучания и отрицающая непреложные истины, рефлексирующая и порывистая, ласковая и жесткая к близким. Кроме того, она относилась к тому типу людей, которые никогда не взрослеют по-настоящему. В ней навсегда сохранились детская безответственная и наивная шаловливость, девичья мечтательность, подростковый максимализм и скрытая жестокость самки, потерявшей своего детеныша.
Она обожала Хемингуэя, зачитывалась «Унесенными ветром», рыдала над Достоевским и интересовалась Кастанедой. Ей все было интересно, всем она увлекалась до самозабвения и все бросала ради нового увлечения.
Как-то так принято среди людей, что когда кто-то выбивается из стада, его начинают шпынять и травить. Надо быть сильным, если ты не такой как все. Геля отличалась от общей массы и пыталась быть сильной. В институте, переживая, наверное, лучшее время своей жизни, она увлеклась феминизмом, потом ее понесло в крайности. Дело кончилось печально и комично одновременно: Геля объявила себя лесбиянкой. Надо признать, что для того времени это было смело. Пока слова не приходилось подтверждать делом, Геля демонстративно игнорировала парней и восхищалась неоспоримыми преимуществами однополой любви. Ее институтские подруги только хихикали. Они прекрасно знали, что слишком далеко дело не пойдет, и были правы.
Однажды, Наталья Напханюк, одна из пятерых ближайших Гелиных подруг, услышала, что в Гродине есть некое подобие гей-клуба, а при нем и маленькое лесбийское отделение. Вроде бы, сексуальные меньшинства собираются в определенное время и в определенном месте раз в неделю. Геля, пылая однополым задором, тут же вызвалась проверить информацию.
И действительно, она побывала на одной такой тусовке. Оказалось, что слух о существовании клуба сексуальных меньшинств весьма преувеличен. Просто в одном кафе выступает маленькая труппа молодых людей, считающих себя эстрадными кумирами будущих поколений. Их номера сплошняком состояли из реприз на «голубую» тему и номеров с переодеванием мальчиков в девочек. Однако случилось еще кое-что, чего Геля никак не ожидала. Она-то надеялась просто поболтать с «единомышленниками»разными педиками и дивными чувственными девами, знающими о женском теле куда больше, чем женщины традиционной сексуальной направленности. Но все пошло совсем не так. Пока лесбиянка-теоретик сидела за столиком в кафе и с отвращением разглядывала кривляющихся на сцене фигляров, к ней подсела с чашечкой кофе хрупкая молодая женщина. Слово за слово, они разговорились. Соседка по столику оказалась приезжей из столиц. В Гродин ее привели дела, связанные с загнивающим в то время химическим комбинатом. Впрочем, возможно, это все было ложью. Новая подруга пригласила Гелю к себе в гостиницу, якобы чтобы показать ей привезенные на продажу вещи. «Фарцовщица!»обрадовалась неравнодушная к тряпкам Геля и пошла в гостиницу. Но в номере дама раскованно обняла девушку и стала жадно ласкать ее грудь. Геля испытала неукротимый приступ отвращения и убежала. Так закончился розовый период в жизни Ангелины Черкасовой.
Еще она увлекалась оккультизмом, училась гадать на картах и предсказывать судьбу, потом загорелась идеей ехать на Кубу, помогать последнему в мире социалистическому острову отстаивать себя в мире капитала. Затем последовал тихий период чтения и осмысления ницшеанства, а сразу после, уже окончив вуз, Геля уехала в археологическую экспедицию, раскапывавшую курганы в Монголии. Что уж там произошло, осталось загадкой для всех, кроме Светы, которая стала поверенной страшной тайны: из экспедиции Черкасова вернулась уже беременная, и ей пришлось сделать аборт. Именно Света заняла Гельке денег на лечение последствий аборта, сама колола ей уколы и осушала горькие слезы подруги. Тот период жизни Гели оставил на ее душе шрам, зудящий и саднящий каждый раз как только случайная мысль касалась его.
А потом все покатилось под гору. Поначалу внешне это было не заметно. Папа, имевший свой бизнес в Москве, решил что хватит дочери болтаться без дела, и пристроил ее на кафедру культурологии в местный педагогический вуз, оконченный некогда самой блудной дщерью. Геля стала лаборанткой кафедры. Научилась печатать с приличной скоростью и отличной грамотностью, старалась жить интересами науки, поступила в аспирантуру, выбрала тему для кандидатской. Папочка весьма серьезно обновил материальную базу кафедры, и Геля стала преподавателем, оставив свою печатную машинку на лаборантском столе.
Она чувствовала, сначала слабо, а потом все сильнее, что все вокруг неене настоящее. Ну, несерьезным выглядело для бунтарского ума Гели вялое бултыхание в сомнительных культурных ценностях простого менталитета рабочего города. Что такого культурного здесь происходило, происходит и произошло? О чем кропать диссертацию? Переливать пустое в порожнее? Однако она гнала от себя эти мысли, старалась не отвлекаться посторонними настроениями. «Идти своим путем»так для себя сформулировала Геля смысл нынешней своей жизни.
Лет пять она так и делала. Но потом внутренняя неудовлетворенность начала подтачивать гранитный постамент Гелькиного упорства. Изнутри, из сердца она слышала голос, твердящий, что это не тот путь, это не та жизнь.
