Я пожал руку, а сверху на наше рукопожатие наложил руку Кудес. Росицы тогда не было. Кудес, как только Варгун с помощником прибыли, отправил ее в соседнюю избу. Беседа-то важная была, не для лишних ушей. К тому же Кудес с некоторого времени соблюдал простое, но очень и очень важное правило: меньше знаешь, никому о том, что не знаешь, не расскажешь, а значит, нечего на тебя давить или выпытывать. В общем, крепче спать будешь. Тайна-то она ведь такое дело, за нее иной раз и убить могут. Сложить буйну головушку не так и трудно, а вот к зрелым годам ее в здравии держать, особенно при князе, так это надо постараться. Князь ведь один раз на тебя почти с добром глядит, едва ли ни другом считает, а на второй раз хмурится. Это признак того, что не доверяет, а раз так, то можно и в опалу пойти. А куда же тогда деваться мужу? Уходить куда подальше от светлых очей князя или бежать куда, к примеру, к печенегам. Сказ о них еще будет подробный, но дальше.
Сейчас о них речь потому веду, что князь Владимир дровишек-то наломал, когда с братьями разобрался, особенно с Ярополком. Не простили ему обиды и смерти брата, хоть, по сути, приказ поднять на мечи Ярополка больше протолкнул Добрыня, опекун Владимира. Но в любом случае Владимир, князь все-таки, вынужден был отдать приказ варягам. И никто, потомки, из варягов не понес за это наказания, кроме показательного отстранения на время. Заплатили тогда исполнителям, и немало, златом и серебром. И что это породило? Лишь такой порядок, при котором ты, если убиваешь, но по указке князя и его ближайшего окружения, благородное и богоугодное дело выполняешь и не несешь за это никакого наказания.
Так вот, Варяжко, Братий, Добрат, Бречий, другие первые лица при Ярополке не нашли себе места при Владимире, подались, куда глаза глядят, поклявшись отомстить за смерть князя, а еще больше за потерю места. И князю очень дорого придется заплатить за такой поступок в самом ближайшем будущем. Ведь главные действующие лица, не буду скрывать, связались с печенегами и осели у них, а также стали представителями печенегов при дворе василевса. Некоторые же из перебежчиков с почетом устроились в Царьграде. Владимир знал об этом, даже призывал василевса отдать ему хулителей и врагов, но ничего не получил, даже несмотря на неоценимую помощь в борьбе с самозванцами, о которой мне в любом случае придется упомянуть, пусть и вскользь.
Варгун, конечно, знал о судьбе многих опальных воевод и мужей из окружения Ярополка. С Братием он дружил, а Бречия знал лично, поскольку он в дружине киевской сотником служил. Тесные взаимоотношения были у Варгуна и с Варяжко. Дружить с ним близко воевода не дружил, но симпатию питал. И кто знает, кто и когда вложит в уши князю такую безделицу, сказав, что, мол, снюхался Варгун с врагами князя. А уже тогда, осенью 986 года, недобрые вести пришли с Дикого поля, с окраин земли Русской. Баловать начали печенеги и другие орды, которые полем ходили, на окраинах. Конечно, до Киева им было не добраться, силы не те, но с той поры каждый год следовали набеги. Хуже было то, что сила их с годами все возрастала. Правда, тогда это был еще легкий ветерок, его изменчивые дуновения перед настоящей бурей.
Так у нас появились первые почти друзья. Кудес, правда, говорил, что не стоит слишком полагаться на Вышеслава и русскую партию при дворе Владимира, но все-таки больше нам не с кем было дружить, кроме наших же купцов. Один из них, некто Ладим Кудимович, по кличке Вышта, забрел к нам в гости на следующий день после Варгуна. Не принять не могли, да и не было в этом надобности. Был Вышта среднего роста, широкоплеч, суров и ладен, голос имел звучный и глубокий. Дела у купца шли на лад. В распоряжении Вышты было порядка трех десятков ладей, а это, потомки, очень весомый результат. Был Вышта купцом знатным. Дело умел вести, несмотря на пошлины ромейские, разбой и прочие превратности торговли.
Вышта, когда к нам в избу наведался да с провожатыми, наполнил ее своим присутствием так, что некуда нам было и деться, так тесно стало. Рядом его ждала тройка и сани. Купец пешочком прошел только лишь до избы шагов сто. Снега тогда еще не так много навалило, а легкий морозец слегка щипал ноздри. Вышта сразу же к делу перешел, изредка бороду поглаживая, да на меня посматривая. Звал к себе в терем Вышта на пир, но позже, на праздники. Пришлось пообещать, что приду. От купеческого цеха Вышта дал мне столько, что я едва устоял на ногах. Получил я от него впервые для себя серебряную гривну. Это было не просто богатством, а очень большим богатством. Я даже поначалу не хотел брать, но потом, чтобы купца не обидеть, все-таки согласился. Щедрость это была неописуемая. Кроме этого жаловал купеческий цех победителю также одежду, кольчугу, комплект оружия, две пары обуви и коня.
И куда мне было это все девать. Вот я Выште и сказал, так, мол, и так, некуда мне добро девать, пусть до весны, кроме одежды, у него побудет. Вышта согласился, щурясь, но взял с меня слово, что я пойду к оружейникам, и те снимут с меня мерку, после чего сделают мне кольчугу. То, что это было очень дорого, говорить не приходится. Я поначалу отказывался, но потом, глядя на Кудеса и сообразив, что обижаю купца и купеческий цех в его лице, согласился. Вышта также взял с меня обещание, что я буду на праздниках присутствовать каждый день. В этом году обещались быть всеобщие гулянья с особым размахом, тем более что дело подходило к самому короткому дню и к самой длинной ночи. Празднества эти, которые подробно опишу, шли двенадцать дней, начиная от самой долгой ночи, а завершались на тринадцатый день всеобщим гуляньем и состязаниями. И в этих состязаниях принимал участие весь Киев. Не было никаких исключений. Да и как можно было пропустить такое зрелище?
Я на следующий день после прихода Вышты отправился к Ставру, а потом, с ним поговорив, что нужно разузнав, пошел искать Алешу Никитича, что плотником был да хоромы купцам по заказу делал. Дело спорилось у Алеши, зарабатывал неплохо. На жизнь хватало. Всего год назад женился Алеша. Жену в дом привел. Жил здесь же, в Киеве. Успел и терем срубить, и о своем жилье не забыть. Встретил меня Алеша приветливо. В дом пригласил, а его женушка сразу же на стол накрыла, только я не есть пришёл, а о деле переговорить. Отведать, конечно, пришлось яств, но сидели за столом мы недолго. Я сразу же о деле беседу завел, а для этого вышли мы из теплой избы во двор, да по снежку слегка прошлись. Отошли недалече, воздух морозный и свежий вдохнули, вокруг посмотрели, красота одна, куда не глянь. Тут я, улучшив момент, и говорю:
Алеша, не хотел бы ты да с нами богатырским делом заниматься, силушку копить да ее примерять. Князь мне обещал и землю, и от податей освободить. Землицу возле Киева получим, дома построим. Тебя неволить не буду. Если хочешь, будешь плотничать, как прежде. Умелый ты плотник. Хоромы строишь, взгляд радуется, когда снизу-вверх на них смотришь.
Вздохнул Алеша, на меня искоса поглядывает да все щурится, не знает, что сказать. Я его с ответом не тороплю. Подумал Алеша и возвестил:
Сказать тебе сейчас ничего не могу. Думать буду. Тебя по имени отчеству как зовут?
Власий Мелетьевич.
Алеша усмехнулся и говорит:
Нет, Илья из Муромы, стало быть, прищурился Алеша, что-то для себя прикидывая, и изрек: Илья Муромец. Для киевлян и здешнего люда ты Илья. По-иному тебя не зовут. Меня лихо ты положил.
Так сноровки тебе не хватило.
Я думал, что положит тебя Бирсак. Все никак не могу понять, почему ты не перенес поединок? Я бы так сделал. Еще проще было при всем честном народе отказаться от княжьей милости. Тебя бы поняли. Никто бы ни в чем тебя бы не упрекнул. Нечестно это, против бойца такого уровня и свежего, тебе выходить.
Если бы я так не поступил, то не выиграл бы, а раз так, то и с тобой здесь не говорил.
И кого еще ты к себе приглашаешь? усмехнулся Алеша, с хитринкой на меня поглядывая. Чую, что не я один тебе приглянулся.
Надо будет по Киеву походить, с нужными людьми, силу любящими, поговорить, отроков найти и к себе перевести. Князь уверил через своего посланника, его Варгуном зовут, что землю даст. Слышал о таком?
Алеша кивнул и сразу же посоветовал:
С Добрушей переговори, с Полуяном. Никита также силен, да и среди кожевников силачи есть. Все кожи жмут. Валуша, говорят, силой немалой обладает, Ставра ты знаешь. Еще есть. Надобно и с ними речь повести
С нами, стало быть? широко усмехнулся я.
Ты пока делай дело, за которое взялся, а я посмотрю, что из этого выйдет.
Хитер ты. А мне не поможешь?
Правда, что ты ученик волхва?
Кудес мой друг. Благодаря ему я на ноги второй раз встал и ходить начал. Он для меня больше, чем отец.
Алеша только лишь вздохнул и проговорил:
Ты хочешь, чтобы я тебе прямо сказал да или нет, а что это меняет?
Я выдержал паузу, а потом ответил, к Алеше приглядываясь:
Ты думай пока. Вижу, что склоняешься к тому, чтобы мое предложение принять.
Если князь не передумает землицу дать и от податей, как ты говорил, освободить. Только вряд ли он это сделает, вслух поразмыслил Алеша.
Почему так считаешь?
Киевляне не поймут, даже варяги не поддержат. Сила решала, решает и все решит сейчас и в будущем. А как же без силы?
Алеша, сказав эти слова, усмехался мне. Я и себе усмехнулся. Уже тогда я понял, что Алеша согласен, хотя прямо он этого и не говорил.
Вторым мужем, с которым я переговорил, был Полуян. Он также с радостью меня принял, выслушал, что я ему сказал, а потом и говорит:
Дело вроде бы стоящее, но я привык грузы носить и этим зарабатывать. Семья у меня, сам видишь, четверо детей. Всех кормить надо. Если князь не поскупится, с вами пойду. Если нет, мне другого промысла, кроме как грузы носить и этим на жизнь зарабатывать, нет.
Примерно также ответил мне и Добруша. От него не отстал и Никита, который, глядя на меня, сразу сказал:
А я знал, что ты придешь. Сон мне приснился, что добрая сила по домам ходит и приглашает к себе в гости. Я только поначалу не понял значения сна. Теперь разумею. Если князь не отступится от своего, буду с вами.
Всех приключений и общений не описываю. Нет нужды. Я устал столько много говорить, заходя с разных боков. Кудесу после обхода жаловался, что всякий ко мне пристаёт, что нет прохода от киевлян. Вроде бы и не красна девица, а как узрят, сразу же ко мне так и липнут. Что это такое? Я тишины хочу, а ко мне с просьбами и приглашениями. Отказывать буду. Это что же такое получается? Мне не жить, а только пировать или по гостям ходить. Я так не могу.
Кудес меня слушал, да только в усы усмехался. А что он мог сказать? Такова обратная сторона известности и славы. Хуже было то, что с некоторого времени я один по Киеву не ходил. Два, а то и три дюжих молодца за мной по пятам шли. Силантий своего не упускал. Я и с ним, и с Кудесом говорил, мол, сам за себя постою, но никого из моих друзей мои слова не волновали. Так было нужно, хотя лично я поначалу не видел для такой охраны никаких предпосылок. Тем не менее, случай неприятный со мной все-таки произошел. И где, в Киеве, когда я возвращался в темноте, хрустя снежком, домой. Двое теней, поджидавших меня, ринулись резко из-за покосившейся избы. В руках были мечи. Еще двое следовали за ними. Расчет был на резкое применение оружия. Мне пришлось применить навыки. Я стоял тогда над распростертыми телами, а мужи, сопровождающие меня, сразу же бросились за остальными.
В общем, как выяснилось, это были проделки Руфия. Он подговорил людей пришлых, связанных с варягами, не киевлян, атаковать меня. Хорошо, что я взял с собой палку по совету Кудеса. Возмущался я даже слегка, но Кудес так и сказал: «Или меч или палка». Я выбрал длинный посох, который в умелых руках был грозным оружием, поэтому смог отбиться. Скажу, что порезы от мечей все же были, но неглубокие. Мои сопроводители нападающих не догнали, прыткие те были, заскочили куда-то в избу, где их ждали. А на дворе сумерки и ночь уже вот-вот наступала. Где искать? Куда бежать? Вернулись други, а я над двумя поверженными татями стою. Тут, сам не знаю как, Силантий оказался. Сверхчутье у него после того случая, когда он после поединка с Бирсаком не успел мне прийти на помощь, стало проявляться с необычайной силой.
Так что разбойничков мы притащили к себе домой, чтобы расспросить, кто же их нанял. Кудес, глядя на заезжих молодцев своими добрыми глазами, сразу же взял дело в свои руки. Отпираться они, конечно, отпирались, но Кудес нашел подход, понажимав точки на лице и на голове, после чего в татей влили питье, специально подготовленное для того, чтобы язык развязать. Сопротивлялись Неждан и Прокша недолго. Все, как есть рассказали, как на духу. Многого они, конечно, не знали. Заказчика указали. Им был варяг Вельфид. В варяжской дружине Вельфид был сотником, но злые языки сказывали, что кроме этого Вельфид являлся близким другом и правой рукой Руфия. Так что ниточка тянулась к нему. Это был первый звоночек для меня. Именно тогда я понял, что в отношении меня не остановятся некоторые людни ни перед чем.
Отпустили, конечно, татей. Не убивать же их. Кудес с них слово взял, а сами они на крови поклялись самой страшной клятвой, что больше против меня и моих друзей руки не поднимут. Правда, помяли их еще други мои, как привели, но то по делу. Я хоть и заступался, но плечистые и дюжие молодцы, которые по распоряжению Силантия за мной присматривали, на мои уговоры никак не отреагировали, а татям так и сказали: «Повезло вам, что за вас Илья заступился, да киевляне не узнали, а то так бы и легли здесь отдыхать навечно». Сами же они чувствовали, что мало надавали. Все никак не укладывалось в голове у родичей, как это можно вот так просто руку поднять на победителя. Это, как я потом четко осознал, было самым большим поруганием и оскорблением даже не меня, а того самого дорого, что есть у родичей. И мои уговоры здесь никого не интересовали. Нутро русское протестовало против такой несправедливости. Могли в сердцах и насмерть зашибить. Кулаки у молодцев тяжелые были.
Кудес же тогда меня только разве что не поздравил. Так и сказал после инцидента:
Вот тебе, Илюша, и награда за труды. Руфию ты уже попрёк горла стоишь. Надо бы князя и его предупредить, подумать надо только, как это сделать.
Я не согласен тогда с Кудесом был. Высказал слегка сгоряча свое мнение, что, мол, жаловаться не привык, на что Кудес резонно ответил:
А кто говорит о жалобе? Предупредим и скажем, что во второй раз так легко тати не отделаются. Тут меру знать надо: где промолчать, а где, Кудес слегка грустно усмехнулся, о себе напомнить. К Варгуну завтра пойдёшь. Есть повод для беседы.
И что я ему скажу?
Что во второй раз так не повезет татям. Еще заявишь, так дела не делаются. Войну нам объявили, правда, противник наш поторопился, паузу не выдержал. А это значит что? волхв устремил свой светлый взгляд на меня, побуждая к размышлению, и сам себе ответил, видя, что я мыслю где-то так же, как и он: Лишь то, что ты кому-то, я даже знаю кому, очень сильно мешаешь. И лучше с тобой управиться пораньше, пока ты в силу не вошел. Вот и спешат-торопятся людни, все думают, что не успеют дело сделать вовремя.
Так не Руфий, стало быть, это?
Для него слишком просто. Я недавно и сам так думал, но, скорее всего, кто-то из варягов, может даже, Кудес вздохнул, призадумался и объявил: Ильгун или Гадрих, или Вальгий. Ильгуну, как главе княжих дружней и Вальгию, как главе варяжской дружины, есть особый смысл тебя жизни лишить. Руфий, конечно, о деле знает, но к нему прямо, как заказчик, непричастен. Вельфид, скорее всего, заручившись поддержкой Руфия, действовал по указке тех лиц, которые я тебе назвал. Твоя смерть ему на руку, но Руфий слишком хитер и искушен в делах тайных. Его и так не слишком почитают на Подоле, а тут, если его след объявится, могут и вовсе врагом посчитать. К тому же вражьи дети явно поторопились, слишком простое действие выбрали, даже стрелу отравленную не пустили, только лишь на силу и на сумерки рассчитывали. А что за бойцы?
Уровень ниже среднего.
Так я и думал. Тем не менее, тебя все же оцарапали.
Помрачение какое-то нашло. Сразу не приметил
Вот! поднял указательный перст Кудес. Вот тут, Илюша, самое главное. Темная сила к тебе подбиралась. Мечи-то, как и сами тати, заговоренные. Начали ворожбиты против нас работу. На тебя повлияли так, что ты не сразу сориентировался. Признавайся, что почувствовал накануне?
Как сонливость на меня нашла, когда солнце за горизонт клонилось.
Я так и думал. Осталось выяснить, кто чары и порчу наводит.
Это тоже по указке?
Кудес кивнул, вздохнул и призадумался. Дело, как я видел, принимало совсем дурной оборот. Кудес в отличие от меня четко разбирался в ситуации. По жизни ему не единожды приходилось выяснять отношения и с ворожбитами, и с магами, и с чародеями, падшими волхвами.