Джонья усмехается, но не уходит, когда я подхожу к нему и придвигаюсь достаточно близко, чтобы мои пальцы могли дотянуться до кармана штанов его униформы. Несколько напряженных мгновений мы с ненавистью смотрим друг на друга. Затем его взгляд устремляется на Саенго.
А ты позоришь наш род, потому что
Если бы я хотела знать твое мнение, то спросила бы, говорит Саенго сухо.
Губы Джоньи складываются в тонкую линию, однако он делает вежливый поклон и молча уходит. Как только он исчезает, я засовываю руки в свои карманы вместе с деньгами, которые сжимаю в своей ладони. Затем снова нагибаюсь, чтобы собрать остатки разбросанных припасов. Когда нас вдвоем отправляли на одни и те же задания, Джонья всегда делал все, чтобы превратить мою жизнь а ад. Увидев имя Джоньи в списке вивернов, назначенных на сегодняшнее задание по доставке припасов, я ворчала и умоляла Саенго застрелить его из лука, притворившись, что ее ослепило солнце. Я бы с радостью понесла за это наказание.
Свинья, бормочет опять Саенго. Она поднимает мои серые перья и нежно дует на их края, смахивая пыль. Давай прикреплю обратно.
Хотя мои ноги гудят в знак протеста, я остаюсь в сидячем положении, согнувшись над небольшой кучкой своих вещей на дороге, пока она вплетает перья обратно в мою косу.
Привилегия носить перья дается лишь студентам четвертого года обучения, когда наши волосы отрастают достаточно длинными. Стиль и украшения должны служить своего рода подражанием хвосту вивернов, одних из самых устрашающих хищников на всем Тие. Конечно же, это не настоящие вивернские перьявиверны обитают лишь в Казаине, горном государстве на юге.
Для Саенго перья являются знаком ее достижений. Она носит их с гордостью. Даже я немного возгордилась, когда она стала виверном и заслужила право носить свои перья, хотя это чувство сразу исчезло. Я выбрала серые, которые сочетаются с цветом моих глаз. Кендара иногда права, называя меня самовлюбленной.
Теперь же я порой ненавижу смотреть на эти перья и вспоминать то, что они символизируют. Мое место в Эвейвине. Мое место в Гильдии. Все те насмешки, которые мне приходится терпеть, наказания, которые я должна переживать, каждый взгляд офицеров и людей вроде Джоньи, которые считают себя выше меня из-за моего низкого происхождения.
Мы с Саенго собираем разбросанные вещи обратно в мой рюкзак и привязываем его к седлу Яндора, пока остальные тоже собираются двигаться дальше в путь. Хатчлеты снова выстраиваются в строй, и другие тоже возвращаются на свои места. Саенго предлагает мне один из своих рисовых шариков, но я отказываюсь, качая головой. Я не голодна, а ее еда должна прокормить ее до завтрашнего дня, до того времени, как мы вернемся из этого путешествия.
Крик сокола раздается над головой. Вместо того чтобы смотреть вверх, я смотрю на Саенго. Ее глаза пробегают по затянутому тучами небу, а брови серьезно сдвигаются. Напряжение с ее губ исчезает, когда она наконец замечает того, кого искала, Милли, ее ручную соколиху. Домашние питомцы запрещены в королевской Гильдии, но Милли не приручена по большому счету, так что офицеры ничего не могут с этим поделать.
Офицер Болдис хмуро глядит в небо, а затем громко кричит:
По местам!
Виверны, что впереди, быстро принимают нужную позицию, чтобы скорректировать отряд, и мы продолжаем свой путь. Где-то под моим бесконечным гневом скрывается еще и нетерпеливость.
Последние несколько недель все четверокурсники разделяют эти непрекращающиеся волнения и беспокойство относительно скорого выпускного. Студенты вроде Саенго обычно назначаются на посты в своих же землях. Саенго на самом-то деле уже получила свой пост на прошлой неделе, ее назначили в число королевских войск на Соколином хребте, где находятся владения ее семьи. Она подала просьбу поменять назначение.
Однако студенты вроде меня, у кого нет принадлежности к кому-либо из лордов, получают свои посты позже. Если бы решение принимал офицер Болдис, он бы, наверное, отправил меня на восток. Я слышала от других четверокурсников, что именно туда назначают тех, кто приносит кучу неприятностей.
Эвейвин является королевством маленьким, длинным и узким, как лезвие меча. К востоку от нас пролегают два других королевстваНьювалинская империя, которой правят шаманы, к северу, и Казаин, родина тенеблагословленных, к югу. Однако солдаты, которых отправляют на восточные границы, могут встретиться лицом к лицу лишь с Мертвым Лесом.
Мертвый Лес разрастается, как непроходимая тьма, что отделяет нас от других королевств, оставляя лишь кусочек зеленых земель между Эвейвином и империей. Другие четверокурсники поговаривают, что бывали случаи, когда солдаты даже сходили с ума, вглядываясь день за днем в те проклятые леса.
Время от времени какой-нибудь вор или пьянчуга набирается смелости пробраться в чащу. Однако эти деревья наделены собственной волей, и никто не может спастись, если у того нет защиты правителя Мертвого Леса, паучьего короля Ронина. Изредка осмелевшие глупцы с огромным трудом все же выбираются обратно на свободу, возвращаются со сломленной волей, падшие духом, лишь отдаленно напоминающие людей, и делают это только для того, чтобы схватить кого-нибудь, кто достаточно глуп, чтобы предложить помощь, и утащить с собой обратно во тьму. Солдаты, что становятся свидетелями того, что деревья делают со своими жертвами, никогда уже не ведут себя как прежде. По крайней мере таковы слухи.
В моей жизни было предостаточно опасностей с тех пор, как я стала учиться у Кендары, однако она ни разу не отправляла меня никуда вблизи Мертвого Леса. Так что мне остается лишь полагать, что все эти слухи правдивы.
О чем ты задумалась? У тебя лицо странное, говорит Саенго, доедая свой рисовый шарик. Я шутливо дергаю рукой, выхватывая у нее еду, и как будто собираюсь размазать остатки риса по ее лицу, но она отскакивает и смеется.
Какое лицо? спрашиваю я, перекладывая рисовый шарик из одной руки в другую, подальше от нее.
Как будто ты представляешь что-то неприятное.
Я думала о том, что офицер Болдис, скорее всего, назначил бы меня на восточные границы.
Саенго вздыхает.
Если бы я была злопамятным человеком, то попросила бы своего отца лишить его должности.
Ну что ж, я злопамятный человек, можешь сделать это ради меня?
Закатывая глаза, она говорит:
Если тебя назначат на восточные границы, может быть, ты встретишься с Ронином.
Ее голос звучит заинтригованно. Как у того, кто поддерживает мир между тремя королевствами на Тие, власть у Ронина просто безграничная. Это бы напугало до мурашек большинство людей, но не пугает Саенго, наследницу древнего эвейвианского рода. Я же, с другой стороны, не имею ни малейшего желания встречаться с паучьим королем. Если мне чего и не хватает, так точно не людей, перед которыми нужно склонять голову и слепо следовать их указаниям.
В любом случае мне хочется верить, что истинная причина того, что я до сих пор не получила приказ о своем распределении, в том, что я останусь в Вос-Тальвине с Кендарой как ее официальный подмастерье.
Я держу поводья Яндора одной рукой, а другую засовываю в карман. Мои пальцы находят деньги, которые я стащила у Джоньи. Вытаскиваю их.
Это что? спрашивает Саенго.
Это принадлежит Джонье. Руки у меня чесались. Мне плевать на деньги, мне просто хотелось хоть немного на нем отыграться.
Но когда опускаю глаза, то удивляюсь, увидев вместо денег скомканный пергамент. Хмурюсь. Мои глаза находят затылок Джоньи, который шагает впереди процессии, а потом я осторожно расправляю помятую бумагу.
Мои ноги чуть не спотыкаются при виде аккуратного, скрупулезного почерка. Яндор вовремя наклоняется ко мне, чтобы я не потеряла равновесие, потому что мой разум внезапно опустел от растерянности. Сестры, помилуйте, откуда у Джоньи письмо от Кендары?
Сегодня ночью. Талонский чайный дом. Дождись мужчину со скрещенными мечами. Запомни его мечи хорошенько. Возвращайся на рассвете. Сожги, как прочтешь.
Слова разносятся болезненным эхом в моей голове, пока я пытаюсь найти в них логику. Все вокруг внезапно кажется слишком громким, каждый звук вокруг меня усиливается: шарканье усталых ног, пробирающиеся сквозь грязь ботинки, ветер, колышущий траву. Мое дыхание учащается и грубеет, проходя через нос, а мои пальцы сжимают крепче бумагу, едва не разрывая ее.
