Потому что я представляю, каково ей! Вы можете вообразить: всю жизнь провести взаперти, не видя в глаза ни одного человека. Разве это гуманно? Разве нельзя было придумать какой-то способ позволить принцессе жить нормальной жизнью?
Но какой? возмущенно спросила Омелия. Если она встретится с живым человеком, начнется гражданская война.
Да, при условии, что предсказание реально, кивнула Омарейл многозначительно, а поймав еще один недовольный взгляд Даррита, продолжила: Но даже если это так: разве не зависит от самих же граждан, начнется война или нет? Если все жители королевства просто примут решение не начинать гражданскую войну, когда принцесса выйдет из башни, все будет хорошо! И у нас будет настоящая наследница.
Пока Омелия приходила в себя от дерзких рассуждений девушки, господин Зарати хмыкнул, а затем склонился вперед и заговорил тише, чем раньше:
Вы затронули тему, которая меня самого давно волнует. И знаете, к каким умозаключениям я пришел?
Омарейл с надеждой взглянула ему в глаза. Неужели они повстречали разумного человека
Что на самом деле принцессы нет, сказал господин Зарати веско и многозначительно, и плечи принцессы разочарованно опустились. Новорожденный умер при родах, и по какой-то причине, вероятно, по состоянию здоровья, Король и Королева не смогли больше зачать наследника. И чтобы не ставить под вопрос тему о престолонаследии, здесь он сделал театральную паузу, они выдумали историю о принцессе, которая якобы живет в Лебединой башне. Фактически же после смерти Его Величества от лица принцессы будет править его жена. Если только она не умрет раньше.
Девушку так разозлила беспечность, безразличие, с которыми мужчина говорил о смерти ее родителей, что Омарейл вскочила с кресла, готовая к словесной атаке. Ее глаза светились праведным гневом. Даррит, быстро оценив ситуацию, тут же подскочил к Омарейл и усадил обратно. Опустившись перед девушкой на одно колено, он заставил ее посмотреть на него.
Тише, тише, Мира, успокаивающе пропел он.
Она вздохнула и, взглянув в глубокие синие глаза, почувствовала, что пелена ярости постепенно исчезла.
Даррит встал и повернулся к хозяевам:
Прошу простить мою сестру. Она действительно глубоко переживает за принцессу Омарейл. А затем негромко добавил: Ассоциирует себя с ней, возможно
Зарати понимающе кивнули и снисходительно, не без сожаления, взглянули на девушку. Омарейл старалась взять себя в рукине стоило мешать Дарриту налаживать контакт.
Именно этим он и занялся, вернувшись в свое кресло: начал расточать комплименты в адрес хозяйки дома, возвышать заслуги хозяина и расхваливать безупречный вкус, с которым был выстроен особняк.
Омелия нежно улыбалась ему, смущенно хихикала и несколько раз с добродушной благодарностью похлопала по колену. Господин Зарати продолжал делать вид, что ничего не замечает. Даже соприкоснувшихся лодыжек.
Никогда прежде принцесса не была так рада покинуть какое-то место. Даже из собственной башни она уходила с меньшим рвениемвсе-таки Орделион был ее домом.
Это было тошнотворно, сообщила Омарейл, едва они с Дарритом сели в экипаж.
Он ухмыльнулся.
Вы так говорите, потому что с вами никто не заигрывал, пошутил он, и Омарейл поняла, что ее спутник был в прекрасном настроении.
Как я могу завидовать вам, если на самом деле не существую? с наигранным изумлением воскликнула она.
Даррит улыбнулся, и на этот раз это точно была не иллюзия, ведь шрам тут же искривился, а в уголках глаз появились морщинки.
Если честно, меня от этой семейки бросает в дрожь, сообщила Омарейл серьезно. Мне кажется, они немного чокнутые. Или я ошибаюсь? Скажи: то, как Омелия открыто флиртовала с тобой прямо при муже, и то, как спокойно он это воспринимал, это нормально?
Ее собеседник задумчиво потер щетинистый подбородок.
Знаете, понятие нормы начал было он, и принцесса громко фыркнула, закатив глаза:
Ответь по делу, Норт!
Он вздохнул:
Я вижу, вы не утруждаете себя самоконтролем.
Но-о-орт, мрачно протянула Омарейл.
