Он трясся и почти окоченел от холода, когда существо наконец замедлилось. Угол их полета изменился, и Лун понял, что существо выгнуло крылья наподобие паруса, готовясь приземлиться. Оно перехватило его поудобнее, и Лун повернул голову, щурясь против ветра. Впереди промелькнула квадратная каменная башня с наклонными стенами, стоявшая на краю ущелья с рекой. Затем они стали спускаться к ней.
Существо приземлилось на широкую плоскую крышу башни и опустило Луна на пыльные каменные плиты. Его ноги задрожали и подкосились, и он тяжело осел на пол. Темное гибкое создание нависло над ним, и даже теперь, когда оно оказалось так близко, его было трудно разглядеть. Лун уперся ногами в пол и спешно пополз назад, угрожающе шипя. Существо принесло его сюда, чтобы разорвать на части, но он не собирался сдаваться без боя.
Существо смазалось перед его взором, словно темный силуэт вдруг оказался соткан из тумана и дыма. А затем он пропал, и на месте гиганта оказался высокий худой мужчина с седыми волосами и выразительными чертами лица, покрытого морщинами от старости. Одет он был во все серое.
Лун уставился на него, тяжело дыша. Затем он бросился на незнакомца, пытаясь схватить его за горло. Но новый прилив ярости лишь позволил ему вскочить на ногинезнакомец шагнул в сторону, увернувшись, и Лун рухнул на четвереньки.
В следующий миг незнакомец изменился. Огромное темное существо присело, расправляя крылья. Лун отшатнулся, но существо взмыло в воздух. Прищурившись от внезапного порыва ветра, поднявшего пыль и грязь, Лун увидел, как оно полетело в сторону и вниз, скрывшись за парапетом башни.
«Еще один оборотень. Лун выругался и сел, протирая глаза от пота и пыли. Наручник на его запястье зазвенел цепью. Поверить не могу».
Он посмотрел по сторонам. Башня была заброшена, и по ней гулял холодный ветер. Камни потрескались, в щели забились пыль и грязь, и все поросло сорняками. Он не видел ни способа спуститься вниз, ни двери, которая бы вела внутрь строения.
Парапет башни состоял из округлых зубцов, заслонявших ему обзор. Лун неуклюже поднялся на ноги, и его замутило от остаточного действия яда. Пошатываясь из стороны в сторону, он подошел к парапету, направляясь туда, где один из зубцов сломался и отвалился. Вцепившись израненными пальцами в крошащийся камень, он подтянулся ровно настолько, чтобы заглянуть за него. Башня стояла на краю ущелья, окруженная деревьями, стелившимися корнями по камням, и другой растительностью, а вокруг со всех сторон возвышались скалы. Потом Лун посмотрел вниз.
До земли было далеко. Башня в высоту достигала ста шагов, и хотя ее стены были покатыми, они все равно казались слишком крутыми, чтобы можно было по ним спуститься. Будь у Луна его когти и не будь он в полумертвом состоянии, возможно, у него бы получилось. Впрочем, будь у него когти, у него были бы и его крылья, и такой проблемы перед ним вообще бы не стояло. Он снова попытался перевоплотитьсявдруг за последние секунды яд каким-то чудесным образом перестал действовать.
Не упади.
Губы Луна изогнулись в оскале. Он обернулся, прислонившись к стене, чтобы не упасть. Оборотень стоял прямо за ним. Страшно хрипя, Лун сказал:
Смешно тебе, да?
Оборотень лишь протянул ему небольшой бурдюк, сделанный из ярко-голубой кожи какого-то существа. Луну понадобилось несколько секунд, чтобы понятьоборотень хочет, чтобы он из него отпил. Лун покачал головой:
Именно так я в эту ситуацию и попал.
Оборотень приподнял серые брови, а затем пожал плечами. Он запрокинул бурдюк и сам сделал глоток.
Это всего лишь вода.
«Засунь себе свою воду» хотел было сказать Лун, но затем вдруг осознал, что собирался говорить не на альтанском, и не на кедайском, и не на любом другом распространенном среди земных народов наречии. Они оба говорили на языке, который был Луну роднее всех прочих и который он не слышал с тех пор, как был мальчишкой. Это было слишком необычно, очередное потрясение вдобавок ко всему произошедшему. Так что он просто сказал:
Чего ты хочешь?
Оборотень смотрел на него с бесстрастным выражением. Его глаза были голубыми, но на правом виднелось бельмо, и его зрачок не фокусировался.
Просто пытаюсь помочь, сказал он. Даже тон его голоса ничего не выдавал.