Сирша? неуверенно зовет меня Саенго.
Он ученик, шепчу я сквозь стиснутые зубы. Трясу бумагой перед носом Саенго. Он один из ее учеников.
Саенгоединственная, с кем я поделилась своим секретом. И иначе быть не могло, ведь она моя лучшая подруга. Она берет пергамент и быстро читает написанное, и в этот момент я осознаю кое-что еще. Кое-что, что даже еще хуже. Кендара писала мне записки, только когда поручала простые задания, вроде достать какой-то предмет, пройти умственный тест или выследить какого-то зверя.
Никогда она не писала мне о каком-либо шпионе и не просила передать сообщение. Это это не тренировка. Это работа Тени.
Мои пальцы сжимаются на поводьях Яндора, отчасти я наваливаюсь на него, чтобы не рухнуть на землю от тяжести этой мысли. Если Кендара еще и не сделала этого, то собирается сделать Джонью своим официальным учеником. Несколько секунд я просто бессмысленно шагаю, позволяя осознанию этого терзать меня на куски. Все внутри рвет и мечет от негодования, огонь поднимается от моей груди к моим щекам. Я сжимаю пальцы у запястья, касаясь тролличьей кости. Нет, Кендара не выбрала бы Джонью вместо меня.
Я морщусь при виде грязи под своими ботинками. Как она посмела не сказать мне об этом с утра? Сжимаю кость тролля так сильно, что ладонь болит.
И вдруг догадываюсь, что мог означать этот талисман на самом деле: прощальный подарок.
Гнев внезапно исчезает, оставляя меня опустошенной. Лишь остатки моей гордости не позволяют мне рухнуть тут же на землю и рвать траву в клочья от немощности и нечестности этого всего. По какой-то причине, из-за чего-то я оказалась недостойна, я оказалась недостаточно хороша.
В этом состоит вся моя жизнь. Недостойная. Недостаточно послушная. Недостаточно умная, может, только языки хорошо знаю, но какая от этого польза? Недостаточно скромная, чтобы угодить кому-то.
Недостаточно хороша для родителей, которые меня бросили, или для монахов, которые меня воспитали, или для офицеров, которые меня тренировали.
Хотя я встретила Кендару, когда мне было одиннадцать, впервые я сразилась с ней лишь в тринадцать, во время своего финального года в Гильдии принца. Когда начал приближаться выпускной, никто, даже офицеры, не могли победить меня на ринге. Кендара увидела, как я тренируюсь одна, а когда встала напротив меня с мечом и приказала нападать, я рассмеялась, думая, что она шутит.
Слепая и безоружная, она победила меня меньше чем за две секунды.
«Это, сказала она, имея в виду свои собственные навыки, то, чего я смогла достичь лишь потому, что перестала жалеть себя и свое положение, и начала требовать от себя стать чем-то большим. Требовать, что я заслуживаю большего».
Кендара всегда верила, что я могу достичь величия.
Но я потратила последние четыре года, посвятив себя этой единственной цели, а теперь что? Я пришла в Гильдию королевы лишь потому, что Кендара требовала этогодоказать свою верность, сказала она, доказать, что я могу пережить все и заработать свое место как ее официальный подмастерье. И я переживала. О, я терпела все.
Может, моя гордость стала всему виной. Тень не должна привлекать внимание, должна позволять другим себя недооценивать. Ради того, чтобы заработать место рядом с ней, я могла опустить голову и проглотить свою гордостьно только не на боевом ринге. Только не в том единственном месте, где было дозволено сражаться, где я могла зарыть глубоко свой страх быть недостойной и доказать свою силу.
И ради чего все это было?
Впереди дорога сворачивает с главной магистрали и уходит на запад. Пока мы проходим лишь Кейстранский пролет, который тянется от южного берега Эвейвина, пролегает через столицу Вос-Тальвин и выходит к северному городку Бирт. Однако дорога, что ведет на запад, состоит из пары узких низин, поросших травой, протоптанных телегами и дрейками.
Хатчлеты тихо и печально вздыхают, когда стражники покидают главную магистраль и сворачивают на Кейстранский пролет с его неровными тропами. Я сердито кошусь на голову Джоньи и дергаю Яндора за поводья, заставляя его остановиться. Обеспокоенно посмотрев на увеличивающуюся дистанцию между нами и остальной делегацией, Саенго тоже замирает. Никто не замечает нашего отставания.
