Он меня совершенно не порадовал: больше всего новая тварь напоминала мне гигантского пса-химеру, в холке мне по плечо. Мощное тело, которое четыре лапы легко несли прыжками, из зубастой пасти свисал толстый язык. Вот только глаз на башке насчитывалось не меньше шести, а вместо шерсти над шкурой при каждом прыжке взлетали толстые отростки, больше похожие на щупальца.
При виде гостя мне совсем расхотелось рисковать и проверять крепость его шкуры, скорость реакции и то, будет ли он всё так же бездумно лезть к огню или сначала сожрёт мешающую ему букашку. Меня.
Поэтому я вскинул правую руку, зажигая в ладони бледно-голубую горошину заклинания. Левую же вытянул вперёд, посылая туда заготовку «Зова земли». Достаточно большую, чтобы не перескочить её одним прыжком и достаточно мощную, чтобы замедлить гостя, как бы силён он не оказался. Давно я не прибегал к жестовым костылям, но даже для боевого мага в Сах пять разных плетений, пять совершенно разных задач, три из которых нельзя оставить на активные участки ауры и забытьслишком много. А потому без жестов никак не обойтись.
Левая рука ещё чуть сместилась, сдвигая центр «Зова». Сейчас.
Плетение, повинуясь моему посылу, в десять раз сильнее потянуло тварь к земле. У той подломились лапы, она глухо взревела. Мне почудилась в этом рёве обида и недоумение, но с моей правой ладони уже устремилась вперёд синяя горошина. Касание. И в тушу твари словно ударили гигантским молотом, сметая её из центра «Зова». Мёртвой.
Опустив руку, я с сожалением отметил, что такой отличный материал придётся оставить истлевать. Добавлять сейчас хоть что-то на каменный диск ритуала было не лучшей идеей. Словно соглашаясь со мной, послышался тихий треск, который заставил меня вздрогнуть и метнуть взгляд в ту сторону. Вот что значит чуть ослабить внимание: даже на минимальной накачке, без моего контроля небольшого дисбаланса потоков хватило, чтобы одна из костяных пластин-якорей треснула.
Нет, только не сейчас!
Позабыв и о точках в Сети, и о зря пропадающей туше твари, я нырнул в Сах, глубже, туда, где мне хватит скорости разума, чтобы заменить собой ещё и сломанный якорь. Мне нужен, обязательно нужен материал этого ритуала. Слишком велико основание ритуала, если потоки ещё раз сместятся, то разрушатся и оставшиеся пластины-якоря. Это отбросит мою работу на несколько дней назад. Снова чертить малый круг, вырезать кости из туш, пересчитывать большой ритуал под новые якоря
Держать его, держать!
Глава 16
Как бы я ни был сосредоточен на контроле плетений, так и норовящих изогнуться, сдвинуться с намеченных для них линий, я не мог полностью позабыть о настоящем мире.
Справившись с первой дрожью пошедшего вразнос ритуала, выправив его: где-то добавив маны, где-то втянув в себя, в свой резерв, переждав короткую резкую боль в обожжённых венах, я на миг отпрянул от мира магии. И увиденное мне не понравилось. Ни сияние точек в Сети, подсказывавшее, что врагов всё больше и больше. Ни схватка Гвардейца с тварьювсего лишь одной из тех трёх, что сейчас рвались к огню.
Первым делом я коснулся мыслью амулета Гравоя. Он послушно впитал едва ли не четверть моего личного резерва, проявляя на мне броню. Сначала появились поддоспешник, подшлемник, затем уже шлем, тонкая кольчуга, наплечи и набедренники, грубые перчатки и толстые наручи. Всё отлично подогнанное и с затянутыми ремнями.
Второе, что я сделалэто сместил контроль Хлыстов на активный участок ауры. Пусть в них нет привычного эспадона, но и этого будет достаточно для того, чтобы неприятно удивить любую тварь, которая решит помешать мне. На второй участок легло плетение Копья, с блоком-условиемтолько на крупную цель. Мастер магии не так уж и беззащитен, даже если не может сейчас участвовать в бою.
Третьим стала мысль-команда Гвардейцу. Хватит встречать гостей вдалеке: их теперь слишком много, чтобы далеко уходить от колонны. Вряд ли они столь умны, чтобы сознательно выманивать голема, но ускорять бег, видя, как он уходит от них в сторонумозгов хватает.
