Воображение тут же подкинуло Райнхарду незнакомку, чьи волосы пахли вереском и медом. И отчетливо нарисовало, как этот гребень украшает пшеничные пряди. Почему именно пшеничные, он не знал, но ему хотелось верить, что они оттенка предрассветного солнца, как у большинства альвов.
Мужчина внутренне напрягся и тряхнул головой. Что за бред? Понимая, что это проклятая руна водит его за нос и заставляет усомниться в принятом решении, стихийник несколько секунд спорил со своими внутренними демонами, пытаясь убедить себя, что ему плевать на девчонку и на сумасшедшего. Но в какой-то момент выругался, преодолел расстояние до тела, что почти перестало трепыхаться, и, резанув по удавке, аккуратно опустил мужчину на пол.
Бездна, и почему я не приехал позже?! Эй, а ну, давай, дыши! Стихийник послал незнакомцу в легкие небольшую порцию воздуха и хлопнул по лицу: Еще не время умирать!
Мужчина застонал и открыл помутневшие серые глаза. Не фокусируясь на незнакомце, с надеждой протянул:
Эйлин, девочка моя это ты?
Нет, старый дурак, это я! И, не дожидаясь, когда тот окончательно придет в себя, хлопнул еще раз.
Хозяин дома быстро-быстро заморгал и, наконец, смог осмысленно взглянуть на угрюмого и пугающего чужака.
Стой! Хватит.
Жить будешь?
Буду, болезненно протянул мужчина, хватаясь за горло.
Райнхард сунул в руки несчастного вазу с пожухлыми ромашками:
Пей! И как твоё имя?
Брунс Брунс-отшельник, жадно глотая подтухшую воду, прокаркал мужик.
Хорошо, Брунс отшельник, усмехнулся альх, не скрывая, что заинтересовался выбившимся из-под чужого ворота медальоном, на котором были изображены меч и пламяотличительный знак троготов. Ты законник?
Нет! прохрипел мужчина.
Тогда как ты его получил? Украл? Альх пальцем подцепил медальон и скривился.
Лучше украсть, чем чувствовать непомерную тяжесть от того, что он всю жизнь висит на моей шее!
А это уже интереснее. Несмотря на съедающее любопытство, альх не стал ковыряться в чужом прошлом и резче, чем хотелось, рыкнул: Что здесь произошло? Только без лишних драм: у меня не так много времени, чтобы выслушивать мужское нытьё.
Брунс оказался понятливым и коротко кивнул:
Третьего дня от новой луны пришел в наш дом Григар, племянник наместника Альноса. Ну, как пришелприковылял, оставляя за собой кровавые лужи и умоляя о помощи. Оказалось, что, несмотря на запрет, он решил поохотиться в здешних лесах в брачный сезон секачей. А все знают: весной в лес лучше не соваться, кабаны особенно свирепы. Но этому идиоту, видать, не объяснили. Так вот, горе-охотник, конечно же, никого не подстрелил, зато подставился сам и кабан разорвал ему ногу. Парень так бы и сдохслишком много крови вылилось, но наткнулся на наше жилище. Брунс горестно сглотнул. Я не хотел его пускать, чувствовал, что беду приведет, но моя дочь настояла, чтобы мы ему помогли. Как я мог отказать, когда она у меня она
Особенная? подсказал Альх
Да, подтвердил Брунс, не понимая значения кривой усмешки чужака.
Зато альх теперь все понял.
Брунс действительно когда-то был троготом, охотником за нечистью, за всяким, кто овладел знаниями управлять потоками и носит в себе кровь сидов. Только сбежал и трусливо спрятался, когда понял, что его дочь не совсем человек и он должен будет ее убить.
Насмешка судьбы, не иначе. Вот только одно любопытно: от кого у девчонки дар? Ведь кровь, которая подчиняет энергию, может передаваться только от носителя. В данном случае, от альва. Вряд ли такая ладная и изящная красота вкупе с добродетелью родится от какого-нибудь дварфа или норны.
Эйлин сделала все, что следует, чтобы спасти ублюдка: очистила и зашила раны, использовала целебные мази и настойки, а после оставила его у нас. Несколько дней она выхаживала засранца, меняла повязки, обтирала его лицо и грудь, а чтобы быстрее поправлялся, она она пела.
Напевы альвов? уточнил Райнхард.
Да, протянул Брунс.
Что было после?
