У тебя крыша уехала нахуй или что? жестко спросила я свою темную половину. Мне тоже готовиться?
Или что почти пропел он.
Люц.
Хуюц.
Какой ты милый фальшиво оскалилась я. Еще немногои я выпущу из себя тьму, чтобы его утихомирить. Ты не думал, что тебе сносит крышу от того что последняя наша часть близко?
Не так уж и близко Люций наконец посмотрел на меня. Последний безголовый посетитель ресторана нашел, наконец, выход, и ему больше некого было пугать до полусмерти.
То есть, ты знаешь где она?! неиллюзорно охренела я от таких новостей.
Я-то думала, нам предстоят долгие месяцы поисков. Демону еще повезлогде гарантия, что наша удача найдет нас так же легко?
Люций промолчал.
В полной тишине кровь капала с белоснежной скатерти на пол с отвратительным хлюпающим звуком.
Мне кажется, или за нами придут? Выяснять, кто тут бесится? озабоченно спросила я.
Переезжать не хотелось. Мы только устроились.
Не придут. Помнишь тех сумасшедших баб из дурки? Они оказались чертовски неуловимы и теперь у всех вампиров города есть занятие поинтереснее, чем отвлекаться на драки в ресторанах.
Даже спрашивать не буду, откуда ты знаешь я отошла и села за чей-то стол. Тарталетки на огромном серебряном блюде были расставлены в шахматном порядкес черной икрой, с красной, с черной, с красной Хотелось попробовать, но почему-то было брезгливо.
Не спрашивай.
Не буду, я вздохнула и налила себе винадерзко, в бокал для воды. Почему-то на него моя брезгливость не распространялась.
Мы помолчали.
Люций подошел ко мне, встал за спиной и положил руки мне на плечи. Изящно изогнулся и подхватил тарталетку с черной икрой. Его ничего не смутило. Почему только я все время парюсь о чем-то странном и неважном?
Ну и где? наконец спросила я.
В Миассе.
Понятия не имею, где это.
Тебе не понравится, ухмыльнулся Люций.
5.0 Соблазнение тьмой
Он был прав. Мне не понравилось.
Весна и не думала приходить в Миасследяные порывы ветра бросали в лицо снежную крупу, поземка заметала унылые бетонные плиты, уложенные вдоль панельных домов вместо дороги, небо было однотонно-серым и хмурилось тучами. Возможно, старожилы и могли почувствовать в восточном ветре нотки оттепели, но после теплых южных штатов мне здесь было мрачновато. Ничего хорошего в таком месте произойти не могло.
Даже мое стремление к слиянию немного попортилось, превратившись в нудную обязаловку вместо предвкушаемого праздника.
Вот только Челябинска мне и не хватало в жизни пробормотала я, выбираясь из раздолбанной «Лады Калины», на которой усатый таксист привез нас к скоплению высоток, между которыми свистел ветер, не задерживаясь в кронах низкорослых деревьев. Наверное, это были новостройки, и деревья просто не успели вырасти. Впрочем, отсюда было видно и частный секторсерые дома-развалюшки за разнокалиберными заборами. Я и Москву-то любила очень местами, а прочие города, особенно провинциальные, виделись мне филиалом самого унылого из кругов ада.
Напомни мне, зачем мы сюда приперлись? мрачно спросила я Люция.
Она здесь, он кивнул на четырнадцатиэтажку у самой дороги.
Она?..
Опять мне делить его с какой-то девкой? На этот раз вечность?
Мне это все нравилось все меньше и меньше.
Даже напоминание себе, что раз это осколок той же души, что и мы, она мне обязательно понравится, никак не помогало.
Что будем делать? спросила я и пнула кусок арматуры, торчащий из края плиты. Он отозвался глубоким низким гулом, заставив вибрировать и свою плиту, и соседнюю, и, кажется, всю импровизированную дорогу.
То, что мы умеем лучше всего
Люций наконец отвел темный взгляд от высотки и зашагал против ветра к единственному ее подъезду. Я поразмыслила и, догнав его, неуверенно предположила:
Трахаться?
Угадала, сухой смешок царапнул меня по скуле как порыв метели. Соблазнять.
Тяжелая железная дверь подъезда захлопнулась с низким стоном, оставив нас наедине с гулом старых ламп дневного света. Серые стены, темно-серые почтовые ящики, исцарапанные противовандальные створки лифтовэто была самая подходящая обстановка для того, что мы собирались сделать. Где же еще?
В конце концов, меня Люций соблазнял вообще в кабинете психиатра.
Он скинул легкую куртку, оставшись все в тех же джинсах и худике. Распустил волосы.
Встряхнулся.
И вдруг словно что-то щелкнулои он засиял.
Тьма во мне встрепенулась, узнавая любимую магию вампирского гламура. Или флера. Или харизмы. Как бы то ни было, но теперь вместо скучного хипстера я вновь видела перед собой мужчину с очень опасным темным взглядом, остро-режущими скулами, сияющими в полутьме белоснежными волосами и хищными повадками существа, привыкшего всю свою жизнь сражаться и любить.
Причем «любить» здесьэвфемизм.
Тьма потянулась из меня к Люцию, связывая нас тонкой пуповиной, пульсирующей в такт биению сердца. И если от меня к нему текло восхищение и вожделение, то обратно он отдавал эту самую харизму в готовом к употреблению виде. Так что и я встряхнулась и сделала то же самое, что онрасправила плечи, улыбнулась и почувствовала, как улыбка эта сияет обаянием и опасностью.
Усталость словно пряталась под радужной пыльцой магической красоты. Той, от которой не отвести глаза потом не вспомнить.
Зеркало в лифте отразило меня по-новому. Так, что мне самой захотелось провалиться в собственные сияющие глаза, не отрываться от налитых как августовские поздние ягоды губ. Я даже потрогала собственную шею, внезапно ставшую притягательной настолько, что на долю мгновения я пожалела, что не могу лизнуть сама себя.
Но рядом встал Люцийи я мгновенно забыла о собственном отражении. К счастью, его можно было касаться, не опасаясь столкнуться с ограничениями физического мира. Я приникла к его губам, раздвигая их языком, чтобы нащупать острые кончики клыков.
Он хмыкнул, отстраняя меня:
Не увлекайся. С тобой мы уже разобрались.
Стало обидно и захотелось сбежать сквозь белую мглу пурги, спрятаться подальше и с замиранием сердца ждать, пока он отыщет и сладко накажет.
Черные глаза вспыхнули:
Непременно, наркоманочка моя. Позже.
На тринадцатом этажекакая ирония! Люций дотронулся кончиками пальцев до простой деревянной двери одной из квартир. Я почувствовала, как запульсировало пространство вокруг, откликаясь на его зов.
Нам сюда? спросила я, разглядывая резиновый коврик под ногами. Кажется, ему было больше лет, чем всему зданию.
Сюда, но не прямо.
Люций небрежно пнул дверь соседской квартиры и она, даром что железная и двумя десятками штырей по всем сторонам, с легкостью распахнулась, впуская нас внутрь богато, но безвкусно обставленной квартиры. Я поторопилась вслед за ним пройти через гостиную на балконмимо хозяев, которые так и не отвлеклись от телевизора.
Вить, холодно что-то сказала женщина, глядя пустыми глазами в экран.
Зима ведь, дура! ответил ей муж. Пальцы его елозили по кнопкам пульта, задевая то регулятор громкости, то яркости. Ни он, ни жена не реагировали на темнеющий, светлеющий, орущий и шепчущий телевизор.
Мы не вписывались в их представление о мире, поэтому нас просто проигнорировали.
На балконе Люций легко вспрыгнул на парапет и подал мне руку, мгновенно втащив на узкий, сантиметров десять, край. Я глянула вниззакружилась голова.
Упасть отсюдамгновенно лишиться шанса на всякое слияние со своим возлюбленным вампиром. Я только судорожно вцепилась в его пальцы.
Но не боялась.
С Люцием я перестала бояться смертикуда обиднее было лишиться перспектив жизни с ним. Если бы он гарантировал, что найдет мое следующее воплощение раньше, чем я появлюсь на свет и собственноручно перережет мою пуповину, я бы шагнула с балкона с улыбкой. Просто ради интереса расти в его руках.
Но смерть? Смертьэто он. Чего его бояться?
Сквозь балконную дверь мы смотрели внутрь кватиры, где обитал наш четвертый осколок. Третья половина. Последняя недостающая часть.
Девушка с волосами мышиного цвета, запретенными в две косички. Худенькая, некрасивая. С прозрачными серыми глазами, не видевшими изначальную тьму даже в отражении. С небольшой грудью, торчком стоящей под тоненькой футболкой. Кроме нее и розовых трусов на ней были еще только толстые шерстяные носки. Она сидела на диване с книгойбумажной книгой. Толстой, с пожелтевшими страницами. Рядом стояла чашка с чаем, а по соседству, прижимаясь толстым боком, спала дымчатая кошка с темными ушами.
Теплый свет торшера заключал их в магический круг, внутрь которого не могло проникнуть никакое зло.
Даже мы с Люцием. Но мы могли выманить ее оттуда.
Пока же тьма скрывала нас. Только кошка проснулась и посмотрела мне прямо в глаза, когда Люций толкнул запертую балконную дверь, входя в дом.
Ему не нужно было приглашение. Он пришел забрать свое.
И мое.
Занавески колыхнулись и затрепетали под ледяным ветром, которого девушка не ощущала. Моя тьма оградила ее от холода. Но тем страшнее было ей увидеть, как легкие полотнища ткани в полной тишине развеваются на невидимом ветру.
Она вскочила, отбрасывая книгу, и отпрыгнула в дальний угол комнаты.
Теплый круг света оказался пуст. Вот так просто.
Но нам было мало.
Люций побарабанил пальцами по стеклу и шепнул:
Иди ко мне
Он не применял никакой магии, не использовал вампирскую песнь. Он просто был самим собой. Я бы пришла.
Возможно, я бы пришла даже тогда, когда не знала о нем. Но тут точно не скажешь.
Девушка вжалась в угол, распахнутыми глазами глядя прямо между нами. Даже мне стало не по себе и я обернулась, проверяя, не прячется ли за нами настоящее чудовище.
Издевательский смешок Люция заставил меня взбеситься, а девушкуиспугаться еще больше. Она метнулась в прихожую, распахнула дверь и выскочила как былав футболке, трусах и шерстяных носках прямо на лестничную площадку. Кошка прыгнула ей на руки, вцепилась в плечи, полосуя футболку на ленточки и зашипела на невидимого Люция. Он показался ей страшнее меня?
Кошка знала, кто мы.
Нет, нет прошелестел ледяной голос Люция. Не уходи, вернись. Иди сюда. Иди ко мне
Он точно не применял никакую магию, но девушка Она была наша. Она была нами. Ей было страшно до обморока, я чувствовала, как разрывается ее сердце от ужаса.
Но так же как и я когда-то, она чувствовала, что если не пойдет сейчас, потеряет последний шанс узнать, что миркуда более волшебное место, чем нам рассказывают. Поэтому она шла.
Сначала медленно, прижимая к себе кошку, но потом перешагнула порог квартиры будто нырнула в глубокую воду. Зажмурившись и распахнув глаза уже в комнате.
И вот теперь, когда страх в ее глазах уже сменился отчаяниемсмелостью перед самой страшной вещью на свете, Люций может себе позволить появиться перед ней, раздвинув тьму как театральный занавес.
Она ахнула, выронив кошку, которая забилась под диван и зашипела оттуда, сверкая желтыми глазами. Но наша последняя часть уже не слышала ничего. И не видела.
Ничего, кроме сияющего во тьме вампира перед ней.
Я ждала тебя выдохнула она. Всю жизнь ждала!
Люций протянул ей руку, и она ухватилась за его ледяные пальцы так отчаянно, словно сам Спаситель пришел вытащить ее из ада.
Они говорили, что я сумасшедшая, но я знала! она захлебывалась словами, не обращая внимания на текущие по лицу слезы. Не думала, во что одета или как выглядит. Наверное, когда речь идет о самой твоей жизни, уже неважно, кто что подумает. Моя жизнь не могла быть такой обычной! Я не могла стать такой же, как все! Я другая! Я не хочу замуж, детей, не хочу искать работу, нянчить внуков, стариться, лечить мужа от алкоголизма, бухать по пятницам, выбираться раз в год на две недели к морю, я другая! Другая! Забери меня!
Мы все другие мягко улыбнулся Люций, притягивая ее к себе.
Она запрокинула голову, глядя в его черные, непроницаемые, уводящие во тьму глаза.
На мгновение мне показалось, что сейчас он ее поцелует.
Но я не испытала ни капли ревности.
Она была слишком похожа на меня. Те же самые слова, то же самое отчаяние и страх никогда в жизни не увидеть настоящего чуда.
Ты ведь убьешь меня? вдруг спросила она у Люция, глядя на него обожающим взглядом.
Ч-что?.. голос был холоден, но я видела, что он растерялся.
Ты ведь пришел убить меня. Я счастлива умереть вот так. Лишь бы не от рака или инсульта. На самом деле я не особенная, и ты не принц вампиров, который влюбился в меня, пролетая мимо в облаке летучих мышей. Я просто еда. Но я благодарна, что ты выбрал меня.
Я содрогнулась. Это было почти так же больно, как мое отчаяние до встречи с Люцием. Только она была младше меняи уже смирилась. Сдалась. Отказалась от надежды быть Избранной. Быть едойтоже хороший вариант в свете альтернатив.
Был ли Люций таким же отчаянным и отчаявшимся на заре времен?
идем! только и сказал он.
Шерстяные носки мгновенно промокли насквозь, кожа покрылась пупырышками и посинела. Ее трясло. Прекрасные и ужасные вампирские принцы не дают тебе времени подготовиться, надеть ботинки и зимнюю куртку, сменить трусы с веселыми клубничками на кружевное черное белье. Чудеса зовут тебяи ты идешь как есть.
Иначе и это кончится.
Тьма грела меня. Люцию было все равно.
А девочка не успеет заболеть.
На берегу Тургояка ветер усилился. Вот теперь нотки оттепели в нем чувствовала даже я. Лед на поверхности воды уже превратился в игольчатый, красивый, серовато-голубой. Опасный.
Мы не собирались проверять крепость весенних льдин.
Нам хватало берега.
Сделай круг. Из снега.
Девушка посмотрела на Люция влюбленным взглядом и не стала больше ничего спрашивать. Кожа на ее руках была уже белой, пальцы почти не разгибались, но она упорно выстраивала маленькую круглую крепость на берегу.
Я ревниво следила за ее взглядами, украдкой бросаемыми на Люция.
Почему я ревновала? Мне было до слез ее жаль, но если речь шла о Люции, я бы утопила ее в ледяной черной воде даже не почесавшись. Почему Демон и Марий не ревновали друг друга?
Может быть, с нами что-то не так?
Девушка встала на границу круга, Люций и я образовали треугольник, а выпущенная тьма размазалась плотным туманом по периметру, укутывая нас нежным теплом.
Люций достал тяжелую каменную чашу с крупными самоцветами, вдавленными в стенки. Он взвесил ее в ладонях, показал мне:
Специально для тебя, дорогая. Все будет красиво.
Сверкнувший в его руке нож с костяной рукоятью он тоже явно где-то подрезал. Надеюсь, не ограбил какой-нибудь музей.
Девушка доверчиво протянула запястьеи красный росчерк изящно и стильно перечеркнул белизну кожи. Ко мне он нагнулся, выпустив клыки. Я дала себя укусить, шепча про себя, что это в последний раз. Все в последний разего яростный черный взгляд, ломаные движения, поворот головы, от которого замирает сердце, забытая сладкая боль от вытекающей из вен жизни.
В его глазах вспыхнули звезды, когда и его кровь темной капелью смешалась с нашей. Тьма пролилась сверху самой собой, слив три оттенка красного в один.
Чаша оказалась в моих руках. Заплаканные серые глаза, яростные черные, темный туманвсе смотрели на меня, когда я подносила ее к губам. Кровь на вкус оказалась почти нейтральной, с легким запахом железа. И немного соленой.
Я передала тяжелую чашу девушке, поддержав, когда она ее чуть не уронила.
Пей! сверкнул глазами Люций.
Она жадно отхлебнула глоток, чуть не закашлявшись.
Он подхватил выпадающую из ее рук чашу и выпил половину оставшегося. То, что плескалось на дне, всосала тьма.
Осталась мелочь.
Сделать шаг внутрь круга.
6.0 Последний поцелуй
Я посмотрела на Люция.
Он щурил черные глаза и был как-то не слишком рад перспективам.
Давай! меня вдруг охватила эйфория предвкушения. Разве не для этого ты все затеял?
Для чего? он растянул губы, но на улыбку это походило мало. Только сверкнули клыки.
Когда мы были единым существом, мы ведь разделились, чтобы набраться опыта и знаний! Ты сам мне это все рассказал. Давай же соединимся и насладимся накопленными знаниями. Ты столько лет нас всех искал
Это было интересно, пока я скучал. Разрушить мир, стать богом, обратить реальность в хаос. А теперь ты предлагаешь мне насладиться ебаным знанием? Когда я наконец нашел равную себе? Ту, с кем можно играть?
Вместе мне казалось, это главный аргумент. Навсегда вместе! Со мной, с моей тьмой. Ближе, чем во время секса. Никогда не разделяться!
Я не хочу.
Ледяной тон выморозил меня до самого сердца.
Я хочу.
Говоришь, равная?
Я вонзила в него такой же непримиримый взгляд.