Да, обращаются хорошо, инет, ничего плохого не происходило, но я была бедной и отчаянной. Я уже не была ребёнком, и я нуждалась в деньгах с той работы, чтобы поддерживать отца. Я жила в постоянном страхе того, что потеряю своё место. В те дни я держалась подальше от Ариадны потому, что боялась, будто она вспомнит мою дружбу с Маркусом. Мне казалось, что они отошлют меня прочь, если узнают.
Они бы ни за что не сделали ничего подобного, возразил я.
Пенни кивнула:
Теперь я это знаю, но в те дни я была молода, и я была простолюдинкой.
Я тоже был простолюдином, напомнил я ей.
У тебя были родители, которые тебя поддерживали. У менянет. И, как выяснилось, ты никогда не был простолюдином, хотя и считал себя таковым. Ланкастеры всегда знали про тебя, и твои родителитоже, и они всегда обращались с тобой иначе.
Мне это не казалось особо справедливым, но что-то в её словах было. Я никогда не боялся остаться голодным, или смотреть, как голодает мой отец. Закрыв рот, я просто кивнул.
Пенни продолжила:
Я всё ещё чувствую себя обманщицей, выдающей себя за Графиню ди'Камерон. Глубоко в душе я всегда думаю, что однажды кто-то встанет, и объявит меня самозванкой.
Графиня из тебя совершенно потрясающая, сказал я ей. Если ты думаешь, что только делаешь вид, то позволь тебе сказать: никто другой так не считает.
Она улыбнулась, а затем присела, чтобы погладить Хампфри, который встревожился из-за серьёзного поворота нашего разговора. Подняв взгляд, она сказала:
Спасибо. Я стараюсь, но это не всегда легко. Я была так рада, когда ты построил этот дом. Скрываясь здесь, в нашем горном домике, где нас никто не видит, я могу расслабиться. Каким бы трудным ни был день, когда я возвращаюсь сюда, я могу быть просто собой. Но теперь как я смогу это делать, если Королева может объявиться, когда ей заблагорассудится?
Я знаю, что ты не это хотела услышать, но подумай об Ариадне. Она потеряла родителей, брата, и заняла трон без какой-либо поддержки. Она не росла простолюдинкой, но она всё равно была молодой, и одинокой. Она все эти годы провела одна, и ей негде спрятаться или расслабиться. Она хочет того же, что и ты. Неужели мы не можем поделиться с ней немного?
Ну, теперь придётся, не так ли? ответила Пенни. Ты уже пообещал ей. Если я откажусь, то выставлю себя чудовищем.
Я пожал плечами:
Я мог бы найти отговорку
Нет, твёрдо сказала она. Я справлюсь. Просто хотела, чтобы ты знал, что я думаю по этому поводуи, может быть, в следующий раз ты подумаешь, прежде чем сделать что-то подобное.
Что-то в её голосе сказало мне, что её ситуация отнюдь не устраивала, но уже было слишком поздно. Я решил, что позже мне придётся за это расплачиваться. От этой мысли мне было не по себе, поэтому я тоже присел. У нас обоих поднималось настроение, когда мы гладили Хампфри. Собаки осуждают.
Рассказывай про Линараллу, сказал я чуть погодя. Я уже какое-то время её не видел. Разве ей не пора было уже вернуться?
Линаралла была нашей приёмной дочерью. С технической точки зрения, она не являлась человекомона была первой Ши'Хар Иллэниэл, дочерью Тириона и Лираллианты. Физически она выглядела одного возраста с Мэттью и Мойрой, что само по себе было необычным. Обычно дети Ши'Хар появлялись на свет как выглядящие полностью взрослыми люди, пусть и наделёнными характерными заострёнными ушами и серебряными волосами Иллэниэлов. Тирион и Лираллианта решили устроить эксперимент, произведя на свою первую дочь как подростка, а потом послав её к нам, чтобы она могла побыть ребёнком.
Во всех остальных отношениях она была подобна большинству новорождённых Ши'Харона обладала аналитическим складом ума и зрелостью, соперничать с которыми могли лишь её полная наивность в самых простых аспектах человеческих эмоций. За прошедшие несколько лет это немного изменилосьпочему, вероятно, её к нам и послали. Две недели назад она отправилась домой с визитам к своим «родителям».
Тирион и Лираллианта были деревьями, или «старейшинами», как их называли Ши'Хар. Поэтому родители из них получались те ещё.
