Рудин сделал паузукрасивую, драматическую. В другое время и при других обстоятельствах Катя, пожалуй, подумала бы, что он очень видный мужчина. Практически идеальный, словно сошедший с экрана.
Нам очень повезло, произнес Рудин. У нас есть нулевой пациент, и я имею все основания полагать, что, внимательно изучив госпожу Дубцову и проведя необходимые эксперименты, мы сможем сделать то же самое, что делает сейчас наш противник. Собрать собственную армию, поняв механизм обращения обычного человека в мага. Я как гхоул Совета даю вам гарантии того, что смогу вычислить, где находится наш удивительный Некто, и приложу все усилия, чтобы уничтожить его. Вы, он широким жестом обвел зал, все вы, господа, отдадите мне часть своих возможностей тогда, когда это потребуется. Любой из вас в случае необходимости соединится со мной петлей Меркавы при первой же просьбе. Согласны?
Общего гула голосов, обрушившегося на зал, Катя не услышалашум в ушах заслонил все звуки, перед лицом мелькнул, закрываясь, серый занавес, и она потеряла сознание.
* * *
Обморок отступал очень нехотя и лениво. Сперва проявились звукишаги, какое-то металлическое звяканье и далекие голоса. Потом из тьмы выплыл запах дорогого одеколона, коснулся ноздрей и был таков. Последним пришло осязаниеКатя поняла, что лежит на знакомой койке в своем жилом блоке и открыла глаза.
Артем что-то размешивал в стакане чая, и Катя надеялась, что из добавок там только сахар. Увидев, что она очнулась, денщик сел на край кровати и поднес к Катиным губам ложку с темной жидкостью.
Ну-ка, мягко сказал он. Выпейте. Полегчает.
Катя подчинилась. Да, всего лишь очень крепкий и очень сладкий чай. Артем помог ей сесть и, взяв стакан, Катя услышала:
Иногда люди так реагируют на мое присутствие, Рудин, устроившийся в кресле в дальнем углу, задумчиво водил пальцами по экрану Артемова планшета. Резким падением уровня сахара в крови.
Что вам нужно? прошипела Катя, вставая на ноги. Пол качнулся было под босыми ступнями, но обморок не вернулся. Рудин отложил планшет и тоже встал. Теперь в его улыбке было намного больше обаяния. Он, похоже, получал искреннее удовольствие от происходящего.
Вы, Катенька. Вы, промолвил Рудин. Идемте.
Он дал ей обуться и взять халат, к которому Катя потянулась по привычке. Покидаешь жилой отсекодеваешься в рабочее. Артем высунулся было с кухни, но Рудин зыркнул в его сторону так, что денщик юркнул обратно и, кажется, даже ойкнул. Они действительно отправились в Катин кабинет и почему-то, войдя в знакомое помещение, Катя почувствовала определенное облегчение. Как говорится, дома и стены помогаютпусть сейчас это и не дом, Катя ощущала спокойствие и уверенность. Рудин огляделся и закрыл дверь.
Что дальше? спросила Катя, стараясь придать голосу максимальное равнодушие. Меньше всего ей хотелось, чтобы Рудин понял, как у нее поджилки трясутся и сводит живот. Как говорилось в старом и глупом анекдоте, это не от страха, а от лютой ненавистии Катя никогда не думала, что одновременно сможет испытывать и то, и другое. Сейчас она совершенно искренне ненавидела Рудина и, в принципе, не могла объяснить, почему: в принципе, он не успел сделать ей ничего плохого.
Рудин снял пиджак, небрежно бросил на спинку рабочего кресла Кати и принялся засучивать рукава. В его движениях было столько неторопливого палаческого спокойствия, столько равнодушного профессионализма, что Катя просто застыла на месте, не в силах ни бежать, ни бороться.
Ничего страшного, небрежно сказал Рудин. Если, конечно, не будете дергаться.
Не буду, мрачно ответила Катя, прикидывая, чем бы сподручнее ударить его по голове в случае проблем. Конечно, вряд ли она сумеет удрать после покушения на гхоула Советадаже до лифта не доберется, не говоря уже о выходе на поверхность.
Тогда раздевайтесь до белья, улыбнулся Рудин и указал на стол. И ложитесь.
Некоторое время он наблюдал за выражением покрасневшего лица Кати: стыд, обида, гнев переплетались на нем в причудливых объятиях. В конце концов, она сумела взять себя в руки и напряженно выдавила:
Это стол для мертвецов.
Рудин равнодушно пожал плечами.
