Я подливал вино в бокалы, подносил фрукты и бутерброды. А за столом, играя в карты, беседовали о том, как опасны первые попытки юных неопытных магов прорвать ткань миров и выйти за пределы нашей реальности. Профессор, обучающий проводников по мирам, жаловался, что в его небольшой группе, всё же это редкий магический дар, двое мальчишек не смогли сами вернуться, заблудились. Он их, конечно же, вытащил, для того и делается поисковик-привязка, да и магический след при перемещении всегда остаётся, отследить откуда и куда совершен был переход в течении суток очень даже просто. Имея слепок ауры, он даже всегда скажет, кто из его безголовых ученичков какой переход совершил. Но его недоучки испугались знатно, им-то об этом никто не говорил.
Слепок ауры, магический след, да, стоить помнить об этом.
В момент перехода, продолжался разговор за столом, происходит выброс такой силы, что его невозможно не заметить. Это у нас тут всё магичат, да магичат. Никто в замке на всплески силы внимания не обращает. А в чуждом мире, на такой вот всплеск, местные аборигены поди знай, как среагируют.
Я своим сорванцам, усмехнулся профессор проводников, отвечая на восклицание об опасности процесса, позволяю перемещаться только по магическим маячкам, мною оставленным в бедных на магию мирах. Так оно безопасней как-то. А то, за потерю магов с таким редким даром император с меня спросит по всей строгости. А оно мне надо?
И об этом тоже нужно помнить. Нельзя мне даром пользоваться нигде, кроме интерната. Иначе враз вычислят. И сравнив мой слепок ауры, оставленный в месте перехода, с имеющимися на каждого мага, заметят неучтённого умельца.
Спасибо, учитель, что нашёл способ прочистить мне мозги. думал я, впитывая услышанное. Я буду очень осторожен.
Я собирался всегда помнить об осторожности, считал себя очень умным и хитрым. Но благим намерениям срок до пересечения с жизненными обстоятельствами. А у моей Судьбы имелись на меня свои планы.
Я и сам не заметил, как против всех своих правил, сблизился с любимой ученицей Майлина Ользи, дерзкой непоседой и хохотушкой, которой никакие строгости и трудности не могли надолго испортить настроение и усмирить неуемную жажду жизни. Девочке уже тогда было тесно в узких рамках предписанной магам покорности. И сообразительной Ользи оказалась не в меру. Что-то она просекла в наших с Майлином непростых взаимоотношениях. И выводы сделала. Решила, глупая, что сможет, как мой учитель, балансировать на грани, «ничего не знаю» и «что прямо не запрещено, то разрешено». Вот только не надолго её везения хватило.
Девчонка обладала редким даром, умела строить порталы перехода. Самый быстрый способ передвижения по просторам империи. После окончания интерната её, предсказуемо, отправили во дворец. Дурочка так этому радовалась.
А потом, игра по своим собственным правилам довела её до беды. Ользи не смогла равнодушно поставлять живой товар для оргий императорских сановников. Пользуясь тем, что прямого приказа императора на то не было, а потому откат не страшен, пожалела знакомую девчушку со своей деревни, которой сельчане расплатились в неурожайный год с императорским сборщиком налогов. Ользи ей денег дала и порталом в глухую глухомань закинула. Место не выбирала, лишь бы от столицы подальше. Потому, потом, и объяснить не смогла, где беглянку искать. Девушку-то спасла, а сама безнаказанной не осталась.
Императорский маг на собственное мнение и противоречащие приказам поступки права не имеет. В назидание прочим, запороли бы насмерть мою дерзкую подружку. Но она мне была, как сестрёнка. И когда Майлин, словно вскользь, о предстоящей казни рассказал, глядя на меня, при этом, очень внимательно, я понял, чего ждёт от меня учитель, симпатия которого к Ользи тайной для меня никогда не была.
Мы с учителем так друг другу ничего и не сказали, но он знал, что я не позволю Ользи умереть.
Хозяин велел мне сопровождать его во дворец, куда, ради показательно-воспитательного момента, собрали, как можно больше свободных от неотложных дел магов, доставив порталами в столицу.
В гостинице, где нам предстояло провести ночь, я, разбирая вещи наставника, нашел колечко для отвода глаз и маячок. Пробраться ночью во дворец мне не составило труда. Найти осуждённую было тоже не сложно, после того, как Майлин, сидя за поздним ужином в компании магов-наставников нашего интерната, рассказал им о привычке государя держать приговорённого к казни мага в его же покоях, если таковые у осуждённого во дворце имелись.
