Она воображала, что Рома на ее стороне, считала, что они смогут создать свой собственный, новый мир, свободный от вражды. Но все это была ложь. Белые цветы взорвали флигель для слуг. Попытайся они подорвать большой дом, их бы заметили, а флигель, где жили слуги, никто не охранял.
Столько жизней Алых оборвалось в один миг. Это стало объявлением войны. И Белые цветы не смогли бы устроить эту атаку без помощи Ромы. Им бы не удалось незаметно проникнуть внутрь, если бы не разведданные, собранные им за много недель, проведенных в обществе Джульетты.
Он предал ее, и она и теперь, четыре года спустя, тяжело переживала его предательство. В ней и сейчас еще пылали вспыхнувшие тогда ненависть и злоба. Но ей не хватало духа вонзить нож в его грудь, чтобы отомстить.
Я слаба, подумала она. Даже той ненависти, которая сжигала ее, было недостаточно, чтобы испепелить все еще не изжитое ею инстинктивное стремление коснуться Ромы, уберечь его от зла. Возможно, со временем у нее появятся силы, чтобы все-таки уничтожить его. И надо просто подождать.
Не поднимай головы, повторила она, толкнув двери и входя в вестибюль больницы.
Здравствуйте, мисс Цай, поздоровался с ней один из врачей, когда Джульетта подошла к стойке регистрации. Я могу вам чем-то помочь?
Да, можете. Вот так. Одной рукой она сделала жест, словно показывая, что застегивает свой рот, а другой схватила с доски ключ от морга. У врача удивленно округлились глаза, но он молча отвел взгляд. Она шла по больнице, чувствуя в руке холодный металл ключа и стараясь по мере возможности дышать неглубоко, поскольку здесь, кажется, всегда пахло разложением.
Вскоре они стояли перед дверью морга. Джульетта повернулась и посмотрела на Рому, который, как она и сказала ему, шел сюда, не отрывая глаз от своих ботинок. Как он ни тушевался, это у него получалось неубедительно, как ни горбился, у него все равно был гордый вид.
Сюда? спросил он. Тон у него был неуверенный, как будто он боялся, что Джульетта ведет его в ловушку.
Она молча вставила ключ в замок, отперла дверь и включила бело-голубой свет. Труп здесь был только одинкакой-то усохший, он лежал на металлическом столе, занимающем половину помещения, и был до середины накрыт простыней.
Рома вошел, быстро оглядел тесный морг и подошел к трупу. Но прежде, чем снять с него простыню, заколебался.
Это крупная больница, и, возможно, не пройдет и часа, как сюда доставят новый труп, сказала Джульетта. Так что шевелись, пока тело этого малого не решили перевезти куда-то еще.
Рома оглянулся и увидел, что вся ее поза выражает нетерпение.
Ты что, куда-то спешишь?
Да, без колебаний ответила она. Так что начинай.
С явной неприязнью Рома сдернул простыню. И удивилсяпокойник был бос.
Джульетта оттолкнулась от стены.
Да что же это такое? Решительно подойдя к столу, она опустилась на корточки, достала с находящейся под ним полки большую коробку с разложенными по пакетам вещами покойного и высыпала ее содержимое на пол. Отбросив в сторону покрытое запекшейся кровью обручальное кольцо и еще более испачканные медальон и парик, Джульетта нашла разные башмаки, в которые он был обут в тот день. Она достала из пакета тот, который был сшит из кожи.
Этот?
Рома плотно сжал губы.
Да.
Значит, мы оба считаем, что он был в ту ночь там, где погибли семеро остальных? спросила Джульетта.
Рома кивнул.
Вот и все. Они не разговаривали, пока Джульетта проворно складывала все обратно в коробку. Рома был мрачен, его глаза были прикованы к какой-то случайной точке на стене. Надо думать, ему не терпится поскорее убраться отсюда, оказаться как можно дальше от нее и сделать вид, будто ее не существуетво всяком случае, до тех пор, пока через границу между территориями их банд не будет переброшено новое тело жертвы их кровной вражды.
Она поставила коробку обратно на полку и обнаружила, что у нее дрожат руки. Она сжала их в кулаки изо всех сил и, выпрямившись, встретилась взглядом с Ромой.
После тебя, сказал он, показав на дверь.
Четыре года. Этого должно было хватить. Прошло столько времени, что он давно уже должен был стать для нее чужаком. Должна была измениться его улыбка, как изменилась улыбка Розалинды, его походка, как изменилась походка Кэтлин. Он должен был стать нахальнее, как Тайлер, или напустить на себя более утомленный вид, как ее мать. Но он смотрел на нее сейчас, и она видела, что он стал только старше. У него остался тот же взгляд, те же глазанепроницаемые, когда он не хочет, чтобы она видела, что у него внутри, непоколебимые, если он не хочет давать себе воли.
Рома Монтеков не изменился. Рома, который любил ее. Рома, который предал ее.
Джульетта заставила себя разжать кулаки, от напряжения ее пальцы болели. Чуть заметно кивнув ему, она подошла к двери морга и после того, как они оба вышли, решительно закрыла ее и открыла рот, чтобы попрощаться с ним, холодно и твердо.
Но не успела она что-то сказать, как в больнице началось светопреставление. В дальнем конце коридора появились врачи и медсестры, с криками толкающие перед собой каталки, спеша в вестибюль. Произошла какая-то трагедия, это было ясно, но, когда они выбежали в вестибюль, оказалось, что все еще хуже.
Пол был залит кровью, а в воздухе стоял тяжелый дух.
Повсюду лежали умирающие члены Алой банды, из их шей хлестала кровь, они истошно вопили от боли. Их было двадцать, тридцать, сорок, они либо умирали, либо уже умерли, либо лежали неподвижно, либо все еще пытались пальцами разорвать собственные жилы.
О Боже, прошептал Рома. Началось.
Глава девять
Когда я заглянул в его комнату, он спал так крепко, что я даже немного испугалсяа вдруг он отдал концы? сказал Маршал, пнув мертвое тело. Думаю, он притворялся.
Веня закатил глаза и оттолкнул ногу Маршала от мертвеца. Да ладно. Почему ты не хочешь отдать Роме должное?
Думаю, он патологический лжец, ответил Маршал, пожав плечами. Он просто не хотел идти с нами, чтобы посмотреть на трупы.
Солнце встало только час назад, но на улицах уже было шумно. Из здешнего переулка плеск волн о деревянный настил был едва слышен, все заглушали звуки, доносящиеся из внутренних частей города. Холодные улицы окутывал утренний свет. В небо поднимался дым, идущий из пароходных и фабричных труб, густой, черный и полный сажи.
Помолчи, сказал Веня. Ты отвлекаешь меня от осмотра этих самых трупов. Он, хмурясь, стоял на коленях над телом, которое Маршал пинком подкатил к стене. Венедикту и Маршалу было поручено заняться чисткой, что включало в себя избавление не только от окровавленных мертвых тел, но и от муниципальных полицейских, так что они откупались от всех представителей закона, которые пытались заняться этими мертвыми бандитами.
Я отвлекаю тебя? Маршал опустился на корточки рядом с Веней. Если так, то ты должен сказать мне спасибо за то, что я разряжаю обстановку.
Я бы сказал тебе спасибо, если бы ты мне помог, пробормотал Веня. Нам надо до полудня опознать всех этих людей, а при нынешних темпах мы успеем только посчитать их. Он закатил глаза, когда Маршал огляделся по сторонам, и начал считать. Их шесть, Марш.
Шесть, повторил Маршал. Шесть мертвых тел. Контракты на шестизначные суммы. Шесть лун, вращающихся вокруг планеты. Маршал обожал звук своего голоса. И, если где-то наступало молчание, он считал, что он делает миру одолжение, заполняя его.
Не начинай
Но протест Венедикта остался без внимания.
Сравню ли с зимней ночью я его? возгласил Маршал. Он более могуч и бесподобен: дыханье бури менее мощно
Ты видел этого малого на улице всего-то секунды две, вяло возразил Венедикт. Прошу тебя, уймись.
Как плод красавки черны его очи. А на щеке красуется веснушка, подобная Маршал замолк и вдруг резко выпрямился. Подобная вот этому странному пятну на земле.
Венедикт сдвинул брови и тоже встал, вглядываясь в пятнышко на земле.
Это еще одно насекомое.
Маршал поставил ногу на кирпич, выпирающий из стены.
О, только не это.
На первый взгляд черное пятнышко на тротуаре могло показаться самым обыкновенным. Но подобно тому, как взгляд художника выхватывает на картине один неудачный мазок, едва глаза Венедикта заметили маленький черный предмет, по спине его забегали мурашки, говорящие о том, что в картину мира закралась ошибка. Здесь не должна была оказаться эта мелкая тварь.
Оно такое же, как и те, сказал он, осторожно взяв насекомое двумя пальцами. Такое же, как те насекомые, которых мы нашли в порту и отнесли в лабораторию.
Подобрав мертвое насекомое и показав его своему непредсказуемому другу, Веня ожидал, что Маршал отпустит какое-нибудь непристойное замечание или придумает песню о хрупкости жизни, однако вместо этого тот нахмурил брови.
Ты помнишь Царицу? вдруг спросил он.
Даже на фоне обычных для Маршала нравоучений и занудных историй такая резкая смена темы разговора показалась Вене странной. Однако он не стал это комментировать и просто ответил:
Конечно.
Их золотистый ретривер околел в прошлом году. Это был странный и печальный день, печальный потому, что умер их мохнатый друг, и странный потому, что эта смерть произошла не от пули.
Ты помнишь, как она вела себя, когда господин Монтеков только купил ее? спросил Маршал. Помнишь, как она бегала по улицам, знакомясь со всеми животными, которые попадались ей на пути, будь то кошка или крыса?
К чему он клонит? Венедикт никогда не понимал манеры разговора таких людей, как Маршал, по его мнению, их речь напоминала змею, заглатывающую собственный хвост.
Да, само собой, хмурясь, ответил он. Она тогда нацепляла столько блох
Змея наконец выплюнула свой хвост.
Нож, сказал Веня. Дай мне твой нож.
Маршал достал из кармана нож, нажав на кнопку, открыл его и бросил Вене. Тот ловко поймал рукоятку и отхватил у трупа клок волос у самого скальпа. Затем они наклонились и уставились на обнажившуюся кожу мертвеца.
Веню едва не вырвало.
Какая гадость, сказал Маршал.
На обнажившемся участке бело-серой кожи торчали бугорки размером с ноготь мизинца, внутри которых виднелись мертвые насекомые. Под верхним слоем кожи были четко видны их ножки, усики, грудки.
Сжав зубы и морщась от отвращения, Веня отвел в стороны волосы трупа и кончиком ножа разрезал один из бугорков. В напряженном молчании, прерываемом только гудками едущих по улице автомобилей, стало видно тельце насекомого.
Давай, вытащи его, предложил он Маршалу.
Маршал посмотрел на него так, будто он предложил убить и съесть младенца.
Ты шутишь?
У меня заняты обе руки, Марш.
Я тебя ненавижу.
Сделав глубокий вдох, Маршал осторожно, двумя пальцами, вытащил из разреза мертвую букашку.
У нее на брюшке висели кровеносные сосуды, похоже высосанные из мозга мертвеца.
Они заколыхались, когда с реки подул ветер.
Это ж надо, сказал Веня. Кажется, мы только что обнаружили то, что вызывает этот психоз.
Глава десять
Несколько дней спустя Джульетта вышла на тропу войны в поисках зацепок.
Глядите в оба, тихо велела она Розалинде и Кэтлин, остановившись перед приземистым зданием опиумной курильни. На другой стороне улицы к двум дверям было приклеено по красной розепо идее, красная роза служила визитной карточкой Алой банды, а в действительности представляла собой недвусмысленную угрозу. По слухам, Алые стали использовать красные розы только затем, чтобы посмеяться над Белыми цветами, которые приклеивали белый цветок к двери каждого здания, захваченного ими в ходе территориальных разборок. Но Алые начали использовать красные розы так давно, что Джульетта не знала, есть ли в этом объяснении хоть крупица правды. Ясно было однокрасная роза, прикрепленная к твоей двери, являет собой последнее предупреждение: заплати, сдайся, сделай то, чего требует от тебя Алая банда, или последствия не заставят себя ждать.
Под контролем Алых находилась вся улица, но на любой территории что-то могло пойти не так.
Держитесь рядом со мной, добавила Джульетта, обращаясь к своим кузинам, и махнула рукой. Как только они вошли в курильню, каждая из трех девушек сразу же нащупали на поясе оружие, скрытое под богатой одеждой. Возможно, здесь скрываются убийцы.
Убийцы? заверещала Кэтлин. Я думала, что мы пришли сюда, чтобы заставить владельца этой курильни заплатить твоему отцу долг за аренду.
Так и есть. Джульетта раздвинула расшитые бисером занавески и зашла в главный зал курильни. Но, по слухам, здесь также находится место встреч коммунистов.
Они остановились в середине зала, напоминающего старый Китай с его принадлежностями для курения опиума, трубками и масляными лампами, такими же, как в прошлом веке. Стекло ламп было покрыто плотным налетом и казалось сальным.
Будьте осторожны, предупредила Джульетта своих кузин, глядя на распростершихся на полу курильщиков опиума. Не думаю, что все эти типы и впрямь такие смирные, какими кажутся на первый взгляд.
Несколько веков назад, когда это здание было усадьбой какого-то императорского вельможи или полководца, здешняя обстановка, наверное, была роскошной. Теперь же часть половиц сгнила, а потолок провис. В изножьях кушеток виднелись дыры, которые курильщики протерли ногами, а подлокотники были захватаны грязными руками. Окидывая притон взглядом в поисках хозяина, Джульетта услышала хихиканье, доносящееся из коридоров. В следующую секунду в зал вбежала стайка молодых женщин, одетых в светлые ханьфу разных цветовнадо думать, наряды должны были напомнить клиентам об имперских временах. Но юбки этих ханьфу стояли колом от грязи, а прически женщин растрепались. Хихикали они фальшиво, такими же фальшивыми были и улыбки на их ярко накрашенных губах, а глаза выглядели мутными и пустыми.
Джульетта вздохнула. Большинство подобных заведений в Шанхае предлагали клиентам также и услуги проституток.
Я могу вам чем-то помочь? бодро спросил женский голос.
Джульетта обернулась. Мадама, как она называла себя, возлежала на одной из кушеток, положив трубку на живот. Джульетта сморщила нос, глядя, как мадама вглядывается в нее так же пристально, как она сама разглядывает немолодую содержательницу этого притона.
Надо же, кто пришел, сказала мадама. Джульетта Цай. Я не видела вас с тех пор, как вам было четыре года.
Джульетта вскинула бровь.
Я не знала, что мы с вами встречались.
Мадама поджала блеклые губы.
Конечно же, вы не можете это помнить. Но для меня вы навсегда останетесь малышкой, бегающей по саду и видящей только деревья и цветы.
Хм, сказала Джульетта и небрежно пожала плечами. Мой отец не рассказывал мне об этой встрече.
Взгляд мадамы остался бесстрастным, но плечи слегка дернулись, что говорило об обиде.
Одно время я дружила с вашей матушкой, пока ну, вы наверняка слыхали, что десять лет назад кто-то обвинил меня в симпатиях к Белым цветам. Все это, разумеется, было брехней. Вы, конечно же, понимаете, что я ненавижу их так же сильно, как вы сами.
Я не испытываю ненависти к Белым цветам, тут же ответила Джульетта. Я ненавижу тех, кто причиняет зло людям, которых я люблю, а это чаще всего делают Белые цветы. Это не одно и то же.
Мадама шмыгнула носом. Как она ни пыталась подольститься к Джульетте, та всякий раз отталкивала ее. Джульетте нравилось выискивать у других слабые места.
Да, разумеется, но не говорите этого другим, пробормотала мадама. Затем, сменив тактику, она сжала запястье Розалинды и проворковала: О, я вас знаю, вы Розалинда Лан. Как, разумеется, знаю и вашего отца. У него такие чудесные дети. Я так расстроилась, когда он отправил вас во Францию. Вы не поверите, как ваш отец расхваливал преимущества западного образования. Она перевела взгляд на Кэтлин и замолчала.
Джульетта кашлянула.
Bàba прислал нас сюда за арендной платой, пояснила она, надеясь, что это заставит мадаму опять переключить свое внимание на нее. Вы должны ему
А кто вы? спросила мадама, перебив Джульетту, чтобы обратиться к Кэтлин.
Та прищурилась и натянуто ответила:
Я Кэтлин.
Мадама наморщила лоб, всем своим видом демонстрируя, что она напрягает память.
Ах, да, Кэтлин. Как же, помню. Она щелкнула пальцами. Вы были такой грубиянкой и вечно показывали мне язык.
Я была ребенком, так что вы должны простить мне мои тогдашние прегрешения, сухо сказала Кэтлин.
Мадама показала на лоб Кэтлин.
У вас такое же родимое пятно, похожее на созвездие Стрельца, заметила она. Помнится, я видела его у