Улия с трудом сдержалась, чтобы тут же не закричать (долгие годы управления собственной таверной приучили её сначала и очень быстро думать, а только потом реагировать), затем заставила себя оторвать взгляд от жуткого зрелища. Нужно было осмотреть всё поле трагедии.
Она увидела кровавые кляксы на полу и ещё одну, сползающую с широкой скамьи. Лавка оказалась настолько тяжёлой, что её не перевернула даже толпа крепких мужиков, метавшихся по залу в панике.
Улия внимательно всмотрелась в тёмный угол под левой стойкой бара. Каждый тавернье знает, что это самое безопасное место для укрытия во время заварушки. И не ошиблась. Из-под стойки блеснул испуганный глаз. Кабатчик приложил палец к припухшим губам, по-детски алеющим сквозь бурную поросль на подбородке. Улия кивнула и отпрянула от входа. Выворотник, поглощённым пиршеством, не заметил ни её появления, ни исчезновения.
Она спустилась с крыльца, села прямо на траву, покрытую сальным слоем городских отходов, и, не моргая, уставилась на смертельно опасный вход в «Безлунную свинью».
ЭтоТинар кашлянул, обозначая, что он в порядке.
Хорошо, кивнула Улия, не поворачивая головы. А теперь скажи, о чём ты сейчас думаешь?
Это невероятно, ответил Тинар. Выворотникиодни из самых забитых существ Таифа. Никогда и никто не слышал о том, что они на кого-то нападают. Самые бесправные, униженные и слабые существа, наверное, во всей Ойкумене.
Может, просто некому было рассказать о таких нападениях? Улия намекала на то, что вывернутые тени сжирали своих хозяев, превращаясь в них.
Нет, покачал головой Тинар. Здесь что-то другое.
Аликорн кивнула.
Без постороннего вмешательства здесь не обошлось. Я почувствовала дух древня. Никогда не думала, что они покидают границы Тумалы, но, кажется, я ошибалась.
Кто это? удивился Тинар. Древни Что за ерунда?
Улия резко поднялась с травы:
Давай-ка зайдём.
Не-не-не-не Я думал, ты предложишь, наоборот, срочно покинуть это жуткое место.
Ни за что, решительно сказала Улия, мягко похлопав разволновавшегося под складками плаща Сёму. Здешний тавернье ещё юный мальчишка, очевидно совсем недавно получивший кабак в наследство. Есть же солидарность гильдии
В смысле? Тинар понимал цеховую солидарность, но никак не мог взять в толк, какое она имеет отношение к тому, что находится вне гильдий грумов.
А как ты думаешь? Улия почти рассердилась. Неужели я брошу брата-тавернье в такой ситуации на произвол судьбы? Ещё и когда
Она окинула взглядом улицу, словно вымершую в один миг.
Когда все те, кто веселился и гулял тут сутки напролёт, слиняли прочь, как только запахло жареным?
Тинар проворчал что-то неразборчивое, но поплёлся за аликорном.
Слушай! Улия резко обернулась и посмотрела ему прямо в глаза. С таким напором, что грум непривычно смутился. Вот как ты думаешь, почему мне, нежной девушке, удавалось многие годы содержать таверну? Такую, что стоит на перекрёстке миров?
И почему же? пробормотал Тинар.
У меня есть небольшое, но прекрасное преимущество, сообщила Улия, заглядывая в распахнутую дверь. Тинар маячил за спиной аликорна, каждую миг готовый к стремительному отступлению.
Выворотник доглодал хозяина. Томно распластался на пятне от тела, подрагивал конечностями, где формировались нервные окончания. Наполнялся новыми ощущениями, привыкал к состоянию. Весь ушёл в себя, сосредоточился на только что обретённой сущности.
Юный трактирщик из-под барной стойки взирал на воплотившегося монстра всё с тем же ужасом, но воспрял духом, как только Улия и её спутник вернулись.
