Ей известно, кто я.
Я многое о тебе знаю. Тыдочь слуги, который приходил ко мне.
Его зовут Макер Уолш. А мое имя Майлин.
Может, и так. Но твое имя мне ничем не поможет.
В шепоте Лиаскай слышатся тысячи голосов. Я не разбираю слов, улавливаю только чувства. Это тоска, желание, любовь к этой девочке, на которую у Лиаскай были большие планы. Королевы гибнут, не выдерживая ее мощи, а девочка разрешила бы все затруднения. Онаидеальная Королева. Избранная Лиаскай. Значит, Лиаскай пыталась устроить так, чтобы не убивать девушек-королев. Это очень трогательно. Но также я чувствую, что Лиаскай хочет меня предостеречь. Нравится мне это или нет, но сейчас Королевая. И в случае опасности Лиаскай будет защищать меня даже от собственного творения.
В Завременьи я пообещала одному существу вернуть его в Лиаскай. Это была твоя другая половина, да?
Ты боялась ее? И правильно делала. Я благодарна тебе за то обещание всеми зимами, которые обжигали холодом мою душу. Но будь осторожна. Я исполню предназначение и пойду на все, вытянув руку, она касается моей щеки, скользит от подбородка к шее. И тогда я не буду ведать пощады. Я сорву свою корону с твоей головы.
Лиаскай любит эту девочку. Я чувствую лишь отражение этой любви, но с трудом выдерживаю ее невероятную мощь. Наверное, так мать любит свое дитя. Но сейчас Лиаскай любит и меня.
Первым моим порывом было сказать девочке, мол, пусть забирает корону. Я никогда не хотела быть Королевой, и короновали меня обманом и ложью. Но тут в голове мелькает предупреждениеоно пришло извне, но быстро смешалось с моими собственными мыслями.
Девочка решит, что я слаба, раз не хочу власти, которую она ждет уже много веков. Надо, чтобы она считала меня сильной.
Есть способ открыть клетку?
Девочка по-человечески растерянно вздыхает:
Ее запечатали кровью брата. И только его кровь разрушит решетку.
Твой брат.
Еще одно бессмертное существо. И оно гораздо опаснее томящейся здесь девочки.
Он тебя заточил?
Лиаскай столько всего мне подарила. А емуничего. Но он родился первым, все дары предназначались ему: бессмертие, титул и любовь Лиаскай. Но Лиаскай решила иначе и не полюбила его. За это он заточил меня здесь и забрал все себе.
Почему? недоумеваю я. Почему Лиаскай такое допустила?
Тогда в магии царил хаос. Кланы только появились. Юноше с большими планами и огромным богатством не составило труда найти людей, особенно талантливых в магии, во взгляде девочки мелькает одобрение, даже восхищение. Они были отчаянными. Безрассудными, совсем не боялись, что магия уничтожит их. С некоторыми так и случилось. Другие преуспели. Они не смогли отобрать у меня все бессмертие, но забрали какую-то часть и передали ее брату. Затем заточили меня с помощью его крови. Люди быстро обо мне позабыли. И до сих пор Лиаскай никак не могла мне помочь. Она печально улыбается. В этом вся трагичность судьбы богов. Их сила зиждется на вере, а вера очень хрупка. Ее легко сломить.
«И иногда веру ломают и придают ей другую форму. Форму, которая угодна власть имущим», думаю я.
Я превратилась в легенду. Легенду передавали из уст в уста, с годами она менялась, пока на смену не появилась совершенно новая вера. Новые ритуалы, которые занимают умы людей, отвлекая от поисков истины.
Волосы у меня встают дыбом. Наконец-то я поняла культ королев, которых забирают из моего мира.
Натаниель, шепчу я, не оборачиваясь к нему, потому что не могу отвести взгляд от девочки. Пророчество не лжет, но его трактуют неправильно. Девушка из Завременьяэто не девушка из моего мира. Все проще: это девушка из минувших времен. Пророчество о ней, Натаниель! Она, не сгорая, может носить тиару Стелларис и сдерживать мощь Лиаскай.
Не могу поверить. В этом ущелье, куда нас привел след папы и его Церцерис, мы нашли ее
Натаниель, онаИстинная Королева.
Но Натаниель не отвечает. Я не слышу ничего, кроме потрескивания факелов и собственного дыхания
Натаниель?
Глава 13
Эй? Ты как? Я медленно опускаюсь на колени рядом с Натаниелем. Ты спишь?
