На полпути к кладбищу девушка остановилась у таксофона рядом с пиццерией, забросила пару четвертаков и набрала номер Корни. Он ответил после первого гудка.
Привет, сказала Кайя. Решил насчет коронации? Я уже вышла, хочу увидеть Ройбена, прежде чем все начнется.
Не думаю, что смогу пойти, ответил Корни. Но спасибо, что позвонила Хотел тебе кое-что рассказать. Я недавно проезжал мимо склада. Знаешь такие, на которые вешают рекламные щиты с призывами типа: «Поддержите родные войска» или «Церковь ждет тебя»?
Угу, озадаченно протянула Кайя.
Так вот еду я и вижу надпись: «Житьточно слизывать мед с острых шипов». И что это за дичь?
Цитата?
Да нифига, какой-то собачий бред. Что это вообще должно означать?
Неважно. Просто не заморачивайся, посоветовала Кайя.
Да, конечно. Не заморачивайся. Это ж я. Не заморачиватьсямоя суперсила. Если бы мне пришлось пройти один из тестов на профориентацию, я бы поставил максимальные десять в графе «не париться из-за всякой фигни». Как думаешь, к какой работе я определенно подготовлен с такими навыками?
Управляющий склада, сказала Кайя. Будешь одним из тех, кто вывешивает эти надписи.
Ох, удар ниже пояса.
Но в его голосе слышалась улыбка.
Так что, не пойдешь? спросила она. Ты вроде бы был уверен, что это потрясающая идеявстретить свои страхи лицом к лицу и все такое.
На другом конце провода повисло долгое молчание. Кайя уже собиралась что-нибудь сказать, когда Корни наконец отозвался:
Да, но проблема в том, что встретиться со своими страхами и есть мой главный страх. Не говоря уже, что страх перед аморальными энтузиастами, страдающими манией величия, не так-то просто рационализировать. Из трубки вырвался странный, надломленный смешок. Но как же мне хочется однажды раскрыть их секреты. Скажи, как действительно защититься от фейри. Как оставаться в безопасности.
Кайя представила Нефамаэля, последнего короля Неблагого двора, задыхающимся от железа, и Корни, который снова и снова наносит удар.
Все не так просто, пробормотала Кайя. Я имею в виду почти невозможно защитить себя от людей, а о фейри и говорить не стоит.
Ну да, кажется. Ладно, увидимся завтра, сказал Корни.
Хорошо, она услышала, как он повесил трубку.
Кайя побрела дальше, плотнее закутавшись в пальто. Она вступила на кладбище и начала подниматься по заснеженному холму, изрытому грязными рытвинами от полозьев саней. Она бросила взгляд туда, где была похоронена Дженет, хотя с того места, где стояла Кайя, могильные плиты с их пластиковыми венками и мокрыми красными лентами выглядели одинаково. Но ей не нужно было видеть надгробие, чтобы замедлить шаг под тяжестью воспоминаний, так, должно быть, отяжелевшая от воды одежда тянула на дно Дженет.
Интересно, что чувствует кукушонок, когда вдруг осознает, что остальные птенцы не его братья и сестры? Возможно, пытается понять, как очутился здесь и где его родной дом. Или просто притворяется, что все в порядке, и продолжает поглощать червей. Но что бы эта птица ни чувствовала, это не мешает ей выталкивать из гнезда остальных птенцов.
Корнелиус Стоун захлопнул крышку мобильного и на мгновение замер, ожидая, пока схлынет волна сожаления. Он хотел пойти на церемонию, хотел танцевать с отвратительными и прекрасными созданиями Неблагого двора, хотел наесться фейрийских фруктов, а утром очнуться на склоне холма измотанным, но удовлетворенным. Он прикусил щеку, пока не почувствовал вкус крови, но от боли желание лишь усилилось.
Корни сел на пол в проходе между библиотечными стеллажами. Ковровое покрытие было таким новым, что от него исходил чистый химический запах, вероятно, испаряющегося формальдегида. Раскрыв первую книгу, он стал рассматривать гравюры и карандашные наброски конца прошлого века. Пони со странными плавниками ничуть не напоминал келпи, убившего его сестру. Корни перелистнул страницу, остановившись на изображении танцующих в кругу фейри с румяными, точно у ангелков, щечками и остроконечными ушами. Пикси, прочитал он.
