Ты, прохрипел незнакомец. Лучше бы ты
Зорун нараспев затянул заклинание, и вышедший из кустов рухнул наземь.
Несколькие из стражников шагнули было вперед, но чародей взмахом руки велел им остаться на месте. Нет, заботился он отнюдь не о нихо себе. Если чужак действительно зачумлен, подхватить от него заразу можно и через сопровождающих.
Способ быстро и безо всякого риска выяснить правду имелся. Сунув руку в другой кошель, Зорун извлек из него небольшую шкатулку, которую неизменно носил при себе с тех самых пор, как Кеджан в последний раз навестило чумное поветрие. В шкатулке той хранилась мука, смолотая из костей жертвы сей страшной хвори. Разумеется, тело, дабы истребить заразу, вначале предали огню, но кости память о ней сохранили. Если упавший заражен чем-то подобным, порошок поднимется с ладони в воздух и осядет на чужака.
Бормоча заклинание, маг зачерпнул из шкатулки потребную порцию костной муки. Желтоватая пыль дрогнула, будто готовясь взлететь но тут же и замерла без движения.
Выходит, не зачумлен
Зорун совсем было собрался оставить труп и забыть о нем, но тут его взгляд, наконец, привлекли лохмотья на теле умершего.
Терул! Поднеси к нему факел поближе!
Звероподобный слуга повиновался. Сам Зорун, предосторожности ради, остановился от трупа подальше.
Действительно, лохмотья оказались ризами служителя Церкви Трехнасколько маг мог судить, жреца довольно высокого ранга.
Переверни его, велел Зорун, решив, что риск невелик.
Отложив топор, слуга подцепил огромной ручищей плечо мертвеца.
И вдруг жрец схватил Терула за запястье. Веки его поднялись
Терул, с совершенно не свойственным ему испугом ахнув, поспешил выдернуть руку. Жрец вновь сделался неподвижен.
Подождав, убедившись, что тело более не шевелится, Зорун подал Терулу знак завершить начатое. Несмотря на недавний возглас, великан, ничуть не колеблясь, перевернул жреца на спину.
По более пристальном рассмотрении, одежды мертвого выдавали в нем приверженца Диалона. Изучивший Церковь Трех досконально (врага надлежит знать в лицо), Зорун отметил, что сохранившиеся на лохмотьях символы указывают на служениени много ни малов само́м главном храме.
Как жаль, что ты мертв, пробормотал он, обращаясь к трупу. Интересно, многое ли ты мог бы поведать нам об этом асценийце?
На шее жреца блестела цепочка, которой прежде было не видно. Подцепив ее палкой, Зорун обнаружил на ней медальонзнак положения в иерархии секты.
Пожалуй, имя твое мне должно быть известно так-так, дай-ка подумать
Располагавший множеством самых разных источников сведений, кеджани знал всех высших жрецов Церкви Трех и внимательно следил за их внутренними интригами. Более других интересовал мага верховный жрец Мефиса, некто Малик, однако не так давно Зоруна известили об исчезновении и предполагаемой гибели оного. Отнюдь не глупец, Зорун понимал: за проповедями Церкви Трех кроется нечто еще, темная сторона, к каковой, на его взгляд, Малик имел самое непосредственное отношение.
Однако Маликом сей жалкий дурень оказаться не мог. Покопавшись в памяти (а памятью он обладал отменной), Зорун наконец-то наткнулся на искомое имя.
Тебя звали тебя звали Дуррам. Да, именно так. Дуррам.
Стоявший рядом Терул невнятно рыкнул. Зорун, даже не взглянув на него, поднялся.
Ты мог бы стать для меня целым кладезем сведений если б только сумел прожить чуточку дольше.
Пинком ноги, обутой в сандалию, маг оттолкнул труп прочь, в кусты, но интереса к появлению жреца ничуть не утратил: слишком уж далеко забрел этот Дуррам от главного храма, оказавшись в весьма волнующей близости от местонахождения Ульдиссиана уль-Диомеда. Пожалуй, взаимосвязь, располагая временем, сумел бы уловить даже Терул. При этом Дуррам, против всяких разумных соображений, преследовал асценийца пешим, невзирая на столь очевидно плачевное состояние здоровья.
Глупость, достойная восхищения, заметил маг, обращаясь к себе самому. Уж лучше бы первым делом хоть как-нибудь позаботился о собственной жизни Идем, Терул! Здесь дело закончено.
