«Гонимый из рая держась истинного пути будет дважды одАрен и не отвергнувши даров найдёт себя поведя достойных и свершит что должОн».
Это я привёл слова в том порядке, что они попадались мне в тексте, может запятые расставить надо как-то или вообще порядок слов поменять. Но выходило совсем ерунда. Ладно, думаем логически«Гонимый из рая» это наверно про то, что в родном мире, что был похож на рай по сравнению с этой пыльной телегой, там меня уже не особо-то и ждут. Ну, допустим. Дальше«держась истинного пути будет дважды одАрен». Какого пути? Пути к церкви? Пути посвящения? Или вот этого, пыльного и грязного? Тут уже одни вопросы, ну, а дальше вообще мыслей нет. Разве что в конце фраза «свершишь что должОн», по-моему, её можно вставлять везде для нагнетания обстановки, смысловой нагрузки там ноль.
День полностью пролетел за книгой, даже толком с Лий не поговорили. Уже вечерело, и мы встали лагерем, как и прошлой ночью у дороги. В отличие от предыдущей, с нами никто разговаривать не спешил, ну а мы были этому только рады. Вечером, перед самым сном к нам подошёл Брюк, убедился, что все в порядке и ушёл, перекинувшись всего парой слов.
***
Проснулся я посреди ночи всё в той же телеги от того что, Фел что-то кричал в моей голове. Стараясь хоть маленько понять спросонья, что он мне говорит, я все же расслышал«СТЭС!!! Просыпайся, я чувствую, сюда идут и не с добрыми намереньями!»
«А? Чего?» я никак не мог прийти в себя.
В этот момент кто-то бесцеремонно влез к нам. В ночи было не разобрать, кто это или что, только неясный силуэт прорисовался на фоне звёзд, а следом ещё один. Силуэт сделал резкое движение, я ощутил удар по своей голове и потерял сознания, так толком и не поняв, что же произошло.
***
Пришёл в сознание от сильной тряски. Ужасно болела голова, а ещё руки затекли, так как были крепко чем-то связаны. Ноги также были перетянуты и побаливали. Сам я находился перекинутым поперёк коня, а управлял им командир наёмников, охранявших обоз, и мы на полном скаку куда-то неслись. Во рту у меня была тряпка, противная на вкус, и благодаря ей я не то что не мог говорить, но и дышал с трудом своим забитым дорожной пылью носом. Возможности шевелиться у меня были мизерные. Но, тем не менее, мне удалось разглядеть, что рядом скакал другой конь, им управлял уже Брюк, а поперёк его коня в точно таком же положении, что и я, была Лий.
«Фел», позвал я фамильяра, так как он единственный, кто сейчас мог бы мне ответить на вопросы, «получается, Брюк нас выкрал тайно ночью из своего же собственного обоза?»
«Получается так»
«А зачем это ему?»
«Видимо, вы с Лий ему для чего-то нужны, и вряд ли для чего-то хорошего. А так он сможет утром вернуться, объявить, что вы испугались и ночью сами сбежали, и всё шито-крыто»
«Для чего мы ему могли понадобиться, взять-то ему с нас нечего, у нас самих ничего нет?»
«Думаю, мы это скоро узнаем, и нам это не понравится»
«Спасибо, обнадёжил»
«Ну, как мог»
«Всё-таки, Фел, ты язва ещё та, тут нас, возможно, убивать сейчас будут, а тебе хоть бы хны»
«Убивать вряд ли, но я знаю не больше твоего, а сделать могу ровно столько же, то есть, ничего, давай подождём, скоро что-то наверняка прояснится, от обоза очень далеко они не поедут»
Слова Фела сбылись на все сто. Ехали мы недолго, и убивать нас пока не стали. А вот я оказался не прав, всего скакало не два конясо мной и Лий, а три. Просто с моей позиции третьего было не видно, так как повернут я был к нему, скажем так, не смотрящей стороной. На третьем коне ехал ещё один из наёмников обоза без ноши. И это был не тот, кого я давеча приголубил, того я вообще больше не видел, как, наверно, и он меня или вообще хоть кого-то. Так себе позитив, конечно, но пытаюсь его выжать по максимуму из данной ситуации.
