Санфугол сел, морщась от боли в ноге. Любой, кто его знал, был бы потрясен: арфист, который прежде выглядел безупречно и одевался так тщательно, что иногда это вызывало улыбку, был грязным и оборванным, точно бездомный бродяга.
А если Джошуа умрет? тихо спросил он. Он мой господин, и я его люблю, наверное, но, если он погибнет что станется с нами?
Если нам повезет, наше положение будет немногим лучше, чем у рабов, сказал Деорнот, и у него появилось ощущение, будто эти слова сорвались с чужих губ. Он чувствовал себя совершенно опустошенным. Как могло до такого дойти? Еще год назад мир был привычным, точно кусок хлеба на ужин. Если не повезет продолжал он, но не договорил, впрочем, в этом не было нужды.
Хуже всего будет женщинам, прошептал Стрэнгъярд, оглянувшись на герцогиню Гутрун, державшую на коленях спавшую Лелет. Эти люди безбожники и дикари. Вы видели шрамы, которые они сами себе наносят?
Изорн, неожиданно позвал Деорнот. Если можешь, подойди сюда.
Сын герцога Изгримнура прополз вокруг жалкого огня и сел рядом с ними.
Я думаю, сказал Деорнот, что мы должны быть завтра готовы что-то сделать, когда они заставят Джошуа сражаться.
Стрэнгъярд озабоченно поднял голову.
Но нас же так мало полдюжины среди тысяч.
Изорн кивнул, и на его широком лице появилась мрачная полуулыбка. По крайней мере, мы можем выбрать, как умереть. И я не позволю им забрать мою мать. Улыбка исчезла. Клянусь Усирисом, сначала я ее убью.
Санфугол принялся озираться по сторонам, словно рассчитывал, что кто-то объяснит ему странную шутку.
Но у нас нет оружия! взволнованно прошептал он. Вы сошли с ума? Возможно, мы сможем остаться в живых, если не будем ничего предпринимать, а если выступим против них, тогда определенно умрем.
Деорнот покачал головой.