С другой стороны, если бы Зорин со Столетовым были на месте, то Роман наверняка не решился бы сунуть нос в мои бумаги. Да уж, дилемма
Покосившись украдкой в сторону Сечкина, я с удивлением увидел, что он даже не думает изучать врученный ему Уголовный кодекс, а, развалившись на стуле и закинув ноги на стол, что-то сосредоточенно изучает в наладоннике. Ну вот и что ему сказать? Что у богатых свои причуды?
Эти мобильные устройства, по форме напоминавшие небольшую плитку шоколада, не так давно появились на рынке и стоили уйму денег! Я как-то поинтересовался ценой и сразу же постарался забыть о существовании такого чуда техники, потому что озвученная сумма не сильно отличалась от размера моей годовой зарплаты.
Наша Служба разорилась ровно на одно такое устройство, для генерала, и еще одно, по слухам, ушло технарям, которые разобрали его на молекулы для каких-то своих целей. Изверги! Я бы такую вещь только в руках носил, не доверяя карманам, и каждую пылинку сдувал с экрана.
Рома, предельно вежливо позвал я коллегу, не зная, как правильно вести себя после недавней нашей стычки. Ты сейчас занят?
Очень, отозвался Сечкин, не меняя положения тела. Ловлю дзен и чувствую, как постепенно флюиды оперативных премудростей проникают в мое тело.
Я вообще-то серьезно, повысил тон я, вспоминая, что этот богатенький наглец вообще-то убийца и новичок в нашем отделе. И, судя по твоей позе, незаметно, чтобы ты был занят делом.
Что еще тебе не нравится? тем же тоном ответил Сечкин, но ноги со стола всё-таки скинул. Побежишь теперь жаловаться на нерадивого лейтенанта старшим товарищам?
Даже не собирался, наверное, излишне горячо возразил я. Но мне интересно, что именно ты хотел рассказать про материалы моего расследования?
Да что ты! самодовольно воскликнул этот индюк, наконец, поднимая на меня глаза от наладонника. А я уж было подумал, что ты так никогда и не спросишь! Вы же тут все профессионалы, сотрудники элитного подразделения!
Я такого не говорил, заметил я, не слишком рассчитывая, что буду услышан.
Мне спасибо тебе за это сказать?! чуть ли не подпрыгнул на стуле Сечкин. Только сейчас я понял, что всё его спокойствие было напускным и на самом деле его трясет от злобы. Не успел я в кабинете появиться, как все тут же встали в позу обиженных невинностей. Ах, посмотрите! Кого судьба-злодейка послала нам в коллеги! Не «пончики», а девочки из интерната! Кто мне пять минут назад лекцию читал о правилах поведения? Не ты ли?
Слушай, а ты что, ожидал чего-то другого? я почувствовал, как моё лицо начинает гореть от возмущения. Вообще-то, это дурной признак. Так-то я тихий и терпеливый, но иногда у меня может упасть планка, как называл это преподаватель «рукопашки» в институте. Сейчас со мной происходило что-то из этой серии
Ты убил шесть человек! Ты признался в этом! я понял, что практически ору на собеседника. Ты дебил или действительно не понимаешь, что сделал? Читай по губам! Ты! Убил! Шесть! Человек! Ты даже не раскаялся в этом! Ты сидел на допросе и улыбался, как будто ничего не произошло и всё само собой разумеется! И что после этого? Твой папа позвонил нашему генералу и устроил тебя к нам в отдел! Зачем тебе это нужно? Смеяться над нами, что ты весь такой замечательный, и у нас руки коротки тебя достать? Копаться в чужих документах? Сидеть ноги на стол и плевать в потолок! Ты никто без папы, пустое место! С чего ты взял, что кто-то будет относиться к тебе иначе?
В этот момент в моей голове мелькнула мысль, что сейчас Сечкин меня убьет! Не знаю, какие именно слова задели его за живое, но в я увидел, что в его глазах зажегся огонь лютой ненависти! Его кулаки сжались, а воздух вокруг меня как будто бы стал плотнее! Но меня несло, и я не собирался останавливаться!
Я кричал и в этом яростном крике выплескивал все сложности и обиды, которые мне пришлось пережить на пути к месту в этом подразделении, все комплексы, которыми богато наградило меня детство в глухом поселке и беспросветная жизнь родителей от зарплаты до зарплаты, все те придирки, которые постоянно получал от старших коллег и начальника отдела!