Мы подъехали к какой-то избе, одиноко стоявшей на границе равнины, по которой мы скакали, и леса. Это был то ли бывший домик лесника или егеря, или ещё кого, но в данный момент он был явно не обитаем и вид имел слегка заброшенный, но до конца не покинутый. Наверно, здесь периодически всё же люди бывают, вот мы пришли, например. Нас, как мешки с мукой, поскидывали с коней, а так как ноги оттекли нещадно, и сами мы не то что ходить, стоять бы не смогли, нас, взяв за воротник, волоком потащили по земле в избу. Занеся внутрь, прислонили к стене так, чтобы мы могли сидеть.
Ну что, сказал Брюк, сейчас посмотрим, зря я девку тащил или её надо было сразу в расход.
С этими словами он вытащил какой-то нож, странной изогнутой формы и практически абсолютно чёрного цвета. С этим ножом он подошёл к Лий и сделал небольшой надрез на её плече. Нож как будто ожил, видно было, как рука, держащая его, непроизвольно дёрнулась в сторону раны и рывками старалась её расширить. Сам нож завибрировал, жадно впитывая в себя все капли крови, что попадали на него. Лий закричала настолько сильно, насколько ей позволял кляп. Было видно, что это процедура доставляет ей огромную боль. Я чувствовал радость ножа, он упивался кровью и хотел ещё и ещё, он захлёбывался от удовольствия и рвался всё глубже вонзиться в плоть. Его тёмная сущность настолько была рада поглотить светлую энергию Лий, что его эмоции почувствовал даже я. Меня же раздирала ярость, я со всей силы пытался порвать путы, что связывали меня, но все попытки были тщетны, всё, что и мог, это с ненавистью смотреть на мучителей.
Брюк с явным усилием выдернул нож из раны и, довольно скалясь, произнёс:
Магичка, светлая, двойной куш, вот это свезло!!!
Ещё какое-то время он смотрел на нас задумчивым взглядом, что-то обдумывая в голове.
Так, ты, обратился он к неизвестному мне солдату, остаёшься здесь и отвечаешь за них головой. Делай всё, как обычно. Я со Стровером возвращаюсь к обозу. Вечером мы будем уже в Тропине. Там поговорю кое с кем, они сами придут сюда за ними. Передашь их и направляйся в Тропин, там дальше выйдешь на дорогу и догоняй обоз. Наш путь ты знаешь.
Как я узнаю, что сюда пришли те, кто должны? задал вопрос солдат.
Молодец, соображаешь, они скажут фразу «Мы пришли за оплаченной посылкой». Всё понятно?
Наёмник кивнул. Брюк и тот, кого он назвал Стровером, вышли из избы, и, судя по звукам, доносившимся с улицы, запрыгнули на коней и ускакали. Наш охранник вскоре так же вышел, видимо, возился со своим конём. Через пару минут он вернулся. Достал бутылку с мутной жидкостью, откупорил и подошёл к нам. Вытащив кляп изо рта Лий, зажал ей нос и насильственно влил часть содержимого бутылки. Потом ту же самую операцию провёл со мной. Постепенно моё сознание стало затуманиваться, и я стал впадать в беспамятство. «Какие подготовленные твари, видимо, не в первый раз занимаются таким промыслом». На этой мысли я и отрубился.
***
Крышка капсулы отъехала вверх, и я увидел потолок ВИРТ-центра, а через секунду и удивлённое и радостное лицо Бориса.
Смотри-ка, не «сорвался», прокомментировал он своё удивление. А я до последнего не верил, хотя большеголовые и говорили, что ты на связи, но показатели капсулы не менялись уже пару дней, как будто у тебя там совсем ничего не происходит, и ты дрыхнешь без задних ног.
Не дождёшься, огрызнулся я.
Ну, вылась тогда, что разлёгся?
Я чувствовал себя нормально, ничего не болело, есть не хотелось. Видимо, капсула и правда вполне успешно справлялась с поддержанием моей формы и питанием. Как только я вылез из капсулы и освободил место, Борис сразу залез внутрь с какими-то приборами, стал водить странным щупом, что-то смотреть на его экране и полностью игнорировал моё присутствие. Я спокойно оделся и стал думать, а что мне то делать дальше. Вскоре входная дверь распахнулась, и я увидел женщину уже явно немолодую, но и не сказал бы, что пожилого возраста. Лицо какое-то заострённое, взгляд колючий, неприязненный. Светлые волосы туго стянуты на затылке в пучок. Одета она была в белый медицинский халат. Это явно была представительница «большеголовых», как охарактеризовал их Борис.
