- Фримен Шейд. -Он чуть склонил голову. - Я Маркхем, Лорд Тарканен - Благочестивый Лорд на службе Поборника Хрила.
- А я... - Я задохнулся и застонал, перетаскивая ноги через край дивана. Сел. - ... почти впечатлен. Где это мы?
- Это инвалидарий стражи Приречного прихода, фримен.
- Вотчина рыцаря Ай-да-Харя? А хорошая ли это идея?
Губы Маркхема поджались. - Любовь Хрила исцелила ваша раны...
- Ага, заметил. Все железяки вынули?
- Единственная оставшаяся дробина была успешно извлечена из вашего бока, фримен. И ваши ребра сращены благодаря Любви.
- Спасибо за заботу, я ведь был в отключке. Помнится, Любовь Хрила похожа на пучок докрасна раскаленной проволоки в заду.
Благочестивый Лорд словно не слышал. - Ваши одеяния постираны и будут починены, если пожелаете; в ином случае их пустят на тряпки, а новые вам выдадут бесплатно.
- Вы так делаете для всех, из кого случится выбить дерьмо?
Глаза тоже были под цвет доспеху. - Лишь для невиновных.
- То есть почти для всех, а?
Губы натянулись сильнее. - Фримен Шейд...
- Знаете ли, мне все сильнее нравится звучание этого слова. Фримен. Это значит свободный человек. Я ведь именно таков, верно? По праву... как это по-липкански? Терранхидаль жан Дхаллейг? Декларации Отваги? Сам Хрил возвестил, что вы не имеете права меня удерживать.
- Да.
- Тогда оставьте треклятую одежду. Я ухожу.
- Прочие раны, фримен...
- Я чувствую себя славно.
- Любовь Хрила исцеляет лишь раны, полученные в сражении. Могут быть внутренние травмы...
- От чего?
- От... - Губы Маркхема почти пропали. - Он неподобающих, незаконных и постыдных действий Рыцаря Аэдхарра против вашей особы, фримен.
Я понял, что улыбаюсь. - Ну, это мне по нраву. Неподобающие, незаконные и постыдные действия против моей особы. Наверное, у вас язык жжет? Трудно было вымолвить?
Губ, точно, уже не было. - Вам следуют извинения от Ордена Хрила, Гражданства Бранного Поля, Приречного прихода и лично от Тиркилда, Рыцаря Аэдхарра.
- Чертовски верно.
- Рыцарь Аэдхарр в настоящее время неспособен принести формальные...
- Как? Я убил его? - Вздох мой должен был выйти убедительнее улыбки. - Вот дерьмо. В старые дни рыцари были покрепче.
- Он жив. - Лицо Маркхема было твердо, как кираса. Легкое движение пальцев привлекло мое внимание к двери. - Ваше использование огнестрельного оружия лишило его части бедра, кость следует вырастить, чтобы он смог ходить...
- Так он отделался хромотой? Мое сердце полнится мочой сочувствия.
Удивительные исчезающие губы Маркхема унесли с собой розовый цвет скул и кожи вокруг глаз. - Если пожелаете лишить его жизни, Рыцарь Аэдхарр уверил меня, что будет готов к вашим услугам, едва Любовь Хрила завершит Исцеление.
- Хмм. Легко быть смелым, когда Хрил готов слизнуть с вас любое бо-бо.
Мышцы задергались на челюстях Благочестивого Лорда. - Извинения, фримен...
- А что с беднягой стражником? Любовь Хрила вряд ли совладала с остатками его позвоночника.
- Боец Брехью, - едва шевельнул он сжатыми челюстями, - скончался от ран.
Я смотрел на Благочестивого Лорда. Благочестивый Лорд смотрел на меня. Никто из нас даже не моргнул.
Брехью. Еще имя в чертовски длинном списке. Брехью. Я не желал его убивать. Даже не знал его. И что? Не то время, не то место, заряженное ружье не в тех руках. Конец истории.
И таких историй много скопилось внутри черепушки. - И что же, у всех рыцарей поблизости нашлись дела поважнее?
- Боец отверг Исцеление.
- Он - что?
- Боец Брехью оставил вдову и двух дочерей. Как вы и сказали, Любовь Хрила могла сохранить ему лишь жизнь. Весь остаток дней он нуждался бы в особом уходе. Пенсию Ордена будет полезнее потратить на благополучие семьи, нежели на уход за калекой.
У меня ниже живот есть шрам, а на спине еще один, родня первому. Также в позвоночник вставлено устройство. Оно - при помощи особой техники концентрации и толике магии, которой я овладел за последние три года - позволяет мне ходить. Несколько лет я жил без него; еще несколько лет оно работало кое-как и не всегда.
Я сказал: - Чертовски жаль.
Маркхем сел прямее, словно в комнату вошел сам Правовед.
- Он умер с честью. Вам не понять.
- А его жена поняла? Кто-нибудь спросил дочерей, не лучше ли потратить деньги на отца?
- Не таков наш путь - обременять любящих Солдата родственников подобными решениями.
- Готов спорить, ныне они исходят слезами благодарности за вашу заботу и внимание.
- Полагаю, - ответил Маркхем, - они рыдают от гордости за Бойца Брехью, павшего в битве. На что уповает каждый хриллианец.
- Ага, вы правы. Как угодно. - Я поискал глазами башмаки. - Мы закончили?
- Остался вопрос извинений, фримен.
- Не любитель подобного. Дайте уйти. Я сам отыщу, где переночевать.
- Для вас снята комната в "Пратте и Красном Роге". Это небольшой отель в нашем приходе.
- Может, я пожелаю иного места.
- Вы остановитесь в "Пратте и Красном Роге".
- Неужели?
- Неподчинение законному приказу Рыцаря Хрила есть серьезный проступок; это вызов Самому Хрилу. Вы хорошо меня поняли, фримен?
- Лучше, чем хотелось бы. Да где же гребаные башмаки?
- Фримен, прошу. - Маркхем казался искренне уязвленным. - Мы лишь умоляем о небольшой любезности.
- Мы?
- Я и Поборник.
- Вы и Поборник? - Я пожал плечами. - Что именно за любезность?
- Поскольку Рыцарь Аэдхарр сейчас... недоступен, Орден Хрила, Правовед и Гражданство Бранного Поля скромно просят вас согласиться на извинения, кои будут принесены самолично Поборником Хрила.
Я моргнул. - Что?
- Поскольку Рыцарь Аэдхарр сейчас...
- Нет, нет, я... я думаю, что услышал вас. - Я коснулся рукой головы, не чувствуя особенных шишек; потряс головой, что не родило дурноты и мерцания в глазах. - Поборник желает извиниться? Сам Поборник Хрила?
- Да.
Я снова потряс головой. - Это как получить предложение работы от папы римского.
Брови Маркхема опустились намеком на хмурую, седую гримасу. - Что за папримс?
- Забудьте. Ладно, пусть войдет.
- Прошу прощения?
- Пусть войдет. Я человек занятой.
- Фримен Шейд, вы не поняли. Поборник не явится сюда по вашему зову; мне поручено доставить вас в его присутствие.
- Не думаю.
- Фримен?
- Передайте Поборнику благодарность за сочувствие, но у меня чертовски много дел.
- Фримен, вы так и не поняли...
- Один из нас точно.
- Мне поручено доставить...
- А я говорю, что не пойду. - Я сделал улыбку менее дружелюбной. - Или вам также поручено связать меня и тащить на веревке?
Маркхем стал очень спокойным. Спокойным, как ящерица, почуявшая мышь. - Связать вас, фримен? Вовсе нет. Мне лишь поручено доставить вас: моя должность при Поборнике и пред Хрилом включает выполнение поручений юридического характера. Поборник не уточнял, пойдете ли вы по доброй воле. Или в полном сознании.
