Ужин был в гостиной, стол уставлен разнообразными блюдами, сам принц одет в европейский костюм. Он много шутил, смеялся, сыпал остротами, уяснить половину из которых мне не хватало знания языка.
Я ошибся в тебе, Зеноби. Там, в лагере, я решил, что ты стерва, как и все европейки. В тебе есть честь, достоинство, ты не продажная, как большинство ваших. Возможно, знай я тебя получше тогда, мне хватило бы твоего извинения, и на этом мы больше не увиделись бы. Но я рад, что так получилось, и теперь у меня в гостях такая несравненно красивая и умная женщина. Возможно, и ты ошиблась во мне, тот случай был исключением, в принципе я сам не одобряю такого. И если ты проявишь терпение и благоразумие, я надеюсь изменить твое мнение в лучшую сторону. А там посмотрим, может именно потому нас и свела судьба, что суждено нам быть вместе.
Финик чуть не застрял у меня в горле: он что, планирует долговременные и серьезные отношения? Мне даже показалось, что проскользнул намек на супружество. Я же парень! Да, в женском теле, да, с женскими слабостями, но мозг, мышление и образ восприятия самого себя никуда не делся. Это все временно, как я попал в это тело, так же и вернусь обратно в свое. Не бывает односторонних чудес, это только в книгах про попаданцев такую чушь пишут.
Не показывая своего искреннего возмущения, я нейтрально улыбался словам принца: усыпить его бдительность, завербовать Бадра и Сафиювот мой план. А потом уже побег. Куда бежать? Только в Иорданию. Из всех окружающих стран это наиболее безопасное место, и если там произошло недоразумение, то, вероятно, там и разгадка.
Ваше высочество! Я знал, что принцу нравится обращение по титулу, хотя он не был наследным. Вы позволите мне не спешить и привыкнуть к окружающей роскоши и ситуации? Вы же понимаете, что глупым девушкам нужно время, чтобы осознать происходящее. Прошу вас, не торопите меня, проявите выдержку, свойственную вам, и кто знает, чем ответит сердце девушки.
Конечно, хабиби. Меня передернуло внутри от слова «дорогая». Но назвать себя глупойверх скромности с твоей стороны. У тебя есть все, что пожелаешь, только помни про мои два условия. Абдель-Азиз вытер губы платком и поднялся. Мнена ночную молитву, оставляю тебя, компания для ужина была великолепной.
Принц удалился. Посмотрев на двух прислуживавших нам официантов, которые все время молча стояли у стены, со словами:
Угощайтесь ребята, за все заплачено, я поплелся в свою комнату, чтобы там, в тиши еще раз проанализировать слова Абдель-Азиза, надеясь найти в них зацепки, что помогли бы выстроить правильную тактику общения с ним.
Глава 6Побег
Следующие два дня мне так и не удалось застать Бадра в тени пальм, он практически всегда сопровождал принца. Время шло, а я ни на йоту не приблизился к планируемому побегу. За эти два дня я побывал практически во всех торговых центрах Эр-Рияда: таким образом я составлял для себя примерный план города. Дворец Абдель-Азиза находился в спальном районе, в этой стороне города жила в основном знать, несколько принцев также жили по соседству.
Аэропорт Король Халид был ближайшим к дворцу крупным ориентиром, располагавшимся на северо-восточной окраине города, на небольшом удалении. Еще в лагере я знал от Саида, что Саудовская Аравия расположена на южной границе страны, значит, мне нужно бежать именно к северу.
Во время поездок в торговые центры в сопровождении Сафии и молчаливого охранника мне удалось незаметно купить маленький светодиодный фонарик. Незаметно от охранника. Сафия все видела, пришлось врать и изворачиваться, что покупаю его для выявления прыщей в ультрафиолетовом свете. Вроде поверила. Несколько раз на день я выезжал просто покататься, чтобы охрана на воротах привыкла. Правда, всегда это происходило в сопровождении двух моих приглядывающих.
Чтобы иметь запас воды, я попросил Сафию проносить бутилированную воду, ссылаясь на аллергию от местной. Мне требовались наличные, чтобы можно было заправиться топливом, но именно с наличными оказалась беда. У меня был неограниченный кредит по безналу и просить наличные становилось нелогично. Выход нашелся на утро третьего дня, когда принц пригласил меня на завтрак. Намазывая масло на хлеб, я даже вздрогнул от его неожиданного вопроса:
Как тебе магазины, понравились? Не ограничивай себя в покупках, деньги не главное.
Торговые центры хорошие, цены в них, правда, очень высокие, но меня удивили бездомные, что были на выходе, ответил я честно.
Действительно, в магазинах представлены все известные бренды, но шокировали бездомные, которых, я считал, не может быть в этой стране с высокими социальными гарантиями.
Это не арабы, это пакистанцы, филиппинцы, малазийцы, которых наш добродушный король впускает в страну. Абдель-Азиз скривил губы в усмешке, явно не одобряя миграционной политики монарха. Работать они не хотят, или лишились работы, вот и оккупировали такие хлебные места. Будь моя воля, выгнал бы всех из страны. Своим попрошайничеством они портят наш имидж в глазах туристов.
Принц замолчал, и в этот момент меня осенило.
Ваше высочество, намеренно обратился я по титулу. Не могли бы вы одолжить мне немного наличных? Сердце содрогается, когда прохожу мимо этих бедняг, не в силах им помочь.
Принц нахмурился, а я с замиранием ждал ответа: если откажет, других вариантов получить наличности не предвиделось.
Ты добрая девушка, Зеноби, сердце у тебя жалостливое. Я принципиально против помощи попрошайкам, но тебе отказать не могу.
С этими словами он позвонил в маленький настольный колокольчик и поручил слуге позвать Фуада. Дворецкий явился, молча выслушал поручение принести десять тысяч риалов наличности и, степенно кивнув, удалился. Получалось около трех тысяч долларов: на такую сумму я даже не рассчитывал, можно было не только заправляться до самой Иордании, но даже и отстегнуть взятку полиции, если меня остановят на дороге.
Про любовь ближневосточных полицейских к деньгам ходили легенды: пожалуй, только лишь кабардинские и осетинские гаишники могли составить им здоровую конкуренцию. Фуад принес целую пачку денег, разных по номиналу, что меня очень устраивало. Нужно было поблагодарить принца, что я сделал, мило ему улыбаясь и глядя ему прямо в глаза, от чего Абдель-Азиз даже несколько растерялся.
Ваше высочество, вы не сердитесь на меня за испорченную машину? Ее отбуксировали на ремонт? надо было отвлечь мысли принца от наличности. «Запоминается последнее», как учил нас великий разведчик Штирлиц.
Машину я оставил на бархане как памятник. Его так и называют теперь: бархан Абдель-Азиза. Араб самодовольно улыбнулся.
Улыбнулся и я, поскольку тщеславием не страдал и раньше. Пусть бархан будет его имени. Сославшись на необходимость поездки в торговый центр, я максимально тепло поблагодарил принца за приятную компанию за завтраком. Попутно как бы невзначай поинтересовался, можно ли иногда ездить на одной из машин охраны. На удивленную таким вопросом бровь принца я отреагировал словами, что дома у отца была тойота внедорожник и мне привычнее на ней. От горячего предложения купить мне новый крузер я еле отделался: снова купит такой цвет, что автомобиль на сотни километров будет бросаться в глаза всем прохожим. А именно этого хотелось избежать. Неприметность была главным козырем успешного побега.
Абдель-Азиз связался с кем-то телефону и, поговорив пару минут, обратился ко мне:
В гараже под домом есть несколько машин, бери любую когда захочешь, но без сопровождения ездить нельзя. Он подошел ко мне и обхватил за плечи, все еще находясь на пионерской дистанции. Не подведи меня, Зеноби, и я брошу Эр-Рияд к твоим ногам.
Затем, еще раз улыбнувшись, он ушел. Эр-Рияд? Фи, да я на Саудовскую Аравию целиком не согласен, что-то дешево ты меня ценишь, принц. Я девушка гордая, мне Париж, Лондон и Нью-Йорк подавай в тарелочке с каемкой. Улыбнуло в душе: прошло всего четыре месяца, а я веду себя как прирожденная стерва. Что же будет через год, через пять?
Через час мы с Сафией были в торговом центре. Предполагая, что девушку могут впоследствии расспросить, я намеренно сорил банкнотами среди бродяг, как бы случайно отбирая меньшие по номиналу: улучшать качество жизни местных попрошаек не входило в мои планы.
