А на самом деле давно надо было ее чем-нибудь перевязать.
После этого я развернулся и пошел обратно к пристаням. Давно я не чувствовал такого подъема, и вдобавок у меня в кармане позвякивали серебряные монеты.
Проснувшись утром, я чувствовал себя уже не так хорошо: болела челюсть и не хватало воздуха. Наверное, оттого, что стискивал зубы, пока снова и снова видел во сне, как целый остров, содрогаясь от землетрясения, уходит под воду. Еще мне снилось, что я остался на этом острове, мое тело погружалось в бездонную глубину, легкие разрывались от давления воды.
Но я проснулся на своей лодке, и мое сердце стучало громче, чем лодки о пристани.
Все пристани были заняты, и еще много лодок стояло на якоре недалеко от берега. Голова Оленя был крупным островом, и хотя большинство его жителей погибли, некоторым все же удалось спастись. Императору пришлось прислать конструкции, солдат и продовольствие. Царящий вокруг хаос мог купить мне отсрочку по долгам Иоф Карн, а если очень-очень повезет, они решат, что я погиб.
Как мне ни хотелось выйти в море с первыми лучами солнца, надо было восполнить потери, поэтому я замотал тряпкой запястье с татуировкой и отправился на рынок.
Рынок был не особо большойпросто вытянутый лабиринт из торговых прилавков. В двух узких проходах витали запахи сухого перца, жареной козлятины и выпечки. На таком рынке и так всегда тесно, а тут еще вынужденные гости с Головы Оленя искали припасы, как искали бы своих близких на других островах.
Быстро прикинув, что к чему, я остановился у прилавка со сладкими дынями. Такие дыни растут в основном на южных островах в сухой сезон, и, когда мы отправлялись в семилетний влажный период, они становились все дороже. А теперь, когда Голова Оленя затонул, они превратились в настоящую редкость.
Я торговался жестко, но не очень успешно, цена, на мой вкус, все равно осталась высоковатой. И вот, когда продавщица перевязала бечевкой обе коробки и я протянул к ним руки, справа у меня за спиной прозвучал чей-то голос:
А ты ничего так получился на листовках. Платил сиротам, чтобы их срывали, умно. Но похоже, Империя действительно решила сделать из тебя показательный пример.
Шляпа. Татуировку я замотал, на мне была солдатская униформа, но шляпы не имелось. Я чувствовал себя как кролик с затягивающейся на шее петлей и, как кролик, продолжал брыкаться.
Глаза, сказал я, повернувшись на голос, но не выпуская из рук коробки с дынями. Глаза они так и не научились рисовать.
Филин стояла в расслабленной позе, прислонившись к стене и выставив одну ногу перед другой. На ней была стеганая туника без рукава, так что все могли полюбоваться ее загорелыми мускулистыми руками. На ремне болталась короткая деревянная дубинка, но я-то знал, что ножи у нее тоже имеются, просто она не держит их на виду.
Я думаю, они приукрашивают твою внешность, сказала Филин.
Правда? А я кого ни спрашивал, все говорили обратное.
У Филин был один талант: она умела делать такое лицо, будто закатила глаза, а сама при этом продолжала смотреть прямо на тебя.
Да, мне говорили, что ты считаешь себя заправским весельчаком.
То, что они послали за мной Филин, было хорошим знаком. Она не любила ярких красок, предпочитала сдержанность. Думаю, если бы я на секунду от нее отвернулся, в следующую она могла бы просто слиться со стеной. Но ее дар выслеживать людей, которых разыскивает Иоф Карн, это кладезь историй, которые приберегаешь для пьянок у камина в каком-нибудь трактире. Главное, чтобы тебе поверили.
Я поднял свободную руку ладонью к Филин:
Я как раз направлялся к Кафре. Тут я огляделся по сторонам и чуть подался вперед. У меня целых два ящика умных камней, это покроет долг за лодку и еще останется.
Филин потянулась к дубинке:
Тебе вообще не следовало влезать в долги. Ты должен был сначала расплатиться за лодку и только потом выходить в море. Ты не покупал ее в долг, ты ее украл, и ты знаешь, как Кафра относится к тем, кто у него ворует.
Боковым зрением я увидел, что за нами наблюдают двоемужчина и женщина в стеганых туниках. Они стояли чуть дальше в проходе и были вооружены. Люди Иоф Карн. Они не были так расслаблены, как Филин.