Теперь Гвардеец мерно кружился вокруг площадки ритуала, огибая колонну с огнём и срываясь на бег только чтобы встретить самую обнаглевшую из тварей. И вмять её своим молотом в кости Артилиса.
А я вернулся к балансу самого ритуала, снова оторвавшись от этой выматывающей работы только тогда, когда очередная яркая красная точка в Сети оказалась слишком близко ко мне. Открыв глаза, чуть развернулся, чтобы увидеть врага. Это была ещё не настолько крупная, чтобы заставить «Копьё» сорваться в полёт, но достаточно пугающая тварь. Особенно потому, что выглядела похожей на человека: прямоходящее на двух толстых ногах-тумбах создание с бочкообразным туловищем, покрытым шершавым костяным панцирем. Успокаивало только то, что ни верхние лапы не были похожи на руки, ни голова ничуть не напоминала человеческую. Четыре толстых крючковатых пальца-когтя да треугольная башка с провалом-пастью.
Тварь распахнула эту пасть ещё шире, зашипела на меня, словно предостерегая и двинулась мимо, к колонне. Раздавив по пути пышную заросль, тупая скотина. Я сморщился. Гвардеец уже спешил сюда, со спины, мерно бухая там ножищами, но я решил обойтись своими силами. И зелень здесь ни при чёмслишком уж близко тварь сейчас к границам ритуала. Ни к чему проверять, кто из них двоих окажется быстрее. Одно касание руны и давно готовое, полное маны «Копьё» сорвалось в полёт. За долю мгновения из воздуха сгустился заострённый псевдокамень, что свистнул и вонзился в основание головы твари, уйдя в её плоть до середины и выйдя с другой стороны. Захрипев, уродец упал, а я вернулся к ритуалу.
К ритуалу, который на выходе дал мне девять одинаковых трёхгранных костяных пирамидок синего оттенка и две меньших, созданных непонятно из чего. Одна тёмная, почти чёрнаявероятно, хитин. Но вторая? Она была практически фиолетового цвета, гладкая и блестящая, словно стекло и совсем крошечная, едва с горошину размером. Я и обнаружил-то её среди такого же чёрного праха только потому, что вершинка блеснула необычным бликом. Смущало меня во всём этом ещё и то, что итоговый материал должен был собраться в пластинки, точно так же, как и в малом ритуале. Я явно допустил ошибку в задании формы материала. А если допущена однапричём такая, которую я не видел в своих плетениях даже сейчасто не закралась ли туда и другая?
Обычные проверки, которым артефакторы подвергают материалы для работы, показали, что беспокоился я зря. Из чего бы ни состояла эта фиолетовая пирамидка, но её материал неплохо держал в себе руны. Ещё три-четыре круга улучшения и её можно будет пустить в дело: поместить в центр будущих блоков из псевдокамня и сделать его независимым от меня. Пока здесь будет работать Исток, камни не рассыплются песком.
Сейчас же я использовал эти костяные пирамидки. Они заменили покрытые трещинами пластины. Качество их после всего одного круга улучшения оставляло желать лучшего даже в сравнении с последними, но зато они были ещё целыми и их было девять. А чем больше якорей, тем меньше нагрузка на каждый из нихэто одно из первых и главнейших правил ритуалистики.
Старые пластины я безжалостно отбросил в сторону, к колонне. То, что они сумели продержаться до конца, уже отлично. Рисковать, глядя на их пожелтевшую, испещрённую трещинами поверхность, я не собирался. Подумав, обратился мыслью к первой, гигантской Печати, которую чертил почти сутки, а затем глупо спрятал под псевдокамнем. На первый посыл она не отозвалась, заставив досадливо поморщиться, но стоило приложить дополнительные усилия, как дело пошло на лад. Пусть и неохотно, словно запаздывая на каждый мой посыл, но Печать работаладаже спрятанная под слоем красного камня.
Её время ещё не пришло, однако то, что силы были потрачены не зряменя уже радовало. Я даже использовал Печать по назначению, выделив час и сдув не только чёрный, мелкий прах с ритуального круга, но и песок, что успел тонким слоем покрыть всю округу. Ведь всё это время не стихал несущий его ветер, да и кольцо стены уже начало разрушаться, снова возвращаясь в исходное состояние. Здесь, внутри защиты, я пока справлялся, а вот дальше дела обстояли куда хуже. Там ветер уже давно забил песком все трещины в камнях и теперь собирал его у любого бугорка. Плевать на те зубы, что торчали вдалеке, но начало засыпать и растительность. Пока что все эти «цветы» и бочонки «деревьев» стряхивали с лепестков и листьев песок и тянулись к небу. Но пройдёт ещё пара дней и
Рядом раздался скучающий голос:
Скоро здесь всё покроется песком
Резко повернув голову, я обнаружил на расстоянии вытянутой руки Гравоя, который продолжал тихо говорить, словно разговаривая сам с собой:
И кости Артилиса снова заснут, убаюканные Астралом, следом исчезнет портал в Гардар, а тёмные, которых пропустило Великое заклинание, побредут совсем в другую сторону. Здесь останется гореть лишь пламя Астрала, продолжая звать к себе тварей.