Это, чтобы полнее прочувствовал, чего через несколько часов лишится, чем расплатится за непокорность, пояснил Май недоумевающим коллегам, которым, в отличие от наставника Онура, бывать во дворце не доводилось.
Всё левое крыло дворца отдано придворным магам, откровенничал Майлин. И живут они там, скажу я вам, в такой роскоши, что нам, простым учителям-наставникам, и не снилось.
Его слушали, вздыхали о недосягаемом сытом месте под солнцем, пили вино и недоумевали, как можно было столь глупо и дерзко пренебречь милостью императора, о которой присутствующие могут только лишь мечтать.
Разошлись маги по снятым на ночь комнатам около полуночи. Майлин сразу же завалился спать, велев до утра его не тревожить. А я, надев, послушно скользнувший мне на палец перстенёк, поспешил во дворец. Прошёл через чёрный ход для прислуги, для которой и ночью находится работа. Отвод глаз позволил мне остаться незамеченным. А болтливость слуг, у которых предстоящая завтра казнь была на языке, подсказала в каком направлении мне дальше двигаться.
Ользи не спала. Сидела, сжавшись в комочек, затравленно глядя на открывающуюся дверь. Меня узнала не сразу, не ожидала ведь. Я надел девушке маячок на шею, поняв, зачем тот был мне оставлен, когда Ользи отказалась пойти со мной. Она не могла нарушить приказвыйти из покоев вместе с палачом.
Ничего не бойся, вытащу я тебя, пообещал я, ошарашенной моим появлением, девушке. Если есть деньги, давай сюда, они тебе пригодятся. И узелок с неприметной удобной одеждой собери. Всё будет хорошо, держись, Ользи.
Не знаю, что уж она там подумала, но вещи и деньги в узелок собрала, хотя особой веры в мою помощь в её глазах не было.
Уходить из дворца я не стал. Внимательно изучив коридор, по которому поведут Ользи, устроился в одной из не глубоких ниш, не знаю уж зачем здесь имеющихся. А на рассвете, увидев девушку, бредущую по коридору следом за устрашающей фигурой в чёрно-красном балахоне, я разорвал ткань миров и сделал шаг в тот самый мир, с которого привык начинать свои вылазки. Мощный всплеск энергии, конечно же был замечен, вот только медлить я не стал, тут же шагнул обратно, ориентируясь на маячок Ользи, и выхватил её из под носа у палача, увлекая за собой.
Нам помог эффект неожиданности. Попетляв немного по мирам, где обычно оттачивали своё мастерство начинающие маги, и снова вернувшись в империю, мы попали в совсем маленький горный интернат.
Когда-то учитель приезжал туда со мной, и на крыше учебного корпуса я припрятал свой маячок, из тех, что позаимствовал из стола своего хозяина. Я потом не раз возвращался в понравившееся мне и довольно безопасное место.
Следующий прыжок мы совершили уже пользуясь даром Ользи, переместившись в один из самых отдалённых городов империи, где девушке не раз приходилось бывать, и где отследить её было не так и просто. Купив повозку и выносливую крестьянскую лошадку, мы ещё несколько дней плутали след, стремясь оказаться подальше от города, пока не наткнулись на полуразрушенный хутор. Дед и бабка доживали на нём свой век, а единственного их сына уже давно забрали маги. Приняли меня с «сестрой» охотно. Я оставался на хуторе до глубокой осени, починил, что мог, помог собрать скудный урожай. И даже съездил с дедом в ближайший город, закупить продукты на зиму, деньги-то у нас имелись.
Старикам Ользи пришлась по душе, и на мою просьбу позаботиться о сестре они ответили охотным согласием. Оставленные мною деньги, пообещали сохранить, как приданое. И о женихе для девушке побеспокоиться. Она же у меня ладная, а в ближайших селах ой какие хлопцы имеются. Может, кто девке и глянется. Старики с радостью ухватились за надежду, вдруг кто согласился на хутор перебраться. Если бы молодые руки к хозяйству приложить, с этой земли безбедно жить можно.
Ользи может и надеялась, что я не уйду, останусь с ней, но ни о чём таком не просила. Что сказать, хуторне дворцовые покои, работа на землене безбедное существование мага, зато она жива и сама себе хозяйка.