Поведение семьи Зарати выходит за рамки того, что принято считать нормой в моем окружении. Однако не могу сказать, что меня шокирует происходящее. Они своеобразные люди, но, как и все, имеют право на тот образ жизни, который им по вкусу. Если это не нарушает границ других людей, разумеется.
Принцесса несколько секунд изучала лицо Даррита.
Ты, оказывается, дипломат, Норт Даррит. Бериоту понравился бы твой ответ. Обычно он говорит так же витиевато и предусмотрительно.
Она задумчиво уставилась в окно:
Как считаешь, Бериот знает о Сове?
Вполне вероятно, что нет. Если госпожа Дольвейн использует свой дар для управления теми, кто ее окружает, ей не играет на руку, чтобы кто-либо знал о нем. Вспомните Пилигрима: люди обычно не очень довольны, когда знают, что ими манипулируют.
Омарейл вздохнула:
Надеюсь, ты прав, Норт. Потому что свадьба Севастьяны все равно состоится, и я хочу, чтобы ее муж оказался достойным человеком. Если Сова управляла Бериотом так же, как Даном, он ну вроде бы ни в чем не виноват.
Она чуть помолчала, разглядывая фасады с яркими вывесками, что проплывали за окном. Ее мысли скакали от Зарати и приема у Патера к Севастьяне, Бериоту, родителям и предсказанию.
Чуть позже, пока повозка продолжала, поскрипывая, везти их по улицам города, Омарейл спросила о планах Даррита до вечера воскресенья.
Полагаю, что, если мы не получим приглашение к завтрашнему утру, я организую встречу с Омелией. Думаю, мы случайно столкнемся где-то, если она будет намерена выйти из дома. Или я окажусь настолько нетерпелив, что навещу ее без формального приглашения.
А я бы хотела узнать больше и о Джане Дженне, и о других Патерах. Где я могу раздобыть подборки старых газет?
Даррит одобрительно кивнул:
Ваш паспорт при вас?
Омарейл действительно держала документ во внутреннем кармашке своего плаща, но напомнила, что Мираж Селладор была в розыске. Даррит равнодушно ответил:
Не думаю, что эта информация достигла провинциальных библиотек.
Он вообще был достаточно уравновешен, учитывая ситуацию, в которой они оказались. Омарейл прислушалась к себеона тоже сохраняла внутреннее спокойствие. Разумеется, ее волновало, что думали родители о ее исчезновении, что замышляла Сова, ожидал ли их с Нортом успех во всей этой авантюре. Но пока принцесса просто старалась не углубляться в свои переживания и продолжала идти впередкак тогда, в поле, когда вдалеке виднелись огоньки Эльмберта. И, как и тогда, она старалась расслабиться, ведь Даррит сказал, что так будет проще.
Сколько именно удалось заработать на игре в покер? спросила она, кивнув своим рассуждениям. И нужно ли нам еще?
Разумеется, нам нужно еще, отозвался Даррит, снимая перчатки и доставая из внутреннего кармана своего нового элегантного сюртука сложенный вчетверо листок. Это сумма на моем счете. Половину ее мы заработали вчера. Вторая половина принадлежит мне, это мои личные сбережения. Мы сможем запустить руку и в них, но все же будет хорошо, если эти средства останутся при мне.
Омарейл понимающе кивнула. Впрочем, в случае благоприятного исхода, она ни за что не оставила бы Норта без личной благодарности Ее Высочества. Сейчас же, понимая, что будущее было слишком туманно, она не хотела ничего обещать.
Она взглянула на сумму и окинула Норта оценивающим взглядом. Шестьдесят две тысячи солей!
У учителей, конечно, хорошая зарплата, но чтобы иметь такие сбережения, просто экономии будет маловато, заметила она.
У меня очень скромные запросы, пожал плечами Даррит и отвернулся к окну.
Омарейл чуть сощурила глаза.
Что-то ты не договариваешь, Норт.
Не все ли равно, Мира? он посмотрел ей в глаза, и она удивилась, что ее любопытство вызвало в нем раздражение.
Решив отложить эту тему до лучших времен, она сказала:
Этих денег, я имею в виду, даже половины суммы, должно хватить, чтобы до самой свадьбы Севастьяны жить припеваючи в хороших отелях с полным пансионом.
Вы не учитываете возможные дополнительные траты. Только на одежду мы потратили восемь тысяч сто двадцать четыре соля. А перемещения между городами? Увы, поезда для нас закрытыв вокзальных кассах могут быть списки разыскиваемых, для покупки билетов требуется паспорт. Это значит, что нам придется искать более сложные и наверняка дорогостоящие способы передвижения.