Меня зовут Серафима Иосифовна, представилось она мне. Голос у неё был тоже на любителяхолодный и без эмоций. Я руковожу проектом по исследованию феномена «срыва», пройдёмте со мной, надо сделать пару замеров вашего состояния.
Мы прошли коридор и вошли, угадайте, куда? В Лифт! Мне кажется, в этой организации все делается через одно место, то есть лифт.
С минуту мы ехали, а потом двери распахнулись, и я оказался уже не в обычном привычном коридоре, а в ослепительно белом, намекающим на свою медицинскую принадлежность. Кабинет, в который мы зашли, также напоминал обычный медицинский. Белые стены, стол, стул и приборы непонятного назначения. Так же тут присутствовало кресло, похожее на стоматологическое.
Садитесь, сказала мне моя сопровождающая, махнув в сторону кресла, а сама в это время заняла место за столом.
Когда я расположился в кресле, кстати, мягком и удобном, к району головы приблизился странный аппарат и начал кружиться вокруг меня, но не прикасался. Он просто летал туда-сюда, слегка раздражая и нервируя.
Расскажите, чем вы занимались эти пять дней в ВИРТе. обратилась она ко мне.
Как пять? удивился я. У меня прошло только два, и на третий нас опоили какой-то дрянью, а после я ничего не помню.
То есть вы утверждаете, что помните только три дня, а потом вас усыпили каким-то средством?
Если не отравили! возмутился я.
Ну что вы, судя по показаниям наших приборов, вы и тут, и там в относительном порядке. Только малоактивны.
Будешь тут активным, когда тебя связывают как ягнёнка на заклание и поят всякой гадостью.
Ну что же, мне картина ясна, промолвила она. Ваша пассивность связана с внутри-ВИРТОвыми факторами, а не наличием отклонений в здоровье. Можете возвращаться.
Что и на этом всё? возмутился я. А как же помочь?
Что происходит внутри ВИРТа, нас не касается, промолвила эта «белая мышь». Возвращайтесь обратно в капсулу, она должна быть уже готова.
Медицинский осмотр, если это можно так назвать, занял меньше минуты! Я им вообще был не интересен. Быстро же они от меня отстали. Ну, может, это и к лучшему. Толку от них всё равно никакого. Ничем они мне помочь не хотят или не могут, для меня это особой разницы не играет. Что ж, счёт к «AW» у меня вырос ещё на пару пунктов.
Когда я приехал к «своей» капсуле, там, действительно, было уже всё готово. Даже Борис куда-то делся, ну, и шут с ним. Разделся, бросил одежду в ящик, залез«Ну, понеслась!».
Глава 9
Проснулся я от жуткой боли и собственного крика, что-то вгрызлось в моё плечо и разрывало плоть, прикрывающую его. Боль была просто адской, я орал так, как никогда в жизни. Я захлёбывался болью и криком, мне казалось, что с меня вытягивают всю мою суть и душу. Вдруг боль резко отступила. Рана была, но в неё уже не вгрызались сотни голодных ртов и не пытались заглатывать куски живого мяса. Мне, наконец, удалось вынырнуть из того океана боли, в котором я только что был. Постепенно сил хватило на то, чтобы открыть глаза. Находился я все в той же избе, рядом была Лий с такой же раной на плече, как и у меня и со стеклянными глазами, как будто разум старался сбежать, не выдержав физических мук подальше вглубь сознания. Её предыдущая рана на руке уже почти затянулась и выдавала себя только кривым шрамом, а вот второе плечо, было сильно разодрано, и рана явно была свежей. Я постарался дотянуться до неё своим сознанием, мысленно прижаться к ней и погладить её милую головку своими руками. Не знаю, возымело ли это эффект, но она заметила, что я смотрю на неё, взгляд Лий стал осмысленный и направлен на меня. У меня с души просто камень свалился. Значит, сознание не повреждено, ещё побарахтаемся
Всё так, как он и говорил, услышал я гнусноватый голос, они оба сильные светлые маги. Жертвенный нож ели оторвали, он так на них запал.
Пакуйте их и поехали, это был уже совсем другой, властный голос, привыкшего повелевать человека.
Я, наконец, охватил взглядом всю комнату. В ней находилось четверо людей определённо бандитской наружности. Что-то явное в их фигурах или во внешности я рассмотреть так и не успел, поскольку состояние моё было очень далеко от идеального, а события закрутились с молниеносной скоростью.