Не отрывавший взгляда от трупа, великан чуть замешкался, но повиновался, подхватил с земли свой топор и вскинул его на плечо. Усевшись на коней, они вместе со стражниками направились дальше, в джунгли.
Но прежде чем пришпорить коня, Терул в последний раз оглянулся на тело злосчастного Дуррама.
Оглянулся и на губах его мелькнула улыбка.
Глава четвертая
На следующий день Ульдиссиан гнал эдиремов вперед, мрачный, как туча. Причин этакой перемены в расположении духа он объяснить не удосужился, а спросить о том не отваживался никто, даже Мендельн. По всей вероятности, младшего брата снедали самые жуткие подозрения, однако Ульдиссиана сие ничуть не заботило. Сейчас ему казалось особенно важным поскорее достичь стольного града Кеджана и встретиться с кланами магов.
Вот только хватит ли их помощи в схватке со всей вражеской мощью? На взгляд Ульдиссиана, Инарий вполне себе убедительно показал, сколь мал, сколь ничтожен он, человек, в сравнении с ангелом. Рядом с Инарием сущей мелочью казалась даже Лилит. Однако в итоге Ульдиссиану неизбежно придется схватиться с врагом-небожителем схватиться и, вероятно, принять скорую, постыдную смерть.
Однако в тот день эдиремы в пути не встретили никаких помех, кроме небольшого дождя. Поначалу дождику даже обрадовались, так как с его началом в джунглях стало немного прохладнее, но едва дождь кончился, влажность воздуха сделалась невыносимой. После этого партанцы идти с должной скоростью уже не могли, и даже местные, уроженцы джунглей, начали сдавать куда раньше, чем хотелось бы.
И все же на ночлег они расположились в уверенности, что назавтрапо крайней мере, с верхушек деревьевсумеют разглядеть впереди далекие шпили башен великой столицы, Кеджана. От этого даже Ульдиссиан, пусть самую малость, но повеселел.
Спать он улегся, не сомневаясь в повторении ужасов прошлой ночи, но дело ограничилось всего-навсего какими-то туманными сновидениями. Проснулся Ульдиссиан в заметно лучшем настроении. Такова уж человеческая натура: с течением времени ночная встреча казалась ему все более пустяковой, однако обратиться с предложением к магам и прочим правителям города он был намерен, как только достигнет столицы.
На исходе утра путь эдиремам преградило нечто, немало обрадовавшее многих из них. Сквозь джунгли, деля их надвое, тянулась наезженная дорога, в которой Сарон и еще несколько человек немедля узнали тракт, ведущий прямиком к главным воротам Кеджана.
Причин не воспользоваться трактом Ульдиссиан не нашел. Эдиремы перестроились в колонну, а сам он с Серентией и Мендельном встал во главе.
Теперь мысовсем как наступающее войско, с некоторым неодобрением заметил младший из братьев.
Нам не оставили выбора.
Верно, но все равно жаль.
Ульдиссиан пожал плечами, но тут же, сощурившись, устремил взгляд вперед. По дороге в их сторону двигался небольшой каравантри повозки под полукруглыми дощатыми крышами. Красовавшуюся на боку каждой эмблему Сарон узнал сразу.
Это купец по имени Фахин, мастер Ульдиссиан. По крайней мере, повозкиего. Один из богатейших купцов всех нижних земель.
Я о нем слыхала, вмешалась в разговор Серентия. Люди Фахина приезжали по торговым делам к отцу. Однажды, в детстве еще, я с ним даже встречалась.
Товары купца охраняли целых две дюжины конных стражников. При виде огромной толпы, движущейся каравану навстречу, один из них, очевидно, их капитан, немедля подал бойцам сигнал выдвинуться вперед. Повозки тем временем начали разворачиваться.
Должно быть, он в самом деле богат, заметил Мендельн, если сумел отыскать столько народу, готового жертвовать собой ради его добра.
Всадники, не устремляясь в атаку, развернулись цепью и встали поперек дороги стеной. Цель их была очевидна: чтобы добраться до повозок, многим из тех, кого они, по всей вероятности, приняли за разбойников, придется расстаться с жизнью.
Назад! крикнул капитан, остроносый юноша со шрамом поперек подбородка. Поверните назад, не то отведаете наших клинков!
Мы вовсе не грабители, откликнулся Ульдиссиан, разведя руками в знак дружелюбия.
