- Можно осторожнее!взрывоопасно эмоционален Вадим, злобно уставляется на шофёра. Прижимаюсь к мужу сильнее, через силу гляжу на водителя. Андрей! Сурово смотрит на дорогу, мощные руки стискивают руль, губы так плотно сжаты в полосу, что линия подбородка точно высечена из камня.
Усталость берёт верх, крепиться не получаетсявеки вновь закрываются, утягивает в черноту. Лечу в пустоту, замираю в невесомости и тишине. Мне здесь даже нравится: легко, свободно, безмятежно
- Подъём!злобное рычание вырывает из небытия. Распахиваю глаза так резко, будто током ударяет. Меня уже несёт Андрей.Спать будешь потом!приказным тоном рокочет над ухом Зепар, так ни разу не взглянув на меня.
В его руках спокойно, удобно, тепло. Крепость объятий не пугает, наоборот - льну ближе и даже ощущаю незначительное улучшение. Боль притупляется, отступает. Словно чувствуя изменение во мне, Андрей усиливает объятия, но прижимает, как нечто ценное, вернее бесценное настолько хрупкое и требующее защиты, что ослабь хватку - могу сломаться от мощного порыва ветра, а передавихрустну от изящности. Не успеваю развить мысль, отвлекаюсь на голос мужа:
- Кто-нибудь помогите!Вадим недалеко. Спешит, захлебывается словами:Моя жена! В неё стреляли Спасите! Если нужна кровь Хоть всю мою забирайте
- Стоп! Стоп! Стоп!тормозит словесный поток женщина спокойно командирским тоном. - Такие крайности не нужны! Успокойтесь,рассуждает строго и решительно.Вы тараторите. Мало, что понятно.
- А этот мужчина почему в крови?раздается другой женский голос с противоположной стороны.
- В него тоже стреляли, - нервничает Вадим.Им обоим нужна помощь - уже бубнит обречённо, словно не видит выхода.
Волнение нагнетается, помещение заполняется множеством голосов.
- Парень, держись,подбадривает мужчина рядом. - Три пулевых, - раздаётся ещё один мужской голос. - Одна в области сердцаВторая - голоса сливаются, гудят. Теряюсь в прострации, сознание опять подводит. Точно окунаюсь под водузвуки тянутся, булькают
- Несите её сюда!выделяется один. Женский, встревоженный.Кладите на каталку.
Руки Андрея подрагиваютон идёт на голос. Останавливается и бережно укладывает меня на что-то жёсткое. Чуть замешкавшись, наконец, смотрит в мои глаза. В его - читаю сожаление и переживание. Замечаю, что чёрный пиджак одет на голый торс. Куда сорочку белоснежную подевал? Мысль вновь испаряется, меня по-свойски ворочают, причиняя боль.
- Дайте посмотреть - отпихивает Зепара миловидная женщина в белом халате, склоняется ко мне, дотошно выискивая ещё раны или повреждения.
Так и не говоря ни слова, Андрей отступает шаг за шагом, пока не скрывается из вида. Слёзы подступают, но не позволяю им пролитьсяне имею на это права.
- Огнестрел в предплечье, - бормочет женщина-врач. - Пуля прошла навылет. Задеты только мягкие ткани, кости целы. Если так можно сказать, - смотрит через плечо, явственно обращаясь к мужу, тот рядом переминается с ноги на ногу,хорошая рана. На шее, - выдерживает секундную паузу, - царапина, хоть и неприятная: длинная, широкая. Ваша женавезунчик. Крови потеряла немного, хорошо, что раны перевязали и приложили ткань
Далее следует вереница мигающих ламп, волнение в коридорах. Мелькают белые стены, рядом суетятся медсёстры, врачи. Руку крепко сжимаютВадим недалёко. Губы синеватые, в глаза блестит твёрдая решимость - удерживает мою ладонь, торопливо поспевая за каталкой, на которой везут меня:
- Всё будет хорошо!бормочет как заведённый.
***
Просыпаюсь от желания пить. Кривлюсь. В теле тяжесть, во рту сухость. На шее, будто нацеплен тугой и широкий ошейник. В палате очень светло. Голубые как летнее небо стены. Большое окно с синими жалюзи. Стол, пара стульев. На напротив койки, кресло. Вадим спит сидя. Отворачиваюсь - прикроватная тумбочка. Графин с водой и гранёный стакан. Тянусь в надежде попить, рука непослушно дрожит. В горле резь - прокашливаюсь.
- Вит, - передо мной тотчас появляется муж, словно и не спал только что. Хлопочет как сиделка. Взбивает подушку, поправляет одеяло. Услужливо наливает в стакан воды и помогает пригубить.
