Только в этот раз столица мало напоминало ему себя прежнеюВместо ярких вывесок, широких, умытых осенним дождем проспектов, вокруг царили разруха и запустение. Его любимая булочная со свежими ароматными яблочными пирогами у еврейки Сары встретила его выбитыми окнами, следами пожарища, полуразрушенными стенами. Серые, словно могильные кресты, обожженные остовы деревьев одиноко толпились вдоль Крещатика. Обугленные автомобили застыли на главной улицы страны, как будто в одной длинной пробке, растянувшись так далеко, что едва хватало взгляда, чтобы уловить, где начинается она и где заканчивается, теряясь в многочисленных переулках. Высотки, окружившие Крещатик, как не догоревшие свечи, все еще дымились копотным дымом пожаров.
По спине отца Матвея пробежал неприятный холодок. Такого он не мог представить, даже в своих самых смелых, самых ужасных фантазиях! Он огляделся по сторонам и осторожно шагнул вперед. Под ногами противно зашуршал битый кирпич, вперемешку с давленым стеклом, жуткой мешаниной которых была усыпана вся улица. Он был один, будто вымер весь городмиллионник, будто исчезли разом все киевляне, оставив после себя лишь нечто похожее на апокалипсис.
Господи, спаси и сохрани! перекрестился батюшка, шагая вперед, в поисках хоть какой-нибудь живой души. Что же это такое-то шептал он, перешагивая через поваленные электрические столбы, огибая по широкой дуге кучи мусора, наваленные прямо в центре города. Все вокруг и впрямь напоминало какой-то голливудский блокбастер о конце света, по крайне мере, декорации были очень похожи.
Люди-ии! прокричал отец Матвей, но его голос лишь звонким эхом отразился от каменных коробок магазинов пустынного Крещатика. Лю-ди!
Где-то левее послышался шорох. Путаясь в длинных полах рясы, батюшка шагнул в эту сторону, где все еще дымился черный остов какой-то старенькой иномарки.
Кто здесь? настороженно спросил он, заглядывая за капот.
Шорох становился все отчетливее. На всякий случай выставив впереди себя крест, отец Матвей шагнул вперед, зажав его в потной от ужаса ладони.
Злобный рык раздался откуда-то слева, батюшка еле успел ошатнуться в сторону, пока прямо перед его лицо не промелькнуло что-то черное.
Ааа! заорал он, только сейчас рассмотрев нападающего.
Скрюченные почерневшие от тлена пальцы с обломанными под самый корень ногтями на волосатой крепкой мужской руке почти царапнули его по плечу. Спасла плотная ткань рясы, которая только прорвалась, оставив кожу неповрежденной. Перед святым отцом стояло нечто очень отдаленно напоминающее собой в глубоком прошлом человека. Косматые грязные волосы спадали с плеч, закрывая почти половину лица, старая потрепанная одежда. А точнее ее лохмотья, закрывали лишь только треть тела, при чем не самую интимную. Все тело этого существа было покрыто гниющими струпьями и открытыми язвами, из которых сочился трупный яд и желтоватый гной. Отца Матвея передернуло от увиденного кошмара. Он попятился назад, выставив перед собой крест и безостановочно шепча все пришедшие на память молитвы:
Святая заступница Дева МарияВо имя Отца и Сына и Святого Духа и ныне и присне....
Существо неприятно заурчало, что одинаково могло означать и недовольство своей промашкой и удовлетворение от того, что жертва приперта к обгорелой машине и теперь никуда не денется. Как волк на охоте, бывший в прошлом мужчиной полуживой труп, нарезая круги, стал медленно сближаться с жертвой, которой себя, как никогда до этого в жизни ощущал отец Матвей.
Сгинь нечистая! Сгинь! голос все же дрогнул. Ох, не так, отче представлял себе свою смерть. Ох, не так! Это должно было случиться в полутемной келье, на постели, в солидном пенсионном возрасте, после принятия положенного причастия, но никак не от когтей нестриженого мертвеца, восставшего, словно из могилы.
Сгинь! прокричал отец Матвей, заметив короткое резкое движение ног нападавшего. Тот, будто бы присел, совсем по-собачьи, оскалился, показав гнилые зубы с черными корнями, и прыгнул, целя по незакрытыми рясой участками тела. Сги-инь! заорал батюшка, понимая, что не успевает ни уклониться, ни увернуться, лишь выставляя перед собой, чисто инстинктивно православный крест.