Он подходит мне по высоте. А будете выделыватьсябыстро перестанете отличаться от своих жмуров. Для работы мне, честно говоря, и пальца вашего хватит.
До сих пор не можете успокоиться? съязвила Катя, расстегивая рубашку. Рудин и бровью не повел, но по его ауре прошла легкая волна досады, и, к своему великому удовольствию, Катя ее не упустила. Ловко мы тогда вас с носом оставили.
Ловко, да, спокойно согласился Рудин. Видимо, он сделал все, чтобы не поддаваться на провокации. Если больше нечем похвалиться, то давайте начнем.
Затем, видимо, сочтя, что Катя слишком долго копается с одеждой, он подошел и, схватив эндору в охапку, буквально вытряхнул из брюк. Катя взвизгнула. Ее самым натуральным образом стала бить дрожь от отвращения. Рудин устроил ее на столе и принялся демонстративно вытирать ладони носовым платком.
Постарайся расслабиться, Катерина, холодно посоветовал он, закончив ритуал символического очищения от прикосновения к эндоре и брезгливо выбросив платок в ведро для бумаг. Я буду строить рамку. Станешь метаться, она тебя разрежет. Мне-то все равно, решай сама, как хочешь остаться
Приступайте, процедила Катя. Металлическая поверхность стола леденила все тело, но Катя дала себе слово, что трястись не будет. Рудин, судя по всему, испытывает несказанное наслаждение, когда она готова расплакаться, и Катя не собиралась доставлять ему удовольствие. Метаться не стану.
Умница, с неожиданной мягкостью похвалил Рудин. Пока я готовлюсь, послушай. Итак, ты, грубо говоря, нулевой пациент, и есть все основания считать, что у тебя сохранилась максимальная связь с владельцем книги
Это я уже поняла, перебила Катя. В зале заседаний ты был очень красноречив.
Рудин, который тем временем разминал запястье правой руки, воззрился на нее так, словно в комнате заговорила мебель и сказала ему какую-то гадкую до невероятности чушь.
Я не разрешал перебивать, процедил он, и его холодный мрачный голос поставил бы на место любого выскочкуно не Катю. Ей, в общем-то, внезапно стало все равно, что с ней будет. И не разрешал мне тыкать.
Катя пожала плечами.
Я тоже не разрешала тыкать, твердо сказала она. Улыбка Рудина была похожа на оскал очень опасного хищного зверя. Приблизившись к столу, он склонился над Катей, на какое-то мгновение оглушив и смяв тяжелым запахом усталости и откровенной злобы, и заговорилмедленно, отчетливо, так, чтобы не оставалось простора для толкований:
Кать, мне тебя не жаль. Ты умная девочка, пойми правильно. Людям во власти ты нужна. Ты им важных свидетелей с того света приводишь. А вот мне все равно, жива ты или нет. Станешь раздражатьвыпотрошу так, что закапывать будет нечего. А от Знаменского и его шефа отбрешусь, авось не в первый раз.
Он сделал паузу, оценивая выражение ее побледневшего лица, и добавил:
Впрочем, все-таки можно на «ты». Меня зовут Сергей. Твое имя я знаю.
Катя зажмурилась. Рудин выпрямился и сделал несколько шагов в сторону, неприятно похрустывая пальцами. Почему-то Кате подумалось, что именно с таким отвратительным звуком он будет ломать ей кости, если понадобится, и Эльдар, так старательно избегавший смотреть в ее сторону, уже не придет, чтобы защитить.
Послышался легкий треск, и от пальцев Рудина отделилась сияющая бледно-голубая паутина, та самая рамка, которую он настраивал для работы. Когда сеть опустилась на Катю, та скорее догадалась, чем ощутила, что горит кожа. Боли почему-то не былоКатя обоняла отвратительный запах горящего мяса, но чувствовала только холод, идущий от поверхности стола.
Не дергайся, снова посоветовал Рудин. Нарежет порционными кусочками. Сейчас еще немного пожжет и отпустит.
Катя и не дергаласьона лежала неподвижно, как мертвая или как деревянная кукла, у которой выдрали душу, брезгливо изучили, перебрасывая с ладони на ладонь, и небрежно запихали обратно. Вскоре сеть с неприятным чавкающим звуком отлепилась от ее тела и рассыпалась в воздухе пригоршней искр. Рудин, смотревший на Катю так, словно пытался отследить малейшие изменения в выражении ее лица, довольно кивнул и подошел к столу.
Теперь терпи, сказал он и прижал указательный палец к левой ключице. Вот это было действительно больно. Катя закусила губу, чтобы не заорать: кожу под пальцем жгло, словно туда попала кислота. Однажды в школе, во время лабораторной по химии Кате на руку попала кислотавпечатлений хватило надолго.
По виску стекла капля пота. Рудин перевел руку вниз и накрыл ладонью левую грудь Кати. «Если у меня сейчас остановится сердце, то я не удивлюсь», подумала Катя. Рот наполнялся кровью из прокушенной губы, и Катя молилась только об одном: не кричать. Палач и садист не должен увидеть ее слез и услышать криков.
Рука легла ниже, под ребра. Катя смотрела вверх, туда, где устало гудела лампа, и старалась думать о мелочах. О странной картине на стене Эльдаровой квартиры. О запахе осеннего ветра. О шелесте книжных страниц. О чем угодно, лишь бы не о том, что несколько часов назад он был рядоми в то же время невероятно далеко, в ином пласте реальности.
Молодец, сказал Рудин откуда-то издалека. Еще немного.
Ладонь опустилась на живот. Теперь Катя точно знала, что вытерпит эту пытку, не закричав. Жжение усилилось настолько, что вместо огня Катя стала ощущать пронизывающий холод, а потом оборвалось, и расплывшийся перед глазами мир снова обрел резкость и четкость очертаний.
Рудин выглядел довольным. Катя смела надеяться, что теперь он отпустит ее с миром, раз уж получил все, что нужно. В губы ткнулась белая пластиковая соломинкаРудин поднес Кате коробочку апельсинового сока.
Пей, приказал он и, когда Катя послушно сделала несколько глотков, промолвил:Пока лежи, я еще не закончил.
Я не тороплюсь, сказала Катя. Похоже, у меня сегодня выходной.
У тебя даже больничный, откликнулся Рудин. Запустив пальцы в карман, он достал смартфон, некоторое время что-то в нем искал, а затем сообщил:На ближайшие две недели ты поступаешь в мое полное распоряжение. Завтра утром поедем на новую квартиру. Можешь взять с собой голема, если хочешь. Будет помогать тебе до сортира добираться.
Катя поморщилась. В последнее время она просто органически не переваривала грубости и хамства. Оценив выражение ее лица, Рудин удовлетворенно кивнул, помедлил еще минуту и засунул телефон обратно в карман.
Тебе еще что-то нужно? Сейчас? осведомилась Катя.
Да, мы с тобой весь день проведем вместе. Пока я, так сказать, наживку забросил. Буду ждать клева.
На здоровье, процедила Катя и, когда Рудин помог ей спуститься с мертвецкого стола, принялась одеваться. Все суставы ломило, а глаза наполняло жжением, словно ей в лицо бросили пригоршню песку, и это ощущение жестокой простуды невольно заставляло Катю двигаться быстрее и бодриться. Если ей случалось заболеть, то она не отправлялась в кровать, а включала музыку и принималась танцеватьпростуда и грипп пугались такого необычного подхода и довольно скоро убирались восвояси. Когда она застегнула последнюю пуговицу на халате, Рудин задумчиво промолвилсловно говорил не Кате, а себе:
Я подозревал, что вы тогда смоетесь. Где Оборотеньтам всегда какая-то заковыристая дрянь. Типа тебя.
Катя сделала вид, что не слышит. Рудин специально осыпал ее ядовитыми уколамион явно чего-то добивался, но Катя никак не могла понять, чего именно. Может, просто хотел еще и еще раз причинять боль за тогдашний побег от трибунала.
Она и сама не осознала до конца, что произошло в следующее мгновение: буквально только что Рудин, нагло развалившись, сидел в ее креслеи вот уже лежит в углу, не подавая признаков жизни. Бодро проскакав по кафелю, смартфон рассыпался горстью пластиковых брызг, и Катя испытала яростную радость по этому поводу. На сверкающей поверхности стенной панели она увидела свое размытое отражениепылающую нестерпимо белым пламенем птицу, раскинувшую руки. Птица откинула голову назад и издала душераздирающий крик, в котором слились и боль, и горечь, и торжество.
Душа Кати дрожала натянутой струной. Золотые энергетические крючки, засаженные Рудиным ей под кожу, скрипели и вибрировали, пытаясь вырваться, выдрав куски плоти, и эта боль привела Катю в себя. Белое свечение погасло, и Катя рухнула на пол. По кафелю плеснуло краснымКатя с каким-то равнодушием поняла, что это ее кровь. Рудин неожиданно проявил невероятную прытьон выполз из угла, морщась от боли, и приблизился к Кате. Его довольная улыбка настолько резко контрастировала со страдальческой гримасой, что Катя едва подавила дрожь.
