В этот раз преград не было. Может, потому, что она путешествовала в одиночку и через вестник, вызванный ее неистовой волей. Но выход был таким легким. Даже слишком легким. Покрывало черноты просто расступилось.
Порыв ветра пронзил ее, колени окоченели от мороза. Грудную клетку обожгло холодом, а глаза заслезились на внезапном порывистом ветру.
Где она оказалась?
Люс уже пожалела о своем паническом прыжке сквозь время. Да, ей надо было спастись, и да, она хотела отследить свое прошлое, спасти прошлых себя от боли, понять, что за любовь у нее была с Дэниелом в прошлых жизнях. Почувствовать это, а не слушать рассказы. Понять, а потом исправитькакое бы проклятие ни наложили на нее и Дэниела.
Но в действительности все оказалось по-другому. Она стояла замерзшая, одинокая и совершенно не готовая оказаться в этом месте, где бы это ни было.
Вокруг была заснеженная улица, серо-стальное небо нависло над белыми зданиями. Люс слышала какой-то отдаленный грохот. Но она не хотела думать, что это все может значить.
Подожди, прошептала она вестнику.
Тень проплыла туманом где-то в полуметре от кончиков ее пальцев. Она постаралась схватить ее, но вестник увернулся, отскакивая дальше. Она бросилась за ним и успела поймать за влажный краешек. Но через мгновение вестник разлетелся на мягкие черные кусочки. Упав на снег, они померкли, а потом исчезли.
Великолепно, пробормотала она. И что теперь?
Вдалеке узкая улица сворачивала налево, переходя в темный перекресток. Тротуары были завалены высокими сугробами снега, которые сгребли к длинным стенам зданий из белого камня. Ранее Люс не доводилось видеть ничего похожего на эти зданиянесколько этажей, весь фасад изрезан рядами ярких белых арок и изящных колонн.
Все окна были темными. Люс показалось, что весь город был погружен в темноту. Единственным источником света был уличный газовый фонарь. Если в небе и была луна, то она пряталась за толстым покрывалом облаков. В небе снова что-то прогремело. Гром?
Люс обхватила себя руками. Она замерзала.
Лушка!
Женский голос. Хриплый и резкий, словно всю жизнь выкрикивал приказы. Но при этом голос немного дрожал.
Лушка, идиотка. Ты где?
Голос уже звучал ближе. Она говорила с Люс? Что-то еще слышалось в этом голосе, что-то странное, что Люс не совсем могла объяснить словами.
Когда женщина, прихрамывая, повернула за заснеженный угол, Люс уставилась на нее, пытаясь понять, где ее видела. Она была очень низкой и немного сгорбленной, лет шестидесяти. Мешковатая одежда была ей слишком велика, волосы убраны под толстый черный платок. Когда женщина увидела Люс, ее лицо исказила странная гримаса.
Где ты была?
Люс осмотрелась. Кроме них на улице никого не было. Пожилая женщина обращалась к ней.
Здесь, услышала Люс свой ответ.
На русском.
Она прижала ладонь ко рту. Так вот что казалось таким странным в голосе женщины: она говорила на языке, которого Люсинда никогда не учила. И тем не менее она не только понимала каждое слово, но и могла отвечать.
Убила бы, сказала женщина и, тяжело дыша, поспешила к Люс и обняла ее.
При всей хрупкости женщины руки у нее оказались сильными. Люс чуть не расплакалась от ощущения тепла другого тела, прижимающегося к ней после такого сильного холода. Она крепко обняла женщину в ответ.
Бабушка? прошептала она в ухо женщины, каким-то образом зная, кем та ей приходилась.
Стоило мне отпроситься с работы, как тебя нет нигде, сказала женщина. А ты шатаешься по улице, как лунатик? Ты вообще ходила сегодня на работу? Где твоя сестра?
В небе снова раздалось громыхание. Казалось, что надвигалась сильная гроза, и надвигалась быстро. Люс поежилась и покачала головой. Она не знала.
Ага, сказала женщина, теперь уже не такая беспечная. Она сощурилась и посмотрела на Люс, а потом отстранила от себя, чтобы лучше ее разглядеть. Боже мой, во что ты одета?
Люс поежилась, пока ее бабушка из прошлой жизни таращилась на джинсы и проводила узловатыми пальцами по пуговицам фланелевой рубашки. Она схватила ее за короткий запутанный хвостик.
Иногда мне кажется, что ты такая же сумасшедшая, как твой отец, земля ему пухом.
Я просто зубы Люс стучали, я не думала, что будет так холодно.
Женщина сплюнула на снег, показывая свое неодобрение. Затем сняла пальто.
Возьми, пока не простудилась до смерти. Она сердито накинула пальто на Люс, которая едва могла застегнуть пуговицы полузамерзшими пальцами. Потом бабушка развязала свой платок и обмотала им голову Люс.
Оглушительный раскат в небе напугал их обеих. Теперь Люс знала, что это не гром.
Что это? спросила она шепотом.
Пожилая женщина уставилась на нее.
Война, пробормотала она. Ты что, мозги потеряла вместе с одеждой? Давай. Надо идти.
Пока они шли по заснеженной грубой брусчатке с трамвайными путями, Люс поняла, что город совсем не пуст. Небольшое количество машин было припарковано вдоль дороги, но периодически из темных переулков она слышала ржание упряжных лошадей, ожидающих приказов, а их замерзающее дыхание клубами вилось в воздухе. Силуэты передвигались по крышам. Дальше по переулку человек в рваной шинели помогал трем маленьким детям пробраться через решетчатые двери подвала.
В конце узкой улицы дорога выходила на широкий проспект с рядами деревьев и панорамным видом на город. Припаркованные здесь машины были только военными. Они выглядели до смешного старомодными, словно экспонаты в военном музее: джипы с брезентовым верхом с гигантскими щитками, тонкими, как кости, рулями и советскими серпом и молотом, нарисованными на дверях. Но кроме Люс и ее бабушки на улице не было других людей. Все, помимо ужасного грохота в небе, казалось призрачным, жутко тихим.
Вдалеке Люс видела реку, а на другой стороне большое здание. Даже в темноте она могла различить изысканные шпили и ярко украшенные орнаментом купола в форме луковицы, которые казались знакомыми и мифическими одновременно. Понадобилось мгновение, чтобы понятьи Люс пробрал страх.
Она была в Москве.
А город был военной зоной.
Черный дым поднимался в серое небо, отмечая места в городе, по которым уже были нанесены удары: слева от обширного Кремля и сразу за ним, и снова вдалеке справа. На улицах не было ни боев, ни следа того, что вражеские солдаты уже вошли в город. Но пламя лизало опаленные здания, горелый запах войны царил повсюду, а угроза того, что это не конец, была еще хуже.
Это было пока что самое худшее, что Люс сделала в своей жизнивозможно, во всех ее жизнях. Родители убили бы ее, если бы знали, где она. Дэниел, вероятно, никогда больше и не заговорит с ней.
Но вообще-тоа что если у них даже не будет шанса злиться на нее? Она может погибнуть прямо сейчас, в этой военной зоне.
Почему она это сделала?
Потому что должна была. Тяжело было различить этот маленький повод для гордости среди паники, но где-то там он все-таки был.
Она сделала этот шаг. Сама. В далекое место и далекое время, в прошлое, которое ей нужно понять. Это то, чего она хотела. Слишком долго ее перемещали, как шахматную фигуру.
Но что ей теперь делать?
Она ускорила шаг и крепко держалась за руку бабушки. Странноэта женщина даже не понимала, через что проходит Люс и кто она на самом деле, и все же ее жесткая хватка была единственным, что давало Люс силы идти дальше.
Куда мы идем? спросила Люс, когда бабушка дернула ее в направлении очередной темной улицы. Булыжники мостовой исчезли, и дорога теперь была немощеной и скользкой. Кеды Люс намокли от снега, и пальцы на ногах начали гореть от холода.
Забрать твою сестру, Кристину, пожилая женщина нахмурилась. Ту, что работает по ночам, копая армейские траншеи голыми руками, чтобы ты могла отдохнуть. Помнишь такую?
Там, где они остановились, не было света уличных фонарей. Люс моргнула несколько раз, чтобы глаза привыкли к темноте. Они стояли перед чем-то похожим на очень длинную канаву, прямо посреди города.
Здесь находилось около сотни человек. Все закутанные до ушей. Некоторые стояли на коленях, копая лопатами. Другие копали руками. Некоторые стояли, словно замороженные, глядя в небо. Несколько солдат увозили тяжелые комья земли и камни в разбитых тачках и телегах, чтобы подсыпать их к баррикаде из обломков в конце улицы. Их тела были спрятаны под толстыми шерстяными армейскими шинелями, которые доходили до колен, но лица под стальными касками были такими же изнуренными, как и у гражданских. Люсинда поняла, что они все работали вместеи люди в форме, и женщины, и дети, превращая свой город в крепость, делая все возможное до последней минуты, чтобы сдержать вражеские танки.
Кристина, позвала бабушка, и те же ноты граничащей с паникой любви звучали в ее голосе, как и тогда, когда она искала Люс.
Девушка почти мгновенно возникла рядом.
Почему так долго?
Высокая и худая, с темными прядями волос, выбивающимися из-под мягкой шляпы, Кристина была такой красивой, что Люс проглотила комок в горле. Она сразу же поняла, что они родственники.
Кристина напомнила Люс Веру, другую сестру из прошлого. У Люс, должно быть, сотни сестер были во времени. Тысячи. Все они прошли через что-то похожее. Сестры и братья, родители и друзья, которых Люс любила, а потом потеряла. Никто из них не знал, что грядет. Всем им оставалось только скорбеть.
Может, был способ изменить это, облегчить жизнь людям, любившим ее. Может, это было частью того, что Люс могла сделать в своих прошлых жизнях.
Грохот сильного взрыва раздался в городе. Достаточно близко, чтобы земля сотряслась под ногами Люс, а ее правая барабанная перепонка чуть не разорвалась. На углу завыли сирены воздушной тревоги.
Бабуля! Кристина ухватилась за руку бабушки. Она была близка к истерике. Фашисты уже здесь, да?
Немцы. Люс впервые шагнула во времени одна и попала прямо во Вторую мировую войну.
Они атакуют Москву? ее голос задрожал. Сегодня ночью?
Нужно было покинуть город вместе с остальными, горько сказала Кристина. Теперь слишком поздно.
И бросить твоих мать и отца, и дедушку заодно? бабушка покачала головой. Оставить их одних в могилах?
А что, лучше нам присоединиться к ним на кладбище? выплюнула Кристина. Она потянулась к Люс, сжимая ее руку. Ты знала о нападении? Ты и твой друг-кулак? Вот почему ты не пришла на работу сегодня утром? Ты была с ним, не так ли?
С кем, по мнению Кристины, могла быть Люс?
С кем, если не с Дэниелом?
Конечно. Лушка наверняка с ним прямо сейчас. И если члены семьи путали Люс с Лушкой
В груди все сжалось. Сколько у нее времени перед смертью? Что если Люс смогла бы найти Лушку до этого?
Лушка
Сестра и бабушка уставились на нее.
Что с ней сегодня не так? спросила Кристина.
Пойдем, насупилась бабушка. Думаете, москвичи будут подвалы еще вечность держать открытыми?
Гудение военных самолетов раздалось в небе над ними. Достаточно близко, чтобы Люс, подняв голову, увидела темную свастику на нижней части крыльев. Ее всю пробрало от этого. Потом еще один взрыв сотряс город, и воздух стал едким от дыма. Они ударили во что-то рядом. Два мощных взрыва сотрясли землю под ногами.
На улице творился хаос. Толпа у окопа рассасывалась, все разбегались по узким улицам. Некоторые спешили вниз по ступеням станции метро на углу, чтобы переждать бомбардировку под землей, другие исчезали в темных дверных проемах.
Люс заметила, как кто-то бежит на расстоянии квартала: девушка примерно ее возраста, в красной шапке и длинном шерстяном пальто. Она повернула голову всего на секунду, прежде чем рвануть дальше. Но этого Люс хватило, чтобы узнать ее.
Вот и она.
Лушка.
Она вырвалась из бабушкиных рук.
Простите. Мне нужно идти.
Люс сделала глубокий вдох и побежала по улице, прямо к клубящемуся дыму, по направлению к самой интенсивной бомбардировке.
Ты с ума сошла? прокричала Кристина.
Но они не последовали за ней. С их стороны это бы и было сумасшествием.
Ноги Люс онемели, пока она пробиралась на тротуаре по слою снега, который был ей по икры. Достигнув угла, где она заметила себя прошлую в красной шапке, Люс замедлилась. Затем шумно втянула воздух.
У здания, занимающего половину квартала, провалилась стена. Белый камень был исполосован черной копотью. Пламя горело глубоко внутри провала в стене.
Взрыв выплюнул груды нераспознаваемого мусора. Снег был испачкан красным. Люс отшатнулась, но тут же осознала, что это не кровь, а куски шелка. Должно быть, это была портняжная мастерская. Несколько сильно обугленных вешалок с одеждой разметало по улице. Манекен лежал на боку в канаве. Он горел. Люс пришлось прикрыть рот платком бабушки, чтобы не задохнуться от дыма. Куда бы она ни ступиларазбитое стекло и камень врезались в снег.