Лун скорчил гримасу, не впечатлившись ответом.
На небесном острове ты пытался меня убить.
Я пытался тебя поймать, подчеркнуто поправил его оборотень. Просто хотел рассмотреть тебя поближе. Его взгляд оценивающе скользнул по Луну.
«Он стар», подумал Лун, не зная, что именно во внешности незнакомца сказало ему об этом. Он был намного старше, чем казался в своем земном обличье. Почти все в нем поблекло и стало серымкожа, волосы, одежда. На нем была свободная рубаха с закатанными рукавами, штаны из какого-то материала погрубее, тяжелый кожаный пояс с сумкой и ножнами. Незнакомец сказал:
ЯУтес из двора Тумана Индиго.
Лун оттолкнулся от парапета, все еще пошатываясь на ногах. Он никогда не слышал о таком местеесли речь вообще шла о месте.
Ты убьешь меня или просто оставишь здесь?
Я не собирался делать ни того, ни другого. Утес шагнул прочь, отвернулся и пересек крышу. На грязных плитах лежал тяжелый кожаный мешок, груда сломанных веток и куски дерева. Скорее всего, Утес прятал припасы где-нибудь в башне, и его впечатляющее перевоплощение и исчезновение были нужны для того, чтобы слетать и за ними, и за деревом. Так чем тебя опоили?
Они сказали, что это яд, который действует только на Сквернов. Лун настороженно пошел за ним. Раньше он уже встречал других оборотней. Как-то он столкнулся в Цинте с теми, кто мог перевоплощаться в огромных хищников, похожих на волков. Они тоже пытались его съесть. Но он никогда не слышал об оборотнях, которые умели летать. Если только не считать Сквернов. Но Утес не был Скверном. «О том, что он оборотень, ты тоже не догадывался», напомнил себе Лун и вслух сказал: А я не Скверн.
Утес приподнял брови:
Я заметил. Он сел на пятки, ломая дерево, чтобы сложить костер. Как и Лун, он был босой. Яд, который действует на Сквернов? Я о таком никогда раньше не слышал.
Лун осторожно опустился на пол и сел в нескольких шагах от него, поморщившись от боли в спине и плече. Парапет немного защищал от холодного ветра, но тонкая материя его промокшей от пота одежды, хорошо служившая Луну в теплой долине, здесь не спасала вообще. Раз Утес не убил его до того, как яд перестал действоватьесли он вообще перестанет действовать, то Нахмурив брови, Лун посмотрел вниз, на свои руки, все еще покрытые призрачным чешуйчатым узором, видневшимся под его бронзовой кожей.
«О, я все понял, угрюмо подумал он. Просто хочет помочь, значит. Ну конечно».
Почему они на тебя ополчились? Утес разломал мелкие веточки для розжига. Поймали, когда ты воровал их скот?
Лун перебрал в голове возможные ответы, стараясь не поеживаться от пронизывающего ветра. Он мог ничего не говорить, но разговоры могли отвлечь Утеса. Лун попытался ответить, и ему пришлось прокашляться:
Я с ними жил. Они выяснили, кто я такой.
Утес мельком взглянул на него и снова протянул бурдюк. От плеска воды внутри пересохшее горло Луна засаднило. Он поддался соблазну и, не сводя глаз с Утеса, сделал большой глоток, затем закашлялся и вытер рот. Тепловатая вода слегка смягчила боль в его горле. Он закрыл бурдюк костяной крышкой и отложил его в сторону.
Утес попытался разжечь костер. Он закрыл хворост кусками древесины покрупнее и стал высекать искры трутом, как это делало любое другое разумное создание. Лун пытался сопоставить этот образ с существом, которое швырнуло гигантского варгита в корданцев. Наконец жгучее любопытство побороло осторожность, и он спросил:
Что ты за существо?
Утес недоверчиво посмотрел на него из-под бровей:
Ты головой ударился? Лун не ответил, и лицо Утеса приобрело задумчивое выражение. Он сказал: Яраксура. Как и ты.
Я начал было Лун, на затем понял, что не знает, как закончить это предложение. Он никогда не знал, откуда он или как назывался его народ. «И Утес говорит на языке, которому тебя научила мама». Лун не хотел в это верить. Но если это и была какая-то уловка, то она была откровенно безумной. «Он пытается убедить меня, что не затащил меня сюда для того, чтобы убить, или же» Лун не знал, что и думать. Поэтому он лишь недоверчиво спросил: Тогда почему ты намного больше меня?
Я стар. Утес нахмурился, глядя на него так, словно Лун нес какой-то бред. Из какого ты двора? Где твоя колония?
Несколько секунд Лун взвешивал, стоит ли ему сказать, что есть те, кто придет к нему на помощь, или же Утес станет пытать его, чтобы выяснить, где они находятся. Нет, оно того не стоило. Он признался:
Я жил с матерью, братьями и сестрой. Они все давно погибли.
Утес поморщился, а затем стал снова разжигать костер. Когда хворост и маленькие сучья загорелись, он сел поудобнее, осторожно подкладывая сломанные веточки.
Где это произошло, на востоке? За Абассинской губой?
Он наверняка гадал. И попал почти в точку.
Еще дальше.
Так далеко на востоке было несколько дворов. Я думал, они все пали и вернулись в Пределы, но, может быть, я ошибся. Утес задумчиво поворошил хворост. Та женщина, которую ты назвал матерью, она была правящей королевой?
Лун пристально посмотрел на него.
Нет, медленно сказал он, даже не пытаясь скрыть того, что он считает вопрос идиотским. Мы жили на дереве.
Утес лишь приобрел недовольный вид.
Как она выглядела?
«Неужели он думает, что знал ее?» недоверчиво подумал Лун. Что ж, по крайней мере, этот разговор отвлекал его от холода и неминуемой гибели.
Так же, как и я. Тут он вспомнил, что сейчас выглядит как земной обитатель с чешуйчатым узором под кожей, и пояснил: Когда она менялась, то становилась похожа на мое другое воплощение. С крыльями. И она была темно-коричневой, с красными отблесками на чешуе.
Утес покачал головой и наклонился, чтобы развязать мешок и залезть в него.
Она не была твоей матерью.
Лун поджал губы, чтобы не выпалить первое, что пришло ему в голову, а затем отвел глаза. Глупо вступать в бессмысленные споры с тем, кто собирается тебя убить.
Утес вытащил небольшой котелок для готовки, старенький, но украшенный по краям рельефными узорами из другого металла.
Крылатые женщины такой расцветкиэто воительницы, и они не могут иметь детей. Плодовиты только королевы и женщины-арборы. Лицо Луна, по-видимому, выражало глубочайшее сомнение, потому что Утес немного ожесточенно добавил: Не надо на меня так смотреть. Мыраксура. Такова наша природа.
Лун уставился на огонь, стараясь придать своему лицу уклончивое выражение. Он не мог понять, действительно ли Утес считал, что Лунраксура, или он просто пытался втереться к нему в доверие. При первой мысли у Луна по коже побежали мурашки. А вторая хотя бы была ему понятна.
«Он хочет, чтобы ты сидел здесь, пока не закончится действие яда, и думал, что ничего не случится».
Утес налил в котелок воду из бурдюка и поставил его греться на огонь.
Эта воительница, она не говорила, откуда ты родом?
Нет.
Взгляд Утеса ожесточился:
Она вообще тебе ничего не говорила?
Лун сложил руки на груди и отвернул голову. Начинать разговор явно не стоило.
Скорее всего, она тебя украла.
Лун стиснул зубы. «Мало того, что он хочет тебя съесть, так еще и оскорбляет твою мертвую мать».
Утес с жаром добавил:
Она даже не рассказала тебе, как мы размножаемся. Это же
Это задело Луна, и он ответил:
Я был ребенком. Задумываться о потомстве было как-то рановато.
Утес какое-то время смотрел на него, а затем повернулся и снова заглянул в мешок.
Так давно, значит. Понятно. Он вытащил кожаный сверток. С тобой были четверо? Младше тебя?
Лун прищурился, не понимая, откуда Утес это знает.
Да.
Утес ответил на незаданный вопрос:
Я просто предположил. В выводке обычно пятеро детей. Крылья у них были?
Нет. Первые несколько циклов, проведенных в одиночестве, Лун только и делал, что искал себе укрытие, охотился и старался не стать добычей других хищников. И все это время он думал лишь о том, насколько счастливее могла быть его жизнь, если бы остальные все еще были с ним. Одиночество вынудило его отправиться на поиски поселений земных обитателей, что поначалу заканчивалось весьма плачевно. А потом он научился притворяться одним из них. Точнее, он думал, что научился. События последних суток явно доказывали обратное. Лун тяжело вздохнул: Крылья были только у меня.
Утес кивнул. Он развернул кожаный сверток, достал темную плитку спрессованного чая и соскоблил немного в кипящую воду.
