Машина проверена! Я только что ездил в магический сервис! отрапортовал гном-водитель, учтиво открывая маленькие двери.
Дон Гномлеоне чинно сел на кожаное сидение, указывая мне место рядом. Я попыталась протиснуться, чувствуя, как головой подпираю потолок. Рядом со мной и на переднем сидении уселись телохранители. Машина завелась от одного прикосновения и раскатисто заурчала.
Пока колеса считали брусчатку, я чувствовала себя атлантом, который держит небо на каменных руках.
После Гнорлема остановитесь и купите восемь бутылок кефира, приказал дон Гномлеоне, доставая сигару. Я с интересом смотрела в окно, скрючившись в три погибели. Машина притормозила на светофоре, пропуская такие же разнокалиберные старинные машины.
Ничего себе! Я даже отпрянула от стекла, видя огромное зеленое чудовище, похожее на Халка, стоящее возле старой побитой кирпичной стены.
Ветер трепал расклеенные по всей стене плакаты: «Разыскивается за грабеж и изнасилование». Сто процентное совпадение портрета и чудовища не смущало никого. Даже полицейских, которые слегка ускорили шаг, делая вид, что где-то пролетает птичка.
Мы снова дернулись и поехали, тормознув возле симпатичного магазина. Мне на колени погрузили старинные, пузатые бутылки с кефиром, одну из которых я выдала отцу.
Выпьете перед участком, вздохнула я. Какая гадость! Мне как назло совсем не хочется кефира!
Через десять минут мы внезапно остановились. Суровая охрана вышла, выпуская нас из авто. Я чувствовала, как медленно и с хрустом эволюционирую в человека прямоходящего. Мой взгляд скользнул на чудо техники. Я представила, как поеду обратно. Шальная мысль бежать пешком за авто посещала меня все чаще и чаще!
Пейте, вздохнула я, сгружая охране часть бутылок, и сама выпивая одну целиком. Дон Гнорлеоне посмотрел на меня, но послушно выпил.
А теперь дыхните! я наклонилась и принюхалась. Отлично!
Белые, молочные усы у старого гнома выглядели наивно и трогательно. Запах из моего рта навевал воспоминания о пьяных бомжах в трамвае.
На входе в полицейский участок стоял суровый гном и обычного роста мужчина неземной красоты. Они делали умные лица и со скучающим видом следили за прохожими.
Стоять! полицейский гном уперся мне в грудь взглядом. Вы к кому? Я вас не знаю.
Правая и левая вас тоже не знают, и что-то не хотят знакомиться с вами лично! Пропустите! Яадвокат! Я имею право на посещение задержанных в любое время, если это требует их состояние здоровья! произнесла я, понимая, что более дивного сна у меня не было даже после новогоднего корпоратива.
Я сообщу начальнику! строго заметил полицейский, пока Белоснежка в моем лице терлась возле входа со своей детсадовской группой.
«Прикрой мою задницу!», прозвучала в голове фраза из голливудских боевиков. Собственно, именно это место чувствовало себя очень защищенным в силу гномьего роста. С ними хорошо лазить в огород обладателя ружья с солью. Что мне: «Мамочки, как больно!», то гномуконтрольный выстрел в голову.
Глава вторая. Преступление и показания
Через десять минут к нам спустился тот самый гном, приглашая пройти внутрь. В огромном зале за столом грустно сидело огромное зеленое чудовище, задумчиво ковыряя в носу и внимательно дегустируя плоды столь нелегкого промысла.
Нас провели по коридору, открывая дверь в кабинет, где от табачного дыма не отмашешься ни топором, ни освежителем воздуха. Даже мухи роились по несвойственной им траектории, вяло жужжа над письменным столом.
Вы к кому? спросил хриплый голос, а из-за стола торчала голова очередного представителя бородатых меньшинств.
Мы к. я достала бумажку, разминая речевой аппарат перед сложным маневром. Ка-зим-бдрогу. Срочно! Я, как адвокат, срочно требую выпустить ребенка из камеры с целью оказания ему необходимой медицинской помощи!
Что??? взъерепенился гном, подходя ко мне. Вы как разговаривает комиссаром Шпактоси! Вы смотрите на меня сверху вниз. И этодискриминация по расовому признаку.
А вы пялитесь на мою грудь, заметила я, улыбаясь. Это дискриминация по половому признаку. Я бы даже расценила это, как домогательство! И взыскала бы с вас приличную компенсацию. Срочно выпустите Казимбд-рога из камеры, в связи с отсутствием состава преступления!
