Вот черт, какая быстрая!
Быстрее Овса, уж точно, и такая же сильная. Одна ошибка, и Блажке придется выплевывать зубы. Или кусочки черепа.
Слишком сосредоточившись на смертоносных кулаках, Блажка совсем не заметила ноги Инкус. Грубым движением трикратка скорее топнула, чем пнула, Блажке в грудь. Заваливаясь на спину, Блажка выпустила весь воздух из легких. А когда оказалась на землеуже задыхалась. Это всегда было неприятно, но с присутствием месива вовсе пугало. Корчась, пытаясь вдохнуть и боясь, что ее вырвет, Блажка подумала, что сейчас умретпрямо в тренировочном бою. Если бы она могла издавать что-либо помимо хрипов, то рассмеялась бы. Судорожно вцепившись пальцами в землю, она ожидала, что следующий вздох станет для нее последним.
Огромная рука схватила ее за загривок, подняла, усадила и так нажала на голову, что она почти поцеловала землю у себя между ног. Так прошло несколько мучительных мгновений. Ее туловище бурно вздымалось, рука на шее удерживала ее на месте. Ее зрение восстановилось раньше, чем легкие, но она видела только землю перед собой и собственную промежность. Толпа застыла в мертвой тишине. Блажка не слышала ничего, кроме своего тягостного дыхания. Рука отпустила ее шею, и к Блажке подошли спереди. Подняв голову, она увидела, что перед ней села на колени Инкус. Раздвинув мощной рукой волосы, она явила раскаявшееся и решительное лицо. Последовал вопрос, лишенный всякой интонации:
Я могу остаться?
Блажка протянула руку и коснулась рукой трикраткиной щеки. Ее голос еще не вернулся, но разве это было важно?
«Будешь еще поддаваться?»
Голова покачалась из стороны в сторону.
Нет, вождь.
«Хорошо. Можешь остаться».
Инкус помогла Блажке подняться на ноги, и зрители дружно выдохнули. Было ли это облегчение или разочарованиеБлажка различить не могла. Встав, она старалась не шаркать ботинками, пока направлялась к Колпаку.
Дай ей меч, прохрипела она ему. И не ставь ее против других сопляков. Дерись с ней только сам.
Колпак кивнул, Блажка забрала у Лодыря свои вещи.
Моя рука весьма хороша для опоры, если тебе нужно, предложил тертый.
Не нужно, просипела Блажка и ушла сама.
В ту ночь она дала копыту необходимый отдых и рано ушла в свою светлицу. Сон манил ее. А потом отступил. Она кашляла в подушки, потела на простынях. Ночь, постель стали ей тюрьмой, держа ее на грани сна и никак не отпуская. Лихорадочно дрожа, со стучащими в голове молотами, она не могла обрести ни спокойный сон, ни сил, чтобы подняться. Жгучая тяжесть ползла от ее груди к горлу, невзирая на мучительный кашель. Терзания казались живым существом, неотступным и достаточно коварным, чтобы являться только когда она оставалась одна, делая ее слабость чем-то сокровенным и личным.
Но этой ночью к ней вторгся кое-кто еще.
Сонливость отступила, зверская головная боль прекратилась, кашель затих. Все знакомые боли ушли, точно обидевшись, что она позволила наблюдать за их воздействием постороннему. Блажка еле заставила себя выпрямиться и оказалась на табурете, прислонив спину к стене.
Штукарь.
Он сверкнул улыбкой в слабом свете, золотые зубы тускло блеснули под луной.
Я знала, ты пришел, чтобы затрахать нас до смерти, прорычала она.
Чародей лениво почесал огромный живот.
По правде сказать, сперва я планировал не это. Я бы предпочел, чтобы вы все стали моими союзниками.
Прибереги свое вранье. Я тебя слушать не буду.
Жаль. Потому что, боюсь, если ты не будешь меня слушать, твое копыто обречено.
Подувший с балкона ветерок охладил пот, что выступил у Блажки на коже, и ей стало даже более зябко, чем можно было ожидать. Штукарь едва шевелился. Он являл собой почти безликий сгусток тени, заполнявшей угол комнаты, и его фигуру венчали очертания тюрбана. Больше всего в нем пугала эта неподвижностьсловно он намеренно себя сдерживал. Блажка попыталась вспомнить, куда положила тальвар, но это знание легко ускользнуло из ее разума, будто извивающийся угорь из пальцев. У нее оставались только голые руки. Обхватить его шею и сжать. Сейчас было самое время для выпада. Сейчас! Но она не сумела двинуться с места. Ее охватил очередной приступ кашля.
Я тебя убью, прохрипела она.
Чародей рассмеялся.
Ты можешь пойти по этому пути. Хотя я полагаю, ты на нем оступишься. Я не жажду ничьей смерти, но не стану и мешкать, если мне придется убить всех твоих братьев, если ты заставишь меня это сделать. Раз таков будет твой выбор.
Выбор? Я не стану играть в твои игры!
Ты должна проголосовать против Шакала.
Проголосовать? Что ты против Шакала? Ты чокнулся.
Нет. На пальцах Штукаря сверкнули кольца, когда он поднял руку, чтобы почесать нос. Напротив, это единственное верное решение. Ты выступишь против него, но не станешь предупреждать о своем предательстве. И это положит конец его амбициям.
Осознание не столько поразило Блажку, сколько польстило ейкак рука, давно ее касавшаяся, но которую она заметила только теперь, с нежным поглаживанием по большому пальцу.
И эта приводящая в бешенство лесть уже свершилась.
Мне больно это делать, продолжил Штукарь, и она словно знала наперед, что он скажет дальше. Он очень мне нравится. Честно. Но сейчас не время Шакалу становиться вождем, я полагаю.
У Блажки зашевелились челюсти, и она услышала собственные слова, которые сказала в тот день. Теперь они эхом разнеслись по ее темной спальне.
Он сядет на место вождя, тирканианец. Я помогу ему это сделать, и мы вместе вышвырнем отсюда твою жирную задницу.
Штукарь устало вздохнул.
У нас нет времени на эти препирательства. Шакал уже бросил вызов. Вскоре вы все соберетесь и побросаете свои топорики. И твой будет брошен в поддержку Ваятеля. Сделаешь по-другомуи я уничтожу Серых ублюдков. Ездоков, молодь, которая еще учится, свинов. Я переверну эту крепость вверх дном. Чародей лениво покрутил пальцем в воздухе. В отличие от настоящего, они были в Горниле. И сейчас, так же, как и тогда, Штукарь возник без приглашения. И на этом я не остановлюсь. Ваша чудная Отрадная тоже сгорит. Твое копыто, твой уделвсе погибнет зазря. Почему? Из-за твоей верности. Или из-за любви? Мне интересно, Ублажка, что ты больше любишь? Этого полукровку? Или Ублюдков?
Тогда она замешкала. Надо было вскрыть ему живот.
Штукарь склонился к ней, в его голосе послышалось сочувствие.
Шакал не пострадает. Ваятель понимает, что его смерть испортит положение дел в братстве. Даю тебе свое слово, как сам вождь дал его мне. Шакалу позволят стать вольным ездоком. Предай егои он будет спасен. Все будут спасены. Выбор за тобой. Но я должен попросить тебя сделать его сейчас.
Она так и поступила: метнула топор в поддержку Ваятеля. Голосование, однако, закончилось вничью и требовало боя между избранными чемпионами. Тогда Штукарь снова нашелся с ответом. И она снова ему подчинилась. Овес дрался за Шака, оназа вождя, и она повергла обоих полукровок, которые были ей дороже всего на свете.
Всего, кроме самого копыта.
Ты не знал сказала Блажка, вдребезги разбивая воспоминания. Кто я такая. Ты не знал. Я не знала. Иначе сожрала бы твою плоть!
Она вскочила с кровати, ударилась коленом об изножье и врезалась в стену, опрокинув стул.
Покажись!
Она хотела, чтобы приказ прозвучал криком в ночи, но ее ярость заглушил тяжелый, чуть не до рвоты кашель.
Страшась безумного ада в постели, она отказалась туда возвращаться и провела ночь лежа на полу, размышляя о мертвых днях, ожидая, когда они вновь явятся из теней.
Глава 9
Аль-Унанский огонь!
Блажка с торжествующим видом прошествовала в переднюю дома каменщика. Это было одно из многих брошенных строений в Отрадной, и Мед использовал его для работы над укреплением деревни. Она не ожидала увидеть здесь Лодыря, но, войдя в проем, не выдала удивления и не сбавила шаг.
Чтобы убить собак, продолжила Блажка. Используем Аль-Унанский огонь.
От этих слов Мед, казалось, застыл над чертежом, лежащим перед ним на столе, хотя его прежняя сосредоточенность явно была потеряна. Он медленно перевел глаза на Блажку и ответил:
Вождь, это не
Шлюхан, уйди. Блажка указала пальцем за дверь.
Лодырь встал, прочистив горло, и вышел.
Огонь их убьет, заявила Блажка Меду, когда они остались наедине. Сами они уже не исчезнут, нахрен.
Сперва они должны опять появиться.
Появятся. А потом мы будем готовы дать им то, от чего они не оживут.
Ты не знаешь наверняка.
Он убил Месителя, он кого угодно убьет.
Да. И еще разрушил каменную крепость. А мы живем за деревянной стеной, Блажка.
В последнее время братья редко называли ее по имени. Эта фамильярность одновременно успокаивала ее и приводила в бешенство. Она подавила обе реакции.
А ты знаешь другой способ? Я тебя слушаю.
Она выдержала паузу. Мед перевел взгляд обратно на стол.
Вот и я не знаю, сказала Блажка. Никто не знает. Это мерзкое демонское семянаш единственный шанс.
Нет. У нас вообще нет шанса.
Он до сих пор горит в Горниле. И мы его оттуда достанем.
Мед рассмеялся. Горько.
Нет. С ним можно обращаться, только когда он в инертном состоянии. Как только он загорается Блажка
Она ударила ладонью по столу.
Вождь! рявкнула она.
Это заставило его осечься. Он сделал вдох.
Вождь. Его нельзя сдержать после того, как ему дали волю. И поэтому он так опасен.
Не объясняй мне, будто я чертова соплячка, Мед. Я это понимаю! Но если кто и может найти способ, это ты.
Лавка отлетела назад и с шумом опрокинулась, когда молодой полуорк вскочил на ноги. Он выставил свой обрубок перед Блажкиным лицом, дрожа от ярости.
И сколько еще частей тела мне нужно потерять ради этого чуда?! Я не чародей, Ублажка! Штукарь был чародеем, и он сам им управлял, а не я!
Блажка дала ему выплеснуть гнев, выждала, пока тот не утихнет, и его задуло, как пламя свечи. Мед опустил руку, выпрямился и провел здоровой рукой по своей эльфийской прическе. Затем покачал головой, глядя в потолок, и проговорил, словно выпуская слова из убежища горьких воспоминаний:
Ваятель заставлял меня заниматься этим безумием почти с того момента, как я впервые надел бригант. Я не знаю, где он этот огонь взял, ине знаю, как бы он с ним управился, не спалив все Горнило. И к чему это привело?
Блажка молча смотрела на Меда, пока он говорил, будто завороженный. Затем он наконец отступил на шаг и встретил ее взгляд.
Старый полуорк хотел найти способ защитить Горнило, не расходуя дерево. Нам уже тогда его не хватало. Ты знала, что он работал над ним сам? Я несколько раз заставал его, поздно ночью он просто пялился на печь, а внутри горел крошечный зеленый огонек. Я все надеялся, он разберется. Или поймет, что это невозможно, и сдастся. Но он не отказывался от идеи. И меня принуждал. Заставлял привлекать сопляков. Я уговорил Салика уговорил Облезлого Змея мне помочь. Думал, он быстрее выйдет на голосование, если нам удастся разгадать загадку. И ему чертовски повезло в тот день. Всем нам повезло.
Я помню, сказала Блажка.
Именно после раннего эксперимента с неестественным огнем, когда Змей был еще сопляком, у него появились ожоги. Ему повезло сохранить руку, но пока она заживала, от нее отвалилась плоть. Мелочник потом лечил егоэтот скупой старый хрен даже сохранил один ошметок в отдельной склянке.
«У этого сопляка рука теперь, как кожа у облезлого змея», заметил тогда злобный квартирмейстер, тем самым нечаянно дав Салику будущее копытное имя.
Мелочник погиб в тот же день, когда разрушилось Горнило, а с ним и Ваятель, и Серые ублюдки. Поэтому казалось уместным, что, когда Салик вырос до вступления в братство, последний вклад в это оказался за Мелочником. Это была идея Меда. Только сейчас Мед смотрел на нее чуть ли не с отвращением.
Ты помнишь последствия, но сама этого не видела. Ты была в патруле с Овсом и Шакалом. Как всегда. Я был единственным из посвященных в топочной камере, когда сопляки возились с этим дерьмом. Я видел, как огонь вынес дверцу печи и вылез наружу, будто живой и голодный. Он едва коснулся Салика, и его плоть сразу воспламенилась.
Воспоминания терзали Меда. Он смотрел на Блажку, но видел что-то другое.
И как ты его погасил? спросила она, стыдясь, что не знает ответа. Как он отметил, она этого не виделатолько слышала доклад на собрании копыта, где все сидели вокруг гробоподобного стола, а сама Блажка изо всех сил старалась не издавать шума и не привлекать внимания.
Немигающий взгляд Меда снова сфокусировался. На мгновение он растерялся, будто не мог вспомнить. Затем коротко вздохнул и безрадостно усмехнулся.
Мочой. Я где-то читал, что несвежая моча должна его гасить. У меня была моча сопляков в ведрах еще с первого дняя их специально держал. Хотя даже не знал, поможет ли, но вылил одно на Змея. Проверять я боялсявдруг стало бы еще хуже? Но в тот момент
Терять было нечего.
Мед кивнул, его быстрый ум сразу ухватился за тот факт, что он упустил собственный довод. С печальной усмешкой он поставил скамейку и уселся на нее. Блажка присоединилась и положила руку ему на плечи, не думая о том, как он мог на это ответить.
Мед только вздохнул.
Думаю, мне стоит сказать ребятам, чтобы начали собирать свою мочу в ведра.
Я бы сама сказала, усмехнулась Блажка, но не буду.
Оба рассмеялись. Блажка убрала руку и привстала со скамьи, постучав пальцем по схемам укреплений на столе.
Мы не можем оградить весь удел. Нам нужно не только знать, как защищаться, но и как нападать.
Я знаю. Но вождь. Змей этого не перенесет. Если мы решимся, нужно быть готовыми его потерять. Он скорее уйдет кочевать, чем опять рискнет связаться с огнем.
Блажка встала.
Я понимаю. Пока у нас нет необходимости говорить ему о чем-либо. Как и все необходимое для жизни копыта, эта штука не в нашей власти. Я надеялась, что ты знаешь, откуда этот огонь взялся.
Мед опустил взгляд, сдерживая смешок.
Что тут смешного?
Ну он же называется Аль-Унанским.
Блажка, шутя, замахнулась на ухмыляющегося ездока.
Надо же, какой умник! Давай продолжай работать над своими долбаными чертежами, а я позанимаюсь еще тысячью и одним чудом. Затем, вспомнив, указала на дверь. А какого хрена тут делал Шлюхан?
Помогал мне, ответил Мед, встревоженный ее вопросом. Лодырь всю жизнь провел в городах, которые были окружены стеной. Знает пару вещей. Даже предложил когда-нибудь построить акведук.
Ак-ве-что?
Это чтобы в городе была вода.
Это называется колодец, Мед.
Нет, это будет вода прямо из Алундры Он уже воодушевился, но Блажка пресекла его сомнительной усмешкой. Ладно, забудь.
Чувство вины заставило ее сделать глубокий вдох, чтобы побудить его к дальнейшим пояснениям.
Но в следующий момент оба вздрогнули, когда дверь распахнулась и в проем ворвалась громадная фигура Дуболома, уничтожив все шансы на рассказ об акведуке. Здоровяк весь покрылся потом и задыхался, челюсть его отвисла.
Блажка вскочила со скамьи.
В чем дело?
Дуболом сложил увесистые руки вместе и растопырил их веером.
Теперь встал и Мед.
Ворота, понял он.
Псы? спросила Блажка, обходя стол.
Два вытянутых пальца на одной руке, выше ниходин палец на другой.
Хуже.
Когда Блажка вышла, весь частокол закрывали спины. Когда она начала подниматься по лестнице, никто не обернулся. Мед взбирался за ней, дыша в зад, отсутствие руки совсем его не замедляло.
Разойдитесь! приказала Блажка.
Пара спин сдвинулась, и она выглянула поверх кольев, выставив перед собой тренчало.
Под утренним солнцем выстроилась шеренга всадников.
Кавалеро.
Наверное, с сотню. Или как минимум четыре двадцатки. Слишком много.
Один стоял впереди всех, менее чем в броске камня от ворот. Через мгновение после того, как Блажка добралась до стены, он задрал голову и громко объявил:
Мастер копыта Серых ублюдков, я кавалеро Рамон. Согласно приказу капитана Бермудо вам необходимо явиться в кастиль.
Мы Реальные ублюдки, хиляк ты, конелюб! крикнул Хорек.
Рамон проигнорировал смех, распространившийся вдоль частокола. Его лицо осталось таким же бесстрастным, как у самой Блажки.
Она продолжала держать арбалет наведенным, ее глаза метались из стороны в сторону. Солнце тускло отражалось от стальных шлемов, чешуек кольчуг, головок копий и ободков щитов. Сотни крошечных отблесков сопровождались редкими стуками копыт и звяканьем упряжей, когда лошади переминались, стоя на месте. Теперь она видела: их точно сотня. Порядка семидесяти кавалеро и еще тридцать разведчиков, одетых в парусиновые куртки и шляпы с полями, и у каждогозаряженный арбалет.