Красовская МарианнаДочери Галлии 2.Тень за спиной
Часть. 1 Цветок Галлии
Принцессу Бригитту не зря называли прекраснейшим цветком Галлии. Она была нежна, скромна и очень красива. Пепельные локоны обрамляли совершенное лицо, голубые глаза смотрели приветливо и одновременно строго, розовые пухлые губки умели улыбаться и сладко, и высокомерно.
Люди как-то забывали, что Галлия - страна холодная. Цветы там растут далеко не оранжерейные. За кукольной внешностью юной принцессы скрывалось редкое - если не сказать, ослиное - упрямство. Когда она чего-то хотела - не стоило становиться у нее на пути.
А сейчас она хотела Кирьяна Браенга.
---
- Господа, приветствую вас, - нежно улыбнулась мужчинам юная принцесса в голубом платье. - Вы сидите здесь, как два бирюка. Хоть бы свечи зажгли!
Кронпринц Эстебан холодно взглянул на сестру и нехотя пошевелил пальцами. Он давно знал, что с ней лучше не спорить. Свечи, стоящие на камине, зажглись с легким трепетом. Маги огня любят свечи, они их успокаивают.
- Я велела принести чай, - словно не замечая недовольство брата, щебетала Бригитта. - И непременно пирожных.
- Не стоило беспокоится, Ваше Высочество, - мягко заметил сидевший в глубоком кресле худой длинноносый мужчина. - Право, мы не стоим вашей милости.
- Ну что вы, лорд Браенг, - из-под ресниц взглянула на него девушка. - Друг моего брата - мой друг!
Кирьян только тяжело вздохнул. Быть другом Эстебана он не мог, и вообще ничьим другом быть не мог. Слишком уж велико было пятно на его роду, и даже кровью нескольких поколений его было не смыть.
Мятежный, предательский род! A Кирьян гордился своими предками. Предательство из верности, государственная измена из любви - здесь нечего стыдиться. Подними Эстебан мятеж - и Кирьян первым, не задумываясь, последует за ним. Молодой Браенг восхищался своим будущим королем, хотя в некоторых вопросах и спорил с ним. Сейчас ему не терпелось продолжить разговор, прерванный принцессой, и он кинул на девушку строгий взгляд.
Бригитта и не думала уходить, присев с книжкой на кушетку возле окна. Он помнил ее еще ребенком. Невозможно не заметить, что из очаровательной белокурой малышки выросла не менее прекрасная девушка. Голубое бархатное платье подчеркивало талию и грудь, узкие рукава красиво обрисовывали изящные руки, пепельные волосы были уложены в замысловатую прическу, украшенную жемчужными шпильками. Кирьян устало прикрыл глаза: один ее наряд стоил больше, чем нужно для содержания большого столичного дома. Принцесса думала, что он украдкой любуется ей и принимала выгодную позу, а мужчина думал о том, что в доме, где живет его мать и тетка, давно пора менять полы и починить водопровод, и горсти жемчужин со шпилек вполне хватило бы, чтобы обновить маг-светильники и вставить стекла во флигеле.
Принесли чай и пирожные.
"Глупая девка, - тоскливо подумал Браенг. - Ну что ей стоило распорядиться насчет ужина? Разве будешь сыт крошечными пирожными?"
Королевский дворец - не лес, здесь нельзя поймать дичь и зажарить ее. Хорошо хоть казеную форму для ловчих шили на заказ. Во многом именно этот факт повлиял на выбор жизненного пути.
- Так твоя тетка утверждает, что в Славии у нее внучка? - напомнил Эстебан приятелю.
Кирьян выразительно поглядел в сторону окна, но его высочество просто пожал плечами.
- Внучка, - нехотя ответил Кирьян, потому что не ответить кронпринцу просто немыслимо. - Ей около двадцати.
- И что о ней известно? - Эстебан умел задавать правильные вопросы и хорошо знал того, кто сидит перед ним.
- Милослава, старшая дочь кнеса Градского, цепного лиса Острограда Ольшинского. Возраст около двадцати лет, умна, собой хороша, с хорошим водным даром. Сосватана за князя Волчека, свадьба осенью.
- Кто такой Волчек?
- Вольг.
- Вольг?
- Роду Вольгов позволили уйти. Они одни из двенадцати древних родов. Как и Браенги, они поддержали Доминиана в мятеже. Вольги ушли в Славию, поселились там в лесах, сменили имя на местное. Нынче они данники Градского. Старший князь рода возьмет в жены кнесинку и станет, наконец, кнесом Волчеком.
- Охренеть! - с чувством сказал Эстебан. - Откуда ты всё знаешь?
