П. ДжемисонМчась домойГрязные псы, книга 3
Глава 1
Один, два, три, четыре БАМС!
Энни плотнее натянула одеяло на дрожащее тело, гром снаружи прокатился, как товарный поезд. Он звучал так, как будто был достаточно близко, чтобы поцеловать, но на самом деле гром был около мили отсюда.
Молния сверкнула так ярко, что она смогла разглядеть рваную подвижную линию сквозь ткань занавески, и она начала считать по-новому.
Раз, два, три, четыреБУМ.
Теперь меньше мили отсюда.
Можно сказать, как далеко был шторм, подсчитывая секунды от удара молнии, когда происходит гром. Нужно взять количество секунд и разделить на пять. Примерно столько миль отделяет вас от катастрофы. Аарон научил ее этому, как раз перед отъездом в Техас.
Как раз перед тем, как он оставил ее одну в этом доме. Одну, чтобы управлять Ред Кеп. Одну на праздники. Одну в течение многих обычных дней. Одну, одну, одну, одну.
Она вздохнула, вспомнив резкие слова брата.
Энни... тебе почти тридцать лет, а у тебя нет никаких планов на жизнь. Ты не встречаешься. Ты не заводишь друзей. Ты будешь жить в этом доме со мной и прожигать свою жизнь. Ты довольна бессмысленным существованием, а я хочу лучшего для тебя.
Оно не бессмысленное, фыркнула она. Я забочусь о тебе, Аарон. Кто бы готовил для тебя, если бы не я? Мы с тобой партнеры, мы всегда ими были. Так живут близнецы.
Он печально покачал головой.
Нет, Энни. Пришло время нам жить. Мы должны забыть о том, что случилось с мамой и папой, и найти себя. Нам обоим это необходимо. Я завтра уезжаю.
Слезы навернулись на ее глазах. Он был серьезен.
Нет!Настаивала она, ее кудри хлопали ее по лицу, когда она сильно помотала головой.Мне это не нужно. Мне нужно, чтобы все оставалось как есть. Так что не говори «мы». Называй вещи своими именами. Ты хочешь покинуть меня. Ты этого хочешь.
Аарон низко наклонился, его голубые глаза встретились с ее.
Я не хочу этого. Мне нужно это. И тебе тоже. Вот увидишь. Со временем ты все поймешь.
Это был последний раз, когда она говорила со своим близнецом. Последние пять лет она получала открытку на Рождество, но он никогда не рассказывал о том, что делал все это время своего отсутствия. Или, когда он вернется.
Электричество снова раскололо небо, разбив его на столько кусков, что она не смогла сосчитать их все. Гром немедленно прогремел эхом в доме, который был слишком велик для одного человека.
Она выросла здесь и любила это место. Но она была одинокой. Воспоминаний было недостаточно, чтобы сделать это место домом.
За годы, прошедшие с тех пор, как Аарон ушел, Энни сильно выросла. Она сама управляла баром и грилем. Держала дом в хорошем состоянии самостоятельно. Завела пару друзей, которым доверила свою жизнь. Сделала себе имя в Кедровой Долине, как женщина, которой звонят, когда тебе нужна хорошая еда. Она увеличила семейный бизнескоторый технически был теперь бизнесом одной женщины достаточно, чтобы она могла жить комфортно, даже возвратив часть Аарону, если он когда-нибудь ему понадобится.
И она сделала все это сама.
Иногда она чувствовала себя такой же задирой, как Панк, но чаще всего ей казалось, что она съеживается. Она не должна быть одна. Это было против ее натуры. Она хотела ей нужен был кто-то, о ком можно было бы заботиться. Чтобы разделить с ней жизнь. Обменяться секретами и мечтами. Кто-то, кто позаботится о ней.
Но свиданияэто не то, в чем она хороша. Она все время занята. Она наивна, и, может быть, немного придирчива, и немного полнее, чем предпочитало большинство мужчин, и более чувствительна, чем было приемлемо...
О, она перебрала все причины, почему хорошие парни не хотели ее, пока она в основном не отказалась от поиска кого-то, кого можно любить.
И хуже всего было то, что она знала, что Аарон не вернется, пока она не уедет. Пока она не начнет жить своей жизнью. Он не хотел быть ее семьей, он хотел, чтобы она завела свою собственную.
Больно. Это было так больно.
Она проглотила рыдания, решив не проливать слез по брату. Их было достаточно в первый год.
Дождь на улице лил с такой силой, что бил по окну ее спальни, пока стекло не загрохотало, как лист на ветру.
Таким образом, было похоже, что термин «сорокалетняя девственница» будет в ее будущем. У нее было пол десятилетия отпуска. За пять лет до того, как о ней сняли дурацкий фильм. Однако, она не отказалась от любви. Не совсем. Не то чтобы у нее не было желаний. Потребностей. У нее они были. Она просто... ничего не могла с этим поделать.
По крайней мере, пока.
У нее был план. План в настоящее время не работал так хорошо, как бы хотелось. Но еще оставалась надежда.
Энни сильнее закуталась в одеяло и позволила своему разуму переместиться к нему. Они звали его Блистером, но ей было интересно, какое у него настоящее имя.
Она впервые увидела его на спидвее несколько месяцев назад. Он стоял к стене шрамами, и был так красив, что у нее перехватило дыхание. Она, возможно, даже пускала слюни, но, без сомнения, ее гормоны поднялись и сделали макарену. Когда он двинулся, показывая изуродованную шрамами сторону своего лица... ее сердце сжалось.
Какова была его история? Он был другим, изгоем, как она? Была ли жизнь несправедлива к нему, отняла у него что-то, как и у нее? Есть ли в его сердце любовь, которую он может дать, но нет никого кто, может принять ее? Как она.
Она была полна решимости выяснить.
Еще в детстве субботы проходили на трассе. Тогда они ходили всей семьей, но после ухода Аарона она продолжила традицию. Одна. Пока она не нашла Эллу. А потом они притащили Панк, и это стало их традицией. Они были тремя мушкетерами с грунтовой дороги.
Помогать Элле с ее машиной было весело. Ей было чем заняться помимо работы. Но, что еще лучше, это давало ей возможность видеть Блистера. Всегда издалека, но в конце концов ей пришла в голову идея. Та, которая принесет пользу Элле и позволит Энни узнать человека, который держался в тени.
Только все пошло не по плану.
Откуда ей было знать, что ее подруга связана с гоночным клубом Грязные Псы. Точнее, что Элла была племянницей Блистера. Она не могла предположить такого совпадения. Тем более что Блистер и Элла были практически одного возраста.
Но Энни не позволила этому отвлечь ее. Она просто изменила планы. Подправила несколько пунктов.
Теперь, когда Панк и Элла собирались замуж за членов клуба, Блистеру все равно удавалось избежать всех попыток, которые она делала, чтобы узнать его. Она была не ближе к нему, и одинока как никогда.
В прошлом, когда надвигалась такая буря, она могла позвонить девочкам и предложить им место в своем штормовом убежище. Они лопали попкорн и смотрели фильмы на ее ноутбуке, пока буря не проходила. Но сейчас им это было ненужно.Они жили у Псов.
Ветер хлестал за ее окном, и треск ветки дерева заставил ее подпрыгнуть.
Сев, она проверила свой телефон. Электричество отключилось час назад, но у нее все еще была сотовая связь. На экране вспыхнул красный. Предупреждение о торнадо в Кедровой Долине и окрестностях.
Энни нахмурилась. Она не слышала сирен.
Громовой шум привел ее в действие, когда что-то тяжелое ударилось о крышу над ее головой. Схватив телефон и бутылку с водой с прикроватной тумбочки, она побежала вниз за курткой и фонариком. Она сунула ноги в свои непромокаемые сапоги, схватила плед со спинки дивана, засунула его под пальто и выбежала через заднюю дверь.
Дорога в подземное убежище была близкой. Но с ветром и молниями, бьющими повсюду, это была борьба, чтобы пройти через двор, не уронив вещи. Она увернулась от веток дерева, которые свисали с дуба на заднем дворе. И, черт возьми... это была галька?
Распахнув дверь, она быстро помолилась, чтобы ее дом все еще стоял, когда она выйдет, и, спотыкаясь, спустилась по лестнице, бросив плед и телефон на мягкую скамейку, которую ее отец поставил там много лет назад. Она боролась с дверью, толкая ее против ветра, но, в конце концов, ей удалось ее закрыть.
Энни стояла посреди подвала, позволяя воде капать с ее пальто. Она возилась с фонариком, пока не смогла включить аварийный свет и маленький обогреватель, дающий тепло в помещение.
Она замерзла. Она так торопилась, что даже не потрудилась надеть брюки.
Ууух. Ее плечи опустились, когда она сбросила мокрое пальто и повесила его на крючок, чтобы оно высохло.
Накинув плед на плечи, она устроилась на скамейке, чтобы переждать бурю.
Одна.
Глава 2
Блистер видел сон, за который он готов умереть, чтобы тот стал реальным. Он прекрасно понимал, что все это неправда, но ему было насрать. Он никогда не позволял себе делать такие вещи в реальной жизни или даже воображать их, так что то, что происходило во сне, было все, что у него когда-либо было.
Поэтому, когда ему давали такой подарок, он не тратил время на беспокойство о том, настоящий он или нет.
К черту.
Он занимался любовью с ангелом. Самая милая блондинка, которую он когда-либо видел. С самой доброй улыбкой, самыми теплыми руками и самыми сексуальными изгибами. И он не боялся причинить ей боль или отпугнуть ее. Потому что он был нормальным. И не только без его ужасных шрамов, но и по-настоящему нормальным. Он мог смеяться и улыбаться ей в ответ. Он мог чувствовать, и то, что он чувствовал, было чертовски хорошо.
Он перевернулся на спину, захватывая своего ангела с собой, чтобы она оседлала его талию. Ее тихий смех был чертовски сексуален, а ее улыбка сделала его твердым как сталь. От нее захватывало дух, и она принадлежала ему, и она будет принадлежать ему вечно.
Пока он не проснется.
Блистер издал стон, пытаясь взять себя в руки, когда она поднялась, чтобы взять его в свое влажное тепло. Она вздрогнула, когда он наполнил ее, закрыв глаза в экстазе. Он наклонился, чтобы поцеловать ее губыгубами, которые не были скручены в углу рубцовой тканью. Она застонала в его обычный рот, прежде чем толкнуть его обратно на кровать.
Блять, они лежали в кровати. И это казалось нормальным. У него не было того тошнотворного ощущения, которого он ожидал.
Сила снов.
Положив руки ему на грудь, она начала двигаться. Сначала медленно и роскошно. Он протянул руку к идеальной кремовой груди, дразня затвердевший кончик большим пальцем. Каким бы удивительным не было ее тело, он не мог отвести взгляда от ее лица. То, как ее зубы терзали нижнюю губу от его прикосновения. Ее веки были наполовину закрыты. То, как ее белокурые локоны подпрыгивали от ее движения.
Роган,простонала она, используя его настоящее имя. Потому что в этом сне он был нормальным. Он не был обожжен до неузнаваемости. И он не возражал против имени, которое она назвала, человека, которого больше не существовало.
Он схватил ее за бедра, когда она начала скакать на нем быстрее. Она была так красива, что ему хотелось плакать. Благодарить Творца за то, что он создал такое великолепное создание, как его ангел. И за то, что дарил ее ему во сне.
Блистер провел рукой по центру ее груди, по небольшой выпуклости живота, пока не достиг жемчужины на вершине холмика. Большим пальцем он надавил на нее, наслаждаясь ее вздохом удовольствия и тем, как ее плотные ножны сжались вокруг его члена.
Он был близок к тому, чтобы взорваться, но сначала он хотел ее оргазма. Только тогда он потеряет себя в ней.
Да, любовь моя,прошептал он.Отпусти себя на мне.
Она ускорила темп, ее кожа шлепалась об его, пока он едва мог удерживать ее. А потом он почувствовал это. Дрожь ее освобождения, когда она сжала его эрекцию в тиски. Он последовал за ней через край, подталкивая ее вверх в такт ее движениям, и позволяя ей выжать из него все, что у него было.
Его ангел уносила его на небеса. Он и так достаточно долго целовался с адом.
Блистер!
Блистер, черт возьми!
Нет. Он не был готов проснуться. Тот, кто вытряхивал его из сладкого сна, просил убить его.
Блистер, просыпайся, придурок.
Это был Дрейк. Его альфа. И пара его племянницы. Но это не означало, что он не покусает его задницу за это.
Блистер открыл глаза от яркого света.
Отвали от меня, Дрейк.
Черт возьми, ты можешь спать даже под падающий на тебя град. Вставай. Тащи свою задницу в дом.
Нахмурившись, Блистер сел, расстегивая спальный мешок, и впервые заметил дождь, бьющий по его палатке. Дерьмо. Он проспал весь этот гром. Ему чертовски повезло, что в него не попала молния, целящаяся во все эти деревья. Но, несмотря на это, он сильно не хотел, чтобы сон закончился. Во сне он может быть с его ангелом. В реальной жизни он не мог.
Ангел был настоящим. Человека из сна не было.
Он провел руками по лицу, пытаясь вернуться к реальности. Он почувствовал свои шрамы. Кожа когда-то гладкая, теперь была вся исполосованная, образуя хаос на правой стороне. Это напомнило ему, насколько он отличался от человека, который так одержимо любил ее, пока он спал.
Реальность была такой. Буря. Которая, скорее всего, разорвет его импровизированный дом в клочья.
У него не было времени снять палатку. Ему придется оставить ее. Но хорошо было то, что у него не было много личных вещей. То, что его действительно волновало, он хранил в большом доме.
Он накинул одежду и ботинки и вышел из палатки, чтобы найти Дрейка, торопливо собирающего вещи и бросающего их в палатку.
Предупреждение о торнадо!Крикнул он.Он на земле, примерно в пятнадцати милях к западу от нас.
Блистер застегнул палатку и последовал за своим Альфой из лесистой зоны собственности ГГП. Пока он шел он старался не позволять своему разуму идти туда, куда ему хотелось. Он боролся с инстинктом в течение нескольких недель, но сейчас он ползал по нему, как гребаная обезьяна-паук. Его ублюдок волк не затыкался.
Пятнадцать миль на Запад. Он мог отслеживать шторм по направлению ветра, а это означало, что
Женщины в порядке? Нервно спросил он, пытаясь получить информацию, не спрашивая конкретно.
Панк и Бист уже переехали из трейлера в дом. Я отвез Эллу туда же, до прихода к тебе.
Блистер ждал, но информация, которую он ждал, не поступила.
Он подождал, пока они не сядут в грузовик Дрейка, прежде чем подтолкнуть.
А как насчет еще одной?
Его альфа нахмурился.
Черт возьми, была только одна женщина, которая имела какое-то отношение к клубу. Почему они заставляли его произносить это вслух каждый раз?
Энни?Спросил Дрейк.
Его живот напрягся при звуке ее имени. Энни.
Блистер кивнул и уставился в окно на грозу.
Знаешь, у нее есть имя. Ты можешь перестать называть ее «еще одной».
Он называл ее так, как ему было нужно. Произнести ее имя было слишком личным. Он не мог позволить себе личное. Не с ней.
Я уверен, что она в порядке,пробормотал Дрейк.Элла сказала, что у нее есть убежище.
Он подъехал на грузовике прямо к крыльцу большого дома, выключил зажигание и вышел.
Блистер грыз свой большой палец руки, обдумывая, как воспринять эту новость. Я уверен, что она в порядке. Этого было недостаточно. Его волк неудовлетворенно вышагивал внутри. Обеспокоенный.
Открыв дверь, он шагнул под дождь и последовал за Дрейком внутрь. Но мысль о том, что его ангел одна, под землей, в холодном подвале, пытается противостоять этой суке-буре, заставила его заколебаться на первой же ступеньке крыльца.
Он пытался не узнавать о ней, но, в конце концов, кое-что узнал. Как то, что она была одиночкой. У нее не было семьи, и хотя она управляла самым оживленным баром в городе, из друзей у нее были только Элла и Панк.
Но... что если она не добралась до убежища? Что, если она спала так же крепко, как он, и пропустила предупреждение? Городские сирены уже уехали?
Он никогда не простит себе, если с ней что-то случится, потому что никто не потрудился проверить ее.
Черт. Проклятье.
Почему ей никто не позвонил? Они были ее друзьями. Разве не так поступают друзья?
Дрейк держал дверь открытой.
Ты идешь?
Блистер направился к нему. Остановился. Снова пошел.
Черт возьми, он не мог оставить ее одну.
Дай мне ключи,потребовал он.
Дрейк нахмурился.
Зачем?
Дай мне свои гребаные ключи.Блистер протянул руку, не обращая внимания на хмурый взгляд своего Альфы.
Дрейк уронил их в раскрытую ладонь, и Блистер бросился сквозь ливень обратно к грузовику.
Куда ты собираешься?
Он ничего не ответил. Он просто завел двигатель и выехал со двора, вращая шинами в уже накопившейся грязи.
Это была короткая поездка к ее дому, но она не была быстрой. Не с воем ветра, заставляющим его свернуть в лужу. И дождь был таким сильным, что дворники Дрейка почти ничего не меняли. Листья и ветки валялись на дороге и хлопали по окнам кабины, но, в конце концов, он добрался до дома Энни.