Двое из присутствующих в комнате двинулись в нашу сторону, собираясь нас «паковать», но в этот же момент дверь была практически вышиблена мощным ударом и влетела внутрь комнаты, оглушив стоящих ближе к ней вторую двойку, где был как раз тот, с властным голосом. Через пару секунд уже вся комната была заполнена людьми в кольчугах, поверх коей были накинуты белые плащи. В центре каждого из плащей чётко виден знак креста Проотца с чашей наверху, и щитом снизу. Я первый раз видел такие дополнения на символе веры этого мира. Крестоносцы, буду называть их пока так, умело оглушили всех остальных, кроме меня с Лий, разумеется, и не менее умело связали их, даже плотнее, чем были связаны мы.
Один из крестоносцев подошёл к нам и внимательно изучил наши раны, потом достал кинжал и разрезал путы. Все конечности были затёкшие до такой степени, что я их практически не чувствовал.
Пить, попросил я, поскольку организм явно был обезвожен, и пить хотелось очень сильно.
Крестоносец махнул рукой одному из коллег, тот вышел из избы и тут же вернулся, держа в руках бутыль с водой. Мне удалось сделать пару глотков, как бутылку сразу убрали и приложили к Лий, она также как и я, жадно стала глотать целебную влагу.
Где же будущие брат и сестра наши? А вот и они, с этими словами в дом вошёл чуть больше среднего возраста мужчина, как и остальные одетый в белый плащ с крестом, только без щита внизу, но зато из чащи вверху были изображены падающие капли.
Брат скорбящий, обратился к нему «наш крестоносец», состояние их среднее, сильный упадок сил и свежие рваные раны от жертвенного ножа в целом жизни не угрожают, но было бы неплохо, если бы вы взглянули.
Разумеется, брат, разумеется, сейчас глянем, чем смогу помочь.
С этими словами брат скорбящий наклонился к Лий, внимательно осмотрел её рану, поцокал языком и простёр руку в её сторону, стараясь не касаться разорванного края. Затем его губы что-то неслышно зашептали, и из ладони полился ровный, мягкий, не раздражающий золотой свет. Рана стала сразу на глазах затягиваться, края соединились, и через пару минут от неё не осталось и следа, а на смертельно бледных до этого щеках Лийлы выступил вполне здоровый румянец.
Ох, и сильна в тебе сила целителя, девочка, и видно, что чистой верой усилена. Я только подтолкнул, а ты дальше и сама справилась. Повезло ордену милостивых, такой сильный адепт к ним идёт.
От этих слов Лий ещё сильнее зарделась. И перевела взгляд на меня, как бы намекая, что с ней уже всё хорошо, и пора уже обратить внимание и на второго пострадавшего.
Настал мой черёд целительства, но тут всё было уже сложней. В отличие от Лий надо мной работали минут десять. Свет также пролился на мою рану, но он успешно усваивался мной, не принося уже такого сильного эффекта, как только что это было с Лий. Во время этого сеанса лечения мне становилась всё лучше и лучше. Рана затягивалась, самочувствие улучшалось, и мне казалось, что это сияние заполняет что-то внутри меня. Что-то, что до этого пустовало, но было очень радо поглотить и растворить в себе свет. Когда края раны, наконец, сошлись, хотя на этом месте ещё и остался уродливый шрам, брат скорбящий остановился.
Как в бездну всё ушло, сообщил он, столько энергии на тебя потратил, что на пяток бы хватило. Дальше пусть с тобой милостивые занимаются.
Закончив со мной, он обратился к крестоносцу.
Здесь мы немного задержимся. Покормите спасённых, а я пока побеседую с нашими задержанными. Он явно намекал на связанных и оставленных в углу наших мучителей.
Крестоносец согласно кивнул, дал указания двоим из своего отряда остаться в избе, а нас попросил следовать за ним. После лечения я чувствовал себя вполне способным двигаться, поэтому сначала с осторожностью, но затем все более уверенно подошёл к Лий, убедился, что она также оправилась, и мы вдвоём вышли на улицу. Там оказалось ещё человек десять крестоносцев, все были конными, в данный момент большая часть из них располагалась на отдых явно после продолжительного перехода и проведённой акции по нашему спасению, а часть, видимо, дозорные, в полном вооружении и готовая к бою была рассредоточенной вокруг импровизированного лагеря. К нам подошёл предыдущий крестоносец и протянул всё ту же бутыль с водой, сухари и вяленое мясо. Мы поблагодарили его и присели немного в стороне от основного отряда. Когда первый голод был утолён, я обратился к Лий: