Ревик положил лодыжку боком на противоположное бедро, а ладонь опустил на ногу чуть выше колена. Его пальцы казались длиннее и белее, чем помнил Джон, контрастируя со всей этой чёрной бронированной одеждой, а также с тёмно-зелёными стенами отделанной органикой комнаты и с его чёрными волосами.
Большая часть мебели была разобрана, осталось только зеркало позади Ревика, удваивающее их численность и умножающее пустоту вокруг того места, где они сидели.
У стены возле двери лежала груда чёрных вещевых мешковединственные вещи, оставшиеся в комнате, кроме складных стульев, напольных матов и самих видящих.
Джон поймал себя на том, что наблюдает за Ревиком, как и все остальные.
Несколько долгих минут Ревик ничего не говорил.
Он наблюдал, как несколько опоздавших вошли в комнату и заняли в тишине свои места, оставив сумки на куче в углу и прокравшись внутрь со слегка виноватым видом.
Джон наблюдал за прозрачными глазами Ревика, пока тот изучал все их лица.
Он задавался вопросом, думает ли Ревик о том, что он собирается сказать, или же считает головы и тела, чтобы напомнить себе их количество, либо чтобы определить, все ли наконец прибыли. Возможно, он размышлял о тонком балансе между тем, кто ему был нужен в Нью-Йорке, и тем, кого он хотел оставить здесь, в Сан-Франциско, с Элли.
О чём бы ни думал Ревик, его лицо не дрогнуло, когда он окинул взглядом лица и глаза разных оттенков. Когда все металлические складные стулья оказались заняты, он помедлил, чтобы оценить груду мешков, которые стояли неровной горой у открытой двери, а затем сложенные ящики с оборудованием в коридоре за ней.
Джон знал, что последние вмещали всёот магазинов с патронами до гранат и пугающе разнообразного количества ручных пистолетов, винтовок и другого оружия.
Это даже не включало в себя то, что они уже погрузили в грузовик внизу.
Ревик никогда не верил в экономность, когда дело касалось оружия.
Глаза Джона вернулись к лицам других видящих, пересчитывая их.
Всего их было двадцать пятьдвадцать семь вместе с ним и Ревикомно только половина из них была по-настоящему знакома Джону, хотя бы мимоходом.
Здесь была Ниила, вместе с Мэйгаром, Джорагом, Гаренше, Джаксом, Локи, Оли, Порэшем, Иллег, тем британским другом Ревика, Тореком (не путать с Тардеком, напомнил себе Джонс тем старшим Повстанцем, который погиб в цунами). Тут также были Чинья и Юми.
Джон ещё мало был знаком с конкретным планом, но знал, что в Нью-Йорке к ним присоединятся Холо, Деклан, Анале, Мика, Уллиса, Радди, Хондо, Викрам, Арго и ещё некоторые.
Балидор останется здесь, наблюдая за их щитами с большого расстояния.
Врег тоже останется здесь. Он назначен ответственным за охрану Элли.
Просто зная Ревика, Джон понимал, что тот, вероятно, уже провёл предыдущие десять или около того часов, разговаривая с разведчиками, которых он оставит позади. Ревик вместе с Врегом и Балидором наверняка лично выработал несколько десятков протоколов защиты, а также любые планы на случай непредвиденных обстоятельств, которые он, несомненно, имел в наличии на случай нападения на сам Сан-Франциско.
Предположительно, Чандрэ следила за Дитрини и мониторила его местонахождение в физическом мире при помощи Варлана, Рига, Стэнли, новой девушки Балидора, Ярли, которая сама по себе была более чем достойным разведчиком, и мужчины-видящего по имени Деймон.
Но даже в этом случае Ревик не хотел бы рисковать.
Джон знал, что ничто по-настоящему не успокоит Ревика в отношении Дитрини, кроме пули в голове видящего Лао Ху. Честно говоря, Джон и сам чувствовал себя примерно так же.
Ему только иногда приходило в голову (обычно в темноте, когда он ложился спать), что желать смерти кому-то другому, даже такому психопату, как Дитрини, было для него относительно новым опытом. На самом деле, ему не хотелось думать о том, что сказал бы по этому поводу Вэш.
Прямо сейчас, учитывая все обстоятельства, он вообще не хотел думать о Вэше.
Когда Ревик сменил позу на своём стуле, Джон снова посмотрел ему в глаза.
