Земля Юкатана, черная и красная, лежит на пласте известняка. Известнякмягкая порода, и у самого океана берег становится неровным и обрывистым. На севере полуострова нет рек, разве что ручейки, но они не в счет. Зато здесь полно пещер и карстовых воронок, а дождевая вода образует многочисленные сеноты. Там, под землей, в кромешной темноте, реки текут, но знают о них лишь немногие. Вода в этих реках солоноватая, и в ней живут слепые рыбы с острыми зубами.
Некоторые сеноты когда-то были ритуальными, жрецы кидали в них золото и драгоценности, чтобы умилостивить богов. Но самая лучшая жертвакровь, и на нее не скупились. По слухам, один из сенотов, что рядом с Майяпаном, охранялся пернатым змеем, пожирающим детей. Все сеноты соединялись с Подземным миром Шибальбы, а некоторые являлись сухуи йа местом, где можно собрать девственно чистую воду.
Рядом с Уукумиле было несколько сенотов, и один из них, находившийся подальше, в часе езды на повозке, запряженной мулами, как считалось, обладал целебными свойствами. Раз в месяц Сирило заставлял отвозить его туда, чтобы он мог погрузиться в воды сенота, надеясь тем самым продлить свою жизнь. На одну повозку закидывали матрас, чтобы старику было удобно, на другие ставили корзины с продуктами, потому что поездка была на целый день. После ванн Сирило обычно спал, и только когда солнце немного опускалось и становилось прохладнее, они собирались домой.
Для Кассиопеи эта ежемесячная поездка была одной из редких возможностей передохнуть от работы, и даже компания родственников ее не смущала. День радости. Она ждала его с энтузиазмом ребенка, предвкушающего Рождество.
Находясь дома, Сирило не особо следил за свои внешним видом. Зачем ему одеваться, если большую часть дня он проводил в кровати? Ночная рубаха, халатэтого достаточно. Но по случаю поездки к сеноту, как и при еженедельном посещении церкви, он надевал костюм и шляпу. Накануне Кассиопея чистила сюртук, стирала, крахмалила и гладила рубашку. Они выезжали из дома очень рано, а значит, к поездке к сеноту надо было готовиться за день или за два.
В этот раз она управилась быстро и теперь сидела посреди патио, радующего глаз зеленью в больших горшках и приятным фонтанчиком. В клетках пели канарейки, и гармонию нарушали только резкие крики попугая. Злобная птица! Как-то в детстве Кассиопея попыталась покормить его арахисом, и он укусил ее за палец. И еще попугай говорил всякие плохие слова, научившись у слуг и кузена Мартина.
Кассиопея напевала под нос, натирая ботинки дедушки, которые и без того были чистые. Все остальные в доме спали, сморенные жарой. Девушка тоже собиралась пойти к себе, чтобы немного почитать. Книги она брала у деда. Самого старика книги не интересовали, но для солидности он купил несколько массивных шкафов и наполнил их толстыми томами в кожаных переплетах. Кассиопея убедила его купить побольше книг по астрономии и несколько томиков поэзии. Сказала, что это престижно. В любом случае, дед не читал корешки. В хорошие дни, когда работы было немного, девушка могла сидеть в своей комнате и листать страницы, иногда отрываясь от них, чтобы помечтать.
Попугай бросил скабрезное словцо, и Кассиопея увидела, что через дворик к ней направляется Мартин. Она сразу же почувствовала раздражение, но постаралась не показывать виду. Ее пальцы сжали тряпку, которой она полировала ботинки. И чего ему не спится, как остальным?
Мартин усмехнулся.
Я собирался пойти к тебе и разбудить, но ты сэкономила мне время, сказал он.
Что тебе нужно? не совладав с собой, резко ответила девушка.
Старик просит, чтобы ты напомнила парикмахеру прийти вечером и подровнять ему волосы.
Я уже напомнила утром.
Мартин курил и теперь выпустил облачко дыма чуть ли не ей в лицо. Кожа у него была бледной, как у истинного европейца, чем так гордилась семья, а волосы слегка вились. Рыжеватым цветом кудряшек он был обязан матери. Говорили, что он хорош собой, но Кассиопея не замечала особой красоты в его кислом лице.
У тебя хорошо получается, сказал он, кивнув на ботинки. Почему б тебе и мои не почистить? Принеси их из моей комнаты.
Ах вот как Она не обязана обслуживать Мартина. В доме есть служанки, которые могут вычистить его обувь, если уж сам он не знает, как набирать ваксу на щетку. Но тут дело в другомон просто хочет вывести ее из себя.
Ей не стоило глотать наживку, но Кассиопея не могла справиться с яростью, поднимающейся к горлу. Мартин уже несколько дней донимал ее, начиная с того момента, когда отправил в город за мясом. Да что там несколько днейтакова была его тактика: изнурить ее до крайности.
Займусь твоими ботинками позже, выплюнула она. А теперь оставь меня в покое.
Нужно было просто сказать «да», и причем тихо, но Мартин сразу почуял кровь.
Нагнулся, протянул руку и крепко схватил ее за подбородок.
Дерзишь мне, да? Гордая кузина
Он отпустил ее, достал из кармана платок и вытер руки, словно прикосновение испачкало его. У Кассиопеи руки были перемазаны ваксой, может, и на лицо попало, но она понимала, что дело вовсе не в этом.
Ведешь себя так, будто тебе есть чем гордиться, продолжил кузен. Твоя мать когда-то, может, и была любимицей старика, но потом сбежала и разрушила свою жизнь. А ты ходишь по дому как принцесса. Почему? Может, твой отец рассказал тебе историю, будто ты из царского рода майя? Уж не потому ли он назвал тебя в честь какой-то дурацкой звезды?
Созвездия, поправила Кассиопея. Она не добавила «тупица», хотя язык чесался, но в голосе все равно слышался вызов.
Нужно было все так и оставить. Лицо Мартина и так уже вспыхнуло от гнева. Он ненавидел, когда его прерывают. Но девушка не могла остановиться.
Может, мой отец и не был богачом, но он заслужил уважение. И когда я покину это место, я стану человеком, достойным уважения, как и он. А ты никогда таким не станешь, Мартин, сколько бы ни пытался.
Мартин дернул ее за руку, поднимая на ноги, но вместо того чтобы уклониться от неминуемого удара, Кассиопея не мигая уставилась на кузена. Она уже зналапопытки увернуться не помогают.
Однако Мартин не ударил ее, и это напугало. Ярость еще как-то можно перенести, а так кто его знает, что он задумал.
Думаешь, что уедешь куда-то, да? Небось, в столицу намылилась? И на какие деньги? Или ты думаешь, что старик оставит тебе тысячу песо, про которые он так любит говорить? Я видел его завещание, там ни слова о тебе.
Ты лжешь.
Мне нет необходимости лгать. Спроси деда сама.
Кассиопея поняла, что это правда, это было написано на его лице. К тому же тупому Мартину не хватило бы воображения, чтобы сочинить такую ложь. Она сделала шаг назад и сглотнулав горле пересохло, как будто наждачкой прошлись. Эти фотографии под подушкойавтомобили, красотки в умопомрачительных платьях, пляжи с белоснежным песком Все эти годы она убеждала себя в том, что у ее истории будет счастливый конец. Теперь она не была в этом уверена.
Мартин ухмыльнулся и снова заговорил:
Когда старик умрет, ты перейдешь под мое попечительство. Не хочешь почистить мои ботинки, и не надо. Скоро у тебя будет возможность делать это каждый день весь остаток жизни.
Он ушел, а Кассиопея снова села. Только теперь она ничем не занималась. На земле, медленно угасая, лежала сигарета Мартина.
Дело на этом не закончилось. Вечером, когда они с матерью собирались спать, та ей сказала:
Сирило распорядился, чтобы ты завтра осталась дома. Пока нас не будет, посмотри его рубашки, там кое-что нужно подштопать.
Это все из-за Мартина, да? догадалась Кассиопея.
Да.
Девушка фыркнула.
Хоть бы когда-нибудь ты заступилась за меня! Иногда мне кажется, что у тебя нет гордости. Почему ты позволяешь им топтаться по нам?
Мать замерла с расческой в руках. Кассиопея видела ее отражение в зеркале: бесцветные губы скорбно опущены, морщины на лбу. Она не была старой, но сейчас казалась старухой.
Когда-нибудь ты поймешь, что значит идти на жертвы, девочка моя. Это прозвучало совсем тихо.
Кассиопея вспомнила тяжелые месяцы после смерти отца. Мама пыталась заработать им на жизнь, плетя макраме, но денег не хватало. Она стала распродавать ценные вещи, и к лету большей части их мебели и одежды уже не осталось. Потом мама заложила обручальное кольцо Кассиопея устыдилась своих словматери было сложно вернуться в Уукумиле к отцу, который не простил ей брака.
Мама, сказала она. Мне жаль
Для меня это сложная ситуация, Кассиопея.
Да, я понимаю Но Мартин Откуда в нем столько злобы? Иногда мне хочется, чтобы он упал в колодец и сломал шею.
Твоя жизнь станет от этого счастливее, дочь? Работа станет легче, и ты быстрее будешь справляться с ней?
Кассиопея покачала головой и села на стул. Мама принялась нежно расчесывать ее волосы.
Это нечестно. У Мартина есть все, а у нас ничего, нахмурилась девушка.
Что же такого у него есть?
Ну деньги, и хорошая одежда и он может делать все, что захочет.
А тебе не кажется, что Мартин такой ужасный человек, потому что ему все дозволено?
Если бы я выросла при таких деньгах, уверена, я бы не испортилась.
Ты была бы совсем другим человеком, дорогая.
Кассиопея не стала спорить. Бесполезно. От мамы можно услышать только банальности, а как действовать, она никогда не подскажет. Ее не берут в сенот? Ну и ладно. Как-нибудь она это переживет.
Когда на следующее утро семья уехала, Кассиопея пошла в комнату деда и села на край кровати. На стуле лежали вытащенные из комода рубашки. Она принесла с собой набор для шитья, но ей не хотелось сейчас ничем заниматься. Душила обида. Она вытащила из корзинки моток ниток и швырнула в зеркало. Глупо, конечно, но хоть так можно дать выход эмоциям.
Что-то лязгнуло, упав с подзеркального столика. Ключ. Ключ ее деда, который он обычно носил на шее. Дед уехал в сенот и оставил его дома.
Кассиопея встала, подняла ключ и перевела взгляд на сундук.
Ни разу она не видела его открытым. Что бы там ни лежалозолото или деньги, это, должно быть, большая ценность.
Кассиопея вспомнила слова Мартина, что дед не собирался ей ничего оставлять. Она никогда ничего не крала в этом домеглупо и опасно, все равно заметят. Но сундук Уж наверняка дед не открывает его каждый день. Если там золотые монетки, заметит ли он отсутствие нескольких из них? А если она заберет все, кто ей помешает сбежать с сокровищами?..
Мысли были грешные, но Кассиопея не была святой, и каждый упрек проделывал маленькую дырочку в ее душе. А сколько их было, таких упреков
Если бы день не был таким жарким, может, она бы удержалась от искушения. Но даже послушная собака иногда кусает хозяина за ногу. Она сделала шаг по направлению к сундуку. Если там действительно золото, тогда гори все огнем, она сбежит из этого гнилого места. А если сундук набит изъеденным молью тряпьем, ну что же по крайней мере она просто удовлетворит любопытство.
Кассиопея встала на колени перед сундуком. Сундук как сундук, с ручками по бокам, позволяющими его нести. На крышке изображение обезглавленного человека. Проведя рукой по поверхности, Кассиопея почувствовала ладонью узор, который под краской не был виден. Провела еще раз, но так и не поняла, что это.
Толкнула сундукон был тяжелым. Положила на него обе ладони и задумаласьстоит ли открывать? Но она сгорала от любопытства. И надеялась найти деньги. В конце концов, старик должен ей за все страдания.
Все они ей должны.
Кассиопея вставила ключ, повернула и открыла крышку.
* * *
Она сидела обескураженная видом того, что лежало в сундуке. Не золото, а кости. Очень белые кости. Ну что за ерунда. Может, под ними спрятано что-то?
Засунула руки в сундук, пытаясь найти что-то еще.
Пусто. Она ничего там не нащупала. Холодные гладкие кости, и все.
Да уж, ей, как всегда, везет
Ее пронзила боль. Кассиопея вздрогнула и посмотрела на свой большой палецв кожу воткнулся крошечный осколок кости. Попыталась вытащить занозу, но она ушла глубже в палец. Даже кровь выступила.
О, как глупо, прошептала девушка, поднимаясь.
А когда она поднялась, сундук он застонал. Низкий мощный звук. Кассиопея прислушалась. Повернула голову к окну. Конечно нет, конечно же звук шел из сундука.
Вдруг, сердито щелкнув, кости подскочили в воздух и начали собираться в человеческий скелет.
Кассиопея не шевелилась, волна страха пригвоздила ее к полу.
Рази все кости встали точнехонько на свои места. Дваначали обрастать мышцами и сухожилиями, а потом покрылись гладкой кожей. Не успела Кассиопея перевести дух, как перед ней появился обнаженный мужчина. Его волосы до плеч были иссиня-черными и блестящими, как оперение птицы, кожа бронзовая, орлиный нос, лицо как будто высечено из камня.
Он был неестественно красив, а взгляд пронзал ее с такой силой, что Кассиопея невольно прижала руки к груди, чтобы защититься. В голове закрутилась глупая песенка: «Вот, мама, я нашла своего парня, я буду танцевать с ним около дороги, а потом поцелую его в губы» Незаметно она ущипнула себяможет, ей все это кажется?
Кассиопея уставилась на мужчину. Да нет, не кажется.
Ты стоишь перед Великим повелителем Шибальбы, сказал он. От его голоса отдавало прохладой ночи. Я долго томился в заключении, и ты освободила меня.
Кассиопея не могла и двух слов связать. Повелитель Шибальбы? Бог смерти в ее комнате? Это невозможно, и в то же время вот онперед ней. И никакая это не галлюцинация, он самый настоящий.
Она понятия не имела, как вести себя с божеством, и потому неуклюже склонила голову. Его нужно поприветствовать. Но как вернуть воздух в легкие и заставить язык произнести правильные звуки?
Мой вероломный брат Вукуб-Каме обманул и пленил меня, сказал мужчина, и Кассиопея обрадовалась, услышав его голос, ведь собственный она потеряла. Он забрал мой левый глаз, ухо и указательный палец. И мое нефритовое ожерелье.
Говоря это, он поднял руку, и девушка увидела, что у него и правда не хватает частей тела, о которых он упомянул. Ранее она не заметила их отсутствия, слишком впечатанная яркой внешностью мужчины.
Хозяин этого дома помог моему брату, сказал мужчина.
Мой дедушка? Сомневаюсь тут же вылетели слова.
Он уставился на нее. Вероятно, она должна была просто слушать. Кассиопея быстро закрыла рот.
Но это не просто совпадение, что именно ты открыла сундук. Это полный цикл. Принеси мне одежду, и мы отправимся в Белый Город, сказал бог.
Она так привыкла к подобному тонутону господина, приказывающего слуге Это вырвало ее из смятения, и теперь она произнесла целое предложение, пусть и заикаясь:
Мерида? Мы, то есть мы двое ты хочешь, чтобы мы оба отправились в Мериду?
Я не люблю повторять.
Прости, но я не вижу причин, почему я должна идти с тобой, непроизвольно сорвалось с губ.
Вот так она и влипала в неприятности с Мартином или дедом. Мама сколько раз говорила: «Следи за своим языком». Нахмуренный лоб, сердитые жесты Какое-то время ей удавалось контролировать себя, но потом раздражение выплескивалось, как пар из чайника. Исключений не было. Но она никогда еще не пререкалась с богом. И что теперь будет? Ее поразит молния? Пожрут личинки, или она обратится в прах?
Бог подошел к ней, схватил за запястье и поднял ее руку, заставляя открыть ладонь.
Сейчас я кое-что объясню, сказал он, касаясь ее большого пальца; Кассиопея поморщиласькольнула боль, словно нерв задели. Здесь осколок кости, крошечная часть меня. Твоя кровь пробудила меня и восстановила. И теперь она кормит меня. Жизнь вытекает из тебя и насыщает меня. Если я не вытащу кость, ты засохнешь и умрешь.
О, ну тогда тебе нужно поскорее вытащить ее, сказала девушка, проигнорировав слово «пожалуйста». Тут не до вежливости, раз такое дело.
Бог величественно покачал головой. Казалось, он одет в циозит и золото, а не стоит обнаженный посреди комнаты.
Не могу, потому что я не полностью восстановился. У меня нет левого глаза, уха, указательного пальца и нет нефритового ожерелья. Все это мне нужно, чтобы снова стать самим собой. Пока я не верну их, осколок останется в тебе, и ты должна быть рядом со мнойили погибнешь.
Он отпустил ее руку. Кассиопея взглянула на нее, потерла большой палец и снова перевела взгляд на бога.
Принеси мне одежду, сказал он. И побыстрее.
Кассиопея могла бы воспротивиться, но это было бы пустой тратой времени. К тому же в ее пальце был осколок кости, о котором он так красочно рассказал. Да и участь быть пожранной личинками или обратиться в прах еще вполне вероятна. Хочешь не хочешь, она должна помочь ему.