- Спасибо,охрипло шепчу, откидываясь на подушку. Мне чуть лучше. Голова хоть и болит, но уже чётче понимаю, что случилось. Воспоминания накатывают, появляется стыд. Из-за меня пострадал человек.Как Стас?смотрю в упор на мужа. Вадим на секунду теряется. Хмурится, мотает головой:
- Жить будет,отзывается лаконично и присаживается на край: - Лучше скажи, как ты?
Не верю своим ушам. Почему Вадим так безразличен к другим? Стас рисковал собой, разве нельзя к нему относиться с большей теплотой и вниманием? По крайней мере, как к человеку, который не дал убить любимую? Если бы не больничная койка и слабостьобязательно бы высказала своё негодование. Сейчас же не до ругани, споров. У Вадима последнее время большая нагрузка на сердце. Не хочу усугублять дело.
- Жить буду, - выдавливаю обессилено. Стыд вгрызается глубже. Единственное, что спасает от самоуничижения за случившееся со Стасомон не умер.
Пару раз допрашивают полицейские. Рассказываю одно и тоже, а точнее, что знаю и помню. Они составляют протоколы, заставляют перечитывать показания, расписываться. Вновь уточняют, что-то сверяют. Бумажная волокита изматывает сильнее, лечебных процедур. Разбитый телефон, подобранный в туалете Вадимом, изымают как улику для изучения. Двоих покушавшихся упекают за решетку, если так, можно сказать. Потому что они на больничных койках под охраной. Но все уверены, что нападавшие - мелкие сошкиисполнители. Кто заказчик, до сих пор, неизвестно. На допросах обвиняемые молчат, будто языки проглотили. Угрозы на них не действуют. На контакт и сотрудничество даже с подкупом, - урежем срок, - не идут.
Мне показывают их фотографии, вкратце рассказывают кто они и откуда в надежде, что мне хоть кто-то окажется знакомым. Но нет Я их знать не знаю и в жизни не видела. Хотя, признаюсь, что это не точно, так как часть жизни не помню с рождения до семнадцати лет включительно. На меня тоже поднимают досье. Копаются в прошлом, тревожат душу, терзают сердце. Как понимаю, это у них получается лучше всего, ведь, когда стали приходить угрозы, я подавала заявление в ещё тогда «милицию». Но мне только в лицо посмеялись:
- Вы знаете, сколько к нам обращаются с такими же проблемами? У нас руки связаны. Пока не будет реальной угрозы, ничем помочь не сможет.
Проще говоря, когда покалечат, изнасилуют, убьютприходите, примем заявление и даже в базу внесём. А там уж как получится. Что ж, полиция нас бережёт пока не обращаемся или, когда уже мёртвые.
Пару раз навещаю Стаса. Парень в тяжёлом, зато стабильном состоянии. В реанимацию вход запрещён, но мне позволяют. Когда вижу Стаса в первый разреву. Парень будто мумия, перебинтованный с ног до головы. Долго сижу рядом, держу руку и шепчу: «была не права медленная словно черепаха клянусь, ни одной тренировки не пропущу - буду заниматься, выкладываясь на все сто лишь бы только поправлялся быстрее». Придя второй раз, застаю Стаса за обедом. Симпатичная медсестра кормит его с ложечки. Он морщится, охает, умудряясь шутить. Девушка краснеет, порой задорно смеётся, а чаще просто мило улыбается. Отлично! Лучшее лекарствофлирт. Отмечаю про себя, что Стас выглядит намного лучше. Желаю ему скорого выздоровления и ухожузачем мешать. Если начинает заигрывать с дамами, значит, идёт на выздоровление.
Разговаривая с полицейскими, выясняю, что их специалисты предполагают следующее. Двое преступников планировали нападение заранее. Выбрали самое неудобное место для жертвы. Коридор узкий, развернуться сложно, а обороняться ещё сложнее. Подгадывают момент, когда выхожу из банкетного зала. Возможно, звонок был рассчитан именно на такую реакцию. Уже возле уборной разыгрывают спектакль. Расстреливают охранника в упор, причём дружно. Если бы не реакция Стаса, пуля в голову, в прямом смысле слова, вынесла бы его мозг, но парень, уворачивается, и она проходит по касательной, лишь зацепив висок. Вторая же, исходя из предположенного, также не попадает в цельпроходит мимо и сердца, и лёгкого. Слава богу, а так бы финал был куда трагичней.
Стас, несмотря на ранения, мужественно держится на ногах и даже умудряется выбить у одного из нападавших пистолет,преступник, как раз производит следующий выстрел,он-то приходится охраннику уже в бедро. Пока обезоруживает одного, другой со спины оглушает. Дальше нападение переключается на меня. Нерешительно интересуюсь, а кто спас меня? Надеюсь услышать: ваш муж, но когда звучит ответ, затыкаюсь. Андрей Влацлович слегка перестарался, по словам полицейских. Одному из преступников ломает ноги, несколько рёбер, а второй отделывается не только сильнейшим сотрясением, но и свёрнутой челюстью.
«Видимо, поэтому и говорить отказывается...», - мысленно иронизирую.
Мичурин навещает меня пару разкак всегда поднимает настроение непринужденными шуточками и подколами. Рыбаков заезжает на часокчмокает, проверяет психологическое состояние ненавязчивыми вопросами и, разговорившись с лечащим врачом, покидает палату.
Аппетит просыпается. Хожу уверено. Чуть плечо ноетв остальном отлично. Силы возвращаются, крепну на глазах. Как итог, после недельного пребывания в очередной раз подвергаюсь безжалостному осмотру врача.
- Заживает на удивление быстро,не скрывает удивления женщина. Убирая толстые слоя бинтов и оставляя на ранах лишь небольшие пластыри.Признаться, подобная регенерация редка. Температуры нет, жаратоже. Слабость пройдёт, нужно только хорошо питаться. В остальном даже не знаю, что сказать,пожимает плечами.Можно выписывать, а с полицией разберётесь сами. Вне больницы.
Ивакин расцветает, жмёт врачу руку:
- Спасибо, Анжелика Матвеевна.
- За выпиской зайдёте в кабинет, - обращается доктор к Вадиму. Поворачивается ко мне: - А вам - больше не подставляться под пули, - мило улыбается и выходит из палаты.
***
Сборы быстрые - муж суетится: вещи, документы, справки, выписки. Оставляет изредка и то, под бдительным оком Александра, а мне наказал, как только приведу себя в порядок, выходить.
Никитин примчался, как только разрешили посещение. Спасибо, на мозг не капает: «Я же говорил, мой ангел». Умный, понимающий. Эх! Сама всё знаю. Теперь уж точно буду осторожнее. Только сначала пора в реальность выходить, встретиться кое с кем. Поблагодарить В животе стягивается узел, сердце болезненно сжимается, в душе томится сомнениегаденько всё получилось. Верно подметила, когда танцевала с Зепаром: «У нас с первой встречи не задалось знакомство». С другой стороны, а нужно ли видеться? Ни разу не навестил за неделю. Волновался быприехал. Он из мужчин, получающих желаемое, во что бы то ни было. Чёрт! А с чего взяла, что желает? У него невеста. Я не свободна, причём ещё как не свободна! Собираюсь венчаться! К тому же между нами полное непонимание. Мы настолько разные, что нет слов. Как огонь и лёд, чёрное и белое, зло и добро, Ад и Рай, демон и ангел...
Усмехаюсь глупой мысли. Интересно, а кто из нас больше походит на ангела-то?
Ловлю взгляд Александра, устроившегося в кресле:
- Хорошо, что улыбаешься, - смягчается хмурое лицо Никитина.
Силюсь игнорировать уплотняющееся серебристое свечение-ауру вокруг друга. О, боже. Пора домой, к лекарствам!
Оживаешь, - улыбается друг. - К жизни возвращаешься! Надеюсь, урок получила, ангел мой, и теперь будешь прислушиваться
Ну вот, недолгой была радость. Подхожу и чмокаю Александра в лоб:
- Ещё какой! Прости, - протягиваю здоровую руку и помогаю встать: - Обещаю впредь слушаться беспрекословно. Скажешь «прыгать» - сигану. Посоветуешь «упасть» - тотчас рухну. Скомандуешь «бежать» - втоплю с такой скоростью, что только пятки сверкать будут
- Зря смеёшься,укоризненно качает головой Александр и слегка обнимает: - Не образумишьсяможешь умереть, и даже телохранители не спасут.
- М-да, - перестаю улыбаться и морщусь: - Особенно если учесть, что мой-то уже в больнице и когда выйдет неизвестно. Не думаю, что Зепар ещё хоть кого-то выделит. Помнится, говорил: каждый на вес золота!
- Это да! Но насчёт охраны я больше не волнуюсь, - Никитин берёт меня под локоть и ведёт к двери.
- Правда?вскидываю брови. - Обратился в другое агентство и дали «добро»?
- Нет, мой ангел, теперь с тобой будет лучший телохранитель из известных мне. А я в этом кругу давно верчусь, поверь.
Ещё бы не верить?!. Александр Петрович славится как раз своими связями. Помогает одним находить других. Сводит, знакомит, разводит...
Смутная догадка не успевает до конца оформиться в ужасающие предположение, как теряю дар речина выходе нас поджидает Андрей Влацлович. Тёмно-коричневая кожаная куртка небрежно распахнута. Джемпер кофейного цвета с v-образным вырезом подчеркивает мощь широченной груди. Джинсы с заниженной талией удерживаются широким ремнём. Спортивные туфли начищены до блеска.
Хорошо только однорядом нет Вадима, и он не видит невразумительной ситуации, ведь с минуту висит молчание. Глубокое, задумчивое, томительное. Оно говорит лишком много, но каждому своё. О чём думает Андрейума не приложу, да и неважно. Чёрт! Я счастлива его видеть! Обязана оправдаться! Хочу загладить вину!.. Извиниться, покаяться
- Рад, что быстро поправились!первым нарушает безмолвие Зепар, но на лице ни капли радости. Всё та же,уже начинающая раздражать, - невозмутимость.
- Спасибо,бормочу, отводя взгляд.Хочу сказать - выдыхаю нервно.
- Не стоит, - прерывает ледяным тоном Андрей и распоряжается резким кивком на выход:Пора! Ваш муж нас ждёт внизу с вещами.
Замираю на секунду, лицо задаётся жаром, как от пощечины, но делать нечего, плетусь под строгим конвоем, словно побитая. Хотя почему «как» и «словно»? Морально только что получаю затрещину. Настроение на нуле, а шаг в сторону или слово надзирателям наперекори трепки не миновать. Грозные Зепар и Никитин больше сюсюкаться не будут. Это дают ясно понять.
Вадим поджидает на выходе с дорожной сумкой в руках. Игнорирует Андрея и улыбается мне:
- Всё нормально?интересуется участливо. Обнимает, целует. Вокруг мужа начинает сгущаться зеленоватая дымка. Смаргиваю, непринуждённым жестом выискиваю в глазу несуществующую соринку. Проделка спасает, галлюцинация испаряетсярадуюсь внутри, не позволяя отразиться эмоциям на лице. Равнодушно киваю:
- Да, - мы идём прочь из больницы.
Глава 11
Глава 11
- Вит, - муж сжимает мою ладонь чуть крепче. Мы в джипе, едем домой. Никитин рядом с Зепаром, ловко крутящим руль. Машина двигается плавно, практически не останавливается.Я насчёт поездки и венчания - утихает нерешительный голос мужа.
- Я чувствую себя хорошо,через силу улыбаюсь:Только слово, и я во все штыки.
- Может - Вадим хмурится, заминается, - лучше немного подождать? Месяц, два, а потом
- Так долго?!. Если мои конвоиры разрешат, - неопределенно мотаю головой на Никитина и Зепара, - то готова хоть сегодня. Врач сказала, что царапины уже почти зажили - умолкаю. Ловлю в зеркале заднего вида убийственный взгляд Андрея и пристыжено отвожу глаза. Александр оборачивается:
- Вит, такая поспешность ни к чему,наставляет по-отцовски. - Поездку лучше отменить, а венчание отложи хотя бы до конца следующей недели, осталось-то совсем ничего. Царапины пусть до конца заживут.
Боже! Неужели мне теперь придётся по каждому шагу консультироваться с другими? Не привыкла отчитываться, а решения принимаю с молодости сама. Да, возможно, не самые верные, но зато учусь на своих ошибках.
Брр опять лезет высокомерность и заносчивость! Эти люди меня спасают. Всегда!.. Робко кошусь на мужа:
- Ты тоже так считаешь?
- Разумно, хотя готов и дольше ждать!с видимым неудовольствием соглашается Вадим.
- Отлично,прижимаюсь к мужу.Значит, решено!
Ивакин немного неуклюже глади меня по голове:
- Ни о чём не волнуйся, я обо всём позабочусь
Никитин вручает новый сотовый - симпатичный белый айфон. Номер, естественно сменил, но умудрился договориться с полицейскими - переписал все телефоны с моего бывшего и закачал в этот.
Вспомнив о директорских обязанностях, звоню в офис. Раздаю указания: что делать, к чему стремиться и клятвенно грожу заявиться с проверкой.
Александра отвозим домой,всё равно по дороге, - обещает звонить, а мы отправляемся дальше. Вадим сопит, недобро поглядывает на Андрея, а Зепар, в свою очередь, непринужденно ведёт авто, будто ничего не замечая.
Очень нехорошая ситуация, мужчины явственно недолюбливают друг друга. Это плохо. Нет, не в смысле, что я за мир во всем миреу каждого свои «тараканы» и никто не обязан насилу переносить других. Просто, когда люди идут в одном направлении, у них общие целине дать меня в обиду, недопонимание, склоки - сильная помеха. Нам всем нужно сесть и поговорить. Конечно, не сейчас. Машина не самое подходящее место.
Прикрываю глаза и погружаюсь в дрёмунемного отдыха придаст сил. Авто гудит, тишина в салоне умиротворяет. Просыпаюсь от несильного толчка: