Под мою же ответственность попадает забота о родственнице и устройство ее дальнейшей судьбы. Ведь не пристало вдове гулять по свиданиям, однако, если у ее племянника заведутся нужные друзья, среди которых она волею судьбы, сама того не желая, встретит очередного «того самого единственного» в этой ситуации ее уже никто не осудит.
А такая красивая женщина, безусловно, вскоре получит задание на «нового мужа».
Выйдя на балкон, я с наслаждением закурил. Все шло по плану. Именно такого задания я ждал последние три года.
Да, раньше мне не приходилось убивать, однако я по праву заслужил эту возможность безукоризненной работой на протяжении семи лет.
Я понимал прекрасно, что выступаю в роли пушечного мяса, ибо на сенатора Энберри за последние полгода было совершено более пятнадцати безуспешных покушений. Всех неудачников повесили на площади Медины, чествуя зоркое око охраны сенатора. Но я оказался более разумным пушечным мясом, хоть никто не верил, что до тетушки Ви все же доберётся один из ее потенциальных племянников я до неё дошёл.
Теперь мне нужно продержаться неделю, прежде чем расследование убийства сенатора официально будет закрыто. Если полиция так и не выйдет на след истинного преступника, всё повесят на первого попавшегося заключённого, приговорённого к смертной казни. Таким образом наша достопочтенная полиция раскрывает все преступления максимум за неделю и все без исключения успешно. Мало кто обращает внимание на то, что девяносто процентов случаев это просто «навешивание» преступлений на уже осужденных.
И вот когда я официально буду принят в клан Янемага, во что бы то ни стало добьюсь разрешения забрать с Левого берега мою Мару и наделить ее новой фамилией и всеми вытекающими привилегиями.
Мару Варковски
Такая варварская фамилия ей совсем не подходит.
Если бы не она, я бы давно уже сдался в плен проклятой совести и до конца дней гнил бы в числе неудачников из плохого списка, кичился бы наличием высокой морали и незапятнанной репутацией.
Но видеть мою сестру, гниющей в этой дыре, я не мог. Когда я думал о ней, казалось, кровь сенатора испарялась с моих рук, точно ее никогда и не было.
Вспомнилось, с какой жадностью я намазывал бриши вишнёвым джемом, и это показалось мне чудовищной аллюзией на кровь сенатора на моих руках.
Я ведь жаждал этого убийства, как пропускного билета в новую жизнь, в хороший список.
А пока я, проклиная себя за моральную слабость, блевал в туалете, веревка, выползшая из-под подушки, назойливо крутилась в ногах.
Первый раз убил человека ссссс.
Я молча вытер блевотину с губ и оперся на раковину, вглядываясь в ненавистное отражение в зеркале.
Ты сссссслабый хозяин. Сссслабый.
Не настолько слабый, чтобы не спалить тебя к чёртовой матери.
Сссслабый-сссслабый, прошипела верёвка, но предусмотрительно отползла подальше от меня. Значит, воровство, поджоги, подрывы тебя так не печалили, как убийство, да, сссслабый хозяин?
Откуда ты знаешь о моем прошлом?
У меня была целая ночь, чтобы узнать, кому я стану ссслужить.
И как же ты узнала?
Я узнала о тебе от других верёвок.
Для простой веревки ты слишком самостоятельная.
Я не проссстая, оскорбленная вещичка, забывшись, подползла ближе, я временно потеряла положение среди сссвоих и вынуждена служить человеку мелкого калибра но, возможно, со мной у тебя получится больше
Вот как? рассуждения веревки казались мне смешными, как если бы человек из плохого списка рассуждал о смысле жизни.
Да, я знаю, что ты за первый год ссслужбы Янемагу из плохого списка попал в список ожидания и провёл там целых сссемь лет. Я знаю, что ты так яросссссстно и неутомимо работал подрывником, выжигал плодородные земли конкурентов, подогревал недовольства в деревнях и городах, подготавливая восстания, что тебя прозвали Карри Огневик. Я знаю, что сссслужишь ты самозабвенно и верно и ты никогда не брал себе лишнего и не пытался обмануть плательщиков. Ты не заводишь друзей и приятелей среди воров и подрывников. Видать, метишь на большее. Видишь, сссколько я знаю?
Ты, и правда, подготовилась к встрече, может, в таком случае посвятишь меня в свою историю? Возможно, следует обращаться с тобой более почтительно?
Я всегда жила в Медине и служила только людям высокого калибра. За мои зассслуги мне даже позволили иметь имя. Меня зовут Ссссайко. И я верю, что однажды стану служить Веревочному королю.
Что же ты наделала, Сайко, раз тебя угораздило стать моей верёвкой?
Нарушила правило, но я не хочу говорить об этом. Больше такого не повторитссся, и я снова получу право служить только сильным мира сссего.
Насколько я знаю, веревка не может перейти к новому хозяину до тех пор, пока не умрет прежний.
Верно, а значит, я буду ждать твоей сссссмерти, слабый хозяин Огневик.
Значит, прежний хозяин умер? И как же он умер? Ты удушила его?
Я не душила его, но я его не спасла.
Значит, не умеешь ты служить, веревка.
Умею! Однако в обязанности веревки не входит ссспасать нерадивых хозяев, мы лишь шпионы и слушаем, ссследим, добываем информацию.
Истинная служба не ограничивается набором правил. Только тогда она является истинной. Именно за такую службу я получил то самое задание, которое и привело меня сюда.
Я не буду спорить с тобой. Если ты думаешь, что Янемаг ценит твою сссслужбу, ты ошибаешься.
Янемаг ценит мою службу, уверен, его веревки донесли ему все о моем поведении за прошедшие семь лет.
Ты ошибаешься, и на правах твоей шпионки я могу тебе это доказать.
Пока не вижу надобности в твоих услугах.
Конечно, я хотел удостовериться в том, что Янемаг меня ценит, но точно так же я боялся разочароваться в своих убеждениях, а потому не захотел принять предложение веревки. Тем более у меня была весомая причина ей не доверять она желала мне смерти.
За пять минут до шести я стоял в гостиной в ожидании своей спутницы.
Вильфионеда Энберри явилась с первым звоном колокольчика настенных часов. Слишком пунктуальна для легкомысленной женщины и слишком спокойна для сокрушенной горем вдовы.
Ты вовремя, Ка, она смерила меня оценивающим взглядом, но, так и не найдя изъяна, позволила себе улыбнуться.
Я хорошо изучил богатых господ, их манеру одеваться и разговаривать, а потому с этим у меня проблем не было. Будучи уверенным, что рано или поздно стану жителем Медины, я жадно наблюдал за всеми теми, кто ещё вчера мог смотреть на меня свысока.
Но уже не сегодня.
Тетушка вальяжно подала мне руку, точно епископ в ожидании приветственного поцелуя.
Хорошо ли я выгляжу для вдовы?
Вполне правдоподобно.
Твой неразумный язык тебя погубит однажды. Следовало сказать «да» и ничего более.
Помогая Вильфионеде спуститься в лодку, я сжал ее руку сильнее, чем полагалось, и отпустил раньше, чем того требовали приличия. Я не любил, когда женщины пытались взять на себя ведущую роль, а для умной женщины этого небрежного и грубого жеста было достаточно, чтобы все понять.
Тетушка поджала губы и сохраняла молчание почти всю дорогу, явно оскорбленная моим поведением. Но, как и любая женщина, не выдержала:
Ты не отличаешься изысканными манерами, Ка. Но разве можно ожидать их от выходца с Левого берега?
Думаю, что лучше вообще никогда ничего не ожидать так же, как и вы не ожидали от меня новостей о муже.
Мерзавец.
Сопровождаемые неприятной усмешкой ее шелковые перчатки поползли к локтям. Ее руки упрямо натягивали на себя красоту шелка, хотя змеи обычно сбрасывают кожу. Шелк. Я же должен его ценить.
Веди меня на прием Маэстро, я обожаю его музыку. И да, на этом приеме мы не будем долго. Тебе придется меня увести, сам понимаешь, мне не до веселья. Это лишь жест вежливости. Я представлю тебя сенатору Касти. Возможно, скоро он станет нам ближе. Будь с ним предельно мил. Это все, что от тебя требуется на сегодня. Никакой импровизации.
Мы окунулись в атмосферу бала, данного в честь Маэстро. Я слышал его симфонии и раньше, не сказать, что бы я был большим поклонником музыки, но насчёт Маэстро у меня были свои планы. Когда Мару войдёт в хороший список, ей нужно будет чем-то заняться. Чем-то приятным и не тягостным, а я всегда видел в ней склонность к музыке.
Представь меня Маэстро, забывшись, я перешел с ней на «ты».
Умерь свой аппетит, мальчик. Ещё вчера ты спал на грязном белье в какой-нибудь омерзительной общественной ночлежке, а сегодня уже тянешь свои загребущие грязные лапы к Маэстро?
Тебе нужен сенатор, мне Маэстро.
Смелостью ты, может, и отличился на своей прежней работе, но здесь нужен ум, тактика, дипломатия. Скорее всего, тебе даже не знакомы подобные понятия.
У меня нет на это времени, Вильфионеда. Тебе нужен сенатор, а мне Маэстро. Согласись, что это абсолютно неравноценные услуги.
При случае я дам знать Янемагу, что ты слишком туп для той роли, на которую тебя взяли по стечению обстоятельств.
При случае. Но сегодня сенатор в обмен на Маэстро.
Или мне показалось, или она действительно заскрипела зубами. Вцепившись в мою руку острыми когтями и делая вид, что следует за мной, она подтолкнула меня в сторону Маэстро.
Мон сеньор, доброго вечера, с придыханием обратилась она к белокурому музыканту, в одно мгновение из озверевшей мегеры превратившись в томную печальную вдову.
Мои соболезнования, сеньора Энберри, я и не ожидал увидеть вас в такой день, Маэстро поцеловал поочередно руки тетушки, успевая оглядеть меня с ног до головы. Излишне фарфоровое лицо, подведённые тушью глаза, напомаженный парик все выдавало в нем человека, крайне неуверенного в своей внешности и положении, несмотря на бешеную популярность.
Я не могла не прийти, мон сеньор. Но поймите меня правильно, долго я пробыть не смогу. Тяжело.
Конечно, моя дорогая. Конечно. Если я могу чем-то помочь, просто дайте мне знать.
Не беспокойтесь, все хлопоты со мной разделит мой племянник, мой дорогой Каррилиан Варковски.
Она искусно сыграла нежность по отношению ко мне, не знаю, насколько хорошо знал ее Маэстро, но он ей явно поверил.
Его оценивающий настороженный взгляд тут же потеплел, и он протянул мне руку.
Рад знакомству, сеньор Варковски. Вы сейчас очень нужны вашей тетушке. Берегите её.
Не беспокойтесь, Маэстро. Но если вы заглянете к нам на будущей неделе, уверен, это поможет тетушке пережить утрату. Искусство лучшее лекарство от внутренней пустоты.
Надо отдать ей должное, она стойко выдержала этот удар. Посметь пригласить ее друга в ее дом означало показать, что я не являюсь ее гостем и таковым себя не чувствую. Чрезмерная наглость, по мнению мединцев.
За годы службы Янемагу я создал для себя особое правило: атаковать первым. А с любителями закулисных игр, к коим относилась Вильфионеда, нужно было не церемониться, отыгрывая свою роль жестко и вызывающе.
Только дашь слабину, и люди тут же норовят забраться на шею, в особенности женщины.
Как и обещал, я был достаточно вежлив с сенатором и максимально наблюдателен: легкий румянец на ее щеках, тон тише, чем обычно, лишние взгляды, брошенные украдкой, все говорило о том, что беспринципная вдова давно уже открыла охоту на сенатора Касти.
Мы покинули бал через полчаса и отправились домой. Теперь уже она молчала всю дорогу. Удивительно, как в таком хрупком теле помещается столько злобы, казалось, еще немного мрачных мыслей и наша гондола пойдет ко дну, но не успела!
Гондола пришвартовалась возле уже знакомой мне террасы, а гондольер, сочувствующе мне кивнув, отправился дальше.
Однако я никак не ожидал, какого масштаба буря разразится по приезде домой.
Как только дверь закрылась, я направился к лестнице, непредусмотрительно повернувшись к Вильфионеде спиной. Тут-то она и напала на меня. Я частенько бывал в самом эпицентре массовых драк, участвовал в кулачных боях, в рукопашных поединках, но я никогда не пугался противника, как испугался в тот момент эту озверевшую змею в женском обличье. Она набросилась мне на спину с истошным воплем.
Когда она успела снять свои перчатки, ещё в лодке или сразу, как переступила порог дома? Она расцарапала мне лицо так ловко, будто, пока я учился боевому искусству, она училась раздирать жертв своими звериными когтями. Мое временное замешательство дало ей фору, чтобы безнаказанно обезобразить мне лицо. Но, осознав происходящее, я обхватил ее запястья и вывернул в стороны, она завизжала, не беспокоясь о том, сколько шуму наделает.
Резко скинув ее на пол, я отошёл к двери.
Ублюдок! Как ты смеешь себя вести так! Чтоб ты сдох в ближайшее время! Не надейся, что я когда-либо тебе помогу после того, что ты устроил на балу! с растрёпанными волосами, валяющаяся на полу среди осколков посуды, которую мы, по всей видимости, успели смахнуть со стола, в чёрном одеянии она напоминала ворону, неудачно залетевшую в окно.
Ее неуравновешенность заставила меня насторожиться ещё больше, чем прежде. Я был готов к закулисными играм, интригам, недомолвкам, но никак не ожидал прямого нападения и такой честной и нелепой истерики. Как капризный ребёнок, она уткнулась лицом в пол и разрыдалась.
Ненавижу таких выскочек, как ты! Что ты о себе возомнил? Ты ещё ничего не сделал! Ты не заслужил ничего! Ни этого дома! Ни общения с этими людьми! Ты ничем это не заслужил!
Я хотел было осадить ее, отчитать за чудовищную выходку, но что-то в ее тоне, во всем ее виде заставило меня поступить иначе.
Я поднял ее на руки, будучи готовым к сопротивлению и попыткам затеять драку, но она этого не сделала.
Где твоя спальня? Тебе лучше хорошенько выспаться.
Она молча указала мне, куда ее отнести, продолжая, однако, всхлипывать и жалеть себя.
Веревка, увидев меня исцарапанного, довольно завертела хвостом, она и так все прекрасно слышала, но лицезреть мою кровь ей доставило явное удовольствие.
Вечер прошёл удачно, ссслабый хозяин?
Более чем.
Как вас отделала сссеньора Энберри, однако.
Я предпочту встретиться с тобой утром, был тяжёлый день и ещё более тяжелая ночь.
Про твою ночь нассссслышана.
Встретимся утром.
В смысле всссстретимся?
Я не планирую делить с тобой комнату. Поспишь на улице.
Сссссссссссссссссссссс
Поспишь на улице. Мало ли ты придушишь меня во сне?
Я не могу убить тебя, слабый, трусссливый хозяин. Это против кодекса.
Ну, ты же набросилась на меня утром.
Ты ещё не был моим хозяином по правилам. И я бы тебя не убила.
Все равно, уходи, не хочу, чтобы ты ползала где-то поблизости, пока я сплю.
Ты выгоняешь меня?
Да.
Сссссссссссссссс, труссссссс, труссссссс
Уймись, мне все равно на слова веревки.
Она выползла за дверь, и я остался, наконец, один.
Глава 2. В юбке нет ничего особенного, когда она колышется на бельевой веревке
Вещичка зацепила меня словами о человеке «мелкого калибра», и, открыв глаза, я невольно думал о них. Она имела в виду, конечно, мое социальное положение, а мама бы так могла сказать, если бы увидела, на какое дно я скатился в плане человеческом.
«Ты, Карри, рожден, чтобы летать высоко», она говорила так, не зная, что я восприму ее слова совсем иначе.
В моем мире у людей, летающих высоко, были крылья, сотканные из власти, связей и тьмы теменов. В мамином мире у людей были крылья из гуманности и великодушия.
У каждого свои понятия о полете.
Взглядом я запутался в многослойных белых занавесках, и на одно лишь мгновение показалось, что призрак Энберри тоже запутался в них, но, конечно, кроме ветра там ничего не было.
Удобного случая с сенатором я выжидал полтора месяца, и ни разу не видел его в компании жены, так же, как ни разу он не ночевал в этом доме.
Проблемы семейной жизни были мне неведомы, видимо, с подобной женщиной, как Вильфионеда, трудно сохранить теплые отношения, но ведь было время, они вместе жили в этом доме. Когда-то Энберри заказывал резные тумбочки в гостевые спальни, а она, должно быть, ставила его в тупик вопросом о цвете постельного белья: жемчужный или слоновая кость.
В какой момент что-то пошло не так и почему убийца ее мужа сейчас лежал на простыни, цвет которой было так сложно выбрать? Она ведь была просто белой и для меня, и для него.
Что-то ударило в окно. Веревка требовала разрешения заползти в комнату.
Чем занималась?
Шпионила для тебя.