По-вашему, вождение в пьяном виде с превышением скоростиэто не повод держать правонарушителя в клетке? нахмурился комиссар Шпактоси, гневно сопя.
Каком пьяном виде? Вы шутите? натурально удивилась я, глядя как рядом чинно стоит рядом моя гномья делегация, свирепо глядя на комиссара. Мальчик серьезно болен! И сейчас вы удерживаете его в камере, где он может в любую минуту умереть! Бедный ребенок скончается, если не получит квалифицированную медицинскую помощь! Своевременную! Вам нужен труп в камере? Если мальчик умрет, то отвечать перед законом будете вы! Да, именно вы!
От чего умрет? Разве что от похмелья! усмехнулся комиссар. Я смотрела на лесенку, которая была приставлена к старому шкафу с пожелтевшими папками. На письменном столе стояла печатная машинка и тлела зловонная папироса, которую я бы запросто назвала «Беломор Анал».
Какое похмелье? О чем вы? Мальчик до сих пор уверен, что градусы бывают только на термометре! А слово «алкоголь» он вообще не слышал! Ему даже пробку понюхать не давали! Он конфеты с ликером никогда в рот не брал! Бедный ребенок страдает наследственным аутоимунным заболеванием. Очень редким, между прочим. Вот справка от лечащего врачая нарочно дыхнула на комиссара, попивая противный кефирчик. И каждый день ему необходимо выпивать четыре литра кефира! Четыре! Кефир разве считается алкоголем? Нет!
Да что вы говорите! возмутился комиссар, поглядывая на мою бутылку. А как же показания свидетелей?
Свидетелей чего? Бессердечные люди, видя как ребенку плохо, должны не протоколы подписывать, а срочно вызывать врача! гневно заметила я, чувствуя, как у меня в горле першит от едкого дыма. Ваш сотрудник превысил полномочия. И вместо оказания первой помощи, удерживал больного ребенка целых сорок минут!
Да он шатался и лыка не вязал! гневно заметил комиссар Шпактоси, не веря ни одному моему слову.
Он переминался с ноги на ногу! Знаете такой танец: «Я хочу в туалет»? Так вот, это было он! прокашлялась я, отмахиваясь от дыма бумагами.
Ну-ну Я готов отпустить вашего кефирщика, если он при мне выпьет четыре литра кефира! усмехнулся комиссар. И пусть только попробует не выпить! Я привлеку вас за дачу ложных показаний!
А я ничего не подписывала! И мои клиенты тоже! Слова к делу не пришьешь! улыбнулась я, видя, как недовольный комиссар повел нас по коридору, орущему всеми трещинами: «Мне срочно требуется капитальный ремонт!». Нам открыли скрипучую дверь, и мы спустились по лестнице, завидев грязные камеры. В одной камере набилось пятьдесят фотомоделей всех полов с заостренными ушами с транспарантами: «Мы за свободную любовь к человеку!».
Что смотрите? нахмурился комиссар, глядя на клетку. Еще день держу, а потом проваливайте куда хотите! У меня тут не гостиница!
Ну пожалуйста, заныли митингующие. Еще хотя бы два денечка, чтобы уже наверняка!
А что такое? поинтересовалась я, глядя на милые транспаранты и красивые лица.
Эльфийская демонстрация «За свободную любовь к человеку!». Точнее, все, кого успели отбить! нахмурился комиссар. Теперь выходить бояться, вспоминая падших товарищей. Низко падших. Потому, как на соседней улице проходил пикет «Орки за свободную любовь ко всему, что шевелится!» И вот орки решили не словом, а делом. Устроить массовыйкак это называется? Перфоманс! Показать, серьезность намерений! Проявить любовь в самом физическом ее проявлении!
В соседней камере было попросторней. В ней сидело пять гномов, один из которых, вполне мог оказаться нашим клиентом, но нет
А эти за что? заинтересовалась я, поглядывая на хмурые лица.
Это щипачи! вздохнул комиссар, а узники подняли головы.
Карманники? я отошла подальше.
За задницы девушек щипали в общественных местах! И за интимные тоже! Целая банда, будь она не ладна! И вот перепутали бородатого мужика с эм женщиной. С криками: «Ах, какая красавица!», они попытались утащить его в подворотню. Их там ждал сюрприз! вздохнул комиссар. Разумеется, не самый приятный! Дощипались! Че уставились! Не к вам! Сидите тихо, а то опять очную ставку организую!