- Работа такая.
- И что предлагает твоя тетка?
- Выкрасть Милославу, признать ее Браенгом и выдать замуж за кого-то из Оберлингов.
- Мило. Оберлингам это не понравится.
- Это уже твои проблемы, - дерзко заметил Кирьян, ловко уводя из-под носа принца последнее пирожное.
- План, кстати, хорош, - ухмыльнулся Эстебан. - Оберлинги будут вопить как баньши, а сделать ничего не смогут. Тот старый договор... И Вольгам подосра... насолить. Ишь захотели - девочку Браенг в род!
- Эстебан, - мягко сказал Кирьян, прикрывая глаза. - Ваше Высочество! Это подло и гнусно. Девочка, может, по любви замуж выходит. Она про Браенгов в жизни не слыхала. За что ее? Ладно тетка Юлианна крышей поехала, но ты!
- Оберлинги слишком богаты. Слишком сильны. Слишком влиятельны. И Аристарх всецело поддерживает отца. Этот ваш древний совершенно безобразный договор - отличный повод щелкнуть их по носу и временно вывести из политики. Пока они будут с ним разбираться, я аккуратно займу трон.
- Ты и так его займешь. Твой отец, уж прости, почти отошел от дел. Это понимают все.
- И что? Сейчас указы подписывает не отец, а Аристарх. Его-то всё устраивает. Поэтому мне нужны свои люди.
- Уж прости, но Браенги не подойдут. Я и так твой с потрохами, а больше никого не осталось.
- Мне нужна эта девочка, Кирьян. Привези ее. Это приказ. Тебе нужны рудники и деньги.
- Ты же знаешь, что я не возьму. Лучше нищета, чем подлость.
- Рано или поздно тебе придется продолжить род, - напомнил Эстебан. - Куда ты приведешь жену? В свою комнату во дворце?
- А я женюсь на толстой рябой дочери торговца с хорошим приданым, - зло сказал Кирьян. - И это будет мне менее противно.
- Вы сейчас оспариваете мой приказ, лорд Браенг? - холодно произнес Эстебан, наклонившись вперед.
- Нет, - склонил голову мужчина. - Разумеется, нет. Я доставлю вам кнесинку Градскую.
Разговаривать ему больше не хотелось, злиться тоже. Это было бессмысленно. Его мнение ничего не меняло, а вот намерения Эстебана стоило учесть. Этот юноша просчитывал свои ходы наперед, его планы были безупречны. Если он сказал, что незнакомая кнесинка нужна ему для политической игры, значит, так оно и есть. Задача Кирьяна сейчас - исполнить приказ своего короля. То, что кронпринц королем не был, ничего не значило.
Размышления о морали и благородстве были немедленно отринуты прочь. Кирьян едва ли не бежал по лестнице, на ходу составляя список необходимых для поездки вещей. Заступившая ему дорогу девичья фигурка в голубом бархатном платье была совершенной неожиданностью. Он едва не врезался в девушку, которую не сразу и узнал.
- Ваше.. высочество! - то ли удивился, то ли возмутился молодой человек. - Что-то случилось?
- Мне необходимо с вами поговорить наедине, лорд Браенг.
- Вот как? Что ж, слушаю вас.
- Не здесь, - девушка указала подбородком на дверь под лестницей. - Разговор не для посторонних ушей.
Заинтригованный Кирьян послушно прошел вслед за принцессой в небольшую комнатку, где хранились скатерти, портьеры и постельное бельё. Бригитта решительно заперла дверь изнутри на засов.
"Интересно, она понимает, для чего здесь запоры? - подумал Браенг с насмешкой. - Слуги явно используют эту комнатушку для любовных утех. Вон - даже потертая кушетка имеется".
Ему даже в голову не приходило, что Бригитта всё знает.
- Лорд Браенг, - решительно начала принцесса, а потом вдруг сбилась, залилась краской и растерянно посмотрела на мужчину. - Я слышала, вам нужна жена.
Это был не вопрос. Кирьян с удивлением смотрел на хрупкую белокурую девушку, сжимавшую в волнении пухлые розовые губки и неожиданно понимал, что перед ним далеко не ребенок.
- Допустим, - спокойно посмотрел он на нее, гадая, какого беса она задумала.
- Если вы хотите вернуть былое величие роду, то вам нужна достойная жена.
- Допустим.
- И богатая.
- Допу... у вас есть кандидатуры?
- Есть. Я.
Некоторое время Кирьян моргал, не веря в то, что услышал, потом ему захотелось рассмеяться, потом его охватил гнев.