Он был счастлив. Непередаваемо. Кажется, он готов был расцеловать Катю на радостях.
Умница, проговорил Рудин, расстегивая ее рубашку. Моя ж ты умница, все отлично сделала. Максимальный прорыв способностей идет в моменты стресса, конечно Ай, умница!
Катя обессиленно вздохнула и закрыла глаза. На груди пламенел отпечаток огромной шестипалой ладони, но она его не увидела.
Глава 8
Эльдар занял пост главы региона двадцать восьмого февралядень выдался пасмурным, вьюжным, и ветер, швырявший пригоршни снега, несколько раз едва не выстегал ему глаза. Посвящение провели на крыше той самой многоэтажки, откуда совсем недавно Эльдар и Катя отправились в полет. Знаменский, приехавший из столицы в радость такого случая, собственноручно обрил Эльдара наголо и, когда светлые пряди волос с шипением и вонью обратились в пепел на дне маленькой жаровни, передал новому шефу велецких магов темный аметист на серебряной цепочкезнак власти и силы.
По большому счету, для Эльдара ничего не изменилось. Велецк был сонным городишкой, где и люди, и маги предпочитали находиться в каком-то душевном оцепенениилишь бы их не трогали. Эльдар и не собирался наводить какие-то свои порядки. Он продолжил работать в «Picasso», и Коля, в первый раз увидев шефа в новом имидже, задумчиво прокомментировал:
И Сизый полетел по лагерям
Эльдар простил юному бармену эту вольность: видок у него действительно был протокольный, и уродливо торчащие уши, обычно скрытые за волосами, делали его похожим не на успешного предпринимателя, а на бывалого сидельца. Невольно представив, как Гамрян, которого побрили в те годы, когда он уже стал деканом и уважаемым гражданином Турьевска, ходил на лекции в таком интригующем виде, Эльдар не сдержал усмешки.
Он дал отставку Лизе сразу же, как только спустился с крыши. Эльдара весьма ощутимо покачивало, ритуал выпил практически все силы, и он понимал, что эта вязкая слабостьеще цветочки, дальше будет хуже, но у него уже не было ни времени, ни желания откладывать неминуемое. В выражениях простых и не поддающихся никакой цензуре он объяснил Лизе, что не желает иметь с ней ничего общего, она может отправляться куда угодно и тянуть профиты с кого угодно, но он повырывает ей руки и ноги, если она еще хоть раз появится в Велецке. Можно было полюбоваться ее истерикой и слезами, но Эльдар решил, что с него хватит и, едва не упав в сугробноги не держалидобрался до ожидавшей его машины и поехал домой. Весь этот скандал с бывшей женой прекрасно вписывался в рамки их общего плана.
Несколько томительно долгих недель он провел дома, валяясь на кровати и литрами поглощая чай с разведенными в нем целебными порошками. От этих дней у Эльдара не осталось практически никаких воспоминаний, кроме таинственного звона колокольчиков, который долетал до него откуда-то издали.
Потом наступила веснаранняя, теплая, стремительная, она ворвалась в Велецк с передовыми отрядами подснежников, первоцветов и крокусов. Копейщики-нарциссы, пока зеленые, без бутонов, шли за ними следом. Эльдар рассматривал цветы, пробившиеся на газоне неподалеку от клуба, и думал о том, что весна принесет новые заботы и тревоги.
Так, собственно, и вышло. Последствия посвящения еще давали о себе знатьглядя в зеркало, Эльдар понимал, что сейчас почти ничем не отличается от мертвеца, с посеревшей кожей, запавшими глазами и едва отрастающим ершиком белых волос, а постоянная слабость заставляла предметно думать о ком-то вроде няньки рядомно пропустить большой Совет в Москве было нельзя. Разговоры о таинственных и пугающих переменах шли давно и по всей стране: их невнятный, глухой отзвук то и дело долетал до Эльдара, заставляя брать себя в руки и придумывать собственный план действий. Конечно, Рудин изрядно запугал магическое сообщество и наворотил невесть чего вокруг, в принципе, не самой критической ситуации. Прорывы Параллели случались почти каждый годуж кто-кто, а Эльдар прекрасно об этом знал и понимал, что опасность не настолько велика, как ее показывает Рудин. Временная утеря сил у магов, равно как и усиление низших элементалов и знахарей, тоже не были катастрофой, но Рудин додумался сгрести все мелкие неприятности в одну кучу и практически на пустом месте раздуть такую проблему, что большая часть магов от испуга почти утратила способность критически мыслить.