Это мы знаем, асцениец! Злодейства, учиненные тобою в Торадже и в прочих местах, хорошо известны повсюду! Но наш господин вам не достанется, пусть даже нам всем придется погибнуть!
Серентия тронула Ульдиссиана за плечо.
Стало быть, Фахин там, в повозках? сказала она. Если мне удастся поговорить с ним, мы можем обзавестись союзником еще до того, как достигнем ворот. В Парте ведь получилось
Идея казалась вполне стоящей, однако для разговора с купцом вначале следовало поладить с ретивым капитаном и его людьми.
Мы не хотим кровопролития, негромко сказал Ульдиссиан, взглянув в глаза капитана, взиравшего на него с осуждением.
С этими словами он еще шире развел в стороны руки. Кони стражниковособенно тех, кто находился в серединенеуверенно перебирая копытами, попятились к обочинам тракта. Движения их очень напоминали некий ужасный, причудливый танец. Кое-кто из стражей с руганью и криками принялся разворачивать скакунов назад, но все старания всадников оказались тщетны.
Первым понял, в чем дело, их капитан.
Взять! Взять этого! во все горло завопил он, указывая на Ульдиссиана.
Но как он и те, кто рядом, ни шпорили коней, кони упорно пятились к обочинам. Несмотря на все потуги раздосадованного капитана, посреди дороги в строю образовалась изрядной ширины брешь.
Мендельн, ты с остальными жди здесь. Серентия, идем к этому мастеру Фахину.
Оба прошли мимо стражников, которые никак не могли до них дотянуться. Невидимые преграды, сотворенные Ульдиссианом, надежно удерживали конных на противоположных сторонах тракта.
Передняя повозка почти развернулась назад, но две прочие по-прежнему оставались от этого далеки. Поравнявшись с первой, Ульдиссиан взмахом руки заставил возницу взглянуть на него.
В которой повозке мастер Фахин?
В э-э в средней!
Кивнув в знак благодарности, Ульдиссиан повел Серентию к средней повозке.
Стражник, сидевший на козлах второй повозки рядом с возницей, поднял копье, собираясь метнуть его в незваных гостей, но с запозданием обнаружил, что древко намертво прилипло к ладони, и упал на возницу. Оба неминуемо рухнули бы наземь, но Ульдиссиан уберег их от беды. Если кто-либо из людей купца будет ранен либо погибнет, заручиться его помощью не удастся наверняка.
Обойдя повозку сзади, они остановились у дверцы, ведущей внутрь. Стоило Ульдиссиану того пожелать, дверь распахнулась настежь.
Изнутри навстречу обоим с воплем выпрыгнул еще один стражник.
Однако не успел он миновать в прыжке и фут, как отлетел назад, отправленный Ульдиссианом к противоположной стенке. Приземлился страж мягко, благополучно, но обнаружил, что больше не может сдвинуться с места.
Слева в дверной проем выглянул грузного сложения человек с украшенным самоцветами кольцом в носу. В волосах его, некогда угольно-черных, обильно серебрилась седина. Лицом он был не так смугл, как Сарон, но все же гораздо темнее Ульдиссиана с Серентией.
Что ж, я перед вами, с достоинством объявил он.
Несмотря на изрядную полноту и роскошь наряда (одних украшений из чистого золота хватило бы, чтобы кормить родную деревню Ульдиссиана целый год), себялюбивым скупцом, знать не желающим о нуждах остальных, Фахин вовсе не выглядел однако это еще не значило, что он непременно увидит истину.
Впрочем, сказанное им далее внушало кое-какую надежду.
Не делайте больше зла тем, кто мне служит. Забирайте меня, а их отпустите.
Все они целы и невредимы, заверил его Ульдиссиан, и я, Ульдиссиан уль-Диомед, ручаюсь в том честью. Пришли мы для разговора, не более.
Купец с очевидным недоверием приподнял брови, но тут вперед выступила Серентия.
Мастер Фахин, заговорила она, заглянув в повозку, не помнишь ли ты моего отца, Кира из Серама? Он часто вел с тобою дела в прошлом.
Серам Серам да, деревню эту я помню, и Кира тоже припоминаю, подтвердил кеджани, в раздумьях прикрыв глаза. Достойный, помнится, был человек. Детишек куча что ему, надеюсь, в радость
Открыв глаза, Фахин кивнул.
Да, Кир из Серама мне знаком а ты, стало быть, дочкой ему доводишься?
Мы с тобой, мастер Фахин, встречались, когда я была маленькой. Помню Тут Серентия слегка запнулась. Помню, ты привозил с собой прекраснейшую, белой масти лошадку-пони с густой шелковистой гривой. Вся белая-белая, только над глазом узенькая темная полоска, из-за которой казалось, будто она что-то этакое замышляет
Шера! О, я уже сколько лет об этой малышке не вспоминал, пробормотал Фахин, по-мальчишечьи заулыбавшись и радостно хлопнув в ладоши. Похоже, воспоминания о маленькой пони купец сохранил самые теплые. Правда, ты, на мой взгляд, могла узнать о ней где-то на стороне, однако теперь я, пожалуй, верю: да, ты и вправду та, за кого себя выдаешь, добавил он, и радость его разом сошла на нет. Вот только не знаю, что все это может значить теперь. Про асценийца, ведущего за собой войско, сеющее ужас повсюду, куда ни придет, я наслышан, и
Бояться нас незачем: мы никому дурного не делаем, вмешался Ульдиссиан, мягко отодвинув в сторонку Серентию. Никому, кроме прислужников злато есть, Церкви Трех или Собора.
Вот оно как? Ну, насчет Церкви Трех, пожалуй, поверю: слухи о тайных их ритуалах недавно достигли высочайших столичных властей, но о Пророке, несмотря на Тораджу и прочее, призывающем к миру с вами, я слова худого сказать не могу.
Призывать-то он призывает, а между тем вдалбливает в людские умы лживые помыслы, толкает народ к попыткам нас истребить. Правоты своей, мастер Фахин, я доказать сейчас не смогу, но надеюсь, что ты дашь мне шанс изложить свое дело ради всеобщего блага.
Грузный купец обвел широким жестом окрестности.
Сам видишь, все мы в твоей воле. Что мне еще остается, кроме как слушать?
Ульдиссиан наморщил лоб. Осенившую его идею он ни с кем не обсуждал, однако сейчас она казалась самой многообещающей.
Мне вовсе не это от тебя нужно. Вот что, мастер Фахин. Выслушаешь ли ты меня, если я приду к тебе и правителям Кеджана один? Согласятся ли они на такой уговор? Я сам, в одиночку, тут он взмахом руки оборвал протесты Серентии, приду в Кеджан, а там во всем обещаю следовать твоим указаниям. Я и только я. Дадут они дашь ты мне тогда шанс рассказать им правду?
Купец слегка подался назад, откинулся на спинку сиденья. Никакого лукавства в его взгляде Ульдиссиан не замечал, однако не забывал, что перед нимчеловек, живущий и кормящийся торговлей.
Твои люди им придется остаться в двух днях пути от ворот, объявил Фахин. Подойдут в таком множестве хоть самую малость поближе, и в городе будут ждать неминуемого нападения. А она, указал он на Кирову дочь, если угодно, с тобой может пойти. Это вполне приемлемо.
В столицу пойду только я.
Не отпущу я тебя туда одного! выпалила Серентия. Я тоже
Но Ульдиссиан отрицательно покачал головой.
Серри, ты нужна здесь, для пригляду за остальными. Никто другой тут не годится. С Мендельном им уж точно будет не по себе.
Так возьми с собою его! Он с радостью согласится, сам знаешь!
Над этим Ульдиссиан тоже уже поразмыслил.
Маги могут его сверх меры перепугаться. Нет, ни Мендельном, ни еще кем-либо я не рискну. Со мной и без вас все будет в порядке если мастер Фахин так говорит, добавил он, бросив пристальный взгляд на купца.
Да, Ульдиссиан, если ты въедешь в Кеджан со мной, так и будет.
С этими словами Фахин поднялся. Двигался он, при столь изрядном весе, на удивление проворно.
Позволь-ка мне известить своих, что мы возвращаемся домой. Да и капитана Азтула малость успокоить не помешает.
Ульдиссиан низко поклонился купцу в знак благодарности.
Спасибо тебе. И прости за то, что мы прервали твое путешествие.
Ничего, ехал я больше по личным делам, чем по торговым. Или, по-твоему, я так беден, что у меня всего три повозки? Вот если бы двадцать или больше пришлось разворачиватьдело другое, а это пустяк
Отмахнувшись от поданной руки, Фахин сошел на дорогу, но сразу же оглянулся назад.
Ох а что с моим бедным телохранителем?