Сделав для девушки всё возможное. Я отправился в дорогу. Вблизи хутора рвать ткань миров не стал. Попутешествовал на своих двоих да на попутных телегах не один день, пока не добрался до города, рядом с которым находился интернат, много лет бывший мне домом.
Перстень на пальце помог избежать не нужного внимания. Через нашу с учителем связь, я потянулся к нему и стал ждать.
Майлин появился в таверне, где я снимал крохотную комнатку, ближе к ночи. Подсел ко мне за стол, приказав принести себе вина.
Я больше не ваш слуга, сказал, протягивая перстень.
Не слуга, да, кивнул Майлин Онур, пряча возвращённый мною артефакт. Сбежал от меня в столице. За чьей-то юбкой погнался, или сманил кто? Понимаю. Столичная жизнь с нашей глухоманью не сравнится. Я тебя не искал. Зачем? К тому же не до того было. Неучтённый маг в империи объявился, приговорённую девицу у палача украл. Шуму было! Но так их и не нашли. Хотя ищут, император ищеек по следу послал. Эти не успокоятся, пока не найдут.
Я задумался, потягивая кислое вино. Жить той жизнью, которая предстояла Ользи, я не хотел. Скучно. Миры, прелесть разнообразия которых я успел оценить, манили меня. Я готов был рискнуть, хоть и понимал, что разорванная мною ткань миров сразу же привлечёт ко мне внимание.
Можно мне маму навестить?
Она умерла, два месяца назад.
Сердце сжалось. Майлин накрыл мою дрогнувшую руку.
Соболезную.
А потом учитель сказал то, что заставило его прикусить до крови губы, превозмогая резкий приступ боли.
Все ключевые миры, хоть однажды использованные тем самым, не учтённым магом, под наблюдением. Его ждут. И почуют. Прорваться можно. Но если очень быстро, и шагнуть придётся в неизвестность.
Я понял. Спасибо, учитель. Она в безопасности.
Майлин кивнул.
Я в тебе не сомневался.
Мы впервые позволили себе такую откровенность. И эти несколько мгновений искренности для нас обоих много значили.
Иди, мальчик, лёгкой тебе дороги.
Я никогда его не сниму, накрыл рукой связывающий нас амулет.
Учитель снова кивнул, улыбнулся, прикоснувшись к своему.
Одним глотком допив вино, он тяжело поднялся и не оборачиваясь вышел из таверны.
Так началось моё скитание по мирам. Больше Майлина Онура я не видел.
Часть 1 Скиталец (23.05)
Катерина.
С возрастом наши предпочтения меняются. Раньше я любила осень, притом даже самое её ненастье не навевало на меня уныния, скорее настраивало на мечтательный лад. А теперь всё больше радуюсь весне, солнышку.
И книжки раньше читала такие, где мой цепкий ум выискивал занятную для себя информацию, наслаждалась философскими изысками. А сейчас всё больше тянет к эмоциональной встряске, чтоб зацепило, прошлось по нервам, освежило чувственным всплеском. Любви хочется. Если уж не своей, не сложилось как-то у меня с этим, так хоть придуманной.
Но сплошные приключения и взрыв эмоцийэто только в книгах бывает. А жизнь заурядного человека, в общем-то, привычно постно-серая. Вот даже не знаю, хотелось бы мне тех самых приключений- потрясений, которыми изобилуют реалии киношно- книжных персонажей?
Потрясений, наверное, не хочется. Любви бы волшебно-неземной! Искренней, всёпоглощающей. И непременно взаимной и счастливой.
Эх, размечталась дура сорокалетняя! И пусть до сорока ещё целых четыре года. А зеркало разбить не так и часто хочется. Я себе чаще нравлюсь, чем прихожу в расстройство от недостатков фигуры и наметившихся под глазами морщинок. Но ничего это не меняет.
И как у некоторых получается, не успела от одного избавиться, другой нарисовался? Я-то чем хуже?! Почему вокруг меня словно зона отчуждения? Где мои поклонники, жаждущие внимания и благосклонности? Как же надоело изо дня в день одиноко коротать вечера в уже опостылевшей мне за двенадцать лет отлично обустроенной квартире, под бурчание включенного для фона телевизора, уткнувшись в экран верного друга ноутбука.