- Возвращайтесь в детскую к вашим куклам и больше не выдумывайте глупостей, ваше высочество, - ледяным голосом заявил лорд Браенг. - Это была крайне неуместная шутка.
- Я не ребенок! - сжала кулаки Бригитта. - Мне шестнадцать!
- По законам Галлии женщиной вы станете лишь через четыре года.
- По законам Галлии я через четыре года стану совершеннолетней, - поправила его принцесса. - А женщиной я могу стать хоть сегодня.
Это разозлило Кирьяна столь сильно, что он даже не стал сдерживаться. Глупая девчонка! Что она творит? Хорошо еще, что именно он - объект ее домогательств. Он не собирался ей поддаваться, но решил хорошенько напугать.
- Если вам не терпится стать женщиной, я охотно вам помогу, - резко сказал он и рывком опрокинул ее на засаленную кушетку.
Стараясь не думать, зачем он это делает, мужчина прижался губами к ее пухлому ротику и принялся целовать так, как он действительно хотел бы целовать свою жену. К его изумлению и ужасу, девушка обвила руками его шею и со всей страстью ответила на поцелуй. Богиня, ей шестнадцать! Кирьян отшатнулся, понимая, что делает очередную глупость, и уставился на Бригитту так, словно видел ее впервые в жизни.
А он и видел ее впервые: и испуганные голубые глаза, опушенные черными ресницами, и маленький ровный носик, и чуть припухшие влажные губки, всё ещё удивленно приоткрытые.
- Ладно, - сказал он, почувствовав стыд и неловкость. - Это была плохая идея. Бри... Ваше Высочество, я не знаю, что должно говорить в таких случаях... Давайте отложим этот увлекательный разговор на четыре года, а лучше на десять, а лучше навсегда.
- Давайте отложим, - неожиданно спокойно согласилась принцесса. - Но не думайте, что это что-то изменит. Я даю вам четыре года, чтобы привыкнуть к мысли, что я буду вашей женой.
Кирьян ничего на это не ответил - хотя мог и хотел. Вот только перед ним была не простая девчонка, а дочь короля, да к тому же сестра Эстебана. Оскорблять ее еще больше - чревато. Сегодня она говорит, что хочет за него замуж, а завтра отправит на плаху.
2
Бригитта проводила взглядом Кирьяна и слабо улыбнулась. Благородный. Всё прошло не так уж и плохо. Он не сказал категорического нет, и это уже радость. Увы, день подходил к концу, а это значит, что впереди ее ждал очередной кошмар.
У девушки холодело в груди, губы немели, но выбора не было. Она заставила себя подняться к брату.
Эстебан был бледен и стоял возле окна, крепко ухватившись за подоконник.
- Бри, - прошептал он. - Это ты... Что это было - с Браенгом? Зачем ты приходила?
- Мне страшно, Тоби. Я боюсь находится одна.
- Мне тоже страшно, Бри.
Быстро перекая комнату, юная принцесса с силой бросилась на грудь брату. Он стиснул ее в объятьях - единственное существо, которое разделяло с ним его кошмары. Они стояли вот так несколько минут, набираясь сил. Это был их ежедневный ритуал.
- Пора, - наконец, выдохнул Эстебан, не выпуская руку сестры.
Он сжимал ее так крепко, что наверняка оставлял синяки, но для Бригитты это было неважно. Страх, разделенный на двоих, становился чуть более выносимым.
В малой столовой было почти пусто. Отец уже сидел на своем месте, хотя часы еще не пробили шесть.
- Эстебан, Бригитта, - поприветствовал своих детей король. - Рад вас видеть. Поцелуйте же меня.
Брат и сестра приблизились к отцу и почтительно поцеловали его морщинистую щеку. Король был не так уж и стар, казался вполне благообразным и даже благородным мужчиной средних лет, но искры безумия в глазах портили всё впечатление.
- Не забудьте обнять мать, дети, - напомнил король. - Она скучала по вам. Весь день ждала, чтобы вас увидеть.
Эстебан и Бригитта, дрожа от отвращения, повернулись к тому, что отец называл своей женой. Это даже не было таким уж и мерзким. Всё же труп был забальзамирован и не разлагался, и даже почти не пах. Покачнувшись, девушка приблизила лицо к телу полгода как усопшей матери, но преодолеть себя не смогла, так и не прикоснувшись к трупу. Эстебан был более стойким. Он сумел даже выдавить несколько слов, сглатывая вязкую слюну и пытаясь не заорать, когда тело, управляемое некромантом, находящимся где-то поодаль, прикоснулось холодной рукой к его волосам.