Только сейчас Гравой обратил на меня взгляд и припечатал:
И ты станешь здесь ненужным.
Постаравшись скопировать тон гостя, незваного, как и твари астрала, я так же равнодушно ответил:
Значит, продолжу встречать здесь тварей Астрала.
К чему?
Откуда мне знать? я лишь пожал плечами. Если над капителью полыхает путеводный огонь, значит, он для чего-то нужен. Значит, я продолжу приносить пользу этому миру. До конца.
Гравой усмехнулся, и улыбка на бесстрастном до этого лице с белыми провалами глаз, заставила меня вздрогнуть. А он уже недоумённо переспросил, словно не расслышав:
Пользу? Ты, гардарец, приносишь пользу?..
И этого я уже не выдержал, вскинулся:
Это ваши слова, Страж. Или вы решили пошутить надо мной?
Пошутить? Гравой оглянулся на колонну. Какие уж тут шутки. Ты прав, я сказал такое, но с чего ты решил, будто эти два дня возни с мелочью могут считаться достойной помощью? Не льсти себе.
Слова Гравоя неожиданно успокоили меня. Справедливо. Хотя мне казалось, что с прошлой нашей встречи времени прошло куда больше двух дней. Или же Страж считает его от какого-то момента? Когда появилась первая тварь? Не сходится. Когда первая из них рискнула двинуться к Огню? Возможно. А может быть, он просто по-другому отсчитывает дни. И это самый простой ответ.
Улыбка Гравоя же окончательно превратилась в презрительную:
Да и то, как ты помогаешь, лишь усиливает моё желание вышвырнуть тебя обратно в твой Гардар. Отвратительный ритуал. Перегонять плоть в материал для артефакторики. Достойно скорее тёмных, а не детей Создательницы. Того, кто придумал сей ритуал, следовало бы казнить за подобное извращение Искусства.
Невольно я скопировал усмешку собеседника и ответил раньше, чем сообразил, что и кому говорю:
Скорее всего он и без этого погиб не лучшей смертью. В Тёмные века маги не жили долго, а раз его имени нет в названии ритуала, то, скорее всего, он погиб в одном из боёв, не достигнув высот Искусства и оставшись безвестным. Убит тёмными, что тогда проходили в порталы едва ли не как к себе домой.
Даже поняв, что и кому говорю, я запнулся лишь на миг, хлестнув словами:
Так можно ли обвинять тех, кто пытался выжить, в том, что они сделали этопусть и такой ценой?
Белые глаза Гравоя, казалось, стали ярче:
А почему нет? Не все пути Искусства должны быть открыты, не всяким путём следует идти.
Даже в мире, где все пути разрушились и их приходится искать наощупь?
По-твоему, растворять тела врагов в магииэто идти наощупь? Представляю, что шло на первые ритуалы, если тогда среди тёмных почти и не было тварей, а лишь разумные создания.
Слова Гравоя жгли, попав в унисон с тем, о чём я сам недавно задумывался, ожидая прихода тёмных. Но и молчать, словно соглашаясь с обвинителем, я не собирался:
Зато их самих вы пропускали к нам с избытком. Выходит, сами и толкнули на этот путь.
На секунду мне показалось, что сейчас Гравой, древний Страж, видевший крушение своего мира, ударит меня, обрушит на меня повеление и одним жестом уничтожит. Но нет. Показалось. Лицо его снова стало бесстрастным, словно и не он только что обменивался со мной полными ярости словами.
Нашей вины в том не было. Тогда Создательница была рядом с нами и мы создавали ровно то число оазисов, что она указывала.