На этот раз он неохотно сосредоточился на синяке под глазом другого мужчины и на верхней части его щеки. Отметины были свежими, в основном всё ещё красными, хотя уже начали темнеть. Джон уже знал из мыслей Мэйгара и Ревика, откуда именно взялся этот синяк.
Во время одного из их утренних «разговоров» Врег ударил Ревика кулаком в лицо.
Разумеется, Врег не сказал об этом Джону.
Впрочем, как и Ревик.
Однако Джон полагал, что это объясняло, почему Врег был освобождён от данного собрания. Поморщившись, он оторвал взгляд от свежего синяка, наблюдая, как Ревик под углом откинулся назад, на металлический складной стул, забросив одну руку в чёрном на изогнутую металлическую спинку.
Хорошо,сказал Ревик, прочищая горло.Самолёт заправляют топливом и проверяют в аэропорту Сан-Франциско. Мы покидаем этот дом через тридцать минут. Мы поднимаемся в воздух
Он взглянул на органический браслет, который носил на запястье.
...Через два часа после посадки на борт и после того, как команда Балидора внесёт последние штрихи в конструкцию самолёта. Это максимум два часа.
Длинные челюсти Ревика напряглись, как раз перед тем, как он изменил положение своего тела на металлическом сиденье.
Я просто хочу убедиться, что всем всё ясно, перед тем, как мы отправимся в путь,он вглядывался в лица, но выражение его собственного лица оставалось неподвижным.Это ваш последний шанс высказаться откровенно, прежде чем мы выйдем за дверь. Как только мы уйдём отсюда, мы приступаем к работе. Это означает соблюдение субординации. Это означает военные правила. Здесь же это не имеет силы. Но только здесь, и только до тех пор, пока мы не выйдем за эту дверь.
Ревик оторвал руку от лодыжки ровно настолько, чтобы показать пальцем на внешний коридор. Его прозрачные глаза сделались резче в зеленоватом свете, когда он оглядел их всех.
Я хочу, чтобы все кристально чётко понимали ситуацию, потому что я не буду повторять это снова. Если у вас есть что сказать мнеили любому из ваших командировскажите это сейчас. Прямо сейчас я искренне хочу это услышать. Позже я, вероятно, не стану этого выслушивать, если только это не имеет отношения к операции.
Джон оглядел лица других видящих.
Он знал от Элли, а также от Врега и даже от самого Ревика, что элерианец имел в виду именно то, что сказал. В полевых условиях Ревик жил по цепочке командования. Он мог застрелить кого-то, кто бросил ему вызов там, если бы ощутил потребность действовать решительно.
Джон почувствовал, что другие видящие тоже задумались, когда он огляделся вокруг.
Во всяком случае, в комнате стало ещё тише и неподвижнее, чем прежде. Даже некоторые из темнокожих видящих сейчас выглядели бледными, но Джон не мог точно сказать, что это значит. Неужели Ревик их запугал? В этом не было ничего необычного, учитывая, кем он был, и если дело только в этом, то это не имело значения.
Однако Джон не мог отделаться от мысли, что это ещё не всё.
Он знал, что некоторые из них с немалой суеверностью относились к Мосту.
Он также знал (главным образом, из сознания и света Мэйгара), что некоторые из них были не в восторге от того, что Элли останется здесь.
Поскольку молчание продолжалось, Ревик просто сидел, сложив руки на груди, и ждал.
Затем Чинья прочистила горло, взглянув на Джакса, прежде чем повернуться к Ревику.
Просто чтобы прояснить ситуацию, сэр,вежливо сказала она, подняв ладонь в знаке Меча.Не существует плана по поимке этого существа, Войны, живьём? Даже если такое окажется возможным?
Воцарилось молчание.
За это время температура в комнате, казалось, упала на несколько градусов. Однако эти изменения не казались адресованными самой Чинье.
Нет, сестра, такого плана не существует,сказал Ревик, в этот раз используя официальный прекси.
А что насчёт Фиграна?выпалил Джакс, оглянувшись на остальных перед тем, как добавить:...сэр? Есть ли план по захвату его?
Да,просто ответил Ревик.
А что помешает случиться тому же самому, что и в прошлый раз, Прославленный Меч?сказал Джораг, и его голос тоже звучал ниже и вежливее, чем обычно.Я имею в виду инцидент с конструкциями, сэр, в той крепости в Аргентине. Есть ли вероятность, что у нас не будет доступа к вам или вашему сыну...он побледнел, когда глаза Ревика сузились....Я просто хотел сказать...пробормотал Джораг.А есть ли запасной план на случай, если телекинез не может сработать?
Ревик вздохнул, и его глаза прояснились. Этот вздох больше походил на щелкающее мурлыканье.
Откинувшись на спинку стула, он поставил ноги на мягкий пол, прежде чем обвести комнату ровным взглядом. Он остановился на нескольких лицах, в том числе и на лице Джорага.
И вас всех это беспокоит?сказал он.
То, как он это сказал, лишь слегка напоминало вопрос.
Да, Прославленный Меч,сказала Ниила, отвечая не только за себя.
Ревик кивнул, но в его ясных глазах не отразилось никаких эмоций.
Я всё понимаю. К сожалению, есть некоторые элементы плана, которыми я не могу поделиться со всеми вами в целях безопасности. Однако я хочу вас заверить, что этот вопрос однозначно был учтён. У нас есть целый ряд запасных планов, а также...
Он остановился, переводя взгляд на открытую дверь справа от себя.
Джон машинально проследил за его взглядом, как и все видящие в комнате.
Как только это произошло, Джон мог только смотреть туда, сбитый с толку.
В комнате стало так тихо, что казалось, будто все видящие затаили дыхание.
Глава 20. Капитуляция
Там стояла Элли.
Джон уставился на её лицо, заворожённый этими бледно-зелёными глазами, сияющими между двойными завесами длинных, почти чёрных волос.
Он был так сосредоточен на отсутствии выражения на её лице с высокими скулами, что ему потребовалось ещё несколько секунд, чтобы понять, что другие видящие начали неловко ёрзать на своих стульях. Большинство из них отвернулись от того места, где она стояла у двери.
Джон посмотрел вниз.
И его лицо тут же залилось теплом.
Она была совершенно голая. На ней даже не было носков.
Ревик резко оглянулся на остальных, потом снова посмотрел на дверь.
Он мгновенно поднялся на ноги и прошёл от стула к двери, казалось, всего за два шага. Добравшись до неё, он обнял её, защищая от остальной части комнаты как физически, так и своим светом.
Джон почувствовал, как от него исходит волна боли, но вместе с тем и злость.
Но последнее было нацелено не на неёне совсем на неё.
Джон понял это только через несколько секунд, когда почувствовал боль от нескольких других видящих, особенно от Джорага, рядом с которым сидел Джон, от Мэйгара, сидевшего через четыре стула, и от Гаренше. Все трое по-прежнему исподтишка поглядывали на дверь.
На вашем месте я бы этого не делал,пробормотал Джон, не глядя ни на одного из них.
Он почувствовал, как все три мужчины-видящих вздрогнули от его слов.
Мэйгара он, конечно, ощущал сильнее всего.
Теперь Джон почти понимал и это тожеситуацию Элли с мужчинами.
Он не понимал этого в том смысле, что чувствовал то же самое, но когда свет Элли стал виден в комнате, Джон увидел там кое-что ещё. Что бы это ни было, оно находилось в ней, отдельное от её наготы и того факта, что она обладала фигурой, которую многие из них, вероятно, оценили чисто эстетически.
Было что-то такое в самом свете Элли, что притягивало их.
Возможно, это было то, что сделали Лао Ху, чтобы обучить её, пока она работала на них, или, возможно, это существовало и раньше. Что бы это ни было, Джон впервые почувствовал это и ощутил, как Джораг реагирует на то же самое. Он чувствовал, что Мэйгар также реагирует на это, и агрессивность реакции последнего заставила Джона отшатнуться в отвращении, даже зная, каким лицемером это его делало.
Врег сказал ему, что свет элерианцев был каким-то другим.
В смысле, отличным от остальных видящих.
Некоторых видящихи даже многих людей, по-видимомуэтот свет привлекал почти как наркотик. В то время Врег рассказывал Джону о фиксации Дитрини на Элли, а также о проблемах Элли с преследователями и всем остальным, с чем она имела дело, пока она росла. В то время Джон ощутил в основном угрозу и ревность.
Он боялся, что Врег пытается что-то ему сказатьто есть, о нём самом.
Джон шлёпнул по свету Джорага, бросив на него предостерегающий взгляд.
Он сделал это недостаточно деликатно. Или, возможно, он сделал это слишком поздно.
Ревик бросил убийственный взгляд через плечо, адресовав его Джону, а потом Джорагу, Гаренше и, наконец, Мэйгару. Джон почувствовал, как Джораг съёжился от этого пристального взгляда и сразу оторвал свои тёмно-синие глаза от тела Элли. Боль высокого видящего не уменьшилась, и Джон почувствовал, что закрывается щитами, невольно встревожившись.
Но всё же это повлияло на него.
Тот разговор с Врегом повлиял на него гораздо сильнее, чем ему хотелось бы думать, и не только потому, что они поссорились. Свет Джона всё ещё с трудом переносил пребывание в одной комнате с Врегом, независимо от того, что он говорил себе или хотел бы считать правдой. Напоминание об этом теперь беспокоило его не только потому, что это Эллионо заставило его признать истинную причину, по которой он изначально был так чувствителен к этому дерьму.
Это ещё одна причина, по которой Джону нужно убраться отсюда к чёртовой матери.
Он никогда не сможет жить с самим собой, если поддастся этому притяжению. Никогда.
Ревик продолжал стоять перед Элли, обхватив руками её обнажённую спину. Боль продолжала исходить от его света и от света Джорага.
Джон невольно слегка отодвинулся от последнего на своём стуле.
Нет,услышал Джон шёпот Ревика, обращённый к ней.Нет, детка. Нет, мне очень жаль.
Элли удивила их всех, топнув ногой.
Этот звук заставил многих видящих подпрыгнуть.
Джон тоже вздрогнул от неожиданности и посмотрел на дверь. Он заметил, что несколько других видящих тоже уставились в ту сторону, широко раскрыв глаза.
Что бы там ни творилось, это, похоже, происходило главным образом между светом Элли и светом Ревика, поскольку Джон ещё несколько минут не слышал ни одного из них.
А потом, ни с того ни с сего, Элли снова топнула ногой.
На этот раз она сделала это сильнее и громчедостаточно сильно, чтобы задрожал пол, и достаточно громко, чтобы Джон вздрогнул. Поскольку в фойе у двери не было никакой обивки, её нога с глухим стуком ударилась о голые деревянные доски.
Джон повернулся, глядя вместе с остальными.
Затем свет у двери изменился.
Что-то покинуло маленькую на вид фигурку Элли, растекаясь из неё, как облако, наполняя комнату золотым и белым светом. Странно освещённые, почти кажущиеся материальными ленты, казалось, спускались с потолка, напоминая в недоумении затаившему дыхание Джону о том, что она сделала с ним в той примерочной в нью-йоркском отеле.
Она сделала... что-то с ним в тот день. Он всё ещё не знал, что именно.
Да и Врег тоже. Этого не знал даже Ревикво всяком случае, не точно.
Теперь, вспомнив об этом, Джон почувствовал, как в груди у него всё сжалось ещё сильнее. В тот день он на неё наорал. Он винил её за Вэша, винил в том, что Касс и Багуэн пропали без вести, практически обвинил её в том, что в Сан-Франциско распространялся убивающий людей вирус.
Он винил её за Касс.
Джон почувствовал, как боль в груди превратилась в тугой узел.
Он вспомнил, какой она была с ним в тот день, как её глаза вздрагивали от некоторых его слов, как он почти наслаждался румянцем, который полз вверх по её щекам, когда он ударял достаточно близко к цели. Он был золбольше на весь мир, чем на неёи использовал её как боксёрскую грушу. Он намеренно причинил ей боль, а потом обвинил в том, что она строит из себя мученицу, когда та попыталась извиниться.
Он смотрел на эти струящиеся золотые огни и чувствовал, как слёзы застают его врасплох.
Этот золотой свет притягивал его, напоминал ему
Боги. Это ощущалось как она.
Это было даже больше похоже на неё, чем тот золотой океан с Ревиком.
Свет снова лишил его дыхания, накатив с неожиданной теплотой, странной весёлостью, которую он тоже ассоциировал с ней.
В этот раз пришла информация, сбивая его с толку, пока его разум не начал приспосабливаться, понимать, что он чувствует. Информация пришла в виде сложной головоломки, заполненной крошечными нитями, которые вели в тысячи различных направлений. Это сбивало его с толку, и не только его; он чувствовал, что видящие вокруг него реагируют по-разному, судорожно втягивая воздух, напрягаясь, тяжело дыша, и их сердца колотились так, что Джон почти слышал, как они пытаются понять.