Его родина погибалаи он был бессилен ее защитить.
Кромка поражения: Ирб
Он не знает событий последних лет и лучше бы ему и не слышать об этом.
Не я буду тем, кто принесет ему такие вести.
Много веков я был советчиком королей, но сейчас мне не придумать ничего мудрее молчания.
Андрогея свергли гм, пожалуй, это единственная хорошая новость за последний век. Беда лишь в том, что сверг егоКунобелин.
Трусливая тварь, даром что дальний родич Касваллауна. Побежал в Рим, изъявил покорность Августу, меч от него в подарок получил. И зовется теперь Цимбелинна римский лад.
И вот этонаш верховный король!
Беда в том, что он действительно бренин. Мы сейчасрабы Рима, а Цимбелиннаш хозяин по слову Августа.
Я видел на своем веку десятки, сотни королейно не могу понять, как у благороднейшего Бендигейда Врана в родичах оказалась такая презренная мелочь, как Андрогей, а у бесстрашного Касваллауна, готового всем и всеми пожертвовать ради свободы Британии, этот лизоблюд Цимбелин.
Плачь, Британия, годами ибо сменила ты подлеца на труса!
Вересковый мед очень помогает. Не всё Марху его пить. Хотя Марху труднее, чем мне.
Одно обнадеживает: Цимбелинполукровка. И ведет себя совсем по-человечески. И всю свою силу отдал в жертву Августу.
Он умрет как человек Цимбелин, в смысле.
Хм. А вдруг и Августне вечен? Вдруг и он умрет как человек?
Неужели этот август кончитсяи придет для нас урожайная пора?!
Новость пришла нежданно. Всего полвека правил Британией Цимбелини вот он мертв.
А ведь боялись, что век, не меньше, быть ему верховным королем.
Но нет. Слишком многое он отдал Августу. Вот и сдох.
Новое имя летело по Волшебному миру быстрее мысли: Каратак.
Ну и чточто сын Цимбелина! Это достойный внук Касваллауна! Или правнук неважно. Он же ОТРЕКСЯОТРИМА!
Наш человек! То есть, как раз НЕчеловек, но тем болеенаш!
А в Риме Августвы не поверите! всё-таки умер. И чуть ослабла хватка той незримой руки, что душила Британию.
Это значит: скоро война. Значит, скоро в бою бритты смогут нанести поражение римским богам потому что их новый император хоть и зовется августом, но назвать ведь и свинью соколом можно, а?
Это значит, Марх, что пришло время сдержать слово, которое ты дал Касваллауну. Время собирать войско жрецов.
* * *
Это здесь, негромко сказал Ирб.
Перед ним и Мархом темнел узкий лаз. Корнуольцу он был по грудь, приземистый круитни прошел бы, нагнувшись.
Прошел бы. Никакая сила не заставит северянина войти внутрь.
Равно как никакая сила не помешает бренину Аннуина.
Кромка бытия: Ирб
Эти курганыМарх, они были всегда. Когда я родилсяа это было задолго до твоего отцамы уже тогда гадали, кто и как возвел их.
Одни говорили, что это построили те люди, которых Ху Кадарн привел в Прайден. Другие твердят, что человек не способен сдвинуть с места такие глыбы.
Я не знаю, Марх.
Но однажды я попытался туда войти.
Марх, я сделал только шаги ощутил, как меня растягивает, разрывает между двумя мирами. Я был словно мошкапо сравнению с этой силой.
Ячеловек лишь по матери, мне доступны тропы Аннуина. Но у меня не достанет духа войти в курганы.
Хорошо, кивнул Марх. Кажется, он вообще не слышал Ирба. Теперь запоминай.
Кромка битвы: Марх
Все эти курганыкак ветви одного дерева. Все равно, с какой начать.
Ты же чувствуешь их, Ирб. Ты их знаешьвсе до одного в Прайдене. Не в одной Альбеа на всем острове.
Ты должен будешь делать главное: приводить мне воинов. Тех, что готовы отдать всё за Прайден. Не только жизнь, Ирб. Большее.
Хоть я и не знаю, что для людей больше жизни.
Приводи их к кургану. К ближайшему.
Ты чуток, Ирб. Ты распознаешь не только ближайший курган, но и ближайшего бойца.