Приснится же такое! Пора рапорт подавать на отпуск! И, возможно даже грехов!
Я шла дальше, с удивлением глядя на клетку, в которой сидел огромный и страшный родственник Халка, свирепо сопя. К прутьям клетки прильнули сразу два эльфа. Один из них был с ярко выраженным косоглазием. Он молчал, глядя на меня с мольбой и протягивая ко мне руку. Второй, заикаясь, пытался выдать слово: «Спасите!», но успехи пока что не радовали даже начинающего логопеда.
Это Ларри Орк, вздохнул комиссар, когда косоглазый эльф упал на колени перед нами. И два вора! Ларри Орк недавно отсидел десять лет в одиночной камере за жестокое изнасилование мужчин. Его выпустили на днях. Как раз в тот момент, когда Ларри решил найти себе кого-нибудь в целях развеять грусть-тоску, но тут в окно появляется чья-то задница. Ларри подождал, когда первая задница поможет второй влезть в окно со словами: «Здесь никто не живет! Хватаем, что плохо лежит и мотаем отсюда!». Через неделю прохожие стали жаловаться на крики. Пока он брал их, мы брали его. Это была очень сложная операция. Мы четыре дня сидели в засаде возле его дома. Ждали, когда нарезвиться. Я вошел первый со словами: «Прикройте мою задницу!».
Ыыыыы, стонал косоглазый, пока Ларри Орк, тихо дремал на скамье.
Теперь надеемся, чтобы воришки оклемались и наконец-то дали показания против Ларри. Но пока безрезультатно. Подождем еще! Потому что Ларри выдавать их не собирается! вздохнул комиссар, а я начинала понимать, что этоочень страшный человек. Извините, гном.
Вот ваш, болящий! дверь камеры со скрипом открылась, а вот глаза у узника нет. Он что-то промычал, отмахиваясь от невидимых мух.
Как вы могли! Ребенку плохо! Срочно! Несите кефир! заорала я, глядя на невменяемое тело, погруженное в собственную жидкость.
Я жду! Спасайте! насмешливо произнес комиссар. Отец подошел к бородатому ребенку, который даже не удосужился опознать родную кровь.
Давай, сынок, заметил отец, присаживаясь рядом. Давай, сынок, кефирчик!
Ээээ, открыл мутные глаза страдалец. Я так и не могла понять, узнал он папашку или нет. Не-е-е.
После вашей камеры, мальчик жить не хочет! заметила я, глядя как вливается первая бутылка кефира, частично оставаясь на бороде малышка. Довели ребенка!
Вторая бутылка вливалась с явными протестами. Для третьей пришлось зажать нос. Почти половина четвертой была влита заботливой рукой отца при помощи доблестной отцовской охраны.
Ему подали следующую бутылку. Телохранители держали дрожащее тело отпрыска и «отбрызга» белыми кефирными хлопьями.
Тяжелый случай, вздохнула я, с содроганием глядя на следующую бутылку, которая опрокинулась в рот будущему политику. Да, с такими снами, хоть увольняйся! Его нужно срочно госпитализировать!
Есть у меня предположение, что в недалеком, как мой подопечный, будущем, вступит в силу антикефирный закон.
Четвертая! заметил отец, пока наследник упорно выворачивался из заботливых рук охраны, намереваясь вывернуться наизнанку.
Все! Четыре литра! Мой сын спасен! заметил отец. «Бе-е-е!», орал счастливчик, рыдая и размазывая сопли вперемешку с кефиром по лицу. Я тоже очень рад, что ты выжил!
Мы берем его на поруки, тут же произнесла я, расписывая и демонстрируя его награды вздыхающему комиссару.
Охрана уже взяла мажора на руки, таща в сторону выхода.
Хорошо, на первый раз отпускаю, произнес комиссар, поигрывая ключами на пальце. Но в следующий раз его ждет суд!
Я ускоренным шагом проходила мимо окосевшего эльфа, старательно пряча глаза.
А у вас разве нет статьи про изнасилование? поинтересовалась я, слыша жалобное мычание и радостный зевок выспавшегося и набравшегося сил Ларри.
Нет, у нас есть статья «не успел убежать!». А это уже целиком вина пострадавших! хмыкнул комиссар, с грохотом закрывая дверь камеры.
У вас камера освободилась, намекнула я, не выдерживая столько горя в косых эльфийских глазах.
Не волнуйтесь! У нас еще следственный эксперимент будет! пообещал комиссар, а за спиной послышалось рычание и очень жалобный крик, который перерос в ритмичное икание.
Дверь закрылась, а мы спокойно покинули здание полиции.
В какой конторе работаете? поинтересовался местный гном Корлеоне, потирая бороду.
Я не работаю Так, сама по себе! вздохнула я, провожая завистливым взглядом красавицуэльфийку в изящном плащике.
Этот вопрос мы решим! Скоро у вас будет своя контора! Здание мы вам найдем! вздохнул счастливый отец, а водитель дернулся с места.
Глава третья. Имеем по закону
Мы ехали. Я считала ударами головы о крышу каждый кирпич на дороге. Охранник повернулся, обращаясь к гному Корлеоне.
Хозяин, по поводу помещения! У нас здание есть. А то мы его продаем-продаем, а никто не покупать не хочет!
Хорошая мысль! задумался гном Корлеоне, что-то подсчитывая в уме. Разворачивайтесь! Мы едем смотреть будущую Адвокатскую Контору. Сына только домой отвезите. Я с ним потом поговорю.
Машины остановились, охранник вышел и что-то сказал водителю второй машины, потом сел. Я, воспользовавшись передышкой, потерла шишку на лбу.
Мы свернули в какой-то проулок, проезжая мимо роскошного ресторана, название которого я не успела прочитать. Потом миновали кинотеатр, в котором шел сеанс фильма «Я и мой малыш». На афише был нарисован унылый гном, смотрящий куда-то вниз. Рядом была афиша выступления какой-то эльфийки в роскошном боа, которая зазывно облизывала микрофон. Мы пересекли улицу, слыша, как нам кто-то сигналит Потом свернули в еще один проулок, тормознув у здания, вход в который украшали две обнаженные статуи женского пола, как бы придерживая огромный балкон. Рядом со зданием горели красные фонари, а на окнах были алые шторы.
Вот то здание, которое я вам выделяю вместе с половиной оговоренной суммы, заметил мистер Валжебл. Располагайтесь. Можете жить в любой из комнат. Думаю, что от клиентов у вас отбоя не будет Место очень проходное.
Я вышла из машины, глядя на огромную вывеску: «Бордель». Мне в руки бросили ключ и выписали чек. В этот момент я просто обязана проснуться. В последний раз, когда мне снилась премия, я проснулась с дебильной улыбкой под звон будильника. А просыпаться так не хотелось. Еще бы наконец-то у меня в кошельке шуршит не только фантик от конфеты, но и свежие, выплюнутые банкоматом, купюры!
Ну вот сейчас в проснусь Проснусь Так, ладно, пока я сплю, можно и заглянуть внутрь.
Я смотрела на истертые в стратегических местах статуи женского пола, понимая, что любви хотелось всем, а денег хватило не у всех. Особенно поражал некий мачо, проковырявший дырку сзади правой красавицы. Это ж надо какой упрямый и темпераментный мужик!
Ключ повернулся в замке. Я попала в обитель похоти и разврата, о чем свидетельствовал вульгарный интерьер. Алые, протертые кресла, стол, предназначение которого я могу представить очень смутно, картины на стенах, где девушки отдавали честь, а мужчины не роняли достоинство, вот тебе и будущая обитель Фемиды. Не удивляйтесь, почему у нее закрыты глаза. Обнаженная женская статуя возле входа, держала на вытянутой руке тот фрагмент мужчины, с которым мужчины расстаются исключительно посмертно. В другой ее руке был меч.
Да-а-а, протянула я, поднимаясь по лестнице вверх и видя открытые двери комнат, в которых размещались продавленные койки. Одна комната была побогаче, и явно напрашивалась в Инстаграм. Вот здесь и обоснуюсь.
На столике лежала черная кружевная повязка, несколько приспособлений. Если я буду так допрашивать подозреваемых, то, боюсь, что раскрываемость повысится в разы.
Я вздохнула, сгребла повязку, спустилась вниз и нацепила ее на глаза кровожадной статуи с мечом. Никогда еще Фемида не была столь справедливой, сжимая в руках то, что стоит отрезать некоторым подозреваемым.
Она как бы показывает, что справедливость восторжествует. Так сказать, успешный адвокат вырвет невиновного из лап правосудия. И покараем виновного, в меру адвокатской распущенности.
Я закрыла дверь, вышла на оживленную улицу, осматриваясь по сторонам. Недалеко размещался «Банк Дракон», в который я и направилась с чеком.