Да, уже пора было, согласилась Пенни, но вчера мы получили сообщение. Они решили не посылать её обратно к нам. Хотят, чтобы она осталась.
Это показалось мне бессмыслицей. Хотя Линаралла была в некоторых отношениях полностью взрослой, во многих других она всё ещё была ребёнком. Я привязался к странной девушке как к родной. Я знал, что она не была готова к тому, чего от неё ожидали. Ей нужно было больше времени.
Это неправильно, возразил я. Ты сказала им, что мы не считаем её готовой?
Пенни поникла:
А что я могла сказать? Онане наша. Никогда не была нашей.
Моя жена ни в коем случае не была беспомощной девицей, и убитый вид на её лице меня разозлил. Протянув руку, я поднял её подбородок, заставив её посмотреть мне в глаза:
Она больше принадлежит нам, чем им, сказал я.
Нельзя так говорить. Онаих дочь.
У Ши'Хар нет детей, сказал я ей. В том смысла, в каком ты думаешь. Я знал о них то, чего не знала Пенни. Я прожил их воспоминанияи, что хуже, я прожил воспоминания Тириона. И её отец никогда не заслуживал этого звания. Он был жестоким и беспощадным человеком. Не знаю, какой он стал в виде дерева, но с нами ей лучше, чем с ними, по крайней мере пока она не начнёт лучше понимать мир.
И что теперь делать? спросила моя жена. Выражение её взгляда было таким, каким я дорожил больше всегооно говорило о надежде, и о её вере в меня. Она явно думала, что ситуация была безнадёжной, но она всё равно в меня верила. Как или когда я заслужил такую веру, я не знаю, но я искренне сомневался, что заслуживал еёно ради её защиты я был готов на что угодно. За свою жизнь я неоднократно удерживался о того, чтобы свернуть со своего тернистого пути, лишь потому, что не мог вынести мысли о том, что разочарую её.
Встав, я отряхнул колени, и протянул ей руку. Будучи сильнее, чем целый полк мужиков, она не нуждалась в моей помощи, чтобы встатьПенни могла подскочить прямо с земли и кувыркнуться через мою голову так же легко, как некоторым другим людям даётся дыхание. Но она всё равно взяла мою протянутую руку.
Я пойду поговорю с Тирионом, сказал я ей, когда она встала.
Думаешь, он послушает?
Я буду убедителен, ответил я.
Пенни сжала губы:
Мы не можем себе позволить потерять их, как союзников.
Я кивнул:
Знаю.
Путь туда неблизкий. Там нет телепортационного круга.
Я доберусь до Тёрлингтона по Мировой Дороге. Оттуда полечу. Пять или шесть часов на дорогуа обратно я смогу телепортироваться. Вероятно, я смогу быть дома к ужину, если всё пойдёт хорошо, заверил я её.
Она одарила меня полным сомнения взглядом. Судя по всему, её вера в меня не была безграничной. Но винить её я не мог. Моя первая поездка на тот остров вылилась в вынужденный бой с ворохом крайтэков, которые служили для Ши'Хар чем-то вроде солдат. В конце концов я пригрозил превратить весь остров в действующий вулкан, и только после этого мне даровали аудиенцию с Тирионом, моим предком, который теперь стал старейшиной новых Ши'Хар. Теперь наши с ним отношения значительно улучшились.
Я так надеялся.
Я отправлюсь с тобой, сказала Пенни.
Один я долечу быстрее, возразил я.
Я отправлюсь с тобой, повторила она с нажимом.
Нет никакой необходимости начал я, но она прервала меня поцелуем.
Когда её губы оторвались от моих, она пояснила:
Я хочу позаботиться о том, что они и впредь будут нашими союзниками.
Я недоверчиво приподнял бровь:
Неужели?! А я больше беспокоюсь из-за тебя! Если они тебя взбесят, то как я смогу остановить тебя, чтобы не позволить тебе бегать по округе и рубить деревья как сумасшедшей?
Она улыбнулась:
Если я и начну делать что-то такое, будь уверенна то будет чертовски хорошая причина.
Я хотел отказать ей, но не мог. Она прошла через слишком многое в последние несколько месяцев, когда сначала исчез я, а потом и наши дети тоже. В результате у неё начал развиваться страх потерять нас. Если от этого ей станет лучше, то кто я такой, чтобы отказывать ей? Мне это не будет стоить ничего кроме чуть большей траты сил при полёте.
Ладно, ответил я. Отправимся вместе.
Глава 8
В путь мы двинулись следующем утром, бодрые и выспавшиеся. Под «бодрыми и выспавшимися» я на самом деле подразумеваю «тупо убогими». Терпеть не могу утреннее время.
Не то, чтобы у меня было что-то конкретно против утра как такового, меня на самом деле доставали обитавшие в утре люди. Вопреки мнению моей семьи, я на самом деле не презирал утраскорее утром я был склонен презирать их, мою семью.
Основной причиной для этого было то, что они настаивали на разговорах, часто со мной, а это, очевидно, было неприемлемо. За прошедшие годы от меня часто требовалось вставать пораньше и работать в предрассветные часы, и это было терпимо, покуда я был один. Из-за этого, если мне приходилось что-то делать в такое время, я часто пытался встать раньше остальных, и уходить по делам до того, как кто-то ещё проснётся и попытается со мной общаться.
Сегодня так сделать не получалось. Мы с Пенни должны были отправиться вместе. В такие дни я применял иную стратегию. Вместо того, чтобы вставать рано и уходить тихо, я пытался держать голову под одеялом как можно дольше, чтобы избегать неминуемой необходимости общения с другими людьми.
Пенни, конечно, это не устраивало. Она потчевала меня чаем, и весело щебетала, отчего я начал ненавидеть мир ещё больше.
Я давным-давно выяснил, что утром я по-разному отдавал предпочтение разным членам моей семьи. Наименее неприятным я находил своего сына, Мэттью, в основномпотому, что он и в лучших обстоятельствах не был болтлив, а утром у нас с ним вообще было молчаливое перемирие. Другие мои дети были в разной степени докучливыми, но прелесть детей в том, что поскольку для них старший, то можешь их игнорировать без каких-либо серьёзных последствий.
Однако для жены я старшим определённо не был, из-за чего она была наименее любимым моим человеком по утрам. Я не только не мог её игнорироватьона к тому же ещё и прямо таки лучилась жизненной силой и весельем. По какой-то причине, которую я никогда не мог понять, ей на самом деле нравилось моё общество, даже по утрам, из чего я уже давно пришёл к заключению о том, что она на самом деле была садисткой. Каким бы мрачным я ни был поутру, это лишь давало ей более уязвимую жертву для пыток.
Как чай? жестоко спросила она, улыбаясь ярче солнца.
Нормально.
Он новый, проинформировала она меня. По вкусу же можно определить. Старый чай что-то теряет. Вот, почему я пытаюсь покупать его маленькими порциями, и почаще.
Угу. Я надеялся, что она сжалится, и остановится на этом, или что у неё кончатся темы для разговора. Я ошибался.
Конечно, продолжила она, бывает такое время года, когда его вообще не достать, поэтому мне приходится его заказывать с запасом. Вот, почему он не очень хорош поздней зимой или ранней весной.
Так продолжалось некоторое неопределённое время, пока я наконец не потерял терпение. Проглотив остатки чая одним глотком, я встал, и удивил её, притянув к себе, и поцеловав. По-другому заставить её замолчать было нельзя.
Чуть погодя она оттолкнула меня:
Пытаешься заставить меня заткнуться, да?
Я не ответил, предпочтя вместо этого невинно смотреть поверх её головы.
Вздохнув, она продолжила:
Тебе пора одеваться. Что ты наденешь?
Я сварливо отозвался:
А что ты наденешь?
Она ткнула большим пальцем в сторону вешалки с бронёй на другой стороне комнаты. На самом деле это была не вешалка. У неё была человекоподобная форма, с головой и плечами, на которых естественным образом висела зачарованная кольчуга Пенни. Я не совсем понимал, зачем она пользовалась этой штукойкольчуга ведь не могла помяться. Благодаря чарам она даже ржаветь отказывалась. Моя собственная кольчуга лежала в одном из моих магических мешков, в виде аккуратной кучки где-то на дне. Даже складывать её казалось мне бессмысленным.
Ты собираешься надевать броню, отправляясь на дипломатическую миссию? поддел я.
Она хмуро уставилась на меня:
У Ши'Хар отсутствуют все наши человеческие традиции в плане одежды. Им будет всё равно. Я бы предпочла быть готовой, на случай если миссия окажется опасной. Так что ты наденешь?
Я указал на свою ночную рубашку и голые ноги:
Я подумывал дополнить это сапогами и скверным характером. Хорошее сочетание. На самом деле я собирался одеть простую серую куртку, накидку с гербом Камеронов, и пару аккуратных шерстяных лосинлегко, удобно, и почти стильно.
Пенни подмигнула мне:
Ты собираешься надеть это, отправляясь на дипломатическую миссию?
У Ши'Хар отсутствуют все наши человеческие традиции в плане одежды. Им будет всё равно. Я бы предпочёл одеться поудобнее, ответил я её же собственным ответом.
А если будет опасно? спросила она.
Я осклабился:
В качестве защиты моей высокородной особы у меня есть неукротимая Пенелопа Иллэниэл, воинствующая графиня и укротительница детей-волшебников. Какая опасность может мне грозить? Чёрт побери, её общее хорошее настроение было заразительным.
После того, как мне насильно подняли настроение, мы быстро позавтракали, а затем покинули дом. Через мой личный телепортационный круг мы переместились к Мировой Дороге, а оттуда пешком добрались до ворот в Тёрлингтон. Там и началась весёлая часть нашего путешествия.
Пенни выглядела нерешительной, когда я протянул ей руку. Она взяла её, но выражение её взгляда сказало мне, что у неё появились сомнения.
Что не так? спросил я.
Ты уверен, что это не опасно?
Нунет, на самом деле полёт никогда не был полностью безопасным делом, а мой способ полёта был опаснее других. Это было основной причиной того, почему я был единственным из ныне живущих волшебников, способным так летать. Ни у кого другого не хватало духу пытаться это делать, и я определённо не собирался даже своих детей учить такому методу полёта.
Однако, у этого была и обратная сторона. Я в совершенстве овладел этим искусством. Сравнивать мне себя было не с кем, но я знал, на что способен.
Ты ведь уже не в первый раз летаешь со мной, забыла? ответил я, отвечая вопросом на вопрос.
Тогда столько всего происходило начала она. И было так много опасностей, что полёт нас тогда волновал меньше всего. Мы уже годами не летали.
Поправкаона не летала. Я же поднимался в небо неоднократно.
Ты не раз летала на драконе, сделал наблюдение я.
Там другое, ответила она. Летать верхом мне тоже не совсем уютно, но подо мной хотя бы есть большой дракон.
Но мы же уже летим, разве ты не заметила?
Резко опустив взгляд, она увидела, что мы уже находились в нескольких футах над землёй. На самом деле я соврал. Мы вообще не находились в полёте. Я просто создал силовую плоскость под нашими ногами, и мягко поднял нас в воздух. Мы просто стояли на невидимом возвышении, но суть была в том, чтобы она пообвыклась, в мысленном плане.
Ох! воскликнула она. Что случилось? Пенни мгновенно схватила меня за руку, и я был более чем рад обнять её, когда она вцепилась в меня, опасаясь упасть.
Я расширил свой щит, заключив в него нас обоих, и сделал его пошире у нас под ногами, чтобы ветру было легче нас поднимать. Вот теперь мы летели. Мы медленно поднимались в воздух, и руки Пенни сдавили меня с такой силой, что едва не ломали мне рёбра. Свой личный щит я убрал, как обычно и поступал, когда мы с ней находились в физической близости.
«Заметка на будущеене пугать её слишком сильно, иначе она может случайно разломать меня надвое», подумал я.
Щит у нас над головами я держал открытым, чтобы мы могли чувствовать движение ветра, пока я медленно увеличивал нашу скорость.
Всё хорошо, сказал я Пенни. Я тебя держу. Даже если ты отпустишь меня, то не упадёшь. Всё это время она стояла, уткнувшись лицом мне в грудь.
Да ни за что на свете! приглушённо воскликнула она через ткань моей куртки.
Если честно, меня её тревога удивила. Мне пришлось напомнить себе, что в некотором смысле существовало две Пенелопы. Одна была воином, сражалась бок о бок со мной не первый год против невероятных опасностей и чудовища другая была совершенно обычной девушкой, с которой я давным-давно познакомился, и в которую влюбился. Моя жена могла при необходимости сделать почти что угодно, если в опасности была её семьялибо я, либо наши дети. Она готова была прыгнуть льву в пасть, если полагала, что это необходимо для защиты одного из нас.