Возможно, он бы никогда и не понял этого, будучи в жару и беспамятстве, но, когда ему стало лучше, ублюдок стал притворяться. Да и я, дурак, подвоха не увидел. Радовался, что дочь улыбается, может поговорить с кем-то еще, кроме меня и живности, которая приходит к ней из леса. Но не песни были самым страшным, о чем узнал Григар. Может, в благодарность за спасенную жизнь он бы никому и не рассказал об этом. Но им овладела похоть.
Когда я ушел на промысел, он попытался воспользоваться моей девочкой и взять ее силой. Но, слава Творцу, Эйлин сумела за себя постоять и припечатала его мерзкую харю раскалённой сковородой, на которой выпаривала травы. Правда, сама ошпарила руки, но это мелочи. Главное, что ублюдок от нее отцепился. Воя и визжа, он вылетел из нашего дома, сыпля проклятьями. Жаль, что я не воспринял его угрозы всерьез. Я думал, что он не посмеет ей навредить: перебесится и утихнет. Но гадёныш стал распускать про мою девочку мерзкие слухи о том, что она нечисть. Что она служит скверне, и что ее нужно отдать правосудию.
А она служит?
Да как ты смеешь?! Она не поклоняется темным и в новолуние не пожирает сердца младенцев!
Сказал тот, кто загубил не одну душу, обвиненную злыми языками в подобной ереси.
Злорадствуешь? Если тебе станет легче, незнакомец, да, я загубил душу, но только одну и только той, кого любил больше жизни. Мужчина опустил голову и в бессильной злобе сжал кулаки: Ортрун, моя милая Ортрун Она никому и никогда не причинила зла, не обидела ни словом ни делом и была для меня целым миром, пока однажды я не узнал, что она другая.
Неужели вера в единого и непостижимого Альхарда победила великую любовь и ты ее предал?
Мужчина кивнул и, словно ища для себя оправдания, признался:
Я был молод, горяч, хотел сделать мир лучше. В то время Ортрун уже носила наше дитя. Я позволил ей родить, надеясь, что девочка не унаследует уродство матери, а после отвез Ортрун в столицу, где ее признали нечистой и приговорили к смерти. Мужчина уперся стеклянными глазами в стену, словно на ней были выжжены картины из его прошлого, которые отразились на его щеках злыми слезами. А теперь и моя девочка последовала за матерью! Не уберег они убили ее! Зря ты спас меня, незнакомец, я был бы уже с ней и со своей возлюбленной Ортрун. Уходи.
Но альх причитаниям Брунса не внял.
Когда это случилось?
Хозяин дома заглянул в стальные радужки незнакомца и словно впервые его увидел.
А тебе какое дело? Кто ты и зачем сюда пришел?
Если скажу, что хочу помочь, поверишь?
Мне?
Твоей дочери, дубина!
Но моя дочь мертва! сорвался на крик Брунс.
Альх поднялся и носком сапога подтолкнул к мужчине руну, что выглядывала из-под узкой кровати, накрытой покрывалом из цветных лоскутков.
А вот сейчас и узнаем. Возьми ее.
Эту медяшку? спросил бывший трогот, поднимая металлический диск с выгравированной по центру руной ветра и с любопытством ее рассматривая. Две параллельные линии под изогнутой напоминали дом без основания. Целую минуту мужчина молчал и хмурился, пока в его глазах не зажглось понимание: Это не возможно! Стихийник?!
Альх кивнул.
Конечно, бывший трогот не мог забыть о самом опасном существе, порожденном древней кровью Изначальных. О проклятом выродке божественного Отца и осквернителе великого рода, извергнутом небесами.
Тебя что-то смущает? Светлая бровь Райнхарда приподнялась, а суровые черты искривились, став хищными.
Брунс хохотнул и резко мотнул головой:
Нет, я готов поклониться хоть самому Изначальному, если потребуется.
Не потребуется.
Тогда, прошу, альх, верни мою девочку домой!
Принимая желание, руна в руках мужчины вспыхнула сизым цветом и выжгла на ладони отпечаток изломанных линий. Брунс, как ужаленный, выронил диск, с тревогой глядя на свою руку:
Что это было?!
Ответ на твою мольбу. Если руна его приняла, значит, выполнить его я способен и девчонка еще жива. Метка исчезнет, как только я привезу твою дочь. Но не сильно надейся: возможно, я просто не успею ее забрать.