Последнее, что он увидел, это была оскаленная пасть врага и смрадный запах гниения, сопровождающий это существо, а потом он проснулсяПроснулся, одним рывком сев в постели, твердой, неудобной, как и положено для человека, который всю жизнь свою посвятил служению Всевышнему.
Холодный пот неприятной ледяной струйкой полз между лопатой, заставляя дрожать, вспоминая ночной кошмар. За узким, больше похожим на орудийную бойницу окном занимался рассвет. Небо серело. Ночь рваными клочьями туч спешила побыстрее убраться с небосвода, уступая место солнечному деньку. День сменяет ночь, тьма уходит и становится светло
Боже, спаси и сохрани! широко перекрестился отец Матвей. Босые ступни ног неприятно морозил каменный пол. Батюшка встал с кровати и потянулся к стакану с водой, стоящему на столе. Залпом выпил ледяной напиток, почти не чувствуя холода. За ночь келья выморозилась, а кое-где на каменных стенах проступили серебристые морозные узоры инея.
Что это было? Обычное сновидение? Отдых усталого мозга или все же некое предупреждение? Что если Господь выбрал именно его, никому неизвестного инока для того, чтобы предостеречь человечества от некой серьезной угрозы?
От таких мыслей, попахивающих одним из смертных греховгордыней, отец Матвей поежился. Если так, то в его руках информация о скором апокалипсисе, о том, что касается не только его, его близких или Украины, но и, пожалуй, всего мираЧто если это так? А он промолчит о своем сне? Никому не доложит, не расскажет, и все, что было в сновидениях станет жуткой реальностью? Что тогда? Как поступить? Как быть ему?
Недовольно поморщившись, отче сел обратно на кровать, обхватив кудлатую голову руками. Невыспавшиеся глаза болели, словно засыпанные песком, а в висках шумело. Не молод он уже, не молодГоды берут свое, а ведь когда-то крепкий и по-спортивному сложенный Матвей Егорьевич Сарычев получал приглашение после окончания Семинарии на работу в Святой Инквизиции, куда действительно отбирали самых лучших. А теперь? Трусит, как последняя гимназистка, перед каким-то непонятным отрывочным ночным кошмаром
Воспоминания об Инквизиции навели его на мысль, что неплохо было бы известить именно эту таинственную и самую засекреченную организацию Русской Православной Церкви о своем кошмаре. Уж там-то ему точно поверят! Вопросов лишних задавать не будут, да и смеяться в след тоже, украдкой показывая пальцем у виска, намекая на то, что отец Матвей на старости лет совсем «с глузду съихав». За несколько сот лет своей работы они привыкли видеть и слышать небылицы похуже. Взять, например, историю с половецким Ханом в Харькове, произошедшую несколько лет назад, наделавшую много шума в узких кругах. Подробности операции были засекречены, но кое-что просочилось среди церковников. В частности, что хан восстал ни один, а с многотысячным войском, и, что для проведения обряда упокоения, пришлось проводить целую войсковую операцию под предлогом учений. Так удивятся ли такие ребята его истории про пораженный страшным вирусом Киев?
Со вздохом отец Матвей отмел этот вариант. Обращение в Инквизицию лучше подкрепить чем-то посерьезней обычных опасений, да сновидений, которые к тому же можно толковать абсолютно по-разному. Тогда что? Остается разобраться самому, а для этого необходима информациягде ее можно добыть? Только в одном месте! В шикарной библиотеке Киево-Печорской Лавры, там, где хранятся документы за всю тысячелетнюю историю Руси, начиная с момента ее Крещения.
Решено! Хлопнул себя по коленкам отец Матвей. Да простит его Господь, но заутреню придется пропустить, потратив это время на изыскания в библиотеке. Что там следует искать? Только факты! История циклична, зло не оригинально, порой, Тьма применяет одни и те же приемы для достижения своих целей. Возможно, что в библиотеке, есть информация о нечто похожим, случившимся много лет тому назад, но тем не менее надежно стертым из памяти жителей Земли.
Решив, что делать дальше, отец Матвей даже как-то стал чувствовать себя немного уверенней. Выпрямился, подтянулся. План, пусть и не идеальный, все же давал, если не решение, то хотя бы возможное объяснение проблемы.
Собрался в пять минут, натянув через голову черную, простую рясу, кое-где потертую по краям от долгого ношения. Пригладил пятерней волос, поправляя растрепавшиеся за ночь кудри. Окладистую седую бороду расчесывать было некогда. Если это не сон, а некое предвидение, то оставалось слишком мало времени у него, чтобы потратить его так безобразно.
