Сеиф провёл ладонью по лицу.
Я всегда подозревал, что его планы были слишком далекоидущими. Никогда нам не стоило доверять Альтаиру
Довольно, тихо прервал его Насир. Зафира поразилась, какие глубокие чувства принц теперь питал к Альтаиру. Сколько вы это планировали? Годы? Никто не ожидал, что Ночной Лев выживет и будет ждать. Мы нашли Джаварат и сердца Сестёр Забвения. Мы сражались с величайшим врагом Аравии, в то время как вы просто бесцельно перебирались с места на место. Поэтому, сафи, предупреждаю: лучше следи за своим языком.
Сеиф скрестил руки на груди. И хотя ему, должно быть, было уже больше века, он выглядел словно капризный ребёнок.
Их сердца? потрясённо переспросила Айя.
Те самые сердца, что озаряли минареты и наполняли земли волшебством, объяснила Зафира. Кажется, все знали, что нечто озаряло минареты, но не знали, что именно. А теперь сердца умирают.
Кифа сверкнула на неё глазами:
Что?
Зафира рассказала именно то, что сама узнала от Серебряной Ведьмы.
Так, погодите-ка. Каким образом сердца Сестёр хранились в минаретах, пока они всё ещё правили Аравией? спросила Кифа, хмурясь.
Зафира не знала бы ответ на этот вопрос, если бы не Джаварат. Она замерла, прислушиваясь к потоку чужой памяти.
Чтобы жить, им не нужны были сердца.
Laa, сердца были как драгоценности могущественных женщин. Украшения, даровавшие им власть, не больше. Чтобы дышать, жить и чувствовать, Сёстрам не нужны были сердца. Совсем не как людям и сафи.
Они могли вырвать себе сердце с той же лёгкостью, с которой вынимают занозу из ладони, и так же легко поместить обратно.
Но из-за того, что они хранили свои сердца в минаретах, а не в собственных телах, их сила размывалась, добавила Зафира, в очередной раз поражаясь тому, сколь многим пожертвовали Сёстры ради блага королевства. И они были почти как мы.
Интересно, а Серебряная Ведьма когда-нибудь вынимала сердце из своей груди? Была ли она подобна своим Сёстрам или слишком любила свою Силу?
Насиру, казалось, не было дела до волшебства ни раньше, ни теперь.
Волшебство было потеряно для нас все девяносто лет. Сердца переживут лишнюю неделю. Сначала мы отправимся за Альтаиром.
Кифа прислонила копьё к бежевой, украшенной орнаментом стене и потёрла виски.
Я желаю вернуть волшебство по причинам, которых никогда не понять сафи, но тут я поддержу принца. Сначала Альтаир, потоммагия.
Сеиф окинул их изучающим взглядом:
Сердца могут не выдержать.
«Да, это правда», сказал Джаварат. У сердец было только два обиталищасами Сёстры и созданные ими специально для этой цели королевские минареты.
Как и сказал Насир, на Шарре они продержались почти целый век, заметила Кифа.
Но там они были внутри Сестёр. Пять огромных деревьев Шаррато, чем стали Сёстры, стражи Джаварата, защитницы собственных сердец, поддерживаемые их волшебством.
Сердца непременно нужно было поместить в минареты, иначе они рассыплются в прах. И всё же Зафира прикусила язык, не желая, чтобы её слова прозвучали чёрство. Она тоже не хотела оставлять Альтаира на милость Льва.
Альтаир желал бы, чтобы мы вернули их, согласилась Айя.
Кифа посмотрела на Зафиру, словно её слова были более весомыми, чем слова двух сафи из Высшего Круга. «Дом». Вот чего она на самом деле желала, но сейчас говорить об этом было не время, когда все остальные были так самоотверженны. Зафира была самоотверженной всю свою жизнь. Разве так сложно выдержать ещё день или два?
Вот о чём я не успела рассказать, проговорила она. У нас только четыре сердца. Пятоеу Льва.
Сеиф сердито нахмурил брови, чем вызвал её раздражение.
Вы потеряли пятое сердце.
Мы потеряли, Сеиф. И мы потеряли гораздо больше, чем сердце одной Сестры, мягко напомнила Айя, прежде чем Зафира, Насир и Кифа успели бы свернуть ему шею. «Милостивые снега!» Айя обвела их взглядом. Вашей вины в этом нет.
Я и не считала, что мы виноваты, заявила Кифа.
