Рас-Хафун, на мысе Хафун, понимая, что мне это ничего не говорит, парень добавляет:Сомали, Африка.
Сомали! В голове тревожная мысль, что-то не так с этим Сомали, то ли война, то ли междоусобица, то ли пираты, воспоминания близко, но не могу поймать конец нити, чтобы распутать клубок. Пиратствоне главная проблема этой страны, у нихзатянувшийся военный конфликт.
Есть сигареты? задаю вопрос парню.
Нет, но чуть позже принесу, парнишка переводит мои слова и снова обращается ко мне:
Когда тебя выловили, ты был одет в военную форму. Ты военный?
Нет, я экономист. Просто эта одежда была удобной, и я одел ее в пути.
Мой ответ не удовлетворил дотошного парня, это видно по глазам. Тем не менее бригада из старика и парнишки, говорившего по-английски, решила на сегодня прекратить расспросы.
Попрощавшись и пожелав мне скорейшего выздоровления и ясной памяти, парочка ушла. Айман на ломаном английском дает понять, что мне надо поесть, и, ободряюще кивнув, исчезает в дверном проеме.
Он возвращается минут через пятнадцать с глиняной чашкой темно-коричневого цвета и ломтем хлеба. Присев за моей спиной, он приподнимает меня и подтягивает к себе так, что я принимаю полу сидячее положение. Одеяло сползает с меня почти до колен. При виде мужского достоинства, открывшегося моему взору, я чувствую непередаваемую радость, словно увидел близкого мне человека, с которым был разлучен. Никакого сожаления, что женского тела больше нет, с ним одни проблемы.
Возврат в мое родное тело произошел тогда, когда я уже перестал надеяться, когда считал, что придется прожить девушкой оставшуюся жизнь. Интересно, а получила ли хозяйка назад свое тело? И что это за мистика такая: в прошлый раз лег спать парнем, проснулся девушкой. В этот раз потерял сознание в море девушкой, а пришел в себя парнем! И какой очередной сюрприз выкинет судьба? Превратит в животное, умеющее складывать сальдо и подбивать баланс?
Вряд ли дело в колонне в Петре, здесь что-то более серьезное, ведь я не в мире фэнтези нахожусь, чтобы скакать из одного тела в другое.
Настроение портится, когда вспоминаю: Бадр погиб. Это был достойный человек, оставшийся верным Зеноби до конца. Вот бы Бадр испытал шок, увидев меня сейчас! Ни тебе объятий, ни поцелуев, ни чего иного. Но, с другой стороны, мы могли быть классными друзьями Его смерть меня очень печалила, но осознать ее до конца мешала радость от возвращения в свое тело.
Айман натягивает на меня одеяло, портя этим мое благостное настроение. Он зачерпывает ложкой из чашки и подносит к моим губам, стараясь не пролить.
Первый глотоки пища, похожая на жидкий суп, проходит по пищеводу, вызывая ужасное чувство голода. Я вытягиваю губы навстречу ложке. Стараясь быстрее принять пищу.
Чашка опустела слишком быстро, а голод только усилился.
Еще хочу! Очень! прошу я парня.
Он смотрит на меня с сомнением и, осторожно положив на матрас, уходит, унося посуду. Чувствую, как сжимается желудок, недовольный таким издевательством. Он рычит, как разбуженный дикий зверь, испуская характерные звуки.
Айман появляется снова. На этот раз вижу рыбу, политую соусом.
«Хорошо бы еще красного вина, самое то к рыбе», внезапно появившаяся мысль пугает яркостью визуальной картинки. Бокалы на длинных тонких ножках, мужчина и женщина пригубливают красное вино, она смеется, запрокинув голову назад, а на тарелках недоеденная форель.
Видение исчезает также быстро, как и пришло. Что это было, кто это был? И кто из них был я? Парень или девушка? Почему оба образа мне показались родными?
Надо срочно домой, теперь я смело могу обратиться в посольство и потомк хорошему мозгоправу. Может, эта девушка Зенобипросто плод моего больного воображения? Но тогда как я очутился в Сомали? И почему я помню все, что связано с Зеноби, начиная пробуждением в номере и заканчивая падением в океан?
Парень тем временем пихает кусочек вареной рыбы мне в рот. Безумно вкусно. Еще, еще! Сейчас я готов сожрать всю рыбу, что плавает в океане! Глотаю, давясь от поспешности.
Он что-то укоризненно мне выговаривает, просит не торопиться.
Рыба исчезла мгновенно. Чувствую, как накатывает сонливость, удовлетворенно рыгаю. Заметив укоряющий взгляд, думаю: «Да пошел к черту! Мы не на светском рауте, и я тебе не девица на выданье».
Засыпаю под взглядом парня, который, как я узнал позже, остался без обеда от слова совсем.
Когда я проснулся, за окном было темно, сильно хотелось в туалет. Попробовал встать и еле оторвал голову от подушки. Руки практически не слушаются, свисают вдоль тела, как перебитые крылья чаек.
Не иначе как слышав возню, в комнату заглянула пожилая женщина, вся закутанная в черное, словно ниндзя. Сказала что-то на неизвестном языке и исчезла.
Через несколько минут появился Айман, оглядел меня. То тому, как я ерзал, все понял и вскоре вернулся с небольшим тазиком. Затем снова вышел, принеся кувшин в одной руке, полотенце, переброшенное через плечо, и мыло в другой.
Минут пять он пристраивал тазик подо мной. Было неудобно, потому что край врезался в копчик, но и дальше терпеть я уже не мог Можно, я опущу момент, как парень потом мыл и вытирал меня, словно новорожденного ребенка? Помню лишь, что мне было невероятно стыдно, щеки горели и в горле пересохло.
Закончив с моим туалетом, Айман спросил, сопровождая слова жестами:
Ты голодный? Кушать хочешь?
Есть я хотел и усиленно закивал. Желудок выворачивался наизнанку, требуя подкормки.
Теперь парень отсутствовал дольше, у меня даже возникла мысль, что он меня не понял. Лепешки, принесенные им, были очень вкусны. Он отрывал кусочек, макал их в пиалку с белым соусом, похожим на сметаны с чесноком. Откуда-то из глубин мозга всплыла информация, что лучше утоляется голод при медленном темпе приема пищи, и я старался есть, тщательно разжевывая каждый кусочек.
Прикончив третью лепешку, я остановился, поглядывая на последнюю:
Чай, кофе?
Парень понял и, просияв, что четвертая лепешка осталась ему, спешно проглотил ее и свалил в соседнюю комнату, откуда, побренчав посудой, вернулся уже с чашкой чая.
Обжигающе горячий напиток, попав в пищевод, давал ощущение силы, что растекалась по жилам. Я не без труда, но поднял руки, поочередно подтянул и снова расправил ноги.
После отдыха надо попробовать встать, надоело валяться, как полудохлый тюлень, но с полным желудком я растекся по кровати, уходя от реальности.
Утром я почувствовал себя значительно лучше, смог присесть, а потом и встать без посторонней помощи. Штормило, в глазах плясали круги, но пару шагов сделал, держась за стенку. За этим занятием меня застал Айман, одобрительно сказал что-то и помог прилечь. Он принес мне завтрак, который я мигом уничтожил, жалея, что так мало. Понимая, что его английский совсем плох, сам удивляясь желанию учить новый язык, стал спрашивать названия предметов на сомалийском.
Показывая на предмет, парень называл слово, я старательно повторял. К обеду снова сделал несколько шагов по комнате уже немного увереннее и стал обладателем тридцати сомалийских слов.
К вечеру я уже мог связать пару фраз. Айман радовался как ребенок. Он несколько раз подходил к нижнему ящику своего облезлого шкафчика, выдвигал ящик и снова задвигал его, так и не решившись на действия. Мне было любопытно, что он там прячет, но торопить события не стал.
На обед был сильно проперченный рыбный суп, от которого нёбо пылало и просило воду.
После ухода Аймана я на четвереньках подполз к шкафчику и выдвинул ящик. Сверху лежала мужская рубаха, подняв которую, я увидел кружевное женское белье, мятое, с зеленоватыми разводами. Конечно, я узнал белье Зеноби, сам ведь его надевал. Вот что, значит, мучило парня! У него просто когнитивный диссонанс, выловить в море мужчину в женском белье. Улыбнулся, представив себе ошарашенное лицо рыбака.
Айман зашел, когда я уже лежал на своем матрасе, ковыряясь в мозгах, пытаясь найти зацепку, как максимально быстро попасть домой. Как минимум мне следовало попасть в столицу Сомали при наличии двух условий: что там нет военных действий и там есть российское посольство. Оба вопроса озвучил вошедшему, подвергнув его небольшому шоку. Из его невразумительных ответов понял, что меня в этом доме рассматривали как подарок неба. Они что, реально рассчитывали, что останусь здесь жить и ловить рыбу до второго пришествия Христа? Жалко было его разочаровывать, но лучше сразу все поставить по своим местам.
Айман, у меня есть мать, есть страна, друзья, обязанности и я должен вернуться к ним поскорее. И для этого мне надо попасть в российское посольство в Могадишо, если оно не эвакуировано. Сможешь узнать?
Айман кивнул, но сказал, что это займет время.
Парню не терпелось научить меня языку, и он горел желанием продолжить обучение. Мы еще пару часов учили слова, связывая их в простые фразы: мои успехи ошеломили моего учителя. Я еще в теле девушки заметил пару особенностей, тогда сильно меня удививших: ускоренная реакция и отличная память позволили мне в сжатые сроки существенно улучшить знание английского и даже арабского. Если усвоение материала пойдет такими же темпами, то общаться на простые темы я смогу через несколько дней.
Прерываясь только на ужин, я повторял за ним приветствие, общепринятые фразы, названия предметов и местоимения. Выпив чая, после ужина я снова захотел в туалет, но только по-маленькому. Мои попытки выйти во двор мой опекун пресек и притащил деревянное ведро с веревкой вместо ручки. Мне удалось убедить его выйти.
Еще утром Айман дал мне цветастую рубаху-халат, которая одевалась через голову и доходила почти до лодыжек. Хорошо, что парень был ненамного ниже меня. Его отец, дважды заходивший ко мне, радостный, что я смог пару минут поддержать с ним разговор, был значительно ниже.
Следующим утром я себя почувствовал вполне здоровым, поднялся на ноги без усилий, прошелся по комнатушке. Однозначно я поправлялся, дождавшись Аймана и продемонстрировав ему хорошую физическую форму, вышел вместе с ним во двор. Одноэтажные домики мало отличались друг от друга, а мощеная булыжником улица была узкой, две машины не разъедутся. На меня с любопытством смотрели десятки соседей, детишки гоняли мяч прямо по булыжникам. Даже оглянулась пара проходивших мимо девушек, покрытых платками, в длинных платьях.
Несколько тощих кошек копошились в куче мусора в конце улицы, выходившей к пирсу, видному с места, где мы стояли. Сопровождаемый Айманом, я прошел три дома и вышел на площадку перед самодельным деревянным пирсом длиной около ста метров. Без всякой упорядоченности у пирса стояли рыбацкие лодки и катера, начиная с небольшой шлюпки и заканчивая среднего размера одномачтовой шхуной. Здесь стоял запах гниющей рыбы, чайки, пронзительно крича, летали над морем.
Бухтаа это была, несомненно, бухтане менее километра в поперечнике. Ближе к выходу в открытое море виднелись каменные двух и трехэтажные дома, и там, у причалов, качались среднего размера суденышки и даже довольно приличная яхта, крашеная в белый цвет.
Таких улочек, как наша, на которой стояли деревянные и собранные из гипсокартона дома, было порядка двадцати. На рыбацких лодках возились местные жители: одни сгружали улов, другие, видимо, готовились к выходу в море.
Мужчина в выцветшей красной рубахе спросил у моего спутника, кто я.
Это мой брат Алекс, гордо произнес мой названый брат, довольный вниманием к нашему появлению на пирсе.
Тем же путем мы вернулись обратно. Меня со всех сторон окружали запахи пищи, невероятно дразнившие пустой желудок. Если в первые дни я списывал неутолимый голод на свое состояние, то теперь стоило призадуматься, как прокормиться с таким звериным аппетитом. До конца я не восстановился, уже подходя к нашему дому, почувствовал усталость и боль в мышцах ног.
У домика стоял отец Аймана, которого звали Бекмет Нури, с ним разговаривало двое мужчин, в кожаных жилетках на белые рубахи, довольно неприятного вида. Но не их вид привлек мое внимание. За поясом у одного мужчины торчал нож, скорее, мачете в простеньких ножнах, второй же был вооружен револьвером в поясной кобуре, из которого виднелась лакированная рукоятка и часть барабанного механизма.
Я улавливал лишь отдельные слова, но интонация и выражение лиц говоривших ясно давали знать, что пожаловали они не с добрыми намерениями.
Глава 3. Алекс
Мужчинам можно было дать лет по тридцать, но сейчас речь шла о возрасте. Они говорили, все повышая голос, Бикмет, отец Аймана, оправдывался. Старик, увидев, что мы рядом, торопливо закивал, соглашаясь с собеседниками. Такой поворот дела их удовлетворил, и они, также снизив громкость, стали с ним прощаться, не подавая руки.
Мы подошли в тот самый момент, когда они двинулись прочь от дома. До сих пор я видел только очень смуглых людей, но эти двое были черными как смоль неграми. Один из них, скользнув взглядам по мне и Айману, сплюнул, смачно выругавшись. Смысл ругательства я не понял, но понял мой спутник и побледнел от гнева.
Негры прошли мимо и свернули на соседнюю улочку, я же, используя свой бедный словарный запас, попытался выведать, в чем дело и почему они угрожали. Понял немного: Бикмет должен денег за рыбалку или за рыбу. Только после пятой попытки Аймана все мне объяснить до меня дошло, что это обычные вымогатели, требующие денег за возможность промышлять рыбалкой. Также с трудом, после долгих объяснений, до меня довели информацию, что это очень крупная банда пиратов, часть которой не так давно пленил военный корабль.
Мы вернулись в комнату, где продолжили изучение языка.
Несколько последующих дней миновали без особых изменений в диете и распорядке. Вечером Айман ушел на рыбалку, так как в доме не было еды. Его возвращение ожидалось ночью или завтра утром. Меня он не взял, сославшись на мое неполное выздоровление. Сегодня я бродил по поселку, просто здороваясь и пытаясь улучшить разговорные навыки речи.
Не все встречные изъявляли желание проводить время за праздной болтовнейэтих людей кормило море, а оно не любит лентяев. За мной увязались ребятишки, которые выкрикивали разные фразы, передразнивая меня. Так, сопровождаемый этой шустрой оравой, я вернулся к дому Аймана, сделав солидный круг по поселку.
Старые знакомыенегры в потертых кожаных жилеткахснова были здесь, но теперь они не угрожали, а действовали. Негр с бритой головой, сделав захват, удерживал старика за шею, второй, с коротким жестким ершиком волос, нанес удар кулаком в живот и размахнулся для второго, когда я перехватил его руку, преодолев двадцать метров за доли секунды.
Я лишь успел подумать, что у меня реактивная скорость, когда, схватив руку негра, заставил того обернуться. Довольная улыбка скользнула по его губам, и он, без размаха, с разворота выбросил вторую руку, целясь мне в подбородок. Мне показалось, что его кулак летит вечность. Еле заметным движением я отклонился, и негр, промахнувшись, провалился, встреченный коленом в живот. С выдохом он сложился и, как тряпичная кукла, рухнул на булыжную мостовую.
Лысый, отшвырнув от себя старика, одним движением выхватил револьвер и моментально спустил курок. Так это выглядело в его глазах. В моих глазах он зацепился барабаном о край кобуры, сделал несколько суетливых лишних движений, слишком высоко вскинул руку и повел ее вниз, ловя меня в мушку прицела. Я видел, как напрягся его палец, как пошло движение спускового крючка
Времени было столько, что я успел полностью уйти с линии выстрела и, сделав два шага, приблизиться вплотную. Когда дымок вырвался из дула револьвера, мои два растопыренных пальца вошли в контакт с его глазами. С диким криком, выронив пистолет, он схватился за глаза.
Оглянувшись, я поднял небольшую деревянную чурку и опустил ему на голову, не особо напрягаясь. Лысый упал, темя его окрасилось кровью.
Короткошёрстный тем временем совладал со своей болью и ринулся на меня с криком и грацией раненого носорога: при его неповоротливости я мог бы выкурить сигарету. «Блин, парень ведь пообещал сигареты и пропал». Пропустив носорога мимо, подставил ему подножку, давая разогнавшемуся телу попробовать на прочность деревянную опору электропроводов, отозвавшуюся недовольным глухим звуком.
Народ высыпал на улицу. Несколько мужиков боязливо пощупали шею лысого: я перестарался, пульса не было. Второй был жив, и его уволокли прочь. Собравшаяся толпа возбужденно гудела: люди разделились примерно поровну на тех, кто был рад., и тех, кто не рад такому исходу. Бикмет затолкнул меня в дом и со своим младшим братом начал возиться с трупом.
Я пребывал в некоторой прострации. Почему моя реакция настолько превосходила реакцию бандитов? Почему не было ни страха, ни волнения? Не было у меня никаких выдающихся физических данных раньше, да сейчас я не мог похвастаться бугрящимися мышцами.