Наделить его силойэто пустяк в сравнении с тем, что зависит от тебя.
Ты всё понял?
Да, Марх. Рассчитывай на меня.
Тогда прощай.
Марх. Можно я попрошу тебя?
Что?
Вернись живым.
Кромка бытия
Вперед. Не сгибаясь. Это в мире людей курган таков, что по нему не пройти иначе, чем сгорбившись. Король Аннуина идет по своим владениям, не склонив головы.
Ничему человеческому здесь нет места.
Одежда опадает, как осенью с дерева сыплются сухие листья. Или как сухая выползина остается позади змеи.
Зато сила, доселе спящая в душе, разворачивается, обретая власть не только над духом, но и над плотью. Сгустки и завихрения силы проступают на теле ослепительно синим узором.
Ты собираешь свою силу. Так мастерица натягивает нити на стан. Так воин проверяет оружие перед боем. Твой бойздесь. Итам. В Прайдене.
Ты собираешь силумускулы привычно напрягаются и на коже расцветают всё новые узоры. Сложнее, изысканнее, прекраснее.
Зримые росчерки твоей силы.
Коридор позади. Позади десятки локтей пути, вымощенного плитами сланца, там, в мире людей. Вывязанного петлями силыздесь. Здесь, где звери сплетаются шеямилапамиязыками, где птицы запутались, где чьи крылья, где живое стало узором, а узор ожил
Здесь.
В мире людейэто огромный подземный зал, чьи стеныстоячие камни. В настоящем миреэто переплетенный хоровод чудовищ, вечно бегущий узор силы.
И в такт ему пульсирует синий рисунок на теле.
Стать сильнее всех римлян?! Конечно! Что? Погибнуть мелочи какие, все мы, рано или поздно Говори, что надо делать!.. Войти? И всё?!
Кромка битвы: Марх
Он вошел сюда человеком. Согнутым, сгорбленным человеком.
Он выйдет отсюда через Аннуин.
Если выйдет вообще.
Не выйдетостанется здесь, грудой костей на полу. Мне нет дела до неудачников, до наивных гордецов, возомнивших себя спасителями Прайдена.
Ты дошел до меня? Распрямись.
Прям принимающий предвечную силу,
Станет сильнее сотен бойцов
Бренином одаренный.
Нет боли, нет страха,
Пусть кровь, пусть смерть
Есть лишь одно
Разить врагов!
И синим узором покрывается тело воителя.
Отныне не ощущать ему боли ран. Отныне ничто, кроме смерти, не остановит его.
* * *
Император явился в Британию лично. Дотянуться дланью бога он уже не мог, хоть тоже именовал себя Августом. Клавдием Августом. Он пришел усмирить восставшую землюи привел легионы. Сорок тысяч человек, верящих в своего бога. Сорок тысяч жрецов, готовых приносить ему жертвыкаждым сражением.
Спустя сто лет после Цезаря всё было так же почти так же. Император против бренина из рода Бели. Отважный против отчаянного. Сила против ярости. Как и встарькровавый, беспощадный бой за броды. Как и сто лет назадпоражение бриттов и бегство бренина на запад.
И всё-таки Британия припасла Клавдию подарок. В войске бриттов неизвестно откуда брались (будто из-под земли выскакивали!) воины, всю одежду которых составлял синий орнамент, покрывающий их от лба до пят. Эти синие узоры казались светящимися, но не это изумляло римлян. Такой боец не чувствовал ран. Никаких. Его можно было насадить на копьеи он дотягивался вонзить меч в горло иноземца, а потом просто обламывал древко копья и бился дальше. Если ему отрубали правую рукуон перехватывал меч левой. Если отрубали ногуполз, но сражался. Если отрубали голову то происходившее ужасало римлян больше, чем полная нечувствительность к ранам: на телах товарищей этого бритта синие узоры вспыхивали нестерпимо ярко, и у этих раскрашенных прибывало силы вдвое, втрое
Перед ними просто разбегались.
Но таких бойцов были десятки. Вполне достаточно для новой легенды, но слишком мало, чтобы справиться с легионами.
Кромка битвы: Каратак
Отступать. Касваллаун тоже отступилно погиб он не из-за этого. Из-за Флур. Что ж, мне это не грозит: моя сила не в жене.