И если бы Сечкин сейчас сделал хоть движение в мою сторону, то я не знаю, что бы произошло!
Молчать! рык Веденеева подействовал на меня, как ушат холодной воды. Начальник отдела, набычившись, стоял на пороге кабинета и напоминал дикого кабана, изготовившегося к броску. Что за крики? Дурь девать некуда? Что вообще здесь происходит?
Разговариваем, товарищ майор, хмуро процедил Сечкин, не сводя с меня ненавидящего взгляда. Немного не совладали с эмоциями.
Чтооо? задохнулся от ярости Веденеев. А ну смирно! Я вам покажу эмоции! Ты что, Сечкин, рассчитываешь, что твой папа будет постоянно прикрывать твои художества? Неприкасаемым себя возомнил?
Никак нет, хмуро ответил Роман, переводя, наконец, взгляд на майора. И мой отец никому не звонил.
Это неважно, совершенно нелогично на мой взгляд, отреагировал на реплику Сечкина Веденеев. Калмыков, у тебя что, работы нет? Расследование завершил? Или ты себя матерым волком вообразил? Решил на новичке командный голос потренировать?
Никак нет, глухо ответил я, пытаясь унять дрожь в коленях. Выплеснувшийся адреналин настойчиво искал выход из организма, поэтому чувствовал я себя сейчас не очень комфортно.
А что тогда? уже тише спросил у меня начальник. Рассказывал новому коллеге, как вкусно кормят в столовой? Так до обеда еще далеко, его заработать надо!
Товарищ майор, громко вклинился в начинающий набирать обороты разнос Веденеева Сечкин. Мы обсуждали материалы дела старшего лейтенанта Калмыкова, он показал их мне для примера, как строится работа подразделения. Мне кажется, что я знаю, кто совершил все эти убийства. Разрешите проверить мои предположения?
Если выразиться мягко, то Веденеев удивился. Судя по пробегавшему по его лицу шторму, в его голове сейчас появился целый рой вопросов, и он просто выбирал, какой из них задать первым.
Роман Владимирович, размеренно произнес он таким тоном, как будто только что зашел в кабинет и никакого всплеска эмоций не было и в помине. Хотелось бы напомнить, что вы решили стать сотрудником отдела расследований Службы правопорядка. Мы тут не играем в загадки. Если у вас есть какие-то мысли по расследованию вашего коллеги, то изложите их в письменном виде и представьте своему наставнику. А потом, может быть, если ваши мысли покажутся нам с капитаном Зориным разумными, мы примем их к сведению. Вам понятно?
Но, товарищ майор Сечкин явно ожидал другой реакции на свои слова. Вы не понимаете
Нет, это вы не понимаете, товарищ лейтенант! жестко оборвал его Веденеев. Есть порядок работы, который придумали задолго до вашего появления на свет, и вы еще слишком молоды, чтобы считать себя самым умным! В письменном виде капитану Зорину! Вам понятно?
Понятно, вздохнул Сечкин. Этот раунд он проиграл без вариантов.
А если вам что-то не нравится, то вы можете зайти ко мне с листом бумаги и ручкой, добил уже упавшего соперника Веденеев. Я продиктую вам форму рапорта на увольнение.
И уже обращаясь ко мне, удовлетворенный начальник добавил:
Калмыков, через десять минут жду у себя в кабинете! С материалами дела!
К моему удивлению, у себя в кабинете Веденеев вел себя не в пример спокойнее, чем я мог предположить. Конечно, товарищ майор не упустил случая выдрать меня за то, что в материалы расследования суют нос все кому ни попадя, но все это было как-то неискренне, понарошку.
Я даже начал подозревать какой-то подвох, потому что подобное поведение начальнику было несвойственно. Еще больше я удивился, когда, пролистав бумаги и похмыкав себе под нос, Веденеев решил оставить скоросшиватель у себя.
Посмотрим вечером, что там твой брат по разуму насочиняет, объяснил он мне, убирая папку в ящик стола. Вдруг действительно ценная мысль проскользнет А то всё возишься с этим делом, конца края не видно
Я хотел было ответить, что дело вовсе не такое простое, как ему кажется, но потом решил всё-таки промолчать. Жизнь сама рассудит, кто из нас прав.
И еще, Калмыков, уже в дверях остановил меня Веденеев. Сечкин не так прост, как может показаться на первый взгляд. Не надо нарываться на драку с ним. Он, если ты помнишь, шесть человек недавно убил и не поморщился. Он одаренный, и ему все твои разряды по рукопашному бою глубоко до одного места.
Я понял, товарищ майор, кивнул я, прикидывая, из каких побуждений начальник вдруг решил дать мне такой совет.
А раз понял, то не забывай приглядывать и сообщать руководству обо всём подозрительном, совсем уж, на мой взгляд, нелогично завершил свою мысль Веденеев. Не надо воспринимать его, как коллегу. Сечкин в нашей системе человек случайный, и это факт. Я уверен, что он не протянет в отделе даже месяца. Единственное, что пока непонятно, это зачем действительно его к нам занесло?
А почему его тогда взяли к нам в отдел? осмелился я задать вопрос, который действительно был мне непонятен.
Потому что так надо, резко отрезал Веденеев. Молод ты еще решения руководства обсуждать. Свободен!
Вот и поговорили, что называется. У меня в кабинете сидит сотрудник, который никому не нужен, но от которого никто не отказался. Интересно, а как ему самому живется под крылом своего папы? Неужели приятно каждый раз слышать, когда ему напоминают, что он не самостоятельная личность, а лишь приложение к влиятельному папаше?
Возвращаться в кабинет не хотелось. Я зашёл в кабинет к коллегам и обнаружил на месте одного лишь Стаса Михневича, который сосредоточенно писал что-то в блокноте.
А, это ты, обменялся он со мной рукопожатием. Сильно досталось? Что вы там умудрились с этим щёголем не поделить? Не трогай ты его, он явно у нас в отделе надолго не задержится. Зачем зря подставляться? А Пельмень с Зуичем на какую-то встречу умотали, вроде как информация по краже на Солнечной есть у кого-то. Вася приболел, но я ему сразу сказал, что рано ещё купальный сезон открывать. Зато хоть можно поработать в тишине и покое, сейчас поручение допишу и пойду девочкам в машбюро кланяться, чтобы перепечатали побыстрее.
Худой как щепка, Михневич обладал удивительной способностью делать несколько дел одновременно. Вот и сейчас, вывалив на меня ворох вопросов и ненужной мне информации, он так и не оторвался от своей писанины, продолжая покрывать лист мелким бисером букв.
Но в этом была вся суть Стаса. Он постоянно находился в движении. Начав говорить, он мог успешно построить диалог за себя и собеседника, вроде бы даже не интересуясь его реакцией на сказанное. Причём водопад слов сопровождался непрекращающимися движениями тела, и со стороны казалось, что Михневич состоит из отдельных механизмов, свободно болтающихся на каких-то шарнирах. Даже грива густых русых волос никогда не слушалась расчески и постоянно меняла облик оперативника.
Всё это периодически приводило в бешенство любящего порядок Веденеева и вводило в ступор задержанных, которые не сразу понимали, что перед ними находится не Шалтай Болтай из старой сказки, а внимательный профессионал, не упускающий не одной детали.
Стас был первым претендентом на повышение в отделе, даже несмотря на то, что Зуич с Пельменем были старше его и соответственно работали дольше. При всем этом Михневич был очень компанейским человеком, доброжелательным и надежным. Окружающие его искренне любили и думаю, что желали ему хорошего больше, чем Стас просто мог себе представить.
Как ты думаешь? Зачем Сечкин пришёл на работу к нам в отдел? спросил я у Стаса, поймав паузу в его потоке словоблудия.
Прячется от чего-то, ответ последовал молниеносно. Причём настолько быстро, как будто Стас что-то знал, а иначе откуда у него такая уверенность? Или от кого-то
Вообще не вижу логики, признался я. Других мест, что ли, нет?
Может и есть, оторвался от своей писанины Мицкевич. Но всё равно, он здесь ненадолго. Пойми, мы для него не больше, чем мимолетное развлечение. Что ему у нас делать? Наша зарплата для него слезы, он наверняка за вечер в кабаке больше спускает. Да и не привыкли выходцы из таких семей жить по строгим правилам, а с нашим Веденеевым иначе у него и не получится. Так что, помяни моё слово. День-два, максимум неделя, и мы снова забудем о его существовании
Стас хохотнул и добавил:
Ну только если он опять кого-нибудь не убьёт!
В этот момент он вырвал из блокнота лист и выразительно посмотрел на меня. Всё понятно, творческий процесс завершён, Михневич собрался в машбюро, значит пора и мне на выход. Кабинеты в нашем подразделении было принято запирать.
«Как впрочем и документы в сейф прятать», подумалось мне, глядя на то, как Стас пружинистым шагом двигается в сторону лестницы. «А некоторые нерадивые сотрудники до сих пор не могут это запомнить и получают по шапке».
За время моего отсутствия в кабинете изменилось мало. Зорин со Столетовым до сих пор не вернулись, а Сечкин всё также сидел за столом и желания вступать в беседу особо не демонстрировал. Единственное отличие, на этот раз он уже не копался в наладоннике, а корпел над листом бумаги с автоматической ручкой в руках. Судя по всему, он и впрямь решил изложить в письменном виде все свои мысли о моем расследовании.
Я сел за стол, но в голову не лезло ни одной дельной мысли. Это утро явно нельзя было занести себе в актив. Молчащий и периодически что-то хмыкающий себе под нос Сечкин отвлекал от работы и постоянно возвращал мои размышления к залету с материалами дела.
Рома, а ты действительно думаешь, что знаешь, кто убил этих семерых? в конечном итоге не выдержал я и решил кардинально прояснить ситуацию.
Да, коротко ответил Сечкин, просматривая только что сделанные записи.
И объяснить что-то мне ты видимо не собираешься, предположил я, впрочем, заранее предвидя ответ заносчивого коллеги.
А зачем? с видом посмотрел на меня Роман. Я хотел тебе помочь, но ты вместо этого начал учить меня жизни. Сиди теперь и кусай локти!
Да уж, в сердцах выдохнул я. Я смотрю, что ты друзей ты умеешь заводить профессионально.
Мы не друзья, а коллеги! достаточно жестко отреагировал Сечкин. Вы тут все тоже с распростертыми объятиями навстречу ко мне не кинулись.
В чем-то, конечно, он был прав, крыть нечем. Но выскочек нигде не любят, а в нашем отделе тем более.
Эту простую истину наглядно продемонстрировали вернувшиеся через пару часов Зорин со Столетовым. Судя по всему, по дороге в кабинет они уже успели побывать у Веденеева, поэтому завалились в кабинет с соответствующим настроем. Я как раз блаженно переваривал недавно съеденный обед и потихонечку ощущал, как ко мне возвращается хорошее расположение духа, как на голову свалились два голодных, к тому же злых капитана.
И началось!
Сначала прилетело мне от Столетова за разбрасываемые документы и несоблюдение добрых двух десятков должностных инструкций. Где-то в глубине души я понимал, что наставник утрирует, но ссылка на пункт приказа, что в сортир «по большому» можно ходить только с грифованной туалетной бумагой убил меня напрочь. Впрочем, как и упоминание, что существуют нормы положенности по ее использованию в зависимости от размера трусов, которые носит сотрудник.
А потом эти два злыдня принялись за Сечкина. Когда Рома с гордостью продемонстрировал Зорину густо исписанные листы бумаги, то он явно рассчитывал хотя бы на серьезное обсуждение своих мыслей, возможно даже в компании с начальником отдела, но все воздушные замки господина лейтенанта разрушил оглушительный хохот
Коля, смотри, потрясал листами бумаги Зорин, смахивая со щеки несуществующую слезинку. Растет смена-то! Будет теперь кому написать летопись нашего прославленного подразделения. Пускай в жанре ненаучная фантастика, но хоть как-то!
Какая фантастика, начал кипятиться Сечкин, пытаясь забрать своё сочинение у Зорина. Я излагаю только факты.
Ага, конечно, не успокаивался его наставник. Извлечение энергии из человеческого тела не изучалось с научной точки зрения, но лечение многих болезней в центре доктора Долчанова происходит именно таким способом. Поэтому к убийствам, несомненно, причастны члены семьи уважаемого медика.
Столетов перестал улыбаться и уже серьезным тоном перехватил эстафету от приятеля:
Лейтенант, ты только честно скажи, никаких таблеток не принимаешь? Или это стресс от убогости обстановки в нашем кабинете? Ты понимаешь, что Долчановэто врач с мировым именем? К нему очередь на лечение на год вперед, несмотря на цены! И его дети не придумали ничего более умного, кроме как начать людей убивать? Так ты карьеру в нашей Службе точно не сделаешь