После обеда и до ужина я трижды просто катался в город вместе со своей охраной, каждый раз меняя машину. Охранники у ворот уже задолбались удостоверяться, что я не один в салоне. Если в первый раз они даже перекинулись парой фраз с моим сопровождающим, то к вечеру, уже просто подойдя к машине и увидев силуэт, подняли шлагбаум.
Вечером я попросил у Сафии сильного снотворного, жалуясь на бессонницу. Неизвестные таблетки серого цвета я растолок в порошок, когда остался один: в нужный момент этим напою Сафию и охранника.
Вся следующая неделя была посвящена моральному изнасилованию охранников: минимум пять-шесть раз в день я выезжал из двора, чаще всего просто поездив по окрестностям, возвращался обратно. В один из дней проехал до самой развилки. Направо автострада уходила в аэропорт, левая дорогана север, но наименование населенных пунктов мне было неизвестно. Предположительно, это направление на Иорданию.
Уже ставя машину в гараж, я вспомнил о такой полезной штуке, как навигатор: уменьшая размер карты и перемещая ее по экрану, я нашел Мертвое море. Дальний от меня по карте конец Мертвого моря и есть иорданская земля. В принципе, предварительная готовность к побегу у меня была, потому что охранники на воротах не заглядывали в машину уже второй день. Сегодня среда и, хотя время близилось к вечеру, я все равно выехал покататься. Сделав удивленное лицо при виде почти пустого бака и не встречая возражений со стороны своего охранника и девушки, я залил полный бак на ближайшей заправке, что обошлось мне в тридцать риалов или в десять баксов. Десять баксов, Карл, за полный бак! Да с моей наличностью я могу раз двадцать объехать страну по всему периметру.
Побег я назначил для себя на пятницу, во время обязательной полуденной молитвы, что давало мне примерно полтора часа форы, если все сложится удачно. Назавтра этот серебристый крузер я не собирался выкатывать, пусть стоит с полным баком в надежде, что послезавтра его не задействует для своих целей принц и его сопровождение. Если удастся усыпить охранника (его, как оказалось, звали Саддам, как покойного диктатора Ирака) и усыпить Сафию, при удачном стечении обстоятельств у меня будет пять-шесть часов. За это время можно уехать довольно далеко, с учетом первоклассных автострад в этой стране.
Фонарик у меня готов, три бутылки с водой также готовы, немного из еды с собой прихвачу, чтобы не останавливаться и не терять время. Теперь надо было продумать, как усыпить моих телохранителей. С Сафией все ясно, она теперь кушала со мной, и можно, отослав девушку за любой ерундой, всыпать порошок ей в еду. А вот что делать с охранником, я не мог придумать. Столовался он отдельно от нас, и как его выбить из игры, я на данный момент понятия не имел. Ладно, посмотрим в пятницу, может, спонтанно придет идея в голову. Вечером, до ужина, уже по привычке мы с Сафией пошли в «Оазис», как я окрестил группу пальм. Здесь я, к своему удивлению, застал Бадра, да еще с книжкой в руках, попивающего кофе. Увидев нас, он слегка наклонил голову, обозначая приветствие.
Добрый вечер, господин Бадр! Что вы читаете, если не секрет?
Коэльо, Алхимик. Араб посмотрел на меня, следя за реакцией. Я слышал об этой книге от одной из своих девушек, которая оргазмировала, рассказывая про этого писателя и его произведения.
Алхимик был актуален лет двадцать назад, сейчас люди читают Каменистого, пустил я шпильку в ответ и, повернувшись, попросил Сафию:Распорядись, чтобы нам принесли ужин, если любитель «Алхимика» не против?
Я посмотрел на Бадра: в глазах смешинки, вызов он принял.
Нисколько, это не мое личное место, кроме того, мне интересно имя. Стоун, ты сказала? Никогда не слышал о таком писателе.
Каменистыйэто писатель с моей Родины, его произведения не для средних умов. Я уже открыто улыбался, ожидая, что сможет возразить мне этот увалень с книжкой в руках.
Ну, если не средних, пожалуй, такое чтиво я оставлю тебе. Нет желания забивать голову мусором. Бадр вывернулся, ткнув меня лицом в грязь. Я только набрал воздуха, чтобы ответить, как вопрос араба выбил из легких весь воздух:Неужели ты думаешь, что твоя подготовка к побегу незаметна для меня? Что мне мешает сдать тебя прямо сейчас и получить благодарность принца?