Я это понимаю, вздохнула Омарейл. Просто мне совсем не понравилось играть в покер.
Когда вы выигрывали, говорили иначе. Но, по большому счету, в вашем присутствии сегодня нет нужды. Вы можете остаться в отеле.
Сперва ее задело то, что Даррит не считал ее хоть сколько-то полезной. В первую ночь она неплохо помогла, они были отличной командой! Но поразмыслив, Омарейл решила, что действительно не прочь на эту ночь снять с себя обязанность по добыванию денег и передать ее Норту Она поблагодарила его и с улыбкой подумала о хорошей ванне.
Так за разговорами они довольно быстро приехали в отель. До ужина было еще около часа, и Омарейл с Дарритом решили остаться в гостиной и почитать.
Какое-то время принцесса была погружена в книгу, которую нашла на полке в номере. Приключения мальчика, путешествующего при помощи камня по волшебным мирам, было в меру увлекательным, в меру забавным.
Даррит же читал собственную книгу небольшого формата, которую носил в кармане плаща. Омарейл вдруг стало интересно, с каким же произведением не расставался ее спутник и почему из книги, как перышки, торчали небольшие закладки.
Что это? спросила Омарейл, указав на томик.
Даррит повертел книгу и ответил:
Я отмечаю любимые моменты.
Она несколько секунд просто смотрела на него. Затем наконец произнесла, стараясь, чтобы интонации не получились слишком уж издевательскими:
Зачем?
Он дернул плечом и перевернул страницу.
Привычка, бросил он и вновь углубился в чтение.
Омарейл покачала головой. Как можно быть настолько цельным человеком? Все в нем, от идеально начищенных ботинок до вот этих закладок, было подчинено рассудку, дотошному следованию порядкам, правилам и каким-то собственным ритуалам.
Ты знаешь, что тыстрашный зануда?
Раньше я пребывал в счастливом неведении на сей счет, но вы не устаете повторять мне об этом, поэтому да, теперь я знаю.
Она закатила глаза, а затем все же поинтересовалась, что он читал.
Это сборник поэм, баллад и рассказов.
Они тебе так нравятся, что ты носишь книгу в кармане?
Вы носите с собой кусок деревянной доски, заметил он, неосознанно прижимая томик к груди, будто защищая.
Омарейл тут же подалась вперед:
Эй, лалане доска! И чего ты сразу нападаешь? Я просто хочу знать: чем так хороши эти истории?
Он пожал плечами:
Я расслабляюсь, когда читаю их. Я слышал их еще от Фраи, когда был ребенком.
Это кое-что объясняло.
Прочитай мне что-нибудь. Что-то, что нравится тебе больше всего, попросила принцесса, откинувшись на спинку кресла и прикрыв глаза.
Даррит пару мгновений смотрел на Омарейл недоуменно, будто она попросила открыть окно и начать громко петь гимн Ордора. Затем откашлялся, открыл книгу и начал читать. Его низкий голос звучал певуче и проникновенно:
Его вели на казнь под ликование толпы, а он не мог поверить: ему действительно пришел конец. И как? Вот так бесславно, на площади, перед гневливым сбродом. Слепая ненависть невежд, бессмысленная смерть и торжество врага. Он был так близок, чтоб сделать трон своим, и, о, что за король бы был Свартур! Его лицо слепили боги, в глазах сверкала сталь, стальным же был кулак. С ним даже бравый воин страшился схватки. Он власть держал, он знал ей цену и никогда так с нею не играл, как позволял себе «безгрешный» истинный наследник.
Но есть всему финал. Свартур его боялся. Больная, седовласая колдунья ему все предрекла, но он наивно верил, что и судьбу он победит, как победил когда-то кровь, и знать, и озлобление народа.
Все ближе, ближе к плахе с каждым шагом, Свартур мятежно поднял взгляд. Там, наверху, на вычурном балконе стоял король, правейГерой, а рядом для него наградасестра наследника прекрасная Нимея.
Свартур уверен был, что вся резвящаяся чернь познает, что есть ничтожный, вздорный, суетный король, и пожалеет, что так поспешно отказалась от строгого, но сильного владыки. Однако в тот момент король надменно созерцал сраженного врага.
