Волшебник передёрнул плечами и высыпал в казан большую миску бургуля. На секунду задумался и сдобрил хорошей щепоткой перца. Не оборачиваясь, бросил ученику:
Готовь стол, будем обедать.
Помешал варево лопаточкой на длинной ручке. Зачерпнул немного, подул, сгоняя пар, попробовал кончиком языка и довольно хмыкнул. Не опасаясь обжечься, пальцами взял казан за ушки и понёс к столу.
«Первые слова о заговоре шуофканов встретились уже на третьей странице. Бунт против богов, ветхого мироустройства и дурных правителей. Как жаль, что он не прочитал дневник раньше! Замазаны оказались все шуофканы. От старых патриархов, до горячей молодёжи, только-только получивший звание волшебников. Даже некоторые придворные, и сейчас стоящие у трона, были причастны к заговору. Камбиса Первого, деда нынешнего сердара, планировалось свергнуть. Освободить рабов, разрешить дехканам менять землевладельца, снизить непомерные налоги шуофканы жаждали братства и справедливости. Но всё это, должно было случиться после главного действа: свержения тирании Семнадцати.
Они придумали множество хитростей, опасной волшбы и секретных рецептов. Но так и не смогли даже приблизиться по силе к богам. Против Семнадцати нужен был волшебник равный им. Бессмертный герой. Новый бог, могущественный, как и они. Решения не находилось, заговор разваливался.
Ответ предложил сам Балх. Младший ученик пришёл к Бэхрему Чёрному и задал вопрос: где боги черпают силу? И сам же сказал: в жертвоприношениях. В человеческих жертвах. Когда кремневый нож вспарывает плоть, они выпивают душу, как глоток родниковой воды.
И что? спросил Бэхрем, Человек так не может. Нет у барана зубов, чтобы рвать добычу как волк.
А если кусок мяса положить барану в рот? спросил молодой шуофкан, Если жертва добровольно отдаёт душу? Может тогда?
Страницы с кровавыми подробностями были безжалостно вырваны.
Через семь дней, обожествлённый Бэхрем швырнул богам вызов. И только объединённая мощь Семнадцати смогла одолеть бунтаря. А после, их гнев прокатился по державе, карая заговорщиков. Балх наказания избежал, несколько месяцев принося покаяние в храме Пятого.»
Зачерпывая пальцами маленькие горсточки бургуля, Хан-Го с брезгливостью наблюдал за учеником. Тот жадно запихивал кушанье в рот, торопливо проглатывая. Толстый и глуповатый, взятый в обучение по просьбе знакомых. Не помощник в делах, вечная обуза, пожирающая время и силы. Укор собственному преподавательскому таланту.
К тому же Хан-Го донесли: Вазид шпионит за учителем. В среде шуофканов интриги были в порядке вещей, и развязать язык нерадивому ученику о делах наставника считалось не слишком позорным. Но когда доклады недругу становятся регулярными, и вдобавок хорошо наполняют карман это переходит любые рамки. Негодника будет ждать суровое наказание. Но позже, позже
«Вчера он снова был во дворце. Правитель выглядел хуже, чем в прошлый раз: щёки запали, кожа натянулась на костях будто у мертвеца, в глазах пылало пламя пожирающая дни сердара.
Что, выгляжу как покойник?
От густого баса остался только куцый шёпот.
Нет, Кам. Ещё хуже.
Ты нашёл?
Хан-Го помолчал, теребя в руках фигурку верблюда из слоновой кости. Кам любил такие игрушки в детстве, и старая кормилица, чтобы порадовать беднягу, поставила их на столик рядом с постелью. Маленькая армия: слоны, обезьянки, жираф, гиппогриф. Они не могли помочь своему хозяину и с надеждой смотрели на шуофкана.
Нашёл, Хан-Го потупился.
Так делай!
Кровь, Кам. Будет много крови, боли, страдания. Бог, любой бог, это не добрый дядюшка приехавший в гости. Он утверждает свою власть, растаптывая неугодных. Он жестокий господин жнёт, где не сеял, и собирает, где не рассыпал. Приход бога, это время когда разбрасывают камни.
Какое мне дело? При чём здесь камни?
Они будут падать на нашу голову, Кам.
Моя и так ляжет в усыпальнице, рядом с отцом, если ты ничего не сделаешь. А кровь не вода в пустыне. Пусть льётся.
Всё старое жречество, храмовые рабы, крестьяне с полей при святилищах, шуофкан принялся перечислять, загибая пальцы, твои вельможи, кто регулярно стоит у семнадцати алтарей, зодчие, строившие
Хочешь их пожалеть? Ответь, что будет с ними, если падёт вся держава? А с остальными? Я выбираю пожертвовать рукой, чтобы сохранить тело.
Хан-Го встал.
Ты выбрал?
Да. Говорю тебе: иди, сделай нам нового бога, шуофкан. Это моё последнее слово.
Волшебник поклонился и, больше не произнеся ни звука, вышел. До следующего утра, пока не явился Вазид, Хан-Го молчал.»
Поев, шуофкан вытер губы шёлковым платком и строго взглянул на ученика.
До завтрашнего вечера ты свободен. После заката возвращайся, поможешь исполнить один из старых ритуалов. Знаю, что праздник, но это срочно. Сердар требует провести его немедленно молодой наследник должен зачать сына.
Хан-Го подкинул предателю фальшивую новость и про себя усмехнулся.
Если всё пройдёт хорошо, после можешь поехать на пару недель к родне отдохнуть.
Небрежным жестом наставник отпустил Вазида. Ученик поклонился, с восторгом и обожанием глядя на учителя. Попятился, и быстрее ветра исчез, только хлопнула дверь. «Лицемер», с раздражением мелькнула у Хан-Го мысль и тут же сгинула, уступая раздумьям о предстоящих делах.
Глава 7 Искуситель
Весь день Фатх просидел на палубе: под палящим зноем, на самом солнцепёке. Но даже лоб жреца оставался прохладным. Жар словно впитывался в него, проваливался в бездонный колодец. Туда, где на самом дне прятался дар Огль. Лишённый божества, он поглощал свет как нищий, дорвавшийся до роскошного обеда.
Жрец улыбался. После долгих лет немочи он чувствовал себя молодым. По странной прихоти, дар наполнял его силой и бодростью. Аванс за будущую работу? Случайность? Помощь в долгой дороге? Ответ был не нужен. Главное сейчас ему хорошо.
Разделишь с нами трапезу, брат?
Рыжий капитан подошёл к Фатху и присел рядом на корточки.
Нет, благодарю, жрец улыбнулся: искренне, доброжелательно, Не сейчас.
Держишь пост?
Фатх пожал плечами: можно и так сказать. Дар, наевшись за день света, подпитал и своего носителя. Лишь крошки с божественного стола, но и этого слабому человеку было довольно.
Ты ведь служитель Огль, верно? рыжий, прищурившись, смотрел на жреца.
Да.
Капитан замялся, подбирая слова. Неопределённо махнул рукой и нахмурился.
Она мертва? Скажи честно.
Ответил Фатх не сразу. Заглянул в глаза рыжему и смотрел, пока тот не отвёл взгляд.
Да, Восьмая из Семнадцати покинула мир.
А другие? Сколько Их осталось?
Жрец пожал плечами.
Сложно ответить. Все знаки врут, а различить их в небе человеку не под силу.
Жаль, капитан вздохнул, Она была доброй.
Мужчины замолчали, каждый думая о своём.
Братство распадётся? спросил Фатх.
Почему? рыжие брови удивлённо поднялись.
Огль больше нет, а вы заключали с ней
Капитан рассмеялся. Тихо и грустно.
Братство Подающих существовало задолго до богини. Когда Восьмая пришла в мир, именно мы протянули руку: наши клятвы были сходны с её заветами. Не Она обещала награду, а Братство предложило помогать Ей и слугам Её.
Чувство досады кольнуло Фатха в священных книгах эта история выглядела по-другому.
Мы продолжим своё дело. Боги приходят и уходят, а ноша Братства неизменна. В память о Восьмой мы сохраним Её знак ради былой дружбы.
Благодарю.
Положив ладони на палубу, жрец низко поклонился.
Не за что, дружище.
Хлопнув Фатха по плечу, капитан встал.
Когда захочешь есть, подойди к Рыбе. Такой низенький, с выпученными глазами. Я скажу, чтобы оставил тебе.
Хорошо.
Рыжий ушёл, и Фатх продолжил смотреть на плывущие мимо дюны.
Шар солнца покраснел и рухнул за далёкий горизонт. Сумерки налились лиловым пурпуром. А когда зажглась первая звезда, жрец услышал цокот когтей.
В двух шагах от Фатха сидело маленькое чудовище. Тело пустынной кошки, крылья с пепельными перьями, капризное детское личико с оттопыренной нижней губой.
Сидишь, тонким голоском пропело создание, смотришь.
Сижу, смотрю, согласился жрец, чем ты недоволен?
Чудовище фыркнуло, показав острые клыки. Много лет назад, когда Фатх первый раз отслужил у жертвенника, Огль наградила его странным подарком. Личным демоном-хранителем по имени Шеду. Едкий, капризный, то приходящий каждую ночь, то исчезающий на месяцы. То ли защитник, то ли искуситель.
И чего ты попёрся в такую даль, старикашка?
Ты же знаешь, Фатх улыбнулся старому другу, мне поручено важное дело.
Все крылья сбил, пока догнал. Не мог поехать с караваном?
Я должен торопиться.
Шеду прыгнул с места, прямо к Фатху. Поднялся на задние лапы и заглянул человеку в глаза.
Ты чувствуешь Благодать внутри? Ощущаешь великую Силу? Она делает тебя моложе?
Отойди.
Не отдавай, голос Шеду стал вкрадчивым, оставь себе Благодать.
Я дал обещание.
Ой какой честный! Что ты обещал? Отдать чистой душе? А твоя, грязная? Отдай сам себе!
Так нельзя, Шеду.
А как можно? Хоть раз подумай о себе. Ты всю жизнь плясал, стоял ночами перед алтарём. А какая благодарность? Взял сокровище и тащит. И как ты решишь кому отдать? Кто чистый? Кто достойный?
Шеду прошёлся взад-вперёд по палубе. Длинный хвост бил по пушистым бокам как плеть.
Кому ты отдашь? Проходимцу? Как ты выберешь чистую душу?
Мне будет знак.
Демон с сочувствием посмотрел на старика.
Ты больной? Какие знаки? Огль мертва, ты не понимаешь? Найдёшь блаженного дурачка, отдашь Силу и сразу помрёшь.
Не
Умрёшь, точно говорю. Ты сейчас почему такой бодрый бегаешь? Тебя Сила держит. А отдашь и сразу всё кончится.
Я обе
Ещё раз: ты сам чистая душа. Отдай себе, и дело с концом. Понятно объясняю?
А дальше?
Как что? Станешь чуть-чуть богом. Я отведу тебя к Лестнице, ты поднимешься на седьмую ступень и наведёшь в мире порядок.
Уйди.
Фу на тебя.
Шеду отвернулся и несколько минут молчал.
Глупый. Такой шанс выпадает смертному раз в тысячелетие. Сейчас будешь бегать со своим обещанием, а потом место займут другие. И опять по новому кругу.
А тебе какое дело? Чего вдруг демон людей жалеет?
У меня свой интерес. Я-то всё равно при тебе останусь.
Шеду расхохотался.
Представляешь, какая хохма получится? Любимый демон бога!
Отсмеявшись, Шеду сурово посмотрел на жреца.
Пойду пока. Ты подумай, я не буду торопить. Решение непростое, для обычного человека. Но имей в виду: демоны заключают пари, когда новые боги полезут изо всех щелей. Как думаешь, позволят они жить обычному человеку с Благодатью? Огль была идеалисткой, ничего из её плана не выйдет.
Развернув крылья, Шеду выпрыгнул за борт и растворился в тенях среди барханов.
* * *
К полудню следующего дня корабль пересёк невидимую линию. Пески из жёлтых стали красными, дюны сгладились и пустыня выровнялась как стол.
Глубокий песок, рыжий капитан встал недалеко от Фатх и прищурившись вглядывался в даль.
Что?
Опасное место, жрец.
Песчаные черви?
Ха! Если бы они, если бы. Не будем звать лихо, расскажу когда окажемся на другой стороне.
Капитан замер, с тревогой всматриваясь в бескрайние пески. А Фатх, пожав плечами, продолжил смотреть в пустоту вчерашний разговор с Шеду заронил в нём сомнения.
Справа по борту шахлуд! корабельщик, сидевший в вороньем гнезде на макушке мачты, заорал что есть мочи.
Смотри, вот твой червь, жрец.
На расстоянии фарсанга, песок рассекала длинная лента. Красная, с лоснящимися сегментами. Червь-шахлуд то скользил сверху, то нырял в глубину.
Плохо.
Он может напасть?
У него глотка не больше собачьей. И зубы вот такие, с ноготь. Нет, шахлуд тварь безвредная.
А что тогда плохого?
Его выгнали из глубины хищники.
Спросить, какие именно, Фатх не успел. Песок рядом с червём взорвался, выпуская странных существ. Заострённые тела, длинные щупальца, тёмные воронки жадных ртов.
Крахеши!
Корабельщик на мачте заорал полным ужаса голосом.
Крахеши!
По палубе заметались люди.
Лево руля, капитан бросился к корме, Лево руля, быстро!
Жрец, не обращая внимание на суету, вглядывался в страшных тварей. Всего несколько минут им потребовалось, чтобы догнать шахлуда и устроить кровавое пиршество. Щупальца рвали красную плоть червя, мелькая как плети. Раз, и на песке остались только рваные клочья.
Привяжись!
К жрецу подбежал корабельщик по имени Рыба и сунул в руки верёвку.
Что?
Привяжись. Одним концом за пояс, другим за скобу. Понял? Быстро!
Спорить Фатх не стал. Сделал что сказано и повернулся ещё раз взглянуть на удаляющихся крахеши. Кто сказал удаляющихся? Твари закончили обед и собирались поужинать: вкусным кораблём и аппетитной командой.
Они догоняли. Как стая волков заходили с двух сторон, отрезая пути к бегству.
Право руля! Разворачивайте второй парус, крысы! Или станете добычей крахешей.
Голос капитана разлетелся над кораблём. А в ответ ему затрубили песчаные твари: рёв охотников перед атакой.
Поворачивай!
Фатх во все глаза смотрел на крахешей. Кажется, Шеду был прав. Сейчас корабль догонят и больше не будет ни жреца, ни Благодати, ни знаков. Интересно, можно ли считать чистой душой хищного крахеша? С одной стороны, тварь убивает живых существ, с другой, никаких человеческих грехов она не совершает. Со щупальцами, знаете ли, воровать, обманывать и желать чужую жену не очень-то и получится. Может, проглотив Фатха, какой-нибудь крахеша станет богом других обитателей песка? Какие жертвы он потребует?
Из неуместных размышлений Фатха вывел тяжёлый удар. Один из хищников толкнул корабль, заставив людей покатиться по палубе. Жрец чуть не улетел за борт, и лишь верёвка, повязанная вокруг пояса, удержала от падения.
А-а-а!
Одному корабельщику не повезло. Чернобородый матрос выпал на песок, и теперь волочился за кораблём, пытаясь залезть по канату обратно.
Фатх дёрнулся, хотел помочь несчастному, вытянуть. Но тут мелькнули тёмные щупальца и осталась только свободно болтающаяся верёвка.
Право руля! Держитесь!
Снова удар. Жрец упал на палубу, проехал на животе и стукнулся о мачту головой. На мгновение сознание помутилось. А когда он пришёл в себя, раздался оглушающий треск.
Фатх прижался к палубе, моля о быстрой смерти. Но великий Жнец медлил, не спеша опускать золотой серп.
Вставай.
Кто-то легонько пнул его в бок носком сапога.
Поднимайся, жрец. Восьмая хранит тебя.
Опираясь на руки, Фатх сел. Корабль стоял неподвижно, чуть накренившись на левый борт. Поборов тошноту, жрец встал.
Капитан спас их. Направил судно к скальным останцам и с разгону выбросил корабль на каменную насыпь. Обитатели песка не решились выйти на «сушу», и теперь оглашали воздух печальными криками.
Кто-то стонал, и Фатх, взяв себя в руки, пошёл к страждущему. Не нашлось члена команды, кто бы не пострадал в кораблекрушении. У одного была сломана нога, у другого рука, кто-то отделался ушибами и царапинами. Жрец переходил от матроса к матросу и помогал в меру сил. Огль не наделила Фатха талантами целителя, но вправить вывих или наложить лубок он умел.
Корабль разбился? Фатх подошёл к капитану.
Ерунда, починим. Но мы не сможем двигаться дальше, пока здесь крахеши.
Рыжий указал рукой: крахеши были неподалёку. Зарылись в песок, выставив на поверхность длинные усы, раскачивающиеся на ветру.
Караулят. Они долго могут ждать. Мой брат месяц сидел на такой же отмели, только самум помог убежать от тварей.
Корабельщики принялись обустраивать вынужденную стоянку. Растянули навесы рядом с кораблём, разожгли костёр и сварили густую похлёбку. Кто-то, кажется Рыба, достал длинный музыкальный инструмент с тремя струнами и начал наигрывать тягучую мелодию.
Отказавшись от приглашения, Фатх остался на палубе в одиночестве. Сел возле мачты, и принялся смотреть на заходящее солнце.
Сидишь, голосок Шеду пискнул над ухом, опять в гляделки играешь.
Жрец не ответил, только раздражённо поморщился.
Долго будешь сидеть?
Пока не уйдут твои родственники.
Эти, которые в песке? Точно, братаны троюродные. Хочешь, чтобы я попросил их уползти?