Распахнул дверь в коридор, который, как ему было и положено, был пуст в это время суток. Все братья по вере собирались в главном храме Лавры для утренней молитвы. Отец Матвей прошмыгнул мимо всех, оставшись незамеченным, держась в стороне от оживленных анфилад и коридоров, стараясь не выходить из тени факелов, в обилии развешенных по каменным стенам, помнящим еще татаро-монгольское иго.
Шикарная библиотека Киево-Печорской Лавры находилась в подземных казематах монастыря, скрытая вот уже много веков от посторонних глаз толстыми стенами обители. Даже в сумасшедшее советское время, когда веру притесняли, гнобили, а ее служителей отправляли на лесоповал далеко на север, когда из монастыря сделали экскурсионный объект, даже тогда политбюро приняло решение о том, чтобы не трогать книжные хранилища киевских православных, закрыв туда доступ для всех, кроме пары десятков особенно выдающихся ученых-историков.
С восстановлением православия в странах бывшего СССР, с отходом от безбожия и возвращения в лоно церкви, Лавра снова стала объектом паломнических поездок, но библиотека, как была засекречена, так и осталась, только теперь она перешла в ведение вновь созданной и набравшей силу Святой Инквизиции. На входе в подвал, запечатанный наговором стояли два дюжих молодца в рясах с закрытыми глубокими капюшонами лицами. Никто в Лавре не знал, как они выглядят, никто не был уверен, что они вообще люди, но каждый раз, будь то день или глубокая ночь, они вдвоем встречали решившего почитать обитателя монастыря на пороге секретной библиотеки.
Вот и сейчас, едва Матвей показался в начале коридора, стражники сдвинулись ко входу, молчаливо сопровождая его взглядом.
Для входа внутрь нужен был специальный пропускмаленький нательный крестик, который легко вставлялся в небольшую прорезь в двери библиотеки. Наговор снимался сам собой, засовы изнутри отпирались и, если все было в порядке, можно было войти внутрь. Такой пропуск у отца Матвея, как ни странно был. Ему он достался совершенно случайно, когда Владыка попросил его, совсем молодого послушника, подготовить доклад на Всеправославный Синод, проходивший двадцать лет тому назад в Москве, используя материалы засекреченной библиотеки, тогда речь шла о самостоятельности Украинской Церкви, переделе земель, но дальше разговоров дело так и не тронулось.
Стражники перегородили ему путь, сомкнув ряды. Из-под глубоких капюшонов клубился дым, или отцу Матвею, разгоряченному происходившими событиями, это только показалось? Он протянул крестик. Почувствовав, как от серебра потянуло теплом. Инквизиторы расступились, давая возможность подойти к двери поближе.
Только бы получилосьТолько бы он еще действовал! Помолился про себя отец Матвей, вставляя крестик туда, где в обычных дверях находится замочная скважина. Замер, ожидая чего-то невероятногоНо нет! Тихо скрипнули внутри засовы, заскрипели давно не смазанные петли, и дверь отъехала в сторону. В нос ударил запах затхлости и пыли. Захотелось чихнуть, но он сдержался.
Внутри его встретили огромные, до самого потолка, стеллажи с книгами манускриптами, папирусами и огромными скрижалями. В самом дальнем углу, примерно на длину футбольного поля, стоял еле различимый на таком расстоянии журнальный столик, табурет и несколько подсвечников. Откуда-то сверху через зарешеченные окна пробивался узкий, как нож, луч света, разрезающий тьму, обступившую книгохранилище со всех сторон. Сверху отдаленно и гулко слышались голоса, рев машин, неспешные и благочестивые беседы послушников обители, бредущих на заутреню. Из-за чего отец Матвей сделал вывод, что тайная библиотека Киев-Печорской Лавры тянется под землей на многие и многие десятки метров.
Так, Матвей! оборвал он себя, любующегося зодческим искусством строителей прошлого. Умели же тогда монахи строить так, чтобы на века! Пора и честь знать! Мир в опасности, а ты тут не пойми о чем думаешь!
Когда-то давно, пару веков назад, слышал батюшка слышал, что в этом книгохранилище был свой библиотекарь. Такой чести удостаивался самый отъявленный негодяй, решивший искупить свою вину перед Богом, верой в него и выбравший путь покаяния. Его помещали сюда навсегда, и он год за годом, не видя белого света, читал, складывал по полочкам, систематизировал, составлял картотеку. Когда в начале двадцатых годов к власти пришли большевики, библиотека перестала быть достоянием церкви, НКВД пригнало сюда несколько десятков архивариусов, которые в течении пятнадцати лет составили самый полный каталог всех манускриптов, хранящихся в Лавре, необходимость в библиотекаре отпала само собой. Картотека была составлена, а вот ее составители покоятся где-то на дне Днепра с самого тридцать пятого года, официально числившись пропавшими без вести. Контора никогда не любила выдавать свои тайны кому бы то ни было. Не зря товарищ Сталин говорил, что знают двое, то знает и свинья.