Несмотря на серьезность заявления, тон был смешливым. «Это он просто на пушку берет», мелькнула у меня мысль. Но я вырос в России, где брать на понт святое дело, чему учатся с пеленок.
Зачем мне бежать, если принц мне благоволит, осыпает подарками и не принуждает ни к чему? В голосе была максимально возможная искренность, так что сомнение мелькнуло в глазах Бадра. Тем не менее он покачал головой.
Насколько я узнал тебя по твоим поступкам, ты не из тех людей, кто смирится с поражением. Предупрежу тебя только один раз: мне не нравится, каким путем ты сюда попала и поэтому вот тебе мой совет. Бадр приподнялся, посмотрел по сторонам и, убедившись, что никого поблизости нет, продолжил:Если надумаешь бежать и сможешь вырваться, постарайся не попасться живой в руки преследователям, потому что пожалеешь, что осталась жива. Он такого не простит, и никто тебе не сможет помочь. Подумай, хорошо подумай, прежде чем совершить глупость.
С этими словами он зашагал в сторону дома, не дав мне времени ответить. Интересно, если он меня подозревает в подготовке к побегу, почему бы ему не открыть хозяину глаза? Или не настолько он предан, чтобы опускаться до мелкого вредительства, или он мне реально симпатизирует. В любом случае, на прямую его помощь я рассчитывать не могу, да и мозги ему не запудрить, он меня насквозь видит. Бадра отметаем, не выпадет шарик на тринадцать черное, тем более подряд пару раз.
Ужин с Сафией прошел молчаливо: пару раз девушка заводила разговор, но, не получив поддержки, умолкала. Меня же мучил вопрос: как выключить из игры моего персонального охранника. Полночи я проворочался, думая над словами Бадра, насчет не попасться живой в руки. Ну, склонности к суициду у меня никогда не было, а сейчас жить хотелось больше, чем в прежней жизни. «Я ведь даже не познал секса в женском теле», ехидная мысль немного отвлекла и, отбросив все размышления, я начал считать овец, мысленно загоняя их в загон. На третьей сотне счет оборвался, так как сон взял свое, и я просто вырубился, морально устав за этот тревожный день.
Четверг ничем не отличался по распорядку: с утра был завтрак с Абдель-Азизом, у него это начинало входить в традициюприглашать меня посидеть с ним за столом. В обед один раз и после обеда дважды я смотался в город с неизменными спутниками. Охранники у ворот вяло поднимали голову, увлеченно играя, и лишь сопровождали нас взглядами. Вечером, отпустив Сафию, я провел ревизию своих вещей: фонарик, перочинный ножик, деньгипочти три тысячи долларов, три бутылки с водой, немного фруктов, что запасал два дня, сменная одежда.
Всю ночь мне снились сны, как меня хватают охранники, едва я переступаю порог комнаты. Проснулся я в ужасном настроении, разбитый, с ломотой в мышцах. Сафия, принеся завтрак, поинтересовалась моими планами, и я, не думая, ответил, что плохо себя чувствую и хочу весь день пролежать. Неожиданно для меня девушка обрадовалась. Она встретила нашего охранника, тот хотел сходить на полуденную молитву в мечеть, если я не планирую в город. Я чуть не подскочил в кровати. Казалось, мое главное препятствие к побегу устранялось без моего участия.
Нет, Сафия, я себя ужасно чувствую, вряд ли даже во двор сегодня выйду. Не до поездок, все тело ломит.
Девушка отнесла мое состояние к женской физиологии и даже сочувственно покивала: «ясное дело, месячные». Развивая достигнутый успех, я попросил Сафию:
Принеси обед пораньше, к одиннадцати, на нас двоих. Хочу поесть немного раньше и поспать. И ты сможешь отдохнуть немного, устала, наверное, со мной каждую минуту возиться.
Что вы, госпожа Зеноби, мне это только в радость, горячо возразила Сафия, тем не менее обрадованная возможностью заняться своими делами.
Девушка ушла, я же тем временем аккуратно все упаковал в небольшую холщовую сумку и спрятал под кровать. Точно в одиннадцать Сафия появилась с подносом. Пока девушка расставляла еду, я с нетерпением ждал момента всыпать порошок в щербет, который она обожала. Момент появился, когда Сафия пошла помыть руки. Порошок был всыпан, я взболтал его по мере возможности и принялся за еду: надо было хорошо насытиться, неизвестно, когда поем в следующий раз.