Ни одна из них даже слегка не походила на Кайю.
Он аккуратно вырвал эти страницы из тома. Кому нужна эта бредятина?
Следующая книга была ничуть не лучше. Когда Корни приступил к третьей, в проход заглянул пожилой мужчина.
Вам не следует этого делать, возмутился он. В руках мужчина держал толстый вестерн в твердой обложке, а на Корни смотрел, старательно щурясь, словно даже в очках плохо его видел.
Я здесь работаю, солгал Корни.
Мужчина окинул взглядом его потертую байкерскую куртку и растрепанные длинные волосы, которые были заметно короче по боками и спереди.
И ваша работа состоит в том, чтобы разрывать хорошие книги?
Дело национальной безопасности, пожал плечами Корни.
Мужчина ушел, бормоча себе что-то под нос. Корни затолкал оставшиеся книги в рюкзак и пошел к выходу. Он считал, что дезинформация гораздо хуже незнания. За спиной взревела сигнализация, но Корни не волновался: он успел побывать в других библиотеках. Везде одно и то же: сигнализация была бесполезна, только издавала милый звук, как церковный колокол из будущего.
Корнелиус направился в сторону кладбищенского холма. Нет, Корни не собирался ничего праздновать с Кайей и ее темным принцем, но это не означало, что он обязан сидеть дома. Ни одна из книг не могла помочь совершить задуманное, да он и не рассчитывал на это. Если ему нужны были ответы, придется обратиться к первоисточнику.
Слугам не нравилось, что приходится впускать Кайю во Дворец термитов. Она могла сказать по тому, как они смотрели на нее, точно она не фейри, а изношенная туфля, грязь под ногтями или вонь кофе и сигарет, въевшаяся в одежду. Они отвечали неохотно, отводили взгляд, а по коридорам дворца вели так медленно, словно ноги у них налились свинцом.
Здесь было место, которому она принадлежала, но мрачный легендарный двор, холодные коридоры и его безжалостные обитатели вызывали у нее тревогу. Здесь было очень мило, но Кайя ощущала себя неуверенно и странно среди таких декораций. Если ей не было места ни рядом с Эллен, ни здесь, она не могла представить, куда еще ей податься.
С тех пор как Ройбен принял титул короля Неблагого двора, прошло почти два месяца, но официальная церемония коронации проводится в самую длинную ночь зимы. Завтра Ройбен станет истинным правителем Темного двора, а после коронации возобновится бесконечная война с фейри Благого двора.
Два дня назад он разбудил Кайю посреди ночизабрался по дереву, постучал в окно ее спальни и вытащил наружу посидеть на замерзшей лужайке перед домом.
Некоторое время после коронации тебе лучше оставаться в Железных землях, сказал он. Иначе ты можешь оказаться в большой опасности.
А когда Кайя попыталась спросить, как долго придется прятаться или как далеко это может зайти, он, промолчав, поцеловал ее. Ройбен явно беспокоился, но не говорил почему. Какой бы ни была причина, его волнение оказалось заразительным.
Слуга-горбун, медленно шаркая, довел Кайю до дверей в покои Ройбена.
Правитель скоро вернется, сказал слуга, толкая створки тяжелых дверей и проходя внутрь. Он зажег пару толстых свечей, стоящих на полу, и молчаливо удалился. Волоча свой хвост с кисточкой на конце.
В покоях Ройбена почти не было мебели. Большое помещение со стенами из гладкого камня, пустоту которого нарушали лишь стопки книг и кровать, застланная парчовым покрывалом. Было и несколько других вещей дальше в глубине: нефритовая чаша с водой для умывания, гардероб и стойка с доспехами. Комната выглядела формально, аскетично и зловеще.
Кайя бросила пальто на край кровати и присела рядом. Она попыталась представить, что живет здесь, с ним, и не смогла. Даже идея повесить на каменную стену плакат казалась абсурдной.