Но вернуть сердце важно, спокойно продолжала Зафира. Четыре сердца не помогут нам победить.
Айя глубоко вздохнула, поняв смысл.
Магиядля всех или ни для кого.
Даже будь это возможно, никто из вас не владеет волшебством, высокомерно заявил Сеиф.
Но Зафира владела волшебствомвладела задолго до того, как даже поняла, что умеет.
Каждое пламенное сердце сожжёт всё на мили вокруг, продолжал Сеиф.
Может, я и не жила в эпоху волшебства, но даже я знаю, что магияврождённая, сказала Кифа. Нам нужно будет совершенствовать наши навыки, но это не значит, что мы будем странствовать по Аравии с пустым мочевым пузырём.
А другой аналогии не нашлось? спросил Сеиф.
Кифа закатила глаза:
Ханжа.
Лев придёт за остальными сердцами, сказала Айя, возвращая их к более насущному вопросу. Одно-единственное сердце бесполезно без остальных.
Мудрые слова, Зафира понимала это, но почему-то чувствовала, что сердца не были главной целью Льва. Пока нет. Она вынула Джаварат из сумы, коснулась пальцами гривы льва, и ей тут же полегчало. Даже там, на Шарре, Лев был сосредоточен на поисках книги. Зафира сомневалась, что в противном случае им удалось бы сбежать даже с одним сердцем.
«Твоя уверенность поражает, бинт Искандар».
Аравия почти ничего не знает о сердцах, заметила Зафира. Сёстры надёжно скрыли это знание.
А теперь оно сокрыто в Джаварате, заключил Насир.
Зафира мрачно кивнула:
Сначала Лев придёт за Джаваратом, хотя бы по той причине, что он жаждет знаний.
Даже если бы она не видела татуировку, обвивавшую глаз Льва, древнее сафаитское слово ilm, выписанное яркой бронзой, девушка бы знала это, потому что Беньямин рассказал им. Именно это Лев ценил больше всего.
Сеиф посмотрел на книгу и протянул руку:
В таком случае книга должна быть под строгим надзором.
«Нет, бинт Искандар».
Для бессмертного фолианта он был слишком похож на обиженного ребёнка.
Полагаете, я не буду защищать артефакт, связанный со мной кровью? Если что-то случится с ним, я погибну, резко ответила Зафира. Уж кому-кому, а мне хватит сил защитить его.
Сеиф лающе рассмеялся.
Ты связала себя с hilya?
Зафира понятия не имела, что означает hilya, но достаточно было посмотреть в лицо сафи, чтобы её решимость поколебалась.
Он вздохнул, готовый извергнуть ещё больше яда, но Айя заговорила первой:
Довольно. Защищай его бдительно, Охотница.
Зафира кивнула, не уверенная, было ли это внутреннее торжество её собственным или же вызванным книгой, которая с радостным облегчением покоилась в её руках.
Сеиф явно хотел сказать что-то ещё, но по тому, как взгляд его светлых глаз метнулся к Айе, Зафира догадалась: он хотел возложить вину за всё на Беньямина, павшего сафи, который последние девяносто лет обвинял себя в предательстве Льва и искренне делал всё, что мог, лишь бы исправить трагедию. Очевидно, что Беньямин даже стал частью паутины Альтаира, чтобы защитить его, потому что нелегко одновременно и возглавлять шпионскую сеть, и быть генералом, правой рукой султана.
Айя схватила Сеифа за руку и увела его.
Есть ещё кое-что, медленно проговорил Насир, останавливая их. Зафира чувствовалачто бы принц ни собирался сказать, это дорого обойдётся ему. Лев контролирует моего отца. Если у вас есть сафи, которым мы могли бы доверять, хорошо бы разместить их по всему городу. У дворца, в Великой Библиотеке, в любом важном месте.
Сердце Зафиры замерло при упоминании ещё одного места, которое Баба так желал увидеть. Воплощённая историясвитки и пергамент, хранивший до последней крупицы знания обо всём, что когда-либо имело значение. Она задавалась вопросом, воспользовался ли Лев Библиотекой, пока контролировал Гамека. Вполне вероятноего жадность не знала пределов.
Сеиф поджал губы и заговорил с Айей так тихо, что даже Зафира не разобрала слов. Затем он направился прочь, не оглядываясь.
Кифа изогнула бровь:
Проклятый Гулюль. Я думала, Беньямин любит собой полюбоваться, но этот даже одежду застегнуть не удосуживается.
Но ведь смотреть необязательно, заметила Зафира, и Кифа ответила ей убийственным взглядом.
Сеифкапитан королевской стражи Альдерамина. Он обо всём позаботится. Прошу простить, что он не самый обходительный из нас, проговорила Айя и указала на ящик с сердцами в руках Насира. Прежде чем мы решим, как надлежит поступить дальше, мы будем держать сердца поближе и постоянно менять их местоположение. Хранитель будет меняться каждые полдня. И ни на миг нельзя оставлять их без присмотра. Через паузу сафи добавила: Беньямин был о вас высокого мнения. Они с Альтаиром сделали не меньше ради сохранения Аравии, чем даже сама султанша, но этого никогда не было достаточно. Беньямин всегда говорил, что мир надлежит спасать тем, кто более всего пострадал от его несправедливости. Жизнь смеётся над нами, не правда ли?
«Смерть, мысленно поправила её Зафира, ведь она была смертной. Смерть смеётся над нами».
Айя прикрыла рот тыльной стороной ладони, но ещё прежде с её губ сорвался шёпот. Roohi.
Снаружи последние лучи солнца омыли мир тёмным золотом. Никто не знал, что сказать в наступившей тишине. Каково это былопровести вечность с бременем печали? Они оплакивали Беньямина, но никто из них не мог и представить, как сильно оплакивала сафи его супруга.
Неужели и Зафире предстоит прожить остаток своих дней, обременённой смертью близких?
Okhti?
Зафира замерла. «Ну вот, теперь я слышу то, чего нет». Но Насир посмотрел ей за спину, а потом и Кифа.
Королевство в самом деле тесно, проговорила Айя, ласково улыбнувшись.
Но ведь Ланы здесь быть не могло! Она осталась в Деменхуре, с Ясминой, Умм и Миском. В безопасности. Затаив дыхание, Зафира обернулась, боясь, что если сделает вздохбольше не услышит нежную мелодию голоса сестры.
Девочка, слишком миниатюрная для своих четырнадцати лет, замерла на пороге. Платок соскользнул с её тёмных волос. Она была хрупкой, вся в веснушках. В нежном взгляде карих глаз застыло недоверие. Эти черты Зафира могла бы нарисовать даже вслепую.
Лана.
Зафира устремилась к сестре, выронив лук и колчан на полированные камни пола, и крепко обняла сестру, со всхлипом уткнулась носом в её волосы.
Ya, милая.
Лана смеялась, хотя по её щекам струились слёзы. Зафира отёрла слезинки кончиками пальцев, коснулась губами лба сестры.
Что ты здесь делаешь?
Жду тебя, ответила Лана, робко улыбнувшись, поскольку остальные продолжали смотреть на них. Я так по тебе скучала, Okhti. Мне было так одиноко.
Врушка, поддразнила Зафира. Как же она была счастлива видеть сестру! Я оставила тебя в добрых руках. У тебя были Ясмин и Миск, а Умми наверняка находила тебе занятия. Это мне бы
Зафира осеклась, когда Лана побледнела. Чуть отстранившись, она посмотрела на сестру, чувствуя, как всё внутри сжалось от ужаса. Лану тяготило бремя, с которым было трудно мириться.
Что такое? Что случилось, Лана?
Умми, ответила девочка чуть слышно. Она умерла. Умерла в тот день, когда вы отбыли.
Глава 8
Насир не слышал, что сказала её сестра, но когда Зафира упала на колени и джамбия в ножнах на её поясе ударилась об полэто сказало о многом. «Иди же к ней, дурак». Но ступни словно пустили корни, намертво приковав его к полу, а ящик в руках готов был треснутьтак крепко сжимал его принц. Айя судорожно вздохнула. Если в этих стенах станет ещё больше печали, они рухнут.
Кифа нарушила тишинуустремилась вперёд, и Насиру стало ещё гаже на душе.
Зафира
Как? прошептала она, потянув за платок на шее, словно тот был петлёй.
Глаза её сестры расширились от страха и боли.
Лана, процедила Зафира, вскинув голову, и Насир поразился её гневу. Как?
Okhti, прошептала Лана. Её взгляд метался между Насиром, Кифой и Айей. Не здесь
Расскажи мне.
Нет, это был не гневНасир понял. Зафира пыталась удержать себя в руках, когда что-то внутри неё рассыпалось на части. Она держала спину прямой, но принц заметил, как дрожали её плечи, с каждым ударом сердцавсё сильнее. Он хотел сократить расстояние между ними, коснуться её плеч, чтобы те не были так напряжены. Ведь это обычно делают, чтобы успокоить, да?
Насир крепче сжал ящик. Откуда ему было знатьобычно он наносил смертельный удар и скрывался, не дожидаясь последствий. Альтаир бы знал, что надлежит сказать и сделать, как помочь девушке снова почувствовать себя живой.
Помнишь, как вернулся Арз? спросила Лана. Как и у Зафиры, у неё были тонкие черты, но лицо Охотницы было более бледным и казалось холоднее, резче. Черты девочки, напротив, выглядели теплее, и бронзовый блеск её волос подчёркивал это. Сразу после того, как вы с Дином отбыли.
Насир стиснул зубы при упоминании Дина. Плечи Зафиры опали ещё сильнее.
Солдаты в чёрных с серебром одеждах наводнили улицы. На них были маски. Люди замирали, бросали все свои дела. Они не могли дышатьпадали прямо посреди улицы и задыхались, словно лёгкие вдруг отказывали им. Я слышала это. Видела. Взгляд Ланы метнулся к Айе и вернулся к Зафире.
Насиру показалось, что его собственные лёгкие отказывали ему, когда он собрал смысл слов девочки воедино.
Как такое возможно? выдохнула Кифа.
Ядовитый дым, проговорила Лана резко. Он уничтожил целое селение. Я видела, как умирали люди.
Никогда прежде Насир не был себе настолько отвратителен, как в этот самый миг. Пусть он не имел никакого отношения к этому яду, к газам, которые собрали в Сарасине, его трусость была всему виной. Он не сумел противостоять отцу.
Кифа опустилась рядом с Зафирой, и Айя подошла к ним, погладила Охотницу по волосам. Лана держала сестру за руки.
Насир остался стоять там же, где стоял, с ящиком в руках, с бременем правды, сгибающем плечи.
Ибо он сделал это. Он погубил мать Зафиры.
Глава 9
Зафира думала о своём народе, о тех, кого презирала за их ликование, за смех и блеск в глазах, когда снег мешал им жить, когда Арз подползал всё ближе. Она думала о лавандовой двери «Бакдаша». О кондитерской Араби и лавке старого Адиба. О Пустом Лесе, где Дин рубил деревья, и о его маленьких творениях, рассеянных по домам её и Раадов.
Она думала обо всём, кроме Умм, обо всём, что могло хоть немного помочь ей чувствовать себя живой.
«Чёрное с серебром», сказала Лана. Сарасины.
Зафира вспомнила предупреждение Беньямина, что внимание султана обратилось к Деменхуру после того, как Сарасин оказался у него под пятой. К аравийцам, чьим единственным преступлением, как и у прочих, была земля, на которой стояли их дома.
«Умми, Умми, Умми» С её холодными голубыми глазами и тёплой улыбкой. С её силой и стойкостью. С кровью Бабы на руках.
А твоя мать, мягко спросила Кифа Лану справа от Зафиры, разве она не успела сбежать вместе с тобой?
Лана присела, и широкий подол её нефритовой абайи, которую Зафира раньше у неё не видела, взметнулся.
Она такая же, как ты, Okhti. Laa, ты такая же как она.
Зафира старалась не вслушиваться в слова. Старалась усмирить боль.
Она пошла к зданию старой школы. Знаешь ту, что возле нашей улицы? Она увела с собой тринадцать пожилых и шестерых детей и унесла всю еду, какую только могла найти, а потом помогла забаррикадировать окна и дверь, Лана опустила взгляд, посмотрела на свои руки. Потом она пошла к колодцу за водой.
Вот такую Умм Зафира хорошо помнилаженщину с гордо поднятой головой, умеющую крепко держать нож. Умм, с которой Лана была плохо знакома. В наступившей тишине Зафира поняла, что ждёт, когда Лана расскажет больше. Она была как ребёнок, надеющийся, что правдасовсем не такая.
Может, она спряталась в другом месте. Зафира готова была отправиться в западные селения. Она ведь была даамова daira и могла найти что угодно, кого угодно. Может, она всё ещё
Лана покачала головой, заставив её осечься:
Миск нашёл её. Она спасла остальных ценой своей жизни.
Зафира запнулась о слово «нашёл». Так говорят о птенце в снегу. О потерянном кошельке, обнаруженном вдруг со всеми потраченными динарами.