Я должен победить. Если император Рима погибнет в Британии, если этот их Август будет уничтоженто Прайден навеки станет свободен. Цезарю было достаточно одолеть одного Касваллауна, мне нужно сокрушить одного Августа.
не дав легионам защитить его.
Невыполнимо? Я и так уже разбит?
Да, в мире людей мне не собрать войска. Да, помощь Аннуина наконец пришлаи ее оказалось слишком мало.
Но если и еще одна сила. Сила настолько древняя, что мне и подумать страшно.
Силуры и ордовики.
У меня достанет смелости обратиться к ним.
Кромка времен: Араун
Ты отважен, Каратак. Я бы на твоем месте не рискнул. Нет, я понимаю: ордовики и силуры не разгневаются на нас и не причинят нам зла, но и ты, юный потомок Касваллауна, и я, древний король Аннуина, и даже Седой, бывший старым до моего рождениявсе мы для них всё равно что бабочки-однодневки.
тысячи лет назад в Прайден пришли люди. Но как вообразить тысячу тысяч лет? И как увеличить это еще в двести, в пятьсот раз?! Мой разум отказывается это понимать.
Скрипят колеса колесницы времен, ломается ось, мертвым хламом лежит колесница, а колеса катятся и катятсясами по себе.
В безнадежно далекое прошлое.
Тогда не было не то что людейда я вообще не знаю, что тогда было! Я не могу вообразить, какой облик принимали силуры и ордовики в то, свое время, когда весь мир был в их власти. Не остров, не земли за проливома всё. Всё живое и неживое, всё это былиони.
Я мало знаю о них и не могу их понять. Так птице не понять тысячелетний дуб, на который она присела.
Я знаю лишь одно: эти существа живы и поныне. Почему они избрали Прайденя не ведаю. Почему они приняли облик людейне мне судить. Зачем им понадобилась Кимраим одним понятно. Но они подражают человеческой жизни вот только питаться, как люди, они не могут. Они не растят хлеб, не пасут скот. Они просто бродят по своим землям, иногда складывают из камней подобие жилищно жить в домах они тоже не умеют. Изображают из себя людей выходит плохо.
Зачем они это делают? Почему? Я не осмелюсь подойти к ним и спросить.
Хотя точно знаю: они не враги никому.
И еще я знаю: их тела только кажутся из плоти и крови.
На самом деле оникаменные.
Я, Каратак, бренин Прайдена, призываю вас
Силуры толпами собирались вокруг него. Они выглядели как обычные пастухи и охотники, только взгляд в нем не было ничего человеческого. Так может смотреть слепая пещерная рыба, если дерзкий осмелится спуститься в недра земли и ему удастся поймать это существо.
Враг топчет землю Прайдена! Встаньте на его пути! Не дайте ему пройти!
Толпа силуров глухо загудела (человеческой речью они не владели), но Каратак уловил в этом согласие.
Только об одном прошу вас: преградите путь римлянам!
Гул усилился.
Они стояли, как каменная стена. Как горный хребет. Внешнеполудикое племя, но любой, умевший смотреть не-глазами, видел живое скопище камней, вставших плечом к плечу.
Посреди них сиял солнечный луч. Потомок небесного Бели. Бренин.
И навстречу им медленно двигалась другая стена. Тожеживая. Но это была плоть и кровь, закованная в железо и ощетинившаяся сталью.
И сияло золото. Золото значков центурий, бесстрашно вынесенных перед рядами легионеров, и ярче солнцазолотой орел Двадцатого легиона, Отважного и Победоносного.
Легиона, словно в насмешку над бриттами избравшего своим символом кабаназнак королевской власти у кельтов.
Тщетно Каратак вызывал Клавдия на бой. Тот не принимал вызова. А шеренги его воинов всё приближались.
Кромка битвы: Каратак
Сила солнца сломит смелых, сокрушит солдат сияние, белый блеск болью обернется.
Высоко вознесся ваш орел, и вы верите в него как в высшую сущность. Но обрубят орлу крылья, треснет древко штандарта, падет в прах позолоченное знамя!
Вы дерзнули пойти против древнейшей из сили вы будете сметены, словно со скал завалит вас камнем!
Что можете вы, закованные в железо людипротив нас, потомков богов?!