Раксура без крыльев называются арборами. Женщины могут давать потомство, и от них рождаются как другие арборы, так и воины. Он покачал головой и признался: Я не знаю, почему так. Один наставник когда-то мне объяснял, но то было много циклов назад, да и сложно все это. Так вот, арборы делятся на солдат, охотников и учителей. Они следят за порядком в колонии, воспитывают детей, ищут пропитание, охраняют землю. Он пожал плечами: В общем, заправляют всеми делами в колонии. Еще среди них есть наставники, но, чтобы ими стать, нужно родиться с особым даром. Он поднял голову и посмотрел Луну в глаза: Мыокрыленные. Мы защищаем колонию.
Лун не сдержался и горько усмехнулся:
Перестань говорить «мы».
Утес пропустил его слова мимо ушей. Он вытащил из мешка чашку и сказал:
Ты пить будешь?
Лун уставился на него, не веря своим ушам, а потом покачал головой:
Ты думаешь, я совсем дурак?
Что? Утес сердито помахал чашкой. Это чай. Ты же видел, как я его готовлю.
Лун решил, что мог бы и дальше играть в эту игру, но она стала ему невыносимой. Он отодвинулся от Утеса и поднялся на ноги.
Знаешь, лучше убей меня сразу, чтобы не забалтывать до смерти.
Утес с досадой поморщился:
Если бы я хотел тебя убить
Ты просто ждешь, когда яд перестанет действовать. Если ты сожрешь меня, пока он еще во мне, то тоже не сможешь перевоплощаться.
Утес швырнул мешок на пол, встал и изменился.
Лун отшатнулся назад, но Утес взмыл в воздух, поймал поток ветра, накренился и спикировал вниз. Лун потерял его из виду и заозирался, стараясь следить за небом и за всеми сторонами башни сразу.
Он ждал, но Утес не появлялся.
Настороженно, вздрагивая от каждого шороха, Лун снова осмотрел крышу, пытаясь найти какой-нибудь путь вниз. Он нашел остатки люка, но проем был забит камнями и цементом, словно его нарочно заложили с другой стороны. Словно те, кто изначально жил в этой башне, старались замуровать себя изнутри. Лун подумал, выжил ли кто-нибудь из них или эта башня стала их гигантской гробницей.
Наконец, поеживаясь от холода, он вернулся к огню. Он положил в него еще веток, снова распаляя костер. А затем начал рыться в мешке Утеса.
В нем не нашлось никакого оружия, если не считать маленького тупого ножичка для чистки фруктов. Внутри лежала еще одна чашка с такими же узорами, как на котелке, несколько пустых бурдюков и кожаные свертки, в которых лежала еда. Причем ничего существенного там не было, только сушеные лаймы, орехи, еще две плитки спрессованного чая и несколько сломанных кусков сахарного тростника. Лун развернул последний кожаный сверток, ожидая, что и в нем окажется что-нибудь съедобное, но вместо этого увидел тяжелый браслет из красного золота. Подняв его на свет, он разглядел выгравированный на нем узорволнистое изображение, похожее на переплетенных змей.
Лун покачал головой, дивясь содержимому мешка. Он снова завернул браслет и вместе со всем остальным положил его обратно. Кем бы ни был Утес, ему явно не приходилось притворяться земным созданиему него почти не было полезных припасов для путешествия и жизни на земле. И он, по-видимому, был достаточно силен, чтобы долго оставаться в своем крылатом облике.
«Может быть, он хотел, чтобы я это увидел? Утес наверняка знал, что Лун обыщет мешок, иначе он бы его здесь не оставил. Значит, он не врет о том, что пришел из какой-то общины оборотней».
Лун никогда о такой не слышал, но Три Мира были огромны. И хотя Лун мог путешествовать быстрее и дальше любого земного обитателя, он видел лишь крошечную частичку Миров.
Лун откинулся назад и потер наручник, натиравший ему запястье. Подул ветер, разметавший искры из костра. Вечер еще не наступил, но уже холодало. Даже если бы ему и удалось сбежать от Утеса, то он бы не улетел далеко и не смог бы долго поддерживать крылатый облик. Его куртка из промасленной кожи и плащ с капюшоном остались в шатре в лагере корданцев, как и все остальные пожитки вроде хороших стальных ножей для охоты и разделки туш, которые он выменял в кузне Картаса. Не считая вещей, которые он получил от корданцев, там были его огнива, бурдюки, одеяла и лук с колчаном, которые он держал для виду, чтобы объяснить свои охотничьи успехи. Когда он не притворялся земным обитателем, некоторые из этих предметов были ему не нужны. Но теперь ему придется как-то перебираться через эти горы вообще без припасов.