Кайя потянулась к пальто и достала из кармана браслет, бережно развернув его на ладони. Тонкая косичка ее зеленых волос, оплетенная серебристой проволокой. Она надеялась встретить Ройбена до церемонии и удивить его подарком, надеялась, что даже если они не смогут видеться какое-то время, он будет держать браслет рядом, как рыцари из легенд, которые брали с собой подарки своих леди, когда отправлялись сражаться. Даже Люти и Армагеддон направились в зал и предоставили ей возможность остаться с ним наедине, чтобы вручить браслет.
Однако сейчас, в мрачном величии дворца, ее подарок казался уродливым и нелепым. Недостойным короля.
Из коридора донесся звук, напоминающий цокот копыт, и Кайя вскочила, пряча браслет обратно в карман пальто, но это оказался лишь очередной мрачный слуга, он принес бокал вина со специями, густого и красного, как кровь.
Кайя взяла бокал и сделала глоток, чтобы не казаться невежливой, а когда слуга вышел, поставила бокал на пол. В неровном свете свечей она пролистала несколько книг: военная стратегия, «Баллады Писпода», книга Эммы Булл в мягкой обложке, которую Кайя ему одолжила. Ожидание затягивалось. Сделав еще глоток вина, она растянулась на краю кровати, укутавшись в парчовое покрывало.
Проснулась Кайя неожиданно. Крепкая ладонь лежала на ее плече, серебристая прядь щекотала щеку, а над ней склонилось невозмутимое лицо Ройбена.
Смутившись, Кайя села и вытерла губы тыльной стороной ладони. Спала она беспокойно: покрывало наполовину сползло на пол, запачкавшись вином и воском. Она даже не помнила, как закрыла глаза.
В центре комнаты стоял слуга в алом и держал длинную накидку с застежками из черных опалов, а у двери замер Руддлз, камергер Ройбена. Рот его был полон острых клыков, отчего казалось, что он постоянно зловеще скалится.
Мне не доложили, что ты здесь, нахмурился Ройбен.
Она не была уверена, значит ли это, что Ройбен хотел, чтобы слуги доложили ему о ее приходе, или он предпочел бы вообще ее сегодня не видеть. Кайя вскочила, натягивая пальто, ее щеки горели от смущения.
Мне пора.
Он так и остался сидеть на развалинах своей постели. Ножны у бедра касались пола.
Нет, он махнул слугам и Руддлзу:Оставьте нас.
Сухо поклонившись, они вышли из покоев.
Уже поздно, она так и осталась стоять. Церемония скоро начнется.
Кайя, ты понятия не имеешь, который сейчас час, он поднялся, протянув к ней руку. Ты же спала.
Кайя отступила, сжала кулаки и вонзила ногти в ладони, стараясь сохранять спокойствие. Ройбен вздохнул.
Останься. Позволь вымолить у тебя прощение за ошибки, которые я сделал, что бы это ни было.
Перестань, качала головой Кайя, говоря не задумываясь:Они ведь не желают, чтобы ты был со мной?
Губы Ройбена скривились в горькой усмешке:
Нет ничего, что бы они могли запретить мне.
Мне здесь не рады. Твои подданные не хотят, чтобы мы были вместе. Почему?
Он замешкался, провел рукой по волосам.
Потому что я джентри, а ты нет, неловко закончил он.
Я принадлежу к низшему классу, сказала Кайя устало, поворачиваясь к нему спиной. Ничего нового.
Звук шагов Ройбена нарушил тишину. Он обнял ее, притянув к груди. Его лицо прижалось к изгибу ее шеи, и она ощутила его дыхание и прикосновение губ к коже, когда он сказал:
У меня есть собственное мнение на этот счет. И меня не волнует, что думают другие.
На мгновение Кайя расслабилась в его объятиях. Он был теплым, его голос звучал так мягко. Она с легкостью могла вновь забраться под покрывало и остаться. Просто остаться.
Но вместо этого Кайя повернулась к нему.
Так что же ужасного в общении с обитателями трущоб?
Ройбен фыркнул, его рука зависла у ее бедра. Он больше не смотрел на нее, опустив взгляд на холодный каменный пол, такой же серый, как его глаза.
Чувства к тебе Это моя слабость.
Кайя открыла рот, собираясь задать еще вопрос, но остановилась, внезапно осознав, что Ройбен сказал больше, чем она спрашивала. Возможно, в этом была причина нелюбви слуг; возможно, именно поэтому придворные относились к ней с презрением. Но главноесам Ройбен верил, что так и есть. Она могла видеть это по выражению его лица.
Мне правда пора, сказала Кайя, отстраняясь. Ей удалось, к счастью, заставить свой голос не дрогнуть. Увидимся. Ни пуха ни пера.
Ройбен выпустил ее из объятий.
Во время церемонии ты не можешь ни подняться на помост, ни присоединиться к шествию. Я не хочу, чтобы тебя считали членом моего двора. Но самое главноени за что не приноси клятву верности. Обещай мне, Кайя.
Значит, я должна делать вид, словно не знаю тебя? до двери было всего несколько шагов, но они показались ей бесконечными. Словно у тебя нет ни единой слабости?
Нет, конечно, нет, выпалил он. Тыто единственно настоящее, что у меня есть. Не долг, не обязанностья выбрал тебя сам. Он замолчал на мгновение. Единственная, кто мне действительно нужен.
Неужели? не удержавшись, Кайя лукаво улыбнулась.
Ройбен рассмеялся, качая головой:
По-твоему, я сейчас говорю какие-то глупости, да?
Нет, по-моему, ты пытаешься быть милым, сказала Кайя. И это само по себе глупо.
Ройбен, шагнув ближе, поцеловал ее улыбающиеся губы. И Кайя тут же забыла и о недовольных слугах, и о коронации, и даже о браслете, который хотела подарить. Забыла обо всем, остался только вкус его губ.
Глава 2
Еда будет всех вкусней,
А в чашах полно вина,
Чтобы согреть людей,
Пришедших на склон холма.
С самого Самайна до дня зимнего солнцестояния, два долгих месяца, Силариэль не пыталась открыто выступить против Ройбена. Он подозревал, что она что-то замышляет. Темные холодные месяцы считались в Благом дворе неудачным временем для войн, так что, возможно, королева просто выжидала до весны, когда лед начнет таять и все преимущества окажутся на ее стороне.
И все же иногда Ройбену хотелось верить, что она тоже обдумывает продление мирного договора между их дворами. Даже с ее значительным численным превосходством война означала потери.
Прибыл посланник Благого двора, господин, повторила Дулкамара, серебряные подошвы ее сапог звенели при каждом шаге. Ройбен слушал, как конец фразы отражается от стен снова и снова, как насмешка: господин, господин
Впусти его, приказал Ройбен, задумчиво прикладывая палец к губам. Он бы хотел знать, была ли Кайя уже в зале, одна ли.
Возьму на себя смелость сообщить, что посланникона.
Ройбен поднял на нее взгляд, в котором светилась неожиданная надежда.
Пусть войдет.
Да, господин.
Стража отступила, позволяя посланнице подойти ближе. Она была облачена в снежно-белые одежды и совершенно безоружна. А когда фейри подняла на короля взор, ее серебристые глаза сверкнули, точно зеркало, отражая его лицо.
Добро пожаловать, сестра, слова, казалось, похитили весь воздух из его легких.
Волосы ее были коротко острижены, белым ореолом обрамляя лицо. Поклонившись, она так и не подняла головы.
Лорд Ройбен, моя госпожа шлет вам приветствие. Она опечалена, что приходится воевать против своего верного рыцаря, и просит вас пересмотреть свое опрометчивое решение. Вы все еще можете передумать, сдаться и возвратиться к Светлому двору.
Этин, что случилось с твоими волосами?
Это в память о брате, ответила она, так и не поднимая головы. Я отрезала их после его смерти.
Ройбен молча смотрел на нее.
Каков будет ответ? осведомилась Этин.
Скажи ей, что я не передумаю, резко отозвался он. Не отступлю и не сдамся