Я выполнял все его задания, а он выдумывал для меня новые. У меня бы полжизни ушло на то, чтобы расплатиться за эту его лодку.
Сам не знаю, почему решил препираться с Филин, не в ее власти было меня помиловать, но спор помогал мне тянуть время. Женщина, которая продала мне дыни, как только услышала имя Кафры, сразу шарахнулась в глубину прилавка и постаралась смешаться со своим товаром. Большинство торговцев платили дань Иоф Карн, а эта продавщица, видимо, увиливала. Остров-то был маленький.
Да, сказала Филин, и ты согласился на такие условия.
Моя лодка пришвартована у пристаней. Это не займет много времени.
Филин призадумалась. Два полных ящика умных камнейэто целое богатство. Не важно, насколько зол на меня Кафра, дополнительным запасам он порадуется. Контрабандисты Иоф Карн, когда уходили от императорских кораблей, тратили много камней.
Филин повернулась, чтобы подозвать своих людей. У меня появился шанси я побежал.
Может, я и не был таким мускулистым, как Филин и ее люди, но я был быстрым и умел передвигаться в толпе. У меня по бокам свисали коробки с дынями, бечевка врезалась в пальцы, но я уже потерял умные камни и не мог позволить себе расстаться с дынями. Поникшие и молчаливые беженцы передвигались по узкому проходу словно призраки. Я ловко лавировал между ними, и никто из них и не подумал меня остановить или хоть как-то помешать.
Филин преследовала меня налегке, но даже если бы она не увидела, куда я свернул, она бы все равно меня нашла.
В общем, вариантов у меня не было.
Дело было так. Семь лет назад, в то утро, когда пропала Эмала, я увидел вдалеке черную лодку с синими парусами. Ее очертания были размыты, как во сне. Я только раз моргнул, и она исчезла.
Я пытался как-то устроиться в этой жизни без Эмалы, но никто не хотел нанимать навигаторапо происхождению наполовину пойера да еще без рекомендаций из Академии мореплавателей. Когда люди Иоф Карн вышли на меня с предложением, мне показалось, что это будет лучшим способом забыть о своем горе.
А потом, два года назад, я снова увидел ту лодку с синими парусами, в этот раз четче, но она все равно невероятно быстро растаяла вдали. Я охотился на нее пять долгих лет, не знал, куда плыть и что искать, мне оставалось только верить собственным глазам. Поэтому я перестал отвечать Кафре и решил действовать в одиночку. Два года я гонялся за слухами на ворованной лодке, ускользал от людей Иоф Карн и одновременно посылал им деньги, чтобы рассчитаться с долгом.
И вот теперь я как никогда близок к цели, а они хотят меня остановить? Нет. Только не в этот раз. Я всегда держу слово.
Я бежал по улицам, у меня срывалось дыхание, коробки с дынями не переставая били по ногам. Мимо мелькали лицастарые и молодые, сморщенные и гладкие, но всеизможденные. Некоторые еще были в грязи после землетрясения и со светлыми полосками слез от глаз к подбородку.
До пристаней было рукой податьвсего один поворот.
Позади кто-то закричал, я невольно оглянулся. Прислужники Филин, в отличие от меня, шли сквозь толпу напролом. Один из них опрокинул бадью, и на землю устремился поток серебристой рыбы.
Но где же Филин?
Я повернулся кругом и краем глаза успел увидеть метнувшуюся ко мне из-за угла Филин. Она врезалась плечом в мое плечо. От такого мощного удара у меня перехватило дыхание, а бечевки от коробок вырвались из рук. Я словно со стороны видел свое падение: приземлился на плечо, а руки все еще пытались схватить потерянные дыни.
У тебя нет умных камней, сказала Филин.
У меня есть дыни, сдавленным голосом ответил я, когда наконец смог восстановить дыхание. Можешь их продать, внакладе не останешься.
Дыни меня не интересуют, безразлично ответила Филин.
Я посылал деньги Кафре и вдобавок платил сборы за контрабанду и долю от прибыли. Мне не нужны неприятности.
Филин стояла надо мной, заслоняя солнце. Бриз с океана поигрывал выбившимся из ее косы черным завитком волос. Подтянулись запыхавшиеся прислужники и встали по бокам своего командира.
Филин отстегнула от ремня дубинку.
Поэтому мы и не собираемся тебя убивать, сказала она.
Если надо в считаные секунды очистить любую улицу от толп народа, лучший способпоявление людей Иоф Карн с целью кого-то избить.
Даже когда на меня посыпались первые удары, я все еще пытался придумать, как убежать от Филин, как ее провести. От ударов горели плечи и спина, перед глазами поплыли красные пятна. Я ощупывал землю в надежде найти хоть что-то, что поможет мне выкрутиться из этой ситуации, но под руки попадались только грязь и мелкие камни. Я все равно швырял их в сторону Филин.
Она легко отмахнулась рукой в кожаной перчатке и призналась:
Мне самой это не нравится. Будешь лежать тихо, все закончится гораздо быстрее.
Я поверил, что ей не доставляет удовольствия избивать меня, но ее люди явно придерживались других взглядов. Удар ногой по ребрами я распластался на земле, только успел увидеть, как на мгновение обнажились в улыбке зубы, словно белые перья под птичьим крылом.
Боль накладывалась пластами: острая поверх тупой, ссадина поверх кровоподтека. Я скорее слышал, чем чувствовал удары дубинки, Филин колотила по моему телу, как по барабану. Под такой ритм кто-нибудь мог бы и сплясать, будь у него желание. Мир вокруг начал тускнеть, звуки стали приглушенными, словно меня накрыли толстым шерстяным одеялом.
Хватит, сказала Филин.
Ее прислужники исполнили приказ, как конструкции команду: мгновенно прекратили избиение и одновременно отступили на шаг. Я облизнул губы и почувствовал привкус меди.
Мне все равно, были у тебя умные камни, которые ты мне обещал, или нет, сказала Филин. Я здесь, чтобы сопроводить тебя к Кафре.
Она не стала ждать какого-то знака, что услышал ее слова. Да я и не смог бы, даже если бы очень постарался. У меня даже язык болелнаверное, прикусил во время избиения. Казалось, каждое движение приносит опыт новой боли.
Я должен добраться до пристаней, я должен найти ту лодку, найти Эмалу. Меня еще не схватили. Я буду их пленником, только когда они свяжут меня по рукам и ногам и доставят к Кафре.
Филин наклонилась и протянула ко мне руку, но я отмахнулся:
Я пойду с вами.
С невероятным трудом встав на ноги, я достал из сумки на поясе несколько волокон вяленого мяса и быстро сунул их в рот. Проглотил, выдохнул, выпрямился и расправил плечи.
После этого вытянул руку перед собой и сказал:
Назад. Я не хочу причинить вам вред. Кафре это не понравится.
Вся троица растерянно переглянулась.
Что он съел? спросила женщина своего напарника.
Тот только плечами пожал.
Филин сделала шаг вперед.
Я сильный. Я не чувствую, как сломанные ребра впиваются мне в легкие. Небеса милосердные, как же больно. Нет. Мне не больно. Я должен в это поверить. Если не поверю, они тоже не поверят. Надо стоять так, чтобы они услышали меня без слов: «Давайте же, испытайте меня».
Кафра вам что, не рассказывал, что посылал меня ограбить монастырь?
У тебя не может быть коры дымчатого можжевельника, нахмурилась Филин.
Вот оновсегда заставляй их сказать это вслух.
Филин осознала свою ошибку, как только слова слетели у нее с языка. Двое ее людей сразу сникли и отступили назад. Уже много лет никто не видел, как дерутся монахи, но легенды еще ходили и с каждым пересказом становились все красочней.
Онтреклятый обманщик. Филин сделала еще один шаг вперед, но уже не так уверенно. Сколько раз, по-вашему, он проделывал этот трюк? У него ничего нет.
Да, я однажды прибегал к этой уловке, но она не могла об этом знать.
Откуда тебе знать? спросил один из прислужников.
Филин обернулась, чтобы ответить ему что-то резкое, и соответственно выпустила меня из поля зрения.
Не будьте идиотами. Монахи заваривают кору вместе с чаем, они ее не едят. У них всех глотки были бы в занозах!
Мне этого хватило. Я отступил еще на шаг и повалил прилавок на землю так, что он оказался между нами.
Вся эта жизнь, долги, избиения стоят того, чтобы найти Эмалу.
Я подобрал коробки с дынями и побежал к пристани. Мне вслед неслись злобные крики людей Иоф Карн. Все давалось через боль, каждый вздох, каждый шаг, но я бежал. Когда я вытер лицо рукавом, он стал красным. Удары сердца отдавались в каждом ушибе. Я выиграл время, но не был уверен, что его будет достаточно.
До меня не долетал топот шагов людей Иоф Карн, но, словно грозовое облако, от которого не уйти, долетали их крики, с которыми они расталкивали людей у себя на пути. На пристани я встал на колени, быстро, как только мог, отвязал канат и прыгнул в лодку.
Меня приветствовал какой-то щебет. Корма стукнулась о пристань, я оглядел палубу в поисках источника щебета. Рядом с носом лодки сидел Мэфи, и в лапах у него была рыба. Он снова защебетал и протянул рыбу, как будто просил, чтобы я ее взял. Мне было не до этого.
Я не могу взять тебя с собой. Видно, сломанные ребра повредили мне не только легкие, но и мозг, потому что я разговаривал с ним, как с человеком. Тебе следует найти своих соплеменников. Я указал на воду.
Щебет, который вначале был тихим и приятным, стал громче и напоминал верещание белки, когда она хочет отпугнуть человека от своего дерева, только раз в сто отчаяннее. Ветер уже задул на восток, парус расправился, и лодка начала отходить от пристани. Между домами появилась раскрасневшаяся Филин с дубинкой в руке. Опасность еще не миновала.
Я схватил Мэфи за загривок и приготовился бросить его за борт. Шерсть у него была мокрой, а подшерсток густой и сухой.
Щебет зверька стал жалобным, этот тонкий звук пробирал до самых костей. Я инстинктивно запаниковал. В конце концов, этот зверек был еще совсем мелким, он был один в Бескрайнем море, и я хоть и спас его, потом привез на этот совершенно незнакомый ему остров. Что, если у него не получится найти своих соплеменников? Что я потеряю, если оставлю его на лодке еще на какое-то время?
Презирая себя за собственную слабость, я бросил Мэфи обратно на палубу:
Ладно, только не мешайся под ногами.
Мэфи тут же прекратил пищать. Я ожидал, что он нырнет под лавку, но он не стал этого делать, а вместо этого с довольным урчанием положил рыбу к моим ногам.
А я ринулся к парусам и подумал: Мэфи, возможно, надеется, что я поплыву обратно к Голове Оленя.
Что ж, это я вряд ли когда-нибудь узнаю.
Я еще пожалею об этом, да? спросил я.
Тогда я еще не знал, до какой степени.
8Лин
Императорский остров
Давай же, маленький Лазутчик, проворковала я и протянула орех на ладони. Это не противоречит командам. Всего один орешек. Ничего не случится, он тебе не навредит.
Лазутчик подергал кошачьими ушами и потер морду лапами, слишком большими для его беличьего туловища. Его хвост цеплялся за стропила. Конструкции не имеют индивидуальных особенностей, у них нет слабостей, нет характера, но этот Лазутчик одним глазом поглядывал на орех.
Я потянулась к поясу, рукав формы прислуги неприятно царапал запястье. Я достала второй орех и положила его рядом с первым. Теперь все внимание конструкции сосредоточилось на мне. Лазутчик отцепил хвост от стропила и сделал полшага вперед.
Вот так. Спускайся, умные камни никуда не денутся.
Солнечный свет просачивался сквозь ставни складского сарая и яркими полосами ложился поперек пола из потертых досок. Ящики с умными камнями стандартного императорского размера поднимались чуть ли не до самого потолка. Тканая драпировка с одного наполовину сползла.
Лазутчик сделал еще несколько шагов в мою сторону, спрыгнул на верхний ящик и задергал ушами и усами. Я заметила, что он за мной крадется, еще когда шла по коридорам дворца. Отец приглядывал за мной, но это не значило, что Лазутчик не мог между делом немного полакомиться. Склад с умными камнями никто не охранял, хотя это было настоящее сокровище, но конструкции Лазутчик следили за всей прислугой. Мой Лазутчик, как и все остальные, обо всем докладывал главному Лазутчику, Илит, а та не любила сажать воров за решетку. Она предпочитала медленно пожирать их живьем.
Когти заскребли по деревуЛазутчик подбежал еще ближе. Я старалась не двигаться, хотя протянутая рука уже ныла от напряжения. Наконец Лазутчик схватил у меня с ладони орех. Обычная зверушка тут же умчалась бы со своей добычей в укромное место, но мой Лазутчик принялся есть орех, не сходя с места. У него не вышло остаться незамеченным, так какой смысл куда-то убегать и прятаться? Я осмотрела все составные части конструкции: с виду было похоже, будто он таким и родился. Отец отлично поработал.