Ей нужно повернуть обратно, найти бабушку и сестру, которые помогут ей добраться до убежища, но она не могла. Ей нужно было найти Лушку. Она никогда еще не была так близко к одной из своих прошлых «я». Возможно, Лушка сможет помочь ей понять, почему последняя жизнь Люс оказалась другой. Почему Кэм выстрелил звездной стрелой в ее отражение, думая, что это она, и сказал Дэниелу:
Такой конец лучше для нее.
Лучше чем что?
Она медленно повернулась кругом в поисках вспышки красного в ночи.
Вон там.
Девушка бежала вниз по холму к реке. Люс тоже бросилась бежать.
Они бежали с совершенно одинаковой скоростью. Когда Люс пригнулась при звуке взрыва, Лушка тоже пригнуласьстранное отражение движения самой Люс. И когда они добрались до берега реки и увидели город, Лушка замерла в такой же позе, как и сама Люс.
В пятидесяти метрах от Люс ее зеркальное отражение начало всхлипывать.
Такая большая часть Москвы была в огне. Так много домов сравняли с землей. Люс пыталась представить другие жизни, разрушаемые по городу сегодня ночью, но они казались далекими и недосягаемыми, словно что-то, о чем она читала в книге по истории.
Девушка снова сорвалась с места и бежала так быстро, что Люс не могла бы ее догнать, даже если бы хотела. Они обегали гигантские кратеры, пробитые в брусчатке. Пробегали мимо горящих зданий, издающих ужасный треск, когда огонь перекидывался на новую цель. Они пробежали мимо разбитых, перевернутых военных грузовиков, почерневших рук, висящих по их сторонам.
Потом Лушка повернула налево и исчезла из поля зрения Люс.
По венам побежал адреналин. Люс неслась вперед, ее ноги топали все громче, все быстрее по заснеженной улице. Люди бегут так быстро только когда они в отчаянии. Когда нечто большее, чем они сами, толкает их вперед.
Лушка могла бежать только к одному.
Лушка
Его голос.
Где он? На мгновение Люс забыла свое прошлое «я», забыла русскую девочку, чья жизнь могла оборваться в любой момент, забыла, что этот Дэниел не был ее Дэниелом, но
Конечно же, он им был.
Он никогда не умирал. Он всегда был здесь. Он всегда был ее, и она всего была его. Она только и хотела найти его объятия и укрыться в них. Он будет знать, что ей нужно делать, он сможет ей помочь. И почему она сомневалась в нем раньше?
Она бежала на его голос. Но ни Лушки, ни Дэниела не было видно. В квартале от реки Люс резко остановилась на пустом перекрестке.
Дыхание сбивалось в замерзших легких. Она не могла стоять из-за холодной пульсирующей боли глубоко в ушах и ледяного покалывания в ногах.
Но в какую сторону ей нужно идти?
Перед ней раскинулось огромное пустое пространство, заваленное обломками и отделенное от улицы лесами и железным забором. Но даже в темноте Люс могла определить, что это были старые руины, а не что-то уничтоженное бомбой во время воздушного налета.
Это место не слишком хорошо выгляделопросто уродливая, покинутая всеми дыра. Она не знала, почему все еще стояла здесь, почему перестала бежать, услышав голос Дэниела
Пока не ухватилась за забор, моргнув, и перед ней пронеслась вспышка.
Храм. Величественный белый храм на месте этой дыры. Огромный триптих мраморных арок на фасаде. Пять золотых куполов, поднимающихся высоко в небо. Над белыми ступенями алтарь. И все стены, и высокие потолки с арками покрыты прекрасным орнаментом и фресками. И ангелы повсюду.
Храм Христа Спасителя.
Откуда Люс знала об этом? Почему она чувствовала всеми фибрами души, что это когда-то было великолепным белым храмом?
Потому что она была тут мгновение назад. Она увидела чьи-то отпечатки в пепле на металле: Лушка здесь тоже останавливалась, тоже смотрела на руины и что-то почувствовала.
Люс ухватилась за ограду, снова моргнула и увидела себяили Лушкув детстве.
Она стояла внутри в белом платье с кружевами. Пел хор, пока люди входили на службу. Красивый мужчина слева от нее, должно быть, ее отец, а женщина рядом с нимее мама. Тут была и бабушка, которую Люс только что встретила, и Кристина. Обе выглядели моложе и были полнее. Люс вспомнила бабушкины слова, что ее родители мертвы. Но вот они стоят, такие живые Они словно знали здесь всех, приветствуя каждую семью, проходящую мимо. Люс наблюдала за отцом, пока он пожимал руку привлекательному молодому человеку со светлыми волосами. Молодой человек улыбнулся ей. У него были самые прекрасные лиловые глаза.