Мягко трясу его за плечо, но Натаниель не реагирует. Его веки неподвижны. Сердце у меня замирает в груди, а с губ срывается беспомощный скулеж. Вцепившись в кожаную куртку, я трясу его сильнее, но он лишь безвольно роняет голову на плечо.
Нет, пожалуйста! Не сдавайся, прошу, нет, пожалуйста, пожалуйста
Я проходила курсы первой помощи и узнала, что нужно делать, однако сейчас в голове у меня осталась пустота. Королева что-то говорит, но я ничего не слышу. Дрожащими руками касаюсь скулы Натаниеля. Легонько похлопываю его по щеке, затем залепляю пощечину.
Проснись, умоляю, проснись!
Ничего. Почему он даже не пошевелился? Почему он такой холодный? Что же мне делать?
Я падаю на Натаниеля, утыкаясь лицом ему в грудь. Пожалуйста, умоляю, не поступай со мной так.
Тут в голове проносится здравая мысль. Сердцебиение. Надо проверить, бьется ли его сердце, дышит ли он. Неуверенно касаюсь шеи Натаниеля, ища пульс, и прижимаюсь ухом к его груди. Должно Он должен
Натаниель, умоляю Ну же!
Я всхлипываю, меня колотит дрожь: ничего не понимаю. Но я уверена, что Натаниель дышит. Слабо, тяжело, редко, и это меня не утешает. Но его сердце бьется. Осторожно ощупываю его голову, перебинтованную рану. Она сильно опухла, но все, что я могу сделать, это приложить смоченный платок, чтобы охладить ее.
Я знала, что он твой воин, произносит девочка, наблюдающая за каждым моим движением. Но между вами нечто большее?
Он мой друг, отвечаю я. Мой самый близкий друг. Может, единственный. В любом случае, только ему я могу доверять.
Девочка молчит, словно размышляя о чем-то.
Он умирает, сорвавшиеся с губ слова звучат холодно, будто они сделаны изо льда. И это моя вина. Он не должен был возвращаться.
Это так. Его возвращение принесет Лиаскай лишь горе. Твой воин потерял кусок небес, и он попал не в те руки. Это приведет к хаосу. Магия опасна и принадлежит кланам.
Она говорит о Церцерисе Натаниеля, который достался Крис Босуорт. И в этом тоже виновата я.
Кристина не может воспользоваться Церцерисом, слабо возражаю я.
Ты так сильна, Ваше Величество, но ничего не знаешь? Сила и незнаниеочень опасная смесь. Она может воспользоваться Церцерисом, ведь его владелец снова очутился в Лиаскай. Остается понадеяться, что он умрет прежде, чем она узнает о его возвращении.
Он не умрет, говорю я так, будто это зависит от меня. Должен быть способ его спасти!
Разве для Лиаскай есть что-то невозможное?
Значит, ты знаешь, как его спасти? Прошу! Я вскакиваю, подбегаю к девочке и хватаюсь за решетку, будто желая ее сломать. Она может помочь ему? Я не понимаю, как с ней связаться, не знаю языка, на котором ее умоляют. Но ты, ты ведь знаешь!
Ведай я, как убедить Лиаскай кому-то помочь, не сидела бы здесь, замечает девочка. Однако я в силах сдержать то, что отнимает у людей жизнь. Поэтому я все еще здесь.
Дыхание у меня учащается.
Ты можешь ему помочь?
Боже мой! Спасибо!
Что мне сделать? допытываюсь я.
Не так быстро! смеется девочка. Я могу ему помочь, но это не значит, что я хочу помогать. Какая мне от этого польза?
Я судорожно вздрагиваю. Ну же, Майлин, думай! Что ей нужно?
Я верну то, чего тебе не хватает. Твою часть, очутившуюся в другом мире.
Девочка задумчиво поджимает губы. Она играет со мной, и на конужизнь Натаниеля. Мне надо сделать хорошую мину при плохой игре, но не лебезить перед ней: она примет это за слабость.
Это ты мне уже пообещала, Королева.
Думай! Что ей по-настоящему важно?
Я позабочусь о том, чтобы утерянный кусок небес вернулся к Натаниелю. Все вернется на круги своя, и магия будет в руках клана.
Вернуть Церцерис, скорее, в его интересах, а не в моих. Или ты полагаешь, что мне, запертой здесь, есть дело до того, что происходит во внешнем мире?
Тогда чего ты хочешь? Свободы?
Считаешь это ошибкой?
Я считаю, что спорить об этом просто смешно, парирую я, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. Я давно решила освободить тебя.
Девочка снова заливается смехом. Однако теперь я точно слышу: в нем сквозит неуверенность. Надежда, которую она пытается скрыть, но не может.
Человек, с которым я связана сердцем, связана так крепко, что наша связь проходит через другие миры Этот человек однажды уже разорвал магические цепи.
Я думаю о Лиаме, говорю о нем и испытываю гордость. У меня даже получается холодно улыбнуться Королеве.
Я провожу пальцами по решетке:
Работа чароносцев. Но чтобы заточить Истинную Королеву, этого мало. Я чувствую призрачную магию ткачей снов: из-за нее кажется, будто ты не можешь сбежать, но это неправда. Совместными усилиями кланы наложили на твою темницу очень сильные чары.
Понятия не имею, что я вообще несу. Просто делаю, как Лиам. Не можешь светитьослепляй!
Но мой ткач сновсильнее.
Глаза у девочки блестят.
Оставь мне что-то в залог, шепчет она. Тогда я поверю, что ты вернешься.
Я лихорадочно соображаю. Чего она хочет? Ответ очевиден. Эта девочкадругая половина той твари из Дублина. Светлая часть, в сердце которой нет ненависти и мрака. И все же они с тварью одно целое. Она хочет того же, что и ее темная сущность. Только у меня больше нет Хотя погодите!
У меня есть воспоминания, шепчу я, не уверенная, что сделка не будет стоить мне рассудка или чего-то более ценного. Драгоценные воспоминания о моей сестре Виктории.
О Королеве?
Киваю.
И да и нет. Эти воспоминания другие. Я помню Вики до того, как она стала Королевой. Воспоминания о Королеве я уже отдала тебе.
Девочка отворачивается.
Такие воспоминания мне не интересны.
Нет, еще как интересны!
Девочка не оборачивается, но наклоняет голову.
Это воспоминания о Вики, которая еще не стала Королевой.
По моим щекам бегут невольные слезы: придется отдать все, что у меня осталось от Вики
Воспоминания о маленькой девочке, ее любили и оберегали, о ней заботились, шепчу я. Девочка жила в семье: с мамой, которая воспитывала ее без всякой строгости, с сестрой, которая всегда была рядом, даже темной ночью, когда девочка просыпалась от кошмарного сна. Эта девочка никогда не была одинока, ни секунды в своей жизни.
«Прости меня, Вики», мысленно обращаюсь к сестре я.
Истинная Королева все-таки оборачивается. По ее лицу видно, как сильно она желает заполучить эти воспоминания.
Подтащи его ближе к решетке.
Прости, Вики. Но надо думать о живых.
Глава 14
Мы уходим из пещеры молча, каждый занят своими мыслями. Идти мне с каждым шагом все тяжелее. Впереди брезжит серый светтам ущелье. Жарко, пахнет серой. Но я чувствую себя совершенно вымотанной совсем по другой причине.
У самого выхода из тоннеля я сажусь на каменный пол и, привалившись к стене, закрываю лицо руками. Во рту кисло, под ложечкой сосет, будто меня вот-вот стошнит.
Нужно передохнуть?
Натаниель уже снял с головы повязку. За несколько минут глубокая рана на его голове затянулась, оставив шрам в палец толщиной: только он и нездоровая бледность кожи напоминают о том, что какие-то полчаса назад Натаниель был скорее мертв, чем жив. Он одной ногой стоял в могиле. Проклятье! И все из-за меня. Все.
Нет нужды просить у него прощения. Он давно меня простил, потому что для него по-другому и быть не могло. А вот я себя никогда не прощу.
Не могу, выдавливаю я из себя.
Натаниель гладит меня по спине.
Не можешь? Не ты ли заключила сделку, чтобы смертельное ранение исцелилось, будто царапина, которую нужно было лишь залепить пластырем? Чего ты не можешь?
Все. Это
«Тяжело», договариваю я про себя. Нет, здесь нужно другое слово.
Это неправильно. Я себя не узнаю, и мне страшно.
Понимаю, улыбка Натаниеля полна сочувствия, но он не пытается меня ободрить. Временами из просто Майлин ты превращаешься в Майлин-королеву. И ведешь себя, как подобает Королеве. Наверное, так было со всеми.
Но это не я.
Это часть тебя. Чуждая тебе часть, с которой ты борешься.
Здесь мы столкнулись с тем, против чего я не могла бороться. Мне нужно было показать свою независимость, вот я и вела себя как Королева. Но мне страшно. Меня гложут сомнения! Что же делать?
Натаниель за плечи поворачивает меня к себе.
Думаешь, что я, королевский воин Вашего Величества, всегда в ладу с собой? И мне не важно, что нужно делать, без разницы, какие приказы выполнять? Ты правда думаешь, что я не ведаю сомнений?
Честно говоря, я об этом даже не думала, отмахивалась от подобных мыслей.
Натаниель, как можно быть собой, если ты в себе не уверен? Я чувствую, что должна сиять, но не сияю. Я лишь ослепляю, притворяясь тем, кто мне совершенно чужд, кем я не хочу быть.
Все так делают. За любым титулом, мечом и короной прячется человек, у которого есть сомнения, неуверенность, страхи. Чем больше мы об этом думаем, тем больше сомневаемся.
К сожалению, шепчу я.
Натаниель протягивает мне руку, помогая встать.
Нетк счастью. Твердое убеждение делает из людей фанатиков, отрицающих все, кроме собственных идей. Сомневаться больно. Но это правильно.
Надо поразмыслить. Я думаю слишком много? Или слишком мало? Сомневаюсь понапраснуили сомневаюсь не в том, в чем нужно? Какие мои решения были правильнее других и был ли у меня выбор?
Мы идем дальше, держа верхнюю одежду в руках, в кратере слишком жарко.
Вдруг этим дело не кончится? тихо спрашиваю я. Вдруг одна часть меня победит другую и останется только Королева, а Майлин, которая оказалась в Лиаскай, исчезнет?
Такого не случится, отвечает Натаниель.
Откуда ему знать?
Уже случилось! Я изменилась. Я делала то, что
Ты делала то, что необходимо, мягко заверяет меня Натаниель, касаясь моей руки. И я тоже.
Он не понимает, о чем я говорю. Он не ведает, что я отдала Истинной Королеве все воспоминания о сестре. Теперь я знаю только, что ее звали Виктория. Смутно припоминаю ее лицо. Но все мгновения, проведенные с ней, испарились. Вместо мощных, ярких воспоминаний, которые сделали меня той, кто я есть, есть лишь тени, и мне не разглядеть, что они прячут.
Боли нет: она далеко и не может навредить мне. Меня больше не одолевают горе и тоска. Мне следует быть благодарной и счастливой.
Но разве, утратив все это, я осталась прежней?
Мы выбираемся из ущелья, и вдруг становится очень холодно. Перед нами простирается огромная пустыня: повсюду снег и сверкающий лед. Сосульки поблескивают на чахлых ветвях, словно диковинные цветы. Из пропасти вырывается теплое зловонное дыхание, но ему до нас не достать. Поскорее бы убраться от этого ущелья.
Надо же! Я увидел Бездонное Ущелье изнутри, оглянувшись назад, с неверием замечает Натаниель. И вышел оттуда живым.
Так это Бездонное Ущелье?
Я нечасто слышала об этом месте и запомнила большей частью из-за Лиама, который использовал его название как ругательство.
Оно самое. И теперь нас будут воспевать, ибо мы первые, кто смог оттуда вернуться.
Как жаль, что поблизости нет ни одного слагателя песен.
Это точно. Расскажеми нас примут за хвастунов и лжецов. Покажи-ка Церцерис.
Открыв медальон, протягиваю его Натаниелю. Тот кивает.
Да, я так и думал. Трещина тебе ничего не напоминает?
И тут меня осенило. Я невольно прикрываю рот ладонью.
Трещина похожа на Бездонное Ущелье.
Именно. Твоя разорванная Королева наметила на Церцерисе цель. Любой, кто им воспользуется, попадет в Бездонное Ущелье, иначе и быть не может. Пойдем дальше. Если не поторопимся, то уже никому о наших приключениях не расскажем. Темнеет, а зимние ночи суровы.
И не только ночи. Мы двигаемся на юг, и чем дальше от Ущелья, тем ниже опускается температура. Дует пронзительный восточный ветер, в лицо впиваются ледяная крошка и снег. Надвинув капюшон на лоб, я прячу руки в рукавах шубы: иду осторожно, чтобы не поскользнуться на льду. Натаниель обернул шарф вокруг шеи, рта и носа, чтобы легче дышалось, а то воздух слишком холодный. Он прав, одежда из меха и кожи хорошо греет, однако нам нужно постоянно двигаться, чтобы не замерзнуть.
Здесь поблизости есть деревня? я почти кричу, чтобы Натаниель меня услышал. Ветер словно сговорился с завывающей метелью.