Пошатываясь, юноша сел на свое место. Разумеется, на еду он не мог даже взглянуть, давясь гневом и беспомощностью и стараясь не сломать в руке вилку. Сестра также гоняла овощи по тарелке, стараясь не поднимать глаза. Лишь отец, как ни в чем не бывало, с аппетитом поглощал свой ужин, ведя светскую беседу. Он не нуждался ни в ответах детей, ни тем более, супруги. Уже полгода он жил в мире, где всё было прекрасно. Его любимая супруга ласково улыбалась и кивала в ответ на его рассказы, иногда помахивая рукой или качая головой, а большего королю было не нужно.
Наконец, король устало поднялся и подошел поцеловать свою супругу, не замечая, что дети побелели и зажмурились.
- Родная, ты неважно выглядишь, - заметил он. - Ложись пораньше спать.
Эстебан с трудом удержал безумный смешок. Порой ему казалось, что это он, а вовсе не отец, сошел с ума.
Бригитта вскочила с места в то же мгновение, как отец покинул столовую. Слуги, хмурясь, подхватили кошмар, в котором по недоразумению всё ещё угадывались прелестные черты королевы, и унесли тело в спальню. Как и раньше, они переоденут его в ночную рубашку и уложат в постель, а король придет вечером и будет читать вслух книгу. Раньше это делала Бригитта, но с недавних пор Эстебану удалось убедить отца, что сестра слаба здоровьем и нуждается в отдыхе.
- Шердон, тебе не надоело еще управлять трупом? - вполголоса спросил кронпринц у поднимавшегося из-за кресла некроманта. - Может, пора закончить эту игру?
- Его величество мне за это платит, - мелонхолично ответил высокий худой мужчина. - Работа как работа.
- Король сошел с ума.
- Эка невидаль, - пожал плечами некромант. - Все мы не слишком нормальны. В остальных делах он рассуждает вполне здраво. Оставим его величеству его маленькую слабость.
- А ночью ты тоже управляешь ее телом? - зло спросил принц.
- Его величество ночует в своей спальне.
Эстебан пристально взглянул на этого человека, обещая себе, что ноги его здесь не будет через пару месяцев. Осталось подождать совсем немного. Придет зима, и кронпринцу исполнится двадцать лет. И тогда он непременно поднимет вопрос о смещении отца с престола. А сейчас нужно скрывать безумие короля от всех, чтобы знать не подняла бунт.
Однажды он попытался доказать отцу, что с ним не всё в порядке, но в король в ярости ударил сына по лицу, да так сильно, что сломал ему нос. Досталось и прилетевшей на помощь Бригитте - отец отшвырнул ее прочь, вывихнув девочке руку. Больше они не поднимали этот вопрос. К счастью, отец не требовал с них многого: только "семейные" ужины и лишь иногда говорил: "Ее величество дурно себя чувствует. Проведем ночь у ее постели в молитве".
В одном некромант был прав: безумие короля было почти незаметно в повседневной жизни. Климентин II по-прежнему заседал в совете лордов, подписывал указы, иногда даже вершил суды. Редкие вспышки бешенства лорды оправдывали тяжелой болезнью королевы, некоторые странности тоже. Что мать Эстебана и Бригитты полгода как мертва, знал лишь узкий круг доверенной прислуги. Для всего остального мира женщина была тяжело больна уже долгое время.
Больше всего Эстебан ненавидел отца за то, что в его памяти мать теперь была только одеревеневшим трупом с застывшей улыбкой. Он уже не мог вспомнить, что когда-то, не так уж и давно, она улыбалась им, любила петь и каждый вечер нежно целовала своих детей.
Кронпринц тихо прошел в кабинет отца, по дороге приглушая маг-светильники, жестом отпустил измученного секретаря и сам принялся разбирать бумаги. Ночь длинная. Спать он не мог уже давно. К тому же у него была копия печати отца и он давно научился подделывать подпись короля. Доверять безумцу свою страну Эстебан не собирался. Сегодня его ждал отчет Льенского университета и заветная папка со сведениями про нового степного хана. Степь, конечно, далеко. У Галлии даже границ с ней общих нет, и уж точно нет никаких общих дел. Отец считал степняков дикарями и варварами, кронпринц раньше ему верил. Но сейчас он хотел убедится в этом сам и, открыв папку, ни минуты не пожалел.
Дикари? С каких это пор дикари учатся в университете и ведут переписку с учеными профессорами? Варвар, разговаривающий на трех языках?
За последние полгода Эстебан стал мастером в сдерживании эмоций, и поэтому он дочитал весь ворох бумаг до конца вдумчиво и почти спокойно, не отвлекаясь на вертящиеся на языке проклятья.