Вздохнув отце Матвей шагнул в сторону черного шкафа из красного мореного дуба с множеством мелких ящичков, больше напоминающих шкатулки, каждая такая шкатулка была подписана. Смахнув краем рясы пыль, батюшка попытался найти то, что ему было нужно.
ВойныПравителиЦерковные иерархиВедьмы Рассвет Инквизиции начал читать он, водя указательным пальцем по дверцам шкафа. Не тоГде же оно?
Тем было столько много, что казалось, им не будет и числа. Священнослужителю вполне грозила опасность остаться здесь до конца своих дней, но он не унывал. Уныниетоже смертный грех.
И где же оно?
Пандемия глаза совершенно случайно упали на этот неприметный угловой ящик, словно Господь услышал его молитвы и пошел навстречу, подтолкнув к необходимой дверце. Пандемия
Перед глазами мелькнули сцены из его кошмара. Гниющий заново человек, нападающий на него, разрушенный Киев, пустые, вымершие улицы, пожары и запустение
Спасибо, Господи! рывком он распахнул дверцу, увидев аккуратно сложенные стопочки дополнительных бланков. так, что тут у нас, забормотал он, перебирая пожелтевшие от времени листы, чума, тиф, холераГде же ты? А, вот!
Материалы расследования возникновения эпидемий, ведущих к истреблению рода человеческого! Стеллаж сорок семь, седьмая полка снизу, прочитал он. Ему сегодня определенно везло, и это ли не было бы доказательством богоугодности задуманного им дела?
Сорок седьмой стеллаж оказался чуть ли не в самом конце коридора. Пришлось испачкаться с ног до головы в паутину и пыль, пока пробирался туда. Несколько крыс с визгом прянули в сторону, поджав хвосты, заслышав его аккуратные шаги.
Под толстым слоем пыли и паутины на полке стояла потертая от времени обычная бумажная папка. Кто-то поверх обложки широким размашистым почерком написал название « Цыганское проклятие».
Отче искал совершенно другое, поэтому и растерялся в первый момент, но все же решил почитать. Ошибки редко закрадывались в библиотеку Лавры.
На первой страницы было несколько дат, написанных в столбик, рядом с каждой необходимое пояснение. 350 лет до нашей эрывойна израильтян и Филистеи. 551 год нашей эрыЮстианова чума и так далее, далее, далееОтце Матвей переворачивал страницу за страницей, вчитываясь в скупые строчки списка. Завершали его «свиной и птичий грипп», поразивший не так давно нашу планету. Следующими шли холера, тиф, СПИД, туберкулез и прочие пандемии, которыми рано или поздно болело человечество. Их описание можно было опустить, хотя было жутко интересно, время дорого, и пришлось сразу перейти к выводам.
Святая Инквизиция на последней страничке толстого дела под грифом «Строго секретно. Только для глаз патриарха» коротко резюмировала:
«Согласно проведенному анализу, все пандемии охватывающие человеческий род в течении всего времени его существования являются ничем другим, как следствием зловредной деятельности некой организации, предположительно состоящей из членов секты дьяволопоклонников цыганей. Главной целью которых является истребление людей, а так же возвращение в мир Люцифера. С помощью необъяснимых обрядов колдуньи открывают врата в наш мир нечисти и прочим приспешникам Темных сил, конечной целью которых является истребление, либо порабощение людей и приведение их к вере в самого Дьявола. Холера, чума, тиф, туберкулез, СПИДлишь малые проявления того, что могут сделать и чем обладают эти существа. Согласно легендам, цгане всю жизнь ищут краеугольный камень сотворения мира, поколебав который, они смогут открыть врата, принести хаос, смерть и болезни, а значит и Тьму в самом худшем ее проявлении. Так, по некоторым данным, кочевой образ жизни народаэто не дань традициям, а всего лишь скрытые поиски Камня. Несколько раз Святая Инквизиция пыталась остановить поиски мирным путем. Так, с некоторых пор, во многих странах, этот народ получает паспорта и пытается жить оседлым образом жизни, но особо упертые, ортодоксальные цыгане считают, что пока они не найдут Камень и впустят в наш мир Сатану, их миссия на Земле не будет выполнена.