Саенго хватает меня за руку, достаточно грубо, чтобы это не привлекло мое внимание.
Сирша, рассказывай.
Я забираю из ее рук записку, снова всматриваюсь в слова, а затем сминаю бумагу в кулаке и засовываю обратно в свой карман. Чтобы успеть добраться до чайного дома к полуночи, Джонье придется скоро уйти. Наверняка он уже придумал какое-нибудь оправдание и получил разрешение офицера Болдиса.
Когда я уверена, что мой голос не дрогнет, я говорю тихо:
Я доберусь до чайного дома первой.
Выпускной меньше чем через месяц. Меня бросят в какой-нибудь закоулок королевства вместе с королевской армией, оставят гнить на каком-нибудь отдаленном от цивилизации сторожевом пункте на шесть лет, пока мой срок обязательной службы не закончится. А потом что? У меня нет семьи, нет дома, нет никаких талантов, я умею только сражаться.
Если я не стану Тенью, я останусь никем. Пустым местом.
А я так устала быть пустым местом.
Глава 3
Мы остаемся на Кейстранском пролете, поджидая, пока между нами и делегацией офицера Болдиса окажется достаточно большое расстояние, чтобы, когда кто-нибудь заметил наше отсутствие и отправился на наши поиски, мы были уже далеко. На миг я раздумываю, не повернуть ли обратно к Вос-Тальвину, чтобы потребовать объяснений от Кендары лично, но она ни за что не станет терпеть такое нахальство с моей стороны.
Тебе следует вернуться, говорю я, когда Саенго косится через свое плечо уже в десятый раз, если не больше, за последние несколько минут. Боюсь, на этот раз наказанием нам не отделаться.
Щеки Саенго снова краснеют, когда она вспоминает о том, что я одна была наказана за наше общее опоздание.
Возможно, говорит она, ее голос звучит с надеждой. Но кому-то же нужно тебя прикрывать. Что ты собираешься делать, когда мы доберемся до чайного дома?
Занять место Джоньи, конечно же. Талонский чайный дом находится на расстоянии половины дня пути к югу отсюда, если идти прямо, вдоль Кейстранского пролета. У нас есть преимущество. Если повезет, я перехвачу сообщение, которое так хочет получить Кендараот «мужчины с перекрещенными мечами» до того, как Джонья нас вообще поймает.
Известно, что в прошлые годы ученики Тени порой рушили планы друг друга, а иногда и вообще убивали друг друга, чтобы конкуренция на место подмастерья Тени стала меньше. Сама Кендара убила двоих своих соперников, когда тренировалась под руководством предыдущей Тени.
Поэтому среди своих учеников она решила оставить имя каждого из них в тайне. Ей не нравилось, что подобные перебранки и стычки привлекали много ненужного внимания, особенно учитывая, если один из погибших учеников оказывался ребенком какой-нибудь важной персоны. А также она предпочитала, чтобы ее собственные ученики концентрировались на тренировках и обучении, а не на том, чтобы зарезать друг друга. Однако она ясно давала понять, что, если один из нас раскроет свою личность, другие ученики могут распоряжаться этой информацией как пожелают. Зная Кендару, это можно считать все равно что разрешением действовать.
Однако я беспокоюсь сейчас не о том, разрешено ли мне расстраивать чужие планы, а о последствиях всего этого.
Правила в Гильдии королевы куда более строгие, чем в Гильдии принцев. Когда я впервые открыла рот, не получив на это сначала одобренияпросто чтобы задать вопрос, не имея никакого злого умысла на душе, офицер ударил меня так сильно, что я потеряла равновесии и упала. Он хотел, чтобы позор от моего неуважительного поведения видели на моем лице все, пока не заживет. После этого я быстро уяснила свое место и как мало оно тут значит. Студенты вроде Джоньи получают наслаждение при любой возможности напомнить мне о своей власти, прижимая меня к углам, когда рядом нет Саенго, или рассказывая всем ложь, которая принесет мне еще одно наказание или порку.
Покинуть же свой пост? Это хуже, чем любое вранье и наказание, какие Джонья выдумывал для меня за все годы. Гильдия принцев обязательна для детей от одиннадцати до тринадцати лет, но поступление в Гильдию королевы происходит на добровольной основе. Когда я поступила по просьбе Кендарыпоклялась служить королевской армии и должна буду получить наказание, если нарушу свою клятву.