По дороге Мокороко заметил казармы элитных отрядов лорда Бунтаро, которые формировали его личную гвардию, а также казармы его сыскных Гончих Псов, знаменитых далеко за пределами земель клана. Именно они привезли связанного Микороко и посла, который уже удостоился аудиенции лорда Бунтаро в Риноко. На просторных площадках, отсыпанных мелким озерным песком, люди тренировались во владении холодным и метательным оружием, луками и строевой подготовке. Солдат тренировали с раннего утра до позднего вечера, закаляя их силу и дух, оттачивая мастерство.
Миновав казармы и несколько построек, предназначения которых Мокороко не распознал, через некоторое время охрана среднего дворца сдала Мокороко страже верхнего дворца, которая проделала с ним путь до входа в семиступенчатую пагоду, у основания сложенную из камня. Пагода была окружена пагодами поменьше. Все они были раскрашены все в те же белый с красными окантовками цвета: цвета клана. Богатство замка поражало воображение. Он был спроектирован и обставлен минимальным количеством вещей, тем не менее каждая отдельная деталь в нем была без малого произведением искусства и заслуживала созерцания долгие и долгие часы. Все говорило о хорошем, изысканном вкусе хозяина. От изножья резиденции лорда открывался великолепный вид на город внизу и озеро, как всегда подернутое золотой дымкой тумана за ним. Тем временем Верхняя стража церемониально передала Микороко страже покоев Главы клана и уже с ними Мокороко зашел в пагоду и поднялся на несколько этажей вверх. Перед тем, как пропустить Мокороко в залу, где находился глава клана, его еще раз тщательно обыскали, после чего пропустили за двери.
Стражи у покоев отворили двери, и взору Мокороко предстал зал, в котором находилось около двадцати человек.
Дальнюю стену закрывали три картины знаменитого художника Хокусая, которых в известном мире всего было тридцать семь штук и за которыми коллекционеры и лорды охотились годами. Художник и его картины считались непревзойденным эталоном искусства Империи и ценились дороже золота. Обладание хотя бы одной такой картиной делало человека не просто богатым, но также знаменитым и уважаемым. Лорд Бунтаро же, по некоторым слухам, владел шестью или семью такими картинами. Большей коллекцией картин этого художника владел, наверное, только Императорский двор. Микороко знал несколько примеров, когда пытавшихся подделать картины мошенников делали короче на голову, поскольку подделка таких произведений искусства общепризнанных мастеров, одним из которых, без сомнения, являлся Хокусай, без промедления каралась смертной казнью.
В центре зала на богато расшитой циновке восседал сам хозяин этих земель, глава клана Озерной стрекозы, его светлость лорд Бунтаро.
В дорогих, расшитых золотой нитью одеждах тем не менее лорд этих земель был довольно хрупкого телосложения. На вид ему можно было дать лет пятьдесят. Твердое, можно даже сказать суровое, лицо. Гладко выбритые скулы и отсутствие какой бы то ни было бороды. Две катаны лежали подле него. Ножны также были богато украшены, расшиты серебряными нитями и сверкали драгоценными камнями. Кровавыми рубинами и яркими алмазами.
Глаза, такие же как и у Микороко, цвета листвы с коричневыми прожилками под перечеркнутыми несколькими шрамами бровями смотрели спокойно и пронзительно, словно глаза хищной птицы. Вообще, такой цвет глаз был отличительной особенностью жителей земель клана Озерной стрекозы. Стражники, поклонившись, усадили Микороко в центр комнаты. Все смотрели на него. Он церемониально поклонился своему повелителю, коснувшись лбом отполированного пола, после чего, выпрямив спину, сел ровно и твердо.
После недолгой паузы, в течение которой лорд оценивающе осматривал Мокороко, Бунтаро наконец заговорил.
Расскажи мне, воин, как тебя зовут? Расскажи, откуда ты и что случилось в деревне в тот вечер, когда мои воины нашли моего доверенного гонца, который привез вам верительные грамоты и должности. Его нашли связанным у дома, в котором нашли и тебя. Подле тебя валялась катана, судя по цветам окантовки, это была твоя, а ты связанный лежал рядом на полу. Мне очень интересно знать, что случилось до прибытия моих верных Гончих Псов в деревню.
Судя по всему, лорд был уже хорошо осведомлен обо всем произошедшем в тот вечер в деревне, но хотел услышать мнение Мокороко.