Ко всему прочему, на личном фронте случился провал. Парней в жизни Гели всегда было много, но все вскользь, все только проходя мимо к настоящему своему счастью без Гели. Последний жених растаял во мраке ночи уже год назад. Это был хороший парень, немного моложе Гели, умный и перспективный. Между ними успели сложиться близкие отношения, и его предательство от этого казалось Геле особенно подлым. Он предпочел другую девушку. Обычную полноватую деваху из семьи алкоголика и грубой продавщицы овощного магазина. Ни кожи, ни рожи, ни ума, ни изящества, ни образования. Только гладкая жопа и постепенно заплывающие жиром глазки. Геля, к сожалению, однажды встретила молодую чету на улице. Жена ее парня несла впереди себя огромный беременный живот и Гелю пронзила ледяная волна обиды, ненависти и бессилия. И уже целый год время от времени она снова ощущала холодные и злые приливы.
Света давно была замужем, и у нее росла дочь, Наташка вышла замуж и родила сына, Сонька тоже воспитывала наследника. Слушая рассказы подруг о детях, встречая по дороге с работы и на работу счастливых мамаш с их отпрысками, Геля ловила себя на мысли, что родительское самодовольство отвратительно. Как мерзко выглядят эти слюнявые бессмысленные мордахи раскормленных чад! А мамы и папы! Расплодились и счастливы! Но хуже всехбеременные. Ходят как утки, бесстыдно выставив вперед свои уродливые животы. Гадость какая!
Еще больше ненавидела Геля влюбленные пары. Она осматривала каждую из них, мысленно ища к чему бы придраться во внешности, одежде или поведении влюбленных. У этой бабы слишком толстые ноги! У этого парня торчат уши! Но, если мужчина оказывался выше критики, ведро с помоями выливалось на голову его спутницы. За всем этим злобством стояла, конечно, зависть, и Геля осознавала это. По крайней мере, вначале. Она одергивала себя, заставляла смотреть в сторону, но со временем все чаще сама себе проигрывала. Геля отдалялась от подруг, ей не хотелось, чтобы они заметили перемены в ее характере. Они все же заметили и сами стали немного сторониться ее. К тому же срабатывало тщеславие, свойственное Гельке изначально, но болезненно обострившееся именно теперь. Все-таки на расстоянии гораздо легче создавать видимость успешной личной жизни и карьеры. Вот так и получилось, что отношения с девчонками сохранялись, пока шло хотя бы продвижение на службе, а когда и этот единственный прогресс застопорилсякончилось всякое общение.
Иногда она вспоминала, как это было, когда пятеро были вместе. Иногда, а если честно, то очень часто, вспоминала пьянящее ощущение единства, общности, того, что ты не одна. Удивительно, думала Геля, но ведь каждая жила своей жизнью, встречалась с мальчишками и проводила время в других компаниях, но как только возникала необходимость в поддержке, звонила или приходила к своим. И никогда не было так здорово, как в те времена, когда все пятеро были вместе. Так стоило ли терять все это из-за своих нереализованных амбиций? Конечно, нет. Но, к сожалению, дело было не только в Геле. Все стали другими, каждая из подруг отдалилась от остальных по своим причинам, которые не обсуждались. Так Геля осталась одна...
А сегодня ситуация вышла из-под контроля. Геля удерживалась от слез только первые десять шагов, а потом они хлынули из глаз соленым потоком, и ничто не могло их удержать. В коридоре института яблоку негде было упасть. Студенты сновали косяками и поодиночке, со всех сторон Геля слышала «Здрасьте!» и, чтобы окружающие не видели ее состояния, подошла к окну, выходящему на улицу. Она сделала вид, что просто поправляет макияж, а сама старалась восстановить сбившееся в рыданиях дыхание и успокоить нервы. Взгляд случайно упал на припаркованную к обочине машину. Это была крутая иномарка, правда, Геля не смогла бы точно определить марку. Она сосредоточилась на блестящем обтекаемом корпусе автомобиля и уже, кажется, стала приходить в себя. Но тут возле машины нарисовалась Вика Петренко. Геля впилась глазами в ее ненавистную фигуру. Со стороны водителя из машины, привлекшей внимание Гели, вышел хорошо одетый молодой мужчина и открыл перед Викой дверь. Соперница погрузилась в машину, водитель вернулся на свое место и они укатили.
«Это муж Вики! Петренкоудачливый предприниматель. У него, по слухам, колбасный цех. Чертов колбасник! Чертова Вика! Почему однимвсе, другимничего?»подумала Геля и снова разрыдалась. Минут через пять, подавив приступ слезливости, она нацепила темные очки и вышла на улицу.
Тоскливое настроение усиливалось.
«Почему это со мной? Почему мне так не везет? За что меня все ненавидят?в голове крутились мрачные, полные горечи и обиды на судьбу мысли:Отец говорит, я никуда не годная рохля. Мать проходу не дает, ей все не так! Не так хожу, не так говорю, не с теми вожусь! Ох, как же везет тем, кто приехал из села! Живут себе вдалеке от родственников и никто им по мозгам не ездит!»
Вспомнив про мать, Геля поняла, что домой идти ей совсем не хочется. Дома будут пилить, поучать. Скажут, как обычно, что сама во всем виновата. А Геле надоело принимать вину за свои неудачи только на себя. Разве папа спросил ее, чем бы ей хотелось в жизни заняться? Может, она бы уехала с ним в Москву, работала бы у него и нашла бы себя! А тут, в этом крысятнике, на кафедре Корытникова, чего ждать хорошего?!
Геля брела по городу в отупении, в злобе, в гордыне. Чтобы протянуть время, зашла в ЦУМ, купила лак для волос и ненужную губную помаду. Совершенно случайно набрела на ювелирную мастерскую, вспомнив, кстати, что у нее сломался замочек на золотой цепочке.