С ним рядом, с ликом сожаленья напополам с прощающею миной, вздыхал Герой. Великий рыцарь, что смог раскрыть все «козни хитрого Свартура», спас королевство и освободил Нимею от узурпатора коварных планов. Свартур скривил с презреньем губы, желая показать, что даже так считал их всех ничтожествами, не понимающими истинную сущность власти.
Затем холодный взгляд скользнул к лицу напуганной Нимеи. Она стояла там, бледна, с румянцем на щеках как в лихорадке. Медь обрамляла мрамор ее прекрасной кожи, лучи играли в волосах. Ехидная улыбка покинула уста Свартура. Он поглядел в ее зеленые глаза внимательно и смело.
Нимея всхлипнула, коснулась жениха руки и скрылась в замке. Ей претила сама идея смотреть на смерть, пусть даже и злодея.
И вот Нимея оказалась у двери, которая вела во владения Свартура. Еще три дня назад он здесь работалза этим письменным столом, сидел на этом стуле.
Повинен в нападении на шесть семей высокой крови, раздалось над толпой на площади.
«Повинен, ответил мысленно Свартур, мы к ним нагрянули средь ночи. Одни из них сгорели заживо в своем старинном замке. Другихотправили в полет с высокой башни. Третьи, прослышав о моих беседах, пошли на компромисс гораздо легче».
Меж тем Нимея увидела в столе закрытый ящик. И зная, в комнаты хозяин не вернется, при помощи ножа взломала маленький серебряный замок.
Повинен в убиении бессчетного числа людей из бедняков.
«Повинен. Глупцы не понимали, что их пустые бунты лишь сердили. Какая трата времени и сил!»
Нимея медленно открыла загадочный тайник. О небеса!
Засушенное ландыша соцветье Она, гуляя, собрала букет и, не успев дойти до комнат, столкнулась со Свартуром в коридоре. Он попросил, сверкнув глазами, отдать ему цветы. Когда невинный, нежный стебелек был сжат в его перчатке, у девушки перехватило дух. Почувствовав опасность, она покинула поспешно коридор, а он он сохранил ее невольно отданный подарок.
Повинен в отравлениях влиятельных, порядочных господ.
«Повинен, что очистил всю верхушку от недалеких дураков, поставив на их место тех, кто был готов служить. Повинен, но не чувствую вины».
Нимея слышала, как участился сердца стук: там, в тайнике, лежал ее прекрасный гребень. Она его когда-то обронила. А он он точно вор, его себе забрал и спрятал.
Повинен в предательстве Его Величества и королевства в целом.
«Повинен, за то и поплачусь».
Нимея третий дар достала. Письмо для нее самой. «Я знаю, ты не прочитаешь, и оттого я смел посланье начиналось. Лишь о тебе я грезил, писал он острой, но разборчивой манерой, лишь для тебя затеял всю игру!»
Забрав и гребень, и пергамент, и цветок, Нимея вышла в коридор, прошла от залы к залуи, наконец, увидела двоих. Жених и брат. Те подошли, обнять пытались, но девушка шагнула чуть назад.
Как все прошло?
Довольно быстро, заверил брат.
Он улыбался.
Нимея удивленно взглянула жениху в глаза.
Смотрел на наш балкон и улыбался. Больной мерзавец.
Но она не разделила возмущений. Лишь вспомнила две строчки из письма: «И перед смертью, стоя на коленях, я вспомню твои дивные глаза. И улыбнусь. Прощай, моя голубка. Чудовище способно на любовь».
И сможет ли она смотреть как прежде на брата и любимого Героя? Кто теперь жертва, кто злодей? И не припомнит ли при первом же семейном споре, как трепетно любил ее Свартур? И не подумает ль однажды: «Ах, лучше б выбрала его»?
Так навсегда коварная усмешка застыла на красивых, изящно нарисованных устах».
Мелодичность рассказа и мягкий голос Даррита погрузили Омарейл в легкую дрему, из которой ее вырвал стук в дверь. Она резко распахнула глаза и удивленно взглянула на Норта. Тот тут же подобрался и громко спросил:
Кто?
Вы просили принести вам вечернюю газету, господин, раздался за дверью юный голос.
Мальчишка-разносчик передал Дарриту свежую прессу, получил монету и ушел.
Расслабившись, Омарейл взяла в руки лалу и стала играть на ней, вспоминая давно забытые мотивы. От музыки ее отвлекло мягкое «хм». Она посмотрела на Даррита, удобно устроившегося в кресле, но из-за газеты не увидела его лица.
В чем дело? спросила она.