Конечно, мам. Давай, я тебе помогу на стол накрыть?
Садись уже помогальщик! мама тоже улыбнулась и засуетилась по их тесной комнатушке, собирая на стол скудный ужин.
Все это проносилось как наяву перед глазами Никифорова. Рассказывая, он настолько погрузился в свои воспоминания, что перестал замечать Сашку. А парень сидел и внимательно, не перебивая, слушал друга, каким-то шестым чувством понимая, что тому надо выговориться, выплеснуть из себя всю боль, что он накопил в Тамбове. Петр рассказывал про Лиду, про то, что она ушла на фронт, и он очень боится за нее, и что они после войны обязательно поженятся, если останутся живы, Лида ему это обещала. Он рассказывал, какая она у него славная, добрая и нежная, а еще смелая и ответственная. А потом вдруг резко ни с того, ни с сего перескочил на рассказ о бомбежке, под которую они попали. Про разрушенный драмтеатр, про убитого мальчика, раненую женщину, которой, скорее всего, отрежут ноги. И снова о Лиде, о том, как они ее провожали. И что с ней едут на фронт еще три девушки, одну из них он даже как будто знает, но никак не может вспомнить, где и как они познакомились. А может, ему это показалось. Потом он рассказал, как провожали уже его. Что мама отпросилась с работы, и дядя Коля, сосед тоже был дома после ночной смены. Они все вместе пошли на вокзал. Мама плакала, а ему было ее жалко, он, как мог, старался ее утешить, но тщетно. Верка тоже плакала. Вспомнив о Верке, Петр поведал, что неугомонная девчонка все-таки вытащила его к себе в школу, чтобы он рассказал их классу, как воевал и как его награждал товарищ Сталин. А он не знал, что рассказать, потому что нельзя детям рассказывать о том, что он пережил на фронте. И он рассказывал им только про товарища Сталина. А на вопрос за что ему дали орден, сказал просто, что это большая военная тайна и товарищ Сталин велел никому никогда об этом не рассказывать. Чем заработал восхищенные взгляды Веркиных одноклассников. Петр вынырнул из воспоминаний. Сашка уже клевал носом, глядя осоловелым взглядом на столешницу.
Да, ты Саня, уже спишь. Давай ложиться будем, завтра вставать рано. Мне еще с утра в наркомат надо успеть, отметиться в кадрах о прибытии из отпуска, а тебе в школу отпроситься.
Сашка кивнул и поплелся к койке, на ходу стягивая рубашку.
Утром еле продрали глаза, но очень быстро расходились. Петр, быстро выпив чай, умчался отмечаться. Сашка вышел из дома через полчаса после Никифорова, глубоко вдохнул морозный воздух, прогоняя остатки сна, и направился к школе, размышляя у кого ему отпрашиваться и по какой причине. Не говорить же, что его в Кремль вызывают. Легенду разрушит, да и не поверят просто. Придется опять идти к Батину, хотя после вчерашнего не особо хочется, не хорошо они расстались с Владимиром Ивановичем. Отряхнув с ботинок снег, зашел в холл и сразу свернул к спортзалу. Физрука не было. «Оружейка» тоже была закрыта. Значит, пока не подошел. Сашка решил подождать, время до первого урока еще было. Буквально через несколько минут появился Батин.
Здравствуйте, Владимир Иванович.
И тебе не хворать, физрук вопросительно взглянул на парня.
Вы меня извините за вчерашнее, не прав был.
Проехали, я и сам погорячился, и Владимир Иванович протянул Сашке руку. Рукопожатием закрыли инцидент. Ты только извиниться или еще что-то есть?
Есть. Меня сегодня в Кремль вызывают к часу. В двенадцать машина придет к этому времени надо уже готовым быть, так что придется после второго урока отпрашиваться, а я не знаю, что говорить.
В Крееемль, удивленно протянул Батин, да еще и машину пришлют? Ну, ты, брат, даешь! Ладно, не бери в голову, после урока просто иди домой, а с твоими учителями я сам все решу. Еще что-то?
Нет, все. Спасибо, Владимир Иванович! Сашка радостно махнул головой.
Тогда беги в класс, скоро звонок будет.
Уже лечу, и Сашка скорым шагом отправился на занятия, а Батин вслед за ним пошел к Елене Петровне, отпрашивать Александра.
Два урока пролетели незаметно. После звонка Сашка молча собрал школьные принадлежности в портфель и направился на выход из класса. Тут в спину ему раздался возмущенный голос Волковой:
Стаин, а куда это ты собрался?!
Сашка удивленно обернулся. Ленка игнорировала его всю неделю и тут вдруг решила что-то спросить. Парень напрягся, приготовившись к очередной пакости от несносной девчонки:
Надо мне. По делам. Я отпросился, буркнул он.
Аааа. Ну, раз отпросился, то ладно, иди, милостиво разрешила девушка и отвернулась, давая понять, что больше вопросов не имеет. Изумлению Сашки не было предела! И это все? А как же высказаться в его адрес с очередными обвинениями, пристыдить за пропуск уроков? Александр не узнавал одноклассницу. Что это с ней произошло?! Но такая Ленка ему нравилась больше, а гадать о причинах ее поведения, сейчас не было времени. Надо поспешить.
Никифоров уже ждал рядом с домом. Быстро зашли в квартиру, переоделись в «парадку», осмотрели друг друга на предмет наличия нарушений в форме одежды и ровно в двенадцать вышли из дома. Машина с уже знакомым шофером ждала их у подъезда. На въезде в Кремль предъявили незнакомому лейтенанту госбезопасности пропуска, выданные еще Волковым. Тот их внимательно изучил. Зайдя в караульное помещение, куда-то позвонил и пропустил в Кремль, выделив сопровождающего. Сержант госбезопасности довел их до кабинета, в котором кроме десятка деревянных стульев ничего не было, и сказал ожидать здесь, пока их не вызовут. Кто и куда их должен вызвать, сержант не сказал.
Через некоторое время открылась дверь, и в кабинет зашел еще один человек. Сашка с Никифоровым не сразу узнали в этом подтянутом лейтенанте ВВС Михаила Леонтьевича. Миль выглядел неважно, с осунувшимся лицом, синяками, под красными, впалыми от усталости глазами. Но, тем не менее, конструктор тепло поздоровался с друзьями и с живым интересом стал расспрашивать их о последних новостях. Кое-что рассказал и о себе.
После возвращения в Москву в тот же день, он самолетом вылетел в Свердловск, где его встретил злой и задерганный, но в то же время заинтригованный Николай Ильич Камов. Их 290-й завод винтокрылых аппаратов еще не был полностью развернут на новом месте после эвакуации и частью находился в Билимбае, а частично был разбросан по всей железной дороге от Москвы до Урала. И тут из Государственного Комитета Обороны приходит приказ создать из его конструкторского бюро по вертолетостроению два новых, отдельных КБ Камова и Миля с дислокацией в Билимбае и Люберцах соответственно[i]. То есть получается оборудование, людей, наработки надо каким-то образом делить и часть отправлять обратно в Подмосковье. Зато в работе давался полный карт-бланш.
Камов недоумевал:
Что там такого произошло в Москве, Михаил Леонтьевич, что сначала Вас срочно, без объяснения причин срывают с эвакуации завода, потом перекраивают к черту нам все графики, а теперь дают два отдельных КБ и полное содействие?! И это после провальных войсковых испытаний. В сентябре мне кое-как удалось отстоять наше направление, а уже в ноябре я чувствую себя именинником.
Много сказать не могу, Николай Ильич, я под такими подписками, что теперь даже спать боюсь ложиться, чтобы во сне чего-нибудь не сказать лишнего. Просто получены убедительные доказательства перспективности развития винтокрылых машин.
Вот как? И кто же? Немцы, американцы?
Миль только покачал головой и развел руками, показывая, что говорить об этом не может.
В дополнение могу сказать одно, скоро будет открыт специальный расчетный центр, который будет работать только на авиастроение. Скорость и точность расчетов возрастет на порядки, это просто чудо какое-то!
Камов пренебрежительно махнул рукой:
Ай, Михаил Леонтьевич, ерунда это. Даже если и откроют такой центр, все равно в первую очередь он будет работать на Яковлева и Микояна, а в самую последнюю на нас.
А вот и нет! Товарищ Сталин пообещал, что для наших КБ в обязательном порядке будет зарезервировано время для проведения всех необходимых расчетов.
Николай Ильич недоверчиво покачал головой:
Хорошо, если так, но верится с трудом. Как хозяйство делить будем?
Да уж разделим, как-нибудь, улыбнулся Миль, тем более я к Вам тоже не с пустыми руками. Михаил Леонтьевич показал Камову на папку с чертежами и расчетами вертолета Ка-15, первой серийной машины Николая Ильича.
Сашка с Никифоровым увлеченно слушали Миля и не заметили, как в комнате появился еще один человек.
Так, так, так. Делимся секретными сведениями, Михаил Леонтьевич? в строгом голосе Волкова слышалась усмешка.
Помилуйте, Владимир Викторович, какие секреты? Рассказываю ребятам, как съездил в Билимбай. А на счет секретности, так вот этот молодой человек, самый главный наш секрет, и Миль кивнул головой в сторону Александра. Парень от всеобщего внимания смутился и покраснел, отчего все вокруг рассмеялись, что еще больше смутило Сашку.
Здравствуйте, товарищи! Волков весело оглядел всех присутствующих. Рад Вас всех видеть!
Здравствуйте, товарищ майор государственной безопасности! Давно в Москву вернулись?
Ночью прилетел. Домой вот только переодеться успел забежать, да своих обнять.
Вот и стало понятным странно миролюбивое настроение Ленки. Вернулся отец, и она не захотела омрачать себе радость очередным скандалом с одноклассником.
Как там на базе? Как ребята? Иса, Алексей?
Все в порядке, все отлично, передают вам горячий и пламенный комсомольский привет.
И Вы им привет передавайте! Когда обратно?
Пока не знаю, но думаю, что скоро.
А можно с Вами? Ну что мне тут делать, мне на фронт надо! вырвалось у Сашки.
Волков, приподняв брови, посмотрел на парня:
А учиться кто за тебя будет и курсантов учить?
Учиться и экстерном можно. А курсантов все равно нет, и неизвестно когда будут! упрямо гнул свою линию мальчишка.
Нет, так будут! Давай голову мне не морочь! осадил Сашку майор.
Парень надулся и буркнул себе под нос, чтобы не слышал Волков:
Будут, будут. Когда они будут? Все равно отпрошусь на фронт!
Но старого чекиста было не провести:
Ты никак, дружок, к Иосифу Виссарионовичу с этой глупостью обратиться хочешь через голову прямого начальства? Так вот, очень не рекомендую тебе делать такую глупость. Товарищ Сталин с тобой цацкаться как я не будет. В общем, если не хочешь получить на орехи, лучше оставь свои доводы при себе.
А мы что, сейчас к товарищу Сталину? попытался разрядить обстановку Михаил Леонтьевич.
Да. И нам уже пора. Волков еще раз строго посмотрел на парня:Санька, только давай без глупостей, навоюешься еще. Понял меня?
Понял! обиженно буркнул Сашка.
Волков удивленно уставился на подчиненного:
А вот теперь я не понял!
Понял, товарищ майор государственной безопасности! Есть, без глупостей! вытянулся по стойке смирно парень.
То-то! Все пора. Двигайтесь за мной, и майор, развернувшись, направился на выход. Остальные потянулись следом.
Поскребышев, кинув взгляд на вошедших, кивком головы, как старых знакомых поприветствовал их. И тут же, подняв трубку, сообщил Сталину о прибытии вызванной группы людей. В этот раз ждать никого не пришлось, пригласили в кабинет сразу. Войдя вытянулись по стойке смирно:
Товарищ Верховный Главнокомандующий, майор госбезопасности Волков, младшие лейтенанты госбезопасности Стаин и Никифоров и лейтенант Миль по Вашему приказанию прибыли.
Сталин был не один. Напротив него у рабочего стола сидел еще кто-то. Сталин поднялся со стула, чтобы поприветствовать вошедших. Тут же встал и посетитель. Смутно знакомое Сашке лицо, на малиновых петлицах три генерал-лейтенантские звездочки. Кто же это может быть? Понятно, что кто-то из знаменитых военачальников этой войны. Но вот кто? Точно не Жуков и не Рокоссовский, их парень знал хорошо. Сталин тем временем подошел к ним и с улыбкой произнес:
Здравствуйте, товарищи!
Здравствуйте, товарищ Верховный Главнокомандующий!