4
Небольшой городок Альнос на берегу Пенного моря заполнили пестрые толпы людей, наряженных в яркие цветные одежды. Люди смеялись над звериными масками, прячущими не всегда трезвые лица, и упивались мелодиями свирелей и лютней. Ветер, дующий с моря, вместо запаха соли и тины, приносил ароматы выпечки, сластей и мяса, заставляя рты горожан наполняться слюной. Но через минуту, будто насмехаясь, менял направление и забивал ноздри удушливым дымом от затухающего костра, на котором недавно сожгли соломенное чучело.
Райнхард оставил коня у придорожной закусочной и, надев маску Хаерзы, не самой приятной твари, которую кто-то выдумал в пьяном угаре, зашел в паб.
Эй, милейший, посторонись! хохотнула розовощекая девица, порхающая по пабу, словно мотылек, и держащая перед собой огромный поднос с пивными кружками. Через секунду она появилась вновь и указала альху на единственное свободное место у дальней стены. Прошу, господин, присаживайтесь. Чего изволите?
Воды, глухо произнес альх из-под маски и, недолго подумав, добавил: И чёрствого хлеба.
И все? неподдельно удивилась разносчица, посмотрев на альха, как на ненормального. В такой-то день?
В какой? тут же переспросил он с таким вниманием, что девица, пританцовывая на месте, подалась вперед:
Вы еще не знаете? Она смерила незнакомца подозрительным взглядом, но, увидев дорожную пыль, покрывающую черный плащ, многозначительно протянула: Так это пару дней назад в наших окрестностях нечисть выловили. А вчера суд был. Вот и празднуем. Завтра на рассвете ее сожгут. Вон, уже и помост справили, и костер соорудили, и примерились на Халне. Солома полыхала до самых небес. А с живой еще лучше будет. Говорят, когда выродка сжигают, пламя разноцветными искрами переливается и дым белый. Знатное будет представление, всем ближайшим поселениям приглашения разослали. Люди идут и идут. А нам только в радость. Вечеромприбыль, а утромзрелище.
А почему так скоро?
А чего тянуть? Нечистые, известное дело, существа хитрые, особенно эта с кротким ликом. На суде с нее даже мешок не снимали и рот заткнули, чтобы чары свои поганые на наместника не навела. Для пущей безопасности эту гадину в его подземелье заперли: говорят, у него стены флюсцой покрыты, чтобы чары сдерживать, и охранааж десяток человек.
Серьезно?
А то! подмигнула девица, раскрасневшись еще больше.
Эй, Зельда, хватит попусту болтать! Клиенты ждут.
Иду!
Взмахнув полами длинной юбки, Зельда хотела упорхнуть, но мужчина придержал ее за рукав.
А почему девчонку троготам не отдали? Ваш наместник не боится брать на себя ответственность за ее смерть? Ведь вроде велено во всех королевствах нечестивых в столицы отправлять, на высший суд.
Так знамо, почему: в Альносе сейчас ни одного трогота не осталось. Всех отправили на границы с Вараком, который захватил отпрыск Хенрика Благочестивца, Олдрик. Отравив собственного отца. А простые служаки до столицы Таврии эту тварь не довезут. Там же целых тыща верст будет. Изведет их, коварная, убьет по дороге и съест их сердца.
5
Несмотря на теплый весенний вечер, альха знобило, а рану на ноге нещадно пекло. Но он старался не думать о худшем, списав недомогание на местами прохудившийся плащ, который практически не согревал. И не важно, что на дворе была середина весны и многие уже скинули с себя лишнюю одежду: Райнхард убеждал себя, что виной всему холодный ветер с побережья, рьяно взбивающий волны в белые барашки и продувающий насквозь.
Хозяин?
Райнхард резко открыл глаза, стер со лба испарину и посмотрел на своего фамильяра, который являл только рыжие прищуренные глаза и силуэт лиса.
Вы плохо выглядите. Ничего не беспокоит? Всего день прошёл с призыва руны, а вы еле на ногах держитесь.
Альх отмахнулся от Плута и нетерпеливо спросил:
Ну, что там?
И лицо зеленовато
Плут!
И глаза покраснели
Плу-у-ут! предупреждающе протянул альх, теряя терпение.
А ну-ка скажите: а-а-а-а!
Чертов фамильяр! Запечатаю тебя в камне и выпущу не позднее следующей весны!
За что? Я всего лишь забочусь о вашем здоровье. Неблагодарный человечишка!
Знаю, о чем ты заботишься, проныра! Но не надейся, в ближайшее время я подыхать не собираюсь. А следовательно, свободы тебе не видать.
Не больно-то и хотелось, обиделся фамильяр, показывая ряд мелких и острых зубов.
Рассказывай.
Девчонку заперли в подвале.
Охрана?
Две крысы, которых я спугнул, когда пролетал мимо.
То есть, охраны нет?
Нет, отчеканил Плут, вытянувшись по струнке.
А флюсца?
Я вас умоляю! Если стены этой халупы чем-то и покрыты, так только крысиным дерьмом!
Информация была исчерпывающая, и альх, наказав Плуту оставаться снаружи, тенью перепрыгнул через невысокий забор дома наместника и побежал к черному входу.
Осмотревшись, Райнхард повел пальцем, и засов, запирающий дубовую дверь изнутри, негромко лязгнул и отъехал в сторону. За дверью оказалась кухня. Здесь догорала хлипкая лучина, освещающая массивный стол, ломившийся от всевозможной снеди, которую по традиции разделят и вынесут толпе после казни. И плотную фигуру кухарки, что громко похрапывала, растянувшись на широкой скамье возле жаркой печи.
Стянув пару румяных яблок, альх переступил через полосатого кота, который так же, как и хозяйка, не повел ухом при приближении незнакомца, и оказался в столовой. Полагаясь на интуицию, что редко подводила, мужчина направился к резной двери. Но она открылась сама, явив наместника и его племянника собственными персонами. Альх в последнее мгновение успел отступить за пузатый шкаф, и слиться с тенью.
Это невозможно!
Но, дядя, она мне нужна.
Так чего ты ждешь? До рассвета время еще есть, развлекайся.
Ты не понимаешь
Чего я не понимаю? Что девчонка крепко ухватила тебя за яйца? А может, старик подался вперед и в полутьме прищурился, она действительно одна из этих и навела на тебя любовные чары?
Нет! испуганно бросил молодой мужчина.
И поэтому ты третий день изводишь меня своими глупыми просьбами?! Если не хотел ей беды, зачем распустил слухи? Твоя оплошностьтебе с ней и жить. Все, что я могу, это дать тебе время поразвлечься до рассвета.
Но, дядя
Тихо! прикрикнул старик, устало потирая виски. Скоро казнь, и мне надо выспаться. Он зашаркал к лестнице. Схватившись за перила, обернулся:
Надеюсь на твое благоразумие, Григар. Не наделай глупостей.
Хорошо, дядя
Дождавшись, когда старик скроется, альх вышел из тени и схватил парня за грудки.
Григар испуганно дернулся. Часто заморгал, видно, не понимая, откуда в его доме мог взяться огромный детина с рожей мясника.
Кто ты? Чего тебе надо? Серебро? Золото? Цветные камни? Я все отдам, только не бей! сдавленно пискнул он, прикрывая лицо руками.
Райнхард разжал пальцы и, по-звериному оскалившись, прорычал:
Веди меня к девчонке!
Что? не сразу сообразил Григар, вжимая голову в плечи.
К девчонке, которую по твоей милости завтра сожгут!
Парень замер, посмотрел на пришельца, как на полоумного, словно не понимая, чего он требует. Но, встретившись с взглядом, обещавшим ему долгую и мучительную расправу, вздрогнул и залебезил:
Так ты пришел за Эйлин?!
Только без глупостей.
Да какие могут быть глупости! слишком порывисто согласился мальчишка, на чьей щеке алым пятном горел ожог. Я, если честно, сам хотел ее выпустить. Ведь то, что мой дядя собрался сделать, это неправильно!
Что, неужели совесть проснулась?
Да, я не хочу чтобы она умерла.
Украдкой оглядываясь, Райнхард вошел вслед за Григаром в кабинет наместника. Затем они спустились в подвал по каменной лестнице, что пряталась в нише за тяжелой портьерой.
Как и ожидалось, это место мало напоминало тюремные камеры. Больше походило на винный погреб, которым давно не пользовались и в который сносили всякое барахло. В одном углу гнили какие-то тряпки, в другом были навалены ящики, а у стены прозябал станок для печатанья листовок. Вырвав из катков застрявшую бумажку, альх прочитал: «Нет скверне в нашем городе! Смерть сидам и их выродкам! » Мужчина многозначительно хмыкнул и отправил листок догнивать в углу.