Да, мой Господин, ответил Мокороко и сделал небольшой кивок.
Коротко представившись и рассказав коротко свою историю, он поведал лорду о нападении орков на монастырь, о том, что он и еще трое воинов клана Летучей мыши спаслись, о том, что их лодку прибило к пристани озерного монастыря, о старце-монахе, о походе до деревни с ним по его просьбе. Рассказал о том, что монах погиб случайно от его руки. Рассказал как орк, ради которого они, как оказалось, проделали весь этот путь, смотрел на него пронзительно с болью и укором в глазах. Как подумал, что этот монах был для орка близким другом долгие и долгие годы. Рассказал о разговоре с орком, о последнем желании монаха и о той ночи, когда Лин и Сато пришли с новостями о разведчице и через некоторое время во время споров она сама пожаловала к ним в дом, после чего и произошла та стычка, в результате которой он оказался связанным, пока его не обнаружили воины лорда Бунтаро. Рассказал о планах, куда должны были увести орка.
Не упомянул он только о клятве, которую дал умирающему монаху, и о том, что нарушил ее уже через несколько дней.
Лорд Бунтаро слушал внимательно, хмурился, где-то кивал, в некоторых местах задавал уточняющие вопросы.
Особенно его заинтересовала разведчица из горного монастыря. О ней лорд задал чуть больше вопросов, но Мокороко общался с ней совсем непродолжительное время и не смог дать лорду сколь бы то ни было необходимой информации. Рассказал он лишь в подробностях, как она выглядела и во что была одета в тот вечер.
Наконец, закончив расспрашивать Мокороко, Бунтаро молчал некоторое время, очевидно, раздумывая. После этого сказал:
Все сходится, мои разведчики нашли разрушенными и вашу крепость, и монастырь. Насчет отряда орков у нас есть свои догадки, но тебе я не буду ничего говорить. Поскольку ты знаешь воинов клана Летучей мыши лучше кого бы то ни было из моих людей и ты, судя по всему, продолжал и продолжаешь верно служить мне на протяжении всего этого времени. Слова моего гонца, которого нашли у дома, где вы располагались, соответствуют тому, что ты рассказал о той ночи. Я держусь своих слов и дарую тебе дворянский титул и новое воинское звание. Я хочу, чтобы ты с отрядом моих Гончих Псов нашел и привел ко мне орка, тем более ты знаешь повадки людей в синем и куда они должны были пойти. Я надеюсь на твою преданность клану и возвращаю твою катану лично тебе в руки, воин. Надеюсь, ты не посрамишь цвета нашего клана. Стража! Снять с лорда Микороко наручники!
Стражник справа от Микороко подскочил к нему и быстро отпер и снял наручники, сковывающие руки воина. Потерев затекшие, но теперь свободные запястья, Мокороко обратился к лорду Бунтаро лицом и снова поклонился.
Второй стражник принес принадлежащую Мокороко катану и церемониально возвратил ее в руки воина.
Благодарю вас за ваше доверие. Я всегда был верен клану и буду верен и дальше. Я постараюсь вас не подвести и сделаю все так, как вы мне приказываете.
На лице лорда Бунтаро не проявилась ни одна эмоция. Понять, о чем он думает и тем более что чувствует, было невозможно.
Этот орк нужен клану живым. Нужен, возможно, всем людям нашей Империи. Его знания бесценны, и он может легко стать решающим аргументом в надвигающейся буре.
Немного помолчав, лорд Бунтаро тихо дополнил.
Ты поступишь в распоряжение начальника моих Гончих Псов. Пока тебя везли сюда, беглецы укрылись в пещерах Лунных холмов, и теперь их следует искать, скорее всего, в землях клана Черной лисицы. Туда вы и направитесь. Путь вам предстоит не близкий, поэтому выехать вам нужно тотчас же. Те несколько дней пути, что добираться отсюда до границ земель клана Черной лисицы, мы полагаем, что они будут следовать неспешно в пещерах в поисках выхода. Я даю вам разрешения нарушать договоренности всех кланов и указов Императора. Вы не должны пасовать ни перед чем, но доставить мне орка живым сюда.
Чуть помолчав, лорд произнес:
На этом все. Давайте за работу.
После этого Микороко покинул зал, замок, призамковую территорию и сад уже свободным человеком и, более того, дворянином и направился в сторону арсенала, расположенного на окраине Риноко, чтобы экипироваться в дорогу и присоединиться к знаменитому отряду Гончих псов.
При въезде в Риноко Мокороко заметил, что лорд Бунтаро стягивает войска ближе к столице. Причем, судя по количеству войск и тому, как они были расквартированы, делать это лорд начал уже довольно продолжительное время назад. Мокороко удивился тому обстоятельству, что орки напали на отдаленную крепость не так давно, а лорд уже собирал войско под своими знаменами.
Видимо, он знает что-то, что связано с напавшим отрядом орков и что заставило моего господина собирать войска, подумал Мокороко.
Гончие Псы уже покинули казармы лорда и ожидали воина у границ города.
В опустевшей комнате приемов лорда Бунтаро слегка трепыхались гобелены с изображением красной стрекозы, сидящей на ветке бамбука на ослепительно белом фоне.
12. Сквозь камень
Ну и что теперь? довольно топорно спросил Лин.
Как будто у нас сейчас больше вариантов движения, чем один. Имеющийся, съязвил Сато, указав на зияющую темноту в глубине пещеры.
Пещера, необработанная, естественного происхождения так и казалась бы непроходной, если бы Ней не нашла факелы в нише, которые были сложены аккуратной стопкой. Камера пещеры, в которой находились воины, была довольно просторной, но сужалась и уходила вниз, глубже под землю.
Ну что, пошли, сказала Ней и зашагала вперед.
Пошли, согласился Лин за всех и зашагал следом.
Орк посмотрел на оставшихся двух воинов и зашагал следом за Лином.
Котори, иди ты последний, а? попросил Сато.
Ты что, боишься темноты, что ли? хохотнул Котори, но, увидев испуганный взгляд Сато, легко согласился и пошел замыкающим.
Пятерка путников спускалась все ниже и ниже под землю, а лаз становился все теснее. Периодически он ввинчивался в твердь земли, словно штопор, и, как винтовая лестница, уступами уходил все ниже и ниже. В какой-то момент пришлось продираться между стен, а потом ход стал похож на узкую трубу, по которой пришлось ползти, пропихивая перед собой свои пожитки. Серый камень перемежался с плотной глиной. Кое-где в свете фонарей сверкала слюда, внося хоть какое-то разнообразие в бесконечно темную кишку пещеры.
Ней даже здесь двигалась легко и элегантно. Бамбуковую накидку она сняла и скатала ковриком. И теперь толкала перед собой вместе с луком, завернутым в промасленную пергаментную бумагу, и нехитрым скарбом.
Время в узкой кишке тянулось бесконечно долго. Воинам казалось, что прошли часы, прежде чем в их новом способе передвижения что-то изменилось и они смогли хотя бы поднять голову над собой, а не ввинчиваться в толщу камня штопором и не изображать из себя ужей.
Почти никто не разговаривал, все упорно работали руками и ногами.
В конце концов, через довольно продолжительный промежуток времени, когда Ней уже успела сменить один факел, пещера стала наконец расширяться.
Сначала люди смогли передвигаться на четвереньках, потом уже стоя согнувшись, а далее уже в полный рост. Пещера расширилась. Бурый камень уступил место залежам черного с прожилками мрамора, который еще более ярко, чем слюда, играл бликами при свете факела. Через некоторое время в центре пещеры начали попадаться сталактиты, с концов которых по капельке сочилась вода. Здесь сделали небольшой привал и у наиболее водоносного из сталактитов пополнили свои личные запасы.
Что это за пещеры? нарушил общее молчание Сато?
Как, ты разве не знаешь? спросил Котори. С этими пещерами в Лунных холмах, да и вообще со всеми пещерами в Лунных холмах связана старая детская сказка.
Ни разу не слышал, честно признался Сато.
Ну давай, ты ему еще сказки начни рассказывать, хохотнул Лин.
Мне тоже интересно, подал голос Корин.
Давай уже, рассказывай, чего там, резюмировал Сато.
И Котори начал рассказывать путникам сказку, пока они убирали наполненные фляги с водой в свои потяжелевшие походные сумки и проверяли свою нехитрую экипировку, не торопясь двигаться дальше.
Давным-давно, что даже боги уже успели забыть эту историю, в одном селении, близ Лунных холмов, что испокон веков находился в землях кланов Озерной стрекозы и Черной лисицы, жила семья, в которой был один сын. Сын молодой и пригожий. Звали его Вен Лю. Был он и на лицо красив, и умел в обращении с инструментом всяким, и с катаной мог управляться неплохо, хотя никто его почти не учил ратному делу. Недостаток его был в том, что любил он себя больше всего на свете, а женские сердца таяли в его глазах как восковые свечи. Не одну после проведенной с ней ночи бросал Вен Лю. Все свободные девушки селения тем не менее по ночам вздыхали по нему, а он не любил, никогда и никого. Черствым и самолюбивым было его сердце. Но очень много девичьих сердец погубил Вен Лю.
Хорошая сказка, резюмировал Лин.
Ты даже сюда влезть умудрился! Помолчи наконец, пожалуйста! фыркнула в ответ на него Ней.
Да подождите вы начинать очередную свару! Дайте послушать, попросил Сато. Котори, продолжай.
Котори не спеша продолжил свое повествование.
Многие девушки потеряли покой, многие горевали и страдали из-за неразделенной любви. Но вот одна из них, самая красивая в селении, звали ее Ва Чжи, зная о каменном сердце Вен Лю, не поддавалась на его увещевания. Холодно она смотрела на молодого красавца и отвергала все его ухаживания. Загорелся Вен Лю тогда девушкой Ва Чжи. Никто никогда доселе так не отказывал ему. Никто не был таким неприступным, как она. Стал он настойчиво ухаживать за Ва Чжи. Добивался расположения молодой красавицы. Всячески оказывал ей знаки внимания. Даже на какое-то время перестал смотреть на других девушек. Рассказывал ей о своей любви и верности, о том, что он изменится ради нее в лучшую сторону и остепенится. Как известно, вода камень точит, и потихоньку сердце Ва Чжи оттаяло, и стала она принимать ухаживания Вен Лю. Со временем полюбила его всем своим огромным чистым сердцем и открылась ему, как первый росток тянется навстречу весеннему солнышку.
Воспользовался тогда Вен Лю своим шансом и сразу охладел к Ва Чжи. Посмеялся над ней, что поверила его обещаниям, и на следующий день уже гулял с другой девушкой.
Дрогнуло сердечко молодой Ва Чжи. Обещал ей так долго все на свете молодой человек, а оставил, как и всех других: ни с чем. Обманул, обвел вокруг пальца. Не могла смириться с этим Ва Чжи, но сделать ничего с этим не могла. Горечь, стыд и печаль глубоко укоренились в ее душе. Шли дни, но Ва Чжи не могла забыть и смириться. Горе ее не угасало, а разгоралось со все большей силой. Не смогла больше терперь эту боль Ва Чжи. Вышла она как-то перед рассветом, пока вся деревня спала, в холмы и шла прочь из селения куда глаза глядят сутки напролет. Уже при свете луны остановилась она в безлюдной местности и горько плакала на вершине утеса, вокруг которого гулял лишь ветер-забияка. Долго не могла успокоиться девушка, а когда открыла заплаканные глаза, то перед ней стояли три духа: три зловещие тени. Духи все черные, словно сажа горит, клубящиеся, с рогами на уродливых головах. Клыки торчат из пастей, дым валит от них, как от лесного пожара. Глаза красными угольками горят на черных лицах.
О чем горюешь ты, о дева? спрашивает один из них.
Что делаешь ты здесь одна, так далеко от людских селений в холмах при свете полной луны? вторит ему другой.
Не боишься, что мы заберем тебя с собой в свое царство? Навечно будешь у нас в услужении, света белого не видеть, молвит третий.
Не испугалась страшных духов Ва Чжи, потому что все равно было ей, что с ней теперь будет. Поведала она о предавшем их любовь юноше и сказала, что не успокоится, пока их любовь не будет отмщена. Всю свою боль вложила она в свой рассказ, да так, что даже черные духи ахнули от подлости молодого человека, принесшего ей столько страдания и горя.
Закончила Ва Чжи свой рассказ и даже забияка-ветер на утесе стих на некоторое время. Наступила звенящая тишина.
Переглянулись тогда между собой духи, и один из них заговорил с Ва Чжи. Предложил он ей сделку. О чем был этот уговор, знает только ветер, который гулял по холмам той ночью, но после этого Ва Чжи больше никто и никогда не видел.