Его лицо не изменило выражения. - Или живым.
- Все вы такие дружелюбные, сучьи дети?
Губы Маркхема спрятались так надежно, что мне удивительно вообще видеть его лицо. - Это будет сложно, только если вы будете мешать.
Я смотрел на него так долго, что вспомнил, насколько стар.
- Да какого хрена, эй? Идем.
Каменнолицый стражник принес мой сундук и стоял столбом, пока я вынимал тунику, куртку и брюки, вытрясая в окно остатки порошка от клопов. Башмаки были сырыми. Даже после горького "седельного" мыла воняли кровью.
Я скомкал белый лен и вручил стражнику. - Раздайте нищим, как и прочие мои вещи.
Стражник позволил комку отскочить от груди и даже не посмотрел, куда он упал. - В Пуртиновом Броде нет нищих.
Я пожал плечами. - Тогда запихай себе в зад.
Маркхем ожидал меня у потайных ворот крепости. Хотя в кишках еще бурчало, а ноги-макаронины были явно переварены, я тащил дорожный сундук по камням двора с наилучшей имитацией резвости, и кусал губы, чтобы не застонать перед Благочестивым Лордом. - Вы, сосу... гм, парни - вы везде ходите пешедралом?
- Сносим тяготу Доспехов Хрила своими силами. Верно.
- Своими силами. Ага. И я о том. Но для того, у кого нет Своих Сил, сундук не походит на перьевую подушку.
- Разумеется, фримен. - Маркхем стал посреди улицы и указал на тележку.
Тащивший тележку грилл, потный, лет под шестьдесят, в домотканой рубахе и бесформенных, рваных внизу штанах, воняющий дерьмом и дешевым дурманом - отпустил оглобли и выразил покорность. Встал на колени, руки у пяток, лоб впечатан в мостовую у сапог хриллианца. - Чево лорд желаит от бедняка, чем услужисть?
- Фримен поедет на тебе, Годный, - произнес Маркхем. - Загружай.
Грилл неловко встал на ноги и схватился за сундук со всем энтузиазмом, дозволенным ему артритическими суставами; я заметил, как он кривится под весом груза и сказал: - Эй, давай я сам...
- Нет, нет, вы смотрите, я смогу, бутьуверены. - Рикша склонил голову ниже, глаза на мостовой, выгибая спину в неуклюжем поклоне, отчего теменной гребень оказался ниже подбородка. - Пожалте залезть, кватч. Я делать свою работу, ладна?
Я понял, что не могу разжать зубы, и губы свело. - Не зови меня так.
Рикша согнулся пуще, плечи нависли над ушами. - Эй, я не хотчел обидить, кватч... кватч не обидна, эй, это вроде...
- Я знаю, что это значит. - Какие-то жилы резко вздернули мне голову. - Я тебе не поганый кватчарр.
- Эй, эй... я не... я не...
- Человек сказал, Годный. - Голос Маркхема был тихим и мягким, совершенно равнодушным, но бормотание грилла оборвалось, будто ему вонзили в горло шелковый нож. - Фримен Шейд? Вы поедете?
Я не ответил. Я смотрел. Видел бугристые шрамы на руках рикши, темные, с похожими на рак кожи пятнами. Обрубки боевых когтей.
Охранники анханского Донжона отсекли Орбеку когти именно на таком же уровне. Болторезом. Клик-клак, напевал один. Клик-клак-мать-твою-так.
За попытку помочь Кейну. То есть мне.
Тогда...
"Ты понял, что они мне сделали? Поступили со мной так, как ты с Черными Ножами, в те годы. Отрезали то, что делает меня мной, теперь я никогда не поимею самку и никогда не напложу щенков. Зачем мне такая жизнь, хорошая смерть - вот что мне осталось. Геройская смерть за честь рода".
Я понял, что пытаюсь удержать внутри, в кишках тот привычный, знакомый шар.
- Годный? Что значит годный?
- Ясно, кватч... э, босс. Изобранный, как так. - Рикша забросил сундук в грузовой отсек. С гордостью показал изуродованные руки. - Так лучшее. Не хотчу быть дикарем, босс. Хотчу быть годным. Мы служим вам всейю душою.
Рикша перебрался к оглоблям, поднял их. - Лучшее вам влезть в верх, эй? Куды везти?
Я поглядел на Маркхема. - Годный для чего?
Лицо Благочестивого Лорда казалось тверже камней мостовой. - Вы едете?
Я на секунду закусил губу. - Дерьмо.
Выудил из кошелька анханский серебряный нобль и бросил изумленному рикше, залез на ступеньку повозки, чтобы вынуть сундук. - Лучше пешком.
От Шпиля по мне мурашки поползли.
Он напомнил Монумент в Вашингтоне. Как-то я позировал около монумента, для рекламных фоток, и это было незабываемое ощущение: откровенный физический вес монструозного псевдо-египетского новодела, нависшего у вас за спиной. Гигантский белый член, трахающий небеса.
Вот только Шпиль был больше. Куда больше.
Я не поднимал головы. "Никогда ничего не делал наполовину, да?"
Бог, как и всегда, не ответил.
То была не иллюзия нависшей угрозы - то, как он будто клонился ко мне сокрушительным Божьим Стояком. Шпиль в некотором роде и был стояком самого Бога.
Гребаный Ма'элКот.
Сталагмит из облицованного белым камнем гранита вырос в нижнем ярусе вертикального города; усеянная амбразурами и машикулями бесцветная масса властвовала над всем Пуртиновым Бродом, как и над ликом Ада. Шесть мостов без перил, на арках, соединяли его с уступами города, формируя разорванную спираль. Верхушка на добрых тридцать метров превосходила верхний бастион города; пять металлических шипов ловили солнечный свет. В Ясные дни этот бриллиантовый блеск было видно даже с Римеджийских гор.
И это было еще не всё. Невероятно громадное и неприступно прочное не могло выразить всю меру беспредельного гения творца-подлеца; треклятое имя, им для себя выбранное, на языке пакили означает "Я Бесконечен" - и, догадываюсь, в те дни он ощущал нужду каждым деянием подтверждать его.
Шпиль был также акведуком и контрольным центром самой оригинальной гидротехнической системы Дома.
Я делал расчеты в порядке монастырской Оценки Угроз, лет пятнадцать назад. Река - выход резервуара, называемого Божьим Кулаком, высоко на плато. Кулак - обширный кратер, то ли от удара метеорита, то ли от древнего вулканического извержения, проникшего так глубоко, что была пробита скальная основа реки. Моей реки. Сейчас там образовалось большое озеро, потому что Ма'элКот заткнул пробкой целую чертову реку, как раз здесь, под клятой богами крепостью.
Эти осадные мосты - легкие, изящные на вид отсюда - и были огромными акведуками высокого давления. Верхний выходил на бастион, с которого река рушилась водопадом. Пять нижних отводили часть воды назад в Ад, создавая пять речек, из которых гриллы могли пить, а также и купаться в них; а большая часть воды текла в колоннах середины Шпиля, гидравликой осуществляя работу внутренних механизмов - от автоматических ворот и ставень до водяных пушек на мостах, до лифтов столь мощных, что могли поднимать роту латной кавалерии.
Затем реке милостиво дозволялось бурлить под устоями крепости, виться по системе городских каналов к загородным имениям.
Сказать честно, этот размах вызывал у меня тошноту.
Потому что именно туда мы и направлялись. Я знал это с первого шага из комендатуры. - Прямо в Шпиль, э?
- Наша цель - Вечная Хвала Ордена Хрила, - натянуто ответил Маркхем. - Лишь грубияны зовут ее Шпилем.
- Эти грубияны иногда еще и какают.
Похоже, селективная глухота никогда не подводила Маркхема. - Вам, как анханцу, следовало бы проявить почтение; хотя вы можете не знать, но Вечная Хвала создана для нас вашим же богом-покровителем Ма'элКотом после Славной Победы при Серено...
- Еще до того, как он стал богом. Да, знаю. - И как бы я мог не знать: вся история до сих пор бурлила в уме, словно пузыри в ванне, когда пернешь. - Тоа-Фелатон велел ему построить Шпиль, чтобы Орден не вмешивался в Равнинную войну. Величайшая взятка в истории Дома.
Ближняя ко мне бровь Маркхема поднялась на миллиметр. - Принц-регент подарил Ордену Вечную Хвалу из благодарности за роль Ордена в сокрушении Хуланской Орды...
- Ага. Точно. Тоа-Фелатон берет Джелед-Каарн, Харракху и Железный Замок, Орден же получает самые впечатляющие крепости Дома. Самое умное из всего, что сделал старый ублюдок. Похоже, этим он выиграл войну.
- Если так, - косо глянул на меня Маркхем, - весьма жаль, что он не успел насладиться плодами.
- Ага. Жаль.
- Ходят упорные слухи, - сказал он доверительно, - что смерть Принца-регента не пришла от рук агентов дворянской клики, желавшей взять под контроль инфанту Тел-Тамаранту. Говорят, на самом деле его убил некий монах-эзотерик.
Мой голос был столь же пуст, как глаза Маркхема. - Этого мне знать не дано.
- Слухи твердят, что первая война за Анханское наследство была устроена Советом Братьев ради насущной необходимости усадить Воплощенного Ма'элКота на Дубовый Трон.
Храня на лице туповатую непонимающую улыбку, я завел неслышный монолог для аудитории из одного слушателя. "Иногда все решается один на один, не так ли?"
Тень неуверенности сметает покровы иронии. Я не часто позволяю себе думать о фрактальной паутине судеб, соединивших мою жизнь с жизнью Ма'элКота. Слишком близкое рассмотрение рождает тошноту. И ссать хочется. Я задолжал ему, и сильно.
В один из тех дней...
- Лично я нахожу россказни сомнительными, - заявил Маркхем. - Монастыри едва ли были заинтересованы увеличивать силы бога.
- В то время он не был богом в точном смысле. - Именно это и рождает тошноту. До сих пор. Он построил гребаный Шпиль, будучи человеком. Более-менее.
- Бог есть бог, всегда и целиком, воплощенный или нет. Для богов время - сон.
- Потрясающая теория.
Маркхем ощетинился. - Не стану дискутировать о теологии с анханцем.
- Тоже хорошо. В этих темах я любому надираю задницу.
Заходящее солнце бросало кровавые тени на полупустые улицы. Люди расступались перед нами, склоняя головы, дергая себя за вихры. [4] Гриллы падали в торопливом смирении и стояли на коленях, пока взор лорда не минует их.
Белокаменные подходы к главным воротам Шпиля были оборонительным лабиринтом из берм - груд мешков с песком по грудь высотой; каждый поворот открыт выстрелам установленных на козлы ружей - серебристые дула усеивали края первой линии укреплений, а над второй зияли жерла пушек. Конные стражи гоняли фыркающих лошадей вдоль песчано-мешочных стенок, уперев приклады длинноствольных ружей в набедренные пластины. Фургоны и телеги с огриллонами в хомутах тянулись к "бутылочному горлу" единственного пункта досмотра, где хозяйничали двое рыцарей и команда инспекторов в очках с большими линзами, упрощенной версии приборов с таможни. Проезжавшие мимо них фургоны выстраивались на большой площади. Группы огриллонов разгружали их, ящик за ящиком, бочка за бочкой, мешок за мешком, на руках относя каждый груз в Шпиль.