В этот раз я сумел удержать язык. Пусть у меня едва не сорвался злой и язвительный вопрос: «А что же теперь, когда Создательница ушла через Таттву сражаться в иной мир? Теперь Стражи получили в руки власть, разбились на три лагеря и готовы нарушить приказы Создательницы? Каждый на свой лад?». Но всё же я удержался. Мне неоткуда было это знать, ведь Гравой не рассказывал ничего подобного. А сообщать, что у меня был гость, я не собирался. Ильмар, передав мне свои образцы заклинаний, помог гораздо сильнее, чем Страж. Так что я промолчал.
Не знаю, сколько мы боролись взглядами. Полминуты, минуту? Больше? Но первым отвёл глаза Гравой. Только порадоваться этой невозможной победе я не успел. Голос его был всё так же спокоен:
Армия Тёмных всё та же. Но, похоже, их Демиург не считается с расходами на поддержание перехода. Растянул его так, что треть войск бесследно исчезает на полпути. Но нам, Стражам, хватает и добравшихся. Я единственный Страж, что остался в Храме и всех оазисах. Но даже моей силы не хватает на задуманное. Ещё и на тебя приходится выделять время. Слабейший.
Это я тоже проглотил, хотя на язык лезло грубое и резкое, больше достойное сержанта и зимней ротной стоянки, а не мастера магии и песков Астрала. Гравой сверкнул на меня белыми глазницами:
Мне нужно спешить. Отвечая на его слова, путеводное пламя вспыхнуло вдвое ярче. Если огонь погаснет, то ты пожалеешь об этом. Наслаждайся своим путём, маг Гардара. Поглядим, куда он тебя приведёт.
Гравой исчез, а позволил себе, наконец, выдохнуть ругательства, перестав удерживать их в себе. Переведя взгляд с пустого места на вмурованный в камень эспадон, выругался ещё раз. Сейчас, как никогда хотелось взять его в руки и лично заняться десятком-другим тварей, чтобы выплеснуть из себя остатки злости. Но меч пока оставался самой важной и самой надёжной частью ритуала преобразования. И самое большое, что я могу себе позволить«Хлысты».
Впрочем, к моменту, когда в моей «Сети» появился достаточно крупный для битвы мечом враг, я уже остыл. Огонь, что манил их сюда, горит ярче. Что это значит? То, что их будет теперь больше. Сразиться лицом к лицу я ещё успею. Сейчас есть вопрос гораздо важнее: как не дать их тушам пропасть? Грядут несколько часов сражений. Я сумею набить площадку ритуала вокруг колонны исходным «материалом». А потом опять придётся позволять впустую впитываться тушам в кости Артилиса?
Невольно взгляд обратился в сторонутуда, где исчезла туша человекоподобной твари. Там поднимался крепкий, бочкоподобный росток с густой щёткой листьев-иголок на макушке. Зелень, что должна приманивать ещё и тёмных. Не окажется ли этого слишком много для меня? Тем более что сам портал в стороне от колонны и мне придётся защищать ещё и его?
Поэтому я озаботился сначала этой проблемой. Чуть в стороне, в шаге от ритуального круга из песка, была создана ещё одна каменная плита. Для неё мне пришлось поднять выкинутые было треснувшие пластинки. Конечно, и без этого камень должен был просуществовать три дня по моему гарнизонному времени, но в этом деле лучше перестраховаться. Две из пластинок заняли место в центре площадки, на которой Гвардеец будет складывать туши уничтоженных тварей. Ещё три я использовал для поддержания стабильности и подпитки маной Истока другой конструкции.
Я возвёл вокруг нити портала десятки узких колонн. Укрепил, соединив поверх единым круговым архитравом и затратив на него втрое больше времени. Но теперь портал оказался словно окружён частой оградой, меж толстых, в тело человека прутьев которой не протиснулся бы и ребёнок. Я бы мог возвести и вовсе стену или даже запечатать портал в огромном пустотелом блоке, но не был уверен, как материал псевдокамня, которые не давал исчезать телам астральных тварей, повлияет на портал. Если он сделает его неощутимым для тёмных, то это не тот результат, что мне был нужен. Хотя пока все эти рассуждения о тёмных оставалось лишь на уровне догадок и предположений.
А вот точки астральных существ в Сети намекали, что самое время подумать о них. Стало ясно, что время, когда я мог заниматься только ритуаломосталось в прошлом. Шесть больших тварей. Чуть ли не со всех сторон. Не понимай я, что Огонь манит их отовсюду, то решил бы, что они сговорились и окружают меня. Что же, «Хлысты», значит «Хлысты». Гвардейцу досталась северная сторона, а мне южная. Нас двое и это хорошо. Уже обед по времени гарнизона и начался ещё один день без сна. Это плохо.