В его глазах загорелась надежда, когда Улия сдёрнула с головы капюшон. Рог, кокетливо выглядывающий из-под пушистой чёлки, засиял чистотой и хрустальной нежностью. Его свет пробежался по залу кабака, очищая от скверны и крови.
Когда волна дошла до выворотника, он дёрнулся. Сначала недовольный потревоженным отдыхом после перерождения, а затем испуганно. Священный свет прошёл через только что образованную кожу и стал разъедать её множеством осколков. Монстр взвыл, словно пробуя голосовые связки, получилось хрипло и клокочуще, как будто в его глотке закипал густой суп.
Он пополз, хрипя и дёргаясь всем телом. Стремился к привычной стене, где совсем недавно в бытность тенью не раз находил спасение от бьющих башмаков. Схватился за неё руками, прижался к закопчённому дереву. Выискивал щель, чтобы спрятаться в ней.
Так как выворотник совсем недавно обрёл плоть, у него получилось. Оставляя кровавые разводы на брёвнах, выворотник сжался в плоский лист и просочился сквозь стену. В кабаке стало невыносимо тихо и пронзительно светло. Тинар смотрел с восхищением на прекрасный и чистый свет аликорна. В глазах жгло и резало. По щекам катились, не переставая, слёзы.
Э-э-э-т-т-о и есть твоё преимущество?
Тинар заикался.
Да, сказала Улия, пряча рог под капюшоном. Его свет тускнел, словно потусторонняя злоба выворотника выпила волшебство. Именно так я прекращаю все безобразия в своей таверне.
Она подошла к стойке, под которой прятался кабатчик, и заглянула вниз.
Можете выходить, уважаемый.
Тот помотал головой, словно смахивая с себя наваждение, а затем прытко выскочил. Через долю мгновения мальчишка уже стоял на ногах:
Как это вы его? он смотрел на Улию с восхищением. И О, тень зверя Ниберу! Неужели вы Улия? Рогатая дева из таверны на перекрёстке? Не может быть! Все наши знают О вас ходят легенды, и не мечтал, что когда-нибудь
Улия похлопала его по плечу, прерывая поток восхищения. Но Тинару показалось, аликорн довольна, что слава вышла за пределы родного леса.
Не время сейчас, сказала она. Нужно разобраться, что здесь произошло. Как это случилось.
Всё было обычно, пожал тот плечами. Посетителей набилось много, я не уловил момент, когда из-под одного сельжита случился выворотник. Мужик напился в стельку: сидел здесь со вчерашнего вечера, кутил всю ночь и продолжил утром, даже глаз не сомкнув. Хвастался, что купил по дешёвке дом в столице, счастье его так и раздирало, не мог ни спать, ни есть. Только хмелел всё сильнее. От дурной его радости, наверное, и случилось. Внезапно все принялись кричать, я услышал, как поминают выворотника, но и подумать в первый момент не мог Это же Интимное. Разве выворотник случается при свидетелях?
Тинар понимающе покачал головой. И в самом деле, видано ли такое?
Они сначала, кажется, собирались выворотника побить и выкинуть прочьпьяным-то и море по колено, вот только резко протрезветь пришлось, когда эта тварь с той стороны тени вдруг набросилась на хозяина и начала его Ну вы же видели
Обратился он к Улии.
В это сложно поверить, но она начала его в прямом смысле слова пожирать. Все отпрянули к выходу, когда ещё из-под одного тут же случился выворотник и тоже Того А потом ещё. И ещё.
Сколько вы насчитали? спросила Улия.
Пять, тяжело вздохнув, ответил кабатчик. Здесь их было пять. А сколько потомне знаю.
Конечно, задумчиво сказала Улия. На улице мы не видели ни одного.
И что? не понял Тинар.
Радиус действия, опять непонятно сказала Улия.
Ох уж эти тумалинские заморочки. Она раздражала Тинара, когда вот с таким видом всезнайки говорила о чём-то само собой разумеющимся, но совершенно неведомом груму из Таифа.
Плюс ко всему она опустила резко побледневшее лицо вниз, словно нюхала своим маленьким рогом воздух, и произнесла:
Их даже два. Взрослые, сформировавшиеся древни. В винном погребе. Вот что бы древням делать в винном погребе?
Тинару показалось, что сквозь капюшон Улиного плаща опять пробивается синий свет аликорна. Он набирал силу, становясь всё ярче и пронзительнее. Словно рог реагировал на мощный источник зла, предупреждая, что враг совсем рядом.
Глава девятая. Вместе
Третий сын великого стратега Ошиаса въехал на рыночную площадь Каракорума. Ленивый и душный сквозняк раскачивал покосившиеся вывески, поднимал пыль и покрывал ей останки бывших торговых рядов. Недалеко отсюда юный Рин бил маленьких птиц, чтобы положить их на пути Эль Фэнг. Сейчас это время казалось ему таким далёким, словно в прошлом обороте, когда он мучился тенью своей тени.
Эль Фэнг была коротко острижена, каштановый ёжик по-мальчишески торчал на бледной голове, и от этого золотые глаза оттенка послеполуденного солнца казались огромными. Она штопала крылья подброшенных птиц, трепетно водила над ними невероятно длинными пальцами, и самое главное: она была жива, а, значит, у Рина оставалась надежда.
Плащ вздрогнул от порыва ветра, конь фыркнул, словно осуждая хозяина. Синг не должен поддаваться никаким эмоциям, кроме ярости. Но вот это всё, не имеющее для него названия, вдруг накатывало горячей волной от цветка калохортуса, будто Рин снова и снова умирал от смертельной раны. Досада на судьбу, горечь за опоздание, отчаянье разбитого вдребезги сердца.
Он возвышался над толпой и смотрел, не видя, а только ощущая. Улицы пропитались ароматом бесконечного страха и запущенных болезней. Кровь и смерть на поле боя не вызывали у него тошноты, но запах тлеющей жизни, скученной на небольшом пространстве, заставлял затаить дыхание.
Толпа беженцев несколько месяцев назад смяла караул у въезда в город, выломала створки ворот и ворвалась в Каракорум. Ворота восстановили, но беженцы, попав в город, забились в каждую дыру, крепко вцепились инстинктами выживания в его кварталы и закоулки. Вся эта масса теперь спала, размножалась, отправляла естественные нужды и умирала прямо на улицах Каракорума.
На ярмарочной площади больше не торговали.
Сквозь горечь сожалений и вонь до Рина донёсся не менее неприятный звук. Вопил сгорбленный оборванец в замызганных обносках непонятного цвета, и тянул костлявые руки, обтянутые кожей, к любому, кто попадал в его поле зрения.
Приходит конец всему! завывал грязный оборванец. Послушайте, вы, доживающие последние дни, ваши тени уже толпятся за спинами, ожидая своего часа! Свершится великое пророчество, и монстр, зачатый при помощи колдовства, погрузит землю в хаос! Завтра день рождения чудовища, поздравить которого придут выродки из инотени, и поглотят они ныне живущих, и воцарятся выворотники в нашем мире! Близится час, когда выпустит их монстр на эту сторону!
Промелькнула мысль, что для нищего оборванца крикун изъясняется слишком уж гладко, а где-то даже изысканно. И он вполне реально намекал на наследного принца, о котором с самого его рождения ходили жуткие легенды.
Синг развернулся, размышляя, затоптать ли этого купленного «предсказателя» копытами Мальчика или отдать страже. Конь, привыкший к раздолью степи, всегда плохо переживал городскую давку, он попятился, когда кто-то попытался перехватить его под уздцы.
Досточтимый синг, мужик уставился снизу вверх перепуганными глазами.
Он пребывал в таком волнении, что не только рискнул остановить синга, а ещё и обратиться без подобающего пиетета:
Там Там
Одной рукой придерживая дрожащие складки на огромном животе, другой он показал на красную крышу здания. Ринсинг знал этот кабак. «Безлунная свинья» имела вполне приличную репутацию.
И что жетам? Рин сощурил тигриные глаза, пронзая взглядом посмевшего его остановить.
Вы должны Сами Это нечто! мужик всем грузным телом осел на мостовую.
И Рин понял, что беспорядочный поток толпы внезапно приобрёл направление и стремительной лавиной движется навстречу. Он убрал из носа заглушки, вдохнул ненавистный городской воздух. От красной крыши явно тянуло чем-то очень опасным. Не противником из плоти и крови, пахло сильным страхом, ужасом до оцепенения, а ещё Тем, на что синг с патрульным отрядом напоролся накануне в степи Ошиаса.
Стража! рявкнул он зычно, но голос потонул в панике. Где городская стража?!
Никого из блюстителей порядка Каракорума в обозримом пространстве не наблюдалось.
Рин развернул Мальчика к кабаку.
***
Входная дверь вдруг захлопнулась с раздирающим скрежетом. В таверне стало темно, несмотря на торжествующий снаружи день. Юный кабатчик метнулся в укрытие, кляня себя за долгие, ненужные разговоры, помешавшие своевременному бегству.
Сверху, с потолка, вполне телесно грохоча, свалилась огромная тень. Стукнувшись о пол, она резво вскочила на ноги и оказалась среднего роста мужичком с хитрым взглядом и крепкими, натренированными в уличных драках кулаками. Сзади раздался ещё один гулкий стук, и Тинар, оглянувшись, увидел, как с пола поднимаются два выворотникауже не сельжиты, а явно боеспособные солдаты. Ох, это совсем плохо
Я отвлеку их, тихо сказала Улия. А вы полезайте в погреб, попробуйте устранить источник нашествия. Думаю, это древни. Чувствую.
Но
Она поняла Тинара с полуслова.
Ты не распознаешь древня Вот же гадость! Я даже не уверена, что сможешь его увидеть. Но если не заткнуть эту дыру, то зараза будет только распространяться
Улия вытащила из-за пазухи перепуганного Сёму и всучила Тинару.
Вот, держи Он имел с ними дело и знает Сёма, не строй несчастную морду. Мы всё равно не можем убежать и спрятаться.
Зверёк пискнул с таким отчаяньем, что Тинару тут же захотелось убежать и спрятаться.
Идите же, сказала Улия. Некогда тут беседы разводить.
Тени падали с потолка на пол. Как огромные капли из прорвавшейся трубы. Им нужно было время, чтобы осознать себя в теле, и это давало некоторое преимущество.
И что нам делать, если мы их найдём?
А я откуда знаю? искренне удивилась Улия. В Тумале мы раза два изгоняли их с помощью тётушкиного молока, но тут нет ни тётушки, ни её прекрасного шоколадного бюста. И те вылазки носили характер пакостных диверсий. Здесь же чувствуется нарастающая мощь какого-то сложного плана. Так что действуйте по обстоятельствам. Главное, перекрыть канал, по которому они распространяют свои жуткие кошмары. И Тин, я в тебя верю.
Она похлопала грума по плечу и подтолкнула. Совсем легонько, но от неожиданности Тинар пролетел спиной вперёд недобрые несколько метров, беспомощно прижимая Сёму к груди. Свалился, стукнувшись о лавку, изо всех сил стараясь удержать верещащего зверька на вытянутых руках. Перевернулся и пополз за стойку: жизненный опыт подсказывал, что где-то там должен находиться лаз в винный погреб.
Улия проводила взглядом Тинара и вздохнула. Она не любила тревожить мощь аликорна. Но что ей сейчас ещё оставалось? Девушка решительно сдёрнула с головы капюшон.
Прорвалась из высших сфер мелодия. Достигла ближайшего выворотника. Он словно натолкнулся на барьер, остановился, удивлённо шаря перед собой неловкими руками. Свет, сковавший потустороннее существо, пробился дальше, заполняя раскуроченное пространство питейной. Он пеленал исчадия изнанки чистыми путами спокойствия, подавлял неуёмную жажду.