Что можете вы против тех, кто древнее и вас, и меня, и самой земли, по которой вы ходите?!
Вы дерзнули поднять на знамя кабаначто ж, кому, как ни бренину Прайдена, одолеть королевского зверя?!
Как не был велик гнев потомка Касваллауна, как не была велика его силано против мощи Отважного и Победоносного легиона он был тем самым, кто в поле не воин.
Но Каратак был не один: за его спиной стояла древнейшая из сил Прайдена. Нет, больше: всей земли. Всего живого и неживого, кажется, тоже.
Сила, от которой трепещут даже боги.
Сила, о которую римляне разобьются, как морские волны разбиваются о скалы.
Римляне приближались, но силуры стояли неподвижно. Каратак не понимал, почему они не встретят врагов хотя бы градом камней.
Римляне ближе еще ближе сошлись на копейный бросок силуры не двигались.
И только когда первые пилумы просвистели в воздухе, Каратак понял свою ошибку.
Смертельную ошибку: каменьнеумеетсражаться
Силуры были детьми того мира, который не ведал войн. Они не умели биться. Борьбу за жизнь они зналино не более. И сейчас они просто не понимали происходящего.
Они могли броситься на строй римлян, смять ряды, ударами кулаков сокрушить одного, двух, десяток но не более. Потому что если плоть римлян была живой, но закованной в железо, то силуры были камнем, заключенным в беззащитную плоть.
Римляне рубили ихи древнейший из народов рассыпался каменным крошевом.
Буквально.
Сначала римляне пугались того, как мертвые враги обращаются в камень, но потомпотом это стало их чуть не смешить.
Это было знаком их торжества.
Каратак бежал к ордовикам. Он не презирал себя за то, что снова отступает: ему надо было сокрушить этот проклятый Двадцатый легион, ему надо было отстоять Британию. Как завещал Касваллаун: любой ценой. А прочее такие мелочи, как честьневажно.
Бренин уже понял: Древнейшие не умеют биться. В сражении армий они беспомощнее младенцев. Силуры самим существованием своим заплатили за эту ошибку Каратака.
Но он исправит промах. Силуров не вернуть к жизни, но ведь есть еще и ордовики.
Они не примут боя по законам людей. Онисредоточие магии, еще более древней, чем сила силуров хотя и трудно вообразить себе это. И голова кружится, едва представишь их мир, в котором море плещется на месте нынешней суши, а земля безвидна и пуста только в водах существуют твари, облик которых странен.
Не время!
Не сейчас уходить мыслью в то время, когда всё живое и былоордовиками. Или, точнее, единым ордовиком.
Сейчас надо отбиться от римлян. Не силой войсктак магией.
Но как скала не может убежать от кайла, врубающегося в ее плоть, так и ордовики оказались еще более беспомощны перед магией римлян.
Да, магией. Хоть легионерам и чуждо любое колдовство, магией ХХ легион, Отважный и Победоносный, обладал в избытке. Правда, то была особая магия: не заклятья творения и не чары преображения, а то единственное, что доступно воинам: магия разрушения.
Разрушения чужих чар. Чужой веры. Уничтожения чужих богов.
Ордовики пытались противостоять но что могут горы против человека, решившего прорубить в них проход?
Могучие, они оказались жертвою собственной силы, обратившейся в беспомощность.
Одни говорили, что его взяли в плен. Иные добавляли: взял в плен сам Клавдий. Ив подробностях, словно видели: Клавдий обращался с Каратаком учтиво, почетного пленника отвезли в Рим, где тот спустя три года умер от излишнего почета? или от яда? или простоот тоски по родине?
Другие говорили совсем иначе: Каратак не расстался с теми народами, которых он невольно отправил на гибель. Он сам вошел в племя ордовиков или силуров? нет, кажется, именно ордовиков. И когда ордовики и силуры навек обратились в камень, то и потомок Касваллауна окаменел вместе с ними.
Как бы то ни былобренин Каратак сгинул после той битвы.
Поражение Победы
Кромка ненависти: Марх
даже слонов притащили.
Проклятье, в голову лезут незначительные мелочи, и возмущаешься ими, будто они и есть причина всех наших бед.
Ну кому какое дело до этих слонов? Ну, диковинка южная, ну, мерзнет он тут всей и опасности от него, что помрет и протухнет.