Рой моих жалобно скулящих мыслей резко оборвался у этой самой квартиры, стоило мне с недоумением обнаружить у родного порога незнакомого мужчину, перегородившего доступ к моему жилищу.
Видно не найдя для того лучшего места, незнакомец решил вздремнуть, привалившись спиной к дверям моей квартиры. Он сидел, опустив голову на поднятые к подбородку колени, на прорезиненном коврике предназначенном для вытирания обуви и на моё появление реагировать не спешил.
Пьянь, подумалось мне. Или нет? Алкоголем от него не пахло. Что не особо радовало. Если это наркота его здесь убаюкала, то всё ещё хуже, чем хотелось бы думать.
-Эй, не сразу решилась позвать приблуду, вы что здесь делаете?
Это моя квартира, зачем-то добавила я, заглянув в распахнувшиеся глаза незнакомца.
Взгляд вполне осмысленный, напряжённо-изучающий, пристальный, холодный. Мне как-то неуютно сразу стало. Страшно? Пожалуй, по-настоящему испугаться я так и не успела. Хотя ситуация к тому располагала. Но подкинутое судьбой чудо у моей двери, вдруг устало вздохнуло, прикрыло глаза и хриплым сдавленным голосом просипело: «Помоги».
И я, то ли книжек перечитав, то ли ещё отчего, поддавшись приступу человеколюбия, бросилась к незнакомому мужику, позабыв свои сомнения и страхи. И не просто помогла ему подняться, но и в свою квартиру его втащила почти волоком, при слабых попытках с его стороны быть полезным в этом трудоёмком процессе.
В прихожей у меня стоит кресло. Низкое, удобное. Вот в него-то я своего гостя и усадила. Лицо его от напряжения покрылось бисеринками пота, на левом виске проступила пульсирующая венка. Он даже губу себе ухитрился прикусить, и она теперь слегка кровоточила.
Я стояла рядом, в полной растерянности разглядывая мужчину, и не понимала, что же дальше? Может скорую вызвать? Идея мне понравилась. Гостю нет.
Он даже напрягся весь, отдав этому порыву последние силы. А потом, к моему ужасу, потерял сознание.
Вот теперь я испугалась. И сделала то, единственно правильное, что требовалось для спасения незнакомцапозвонила Денису.
Денис Бехтерев, мой школьный приятель, жил неподалёку и был моей палочкой-выручалочкой, за которую я привыкла хвататься, когда мой, в общем-то крепкий организм, настойчиво требовал к себе внимания, обрушивая на меня ту или иную хворь.
Денис работал врачом скорой помощи. Жил один, брошенный женой за неспособность обеспечить для семьи достойное существование. У нас с ним сложились взаимовыгодные отношения, я лечила его компьютер, он меня. Всё честно. Кто на что учился, кто что умеет.
Моему незваному гостю повезло, что Ден был дома. К тому времени, как Бехтерев смог прийти, мой умирающий гость успел очнуться и даже выпил немного воды. Его лицо по-прежнему оставалось синюшно- бледным, а тело безвольным. Руку за стаканом он поднимал с трудом. Чтобы утолить жажду ему потребовалась моя помощь. Так что потревожила я Дениса не зря.
Звонок в дверь заставил моего гостя напрячься.
Это Денис, поспешила я успокоить его, Он врач, поможет. Да никому он о тебе не скажет, если это так для тебя важно!
Да, соглашаясь, просипел болящий, грозя вновь выпасть из реальности.
Вдвоем с Бехтеревым мы устроили больного на диване. Беглый осмотр показал, что ран, способных довести до такого жалкого состояния на его теле нет. С ним вообще непонятно что случилось. Налицо было отсутствие жизненных сил, без явных признаков телесного повреждения: давление низкое, близкое к критическому, температура тела до тридцати пяти не дотягивала. На манипуляции Дена мужчина не реагировал. Едва его голова коснулась подушки, он прикрыл глаза, и, похоже, снова отключился.
Это что за полутруп в твоей квартире? поинтересовался Ден, вводя больному в вену иглу питательной капельницы.
Хороший вопрос. Но не ко мне. Оклемается, спросим. Я этого красавца у себя под дверью нашла.
Ну, ты подруга, даешь! Катерина, а тебя не учили что ни попадя не подбирать?
Странно слышать подобное от человека, дававшего клятву Гиппократа, огрызнулась я. А человеколюбие?