Иосиф Виссарионович с улыбкой кивнул и, обернувшись к незнакомому генералу, сказал:
Товарищ Василевский, Вы просили познакомить Вас с людьми, лишившими группу армий «Центр» организованного снабжения. Вот они, Сталин кивнул на вошедших, а конкретно лейтенанты государственной безопасности Стаин и Никифоров, а товарищи Волков и Миль им в этом помогали.
Товарищ Сталин, но Вы же сказали, что мосты уничтожили летчики? Василевский удивленно уставился на Сашку. Ну, никак не был похож этот совсем молоденький паренек на человека, способного хладнокровно провести успешную штурмовку хорошо обороняемых средствами ПВО объектов. Школьник и школьник. Хотя видно, что к форме парень привычен.
А товарищи Стаин и Никифоров и есть летчики, только это очень секретные и очень хорошие летчики, молодые люди покраснели. Приятно, когда тебя хвалят. А еще в голове вихрем крутились мысли, оговорился товарищ Сталин, повысив в разговоре их на одно звание, или нет? Что ни говори, а в каждом военном присутствует определенная доля честолюбия и здоровых амбиций. Как Вы думаете, Александр Михайлович, какой награды достойны эти товарищи?
Награждение у нас прерогатива Президиума Верховного Совета, но как по мне, то самой высокой, товарищ Сталин. Срыв стратегических планов противника, приведший к существенному ослаблению наступательного потенциала, в самый разгар наступления, Василевский уважительно посмотрел на парней.
Вот и Президиум думает так же, Сталин, как бы соглашаясь с Василевским и самим собой, задумчиво покивал головой. Он долго размышлял, как наградить парней. По важности выполненной задачи напрашивалось представление к званию Героя Советского Союза, но не слишком ли это будет? Ведь буквально три недели назад он уже награждал их. В то время, когда армия терпела одно поражение за другим, докатившись до столицы, его принципиальной позицией было не баловать людей наградами. Но тут совсем другой случай, уж очень серьезные были последствия их отважных действий. Однако все равно неуверенность в правильности такого решения была. Поэтому он и задал этот вопрос Василевскому, проверяя себя, верным ли оно было. И сейчас, получив подтверждение своим выводам от уважаемого им генерала, он отбросил всякие сомнения. Ладно, Александр Михайлович, не будем Вас задерживать, работы у Вас много. А я займусь приятной обязанностью.
До свидания, товарищ Сталин.
До свидания, товарищ Василевский.
Генерал-лейтенант покинул кабинет, а Сталин, подняв трубку телефона, сказал:
Заносите, Александр Николаевич.
Буквально через мгновение открылась дверь, и вошел Поскребышев, неся на подносе, накрытом кумачовым полотном, коробочки с наградами, наградные удостоверения и красную гербовую папку с Указами. Он поставил поднос на стол и тихо покинул кабинет. Сталин подошел к столу:
Обычно награждением у нас занимается Председатель Президиума Верховного Совета СССР Михаил Иванович Калинин, но учитывая известные всем нам обстоятельства, он поручил мне эту почетную обязанность.
Открыв папку, Иосиф Виссарионович тихим голосом стал зачитывать Указ о награждении за выполнение особо важного задания Верховного Главнокомандования разведчиков Волкова и техников Миля медалями «За боевые заслуги», такой же медали удостоились майор Максимов из 643-го БАО и подполковник Когрушев. Разведчикам Волкова были еще и присвоены следующие очередные звания. Затем с той же формулировкой, но уже орденом Красной звезды наградили Михаила Леонтьевича с присвоением ему внеочередного звания капитана. Волкова наградили орденом Ленина, без присвоения очередного звания, но его он получил совсем недавно. По радостно сияющим глазам майора было видно, что он не ждал столь высокой награды. И вот, наконец, очередь дошла до Сашки с Петром. Сталин еще раз внимательно посмотрел на вытянувшихся перед ним с красными от волнения лицами парней и, усмехнувшись, открыл еще один Указ:
Указом Президиума Верховного Совета СССР, за проявленные мужество и героизм при выполнении особо важного задания Верховного Главнокомандования, за уничтожение железнодорожной и автомобильной переправы на реке Березине и уничтожение железнодорожной переправы в районе станции Куприно, что привело к срыву наступления немецких захватчиков на столицу нашей Родины город Москву, присвоить звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» Никифорову Петру Степановичу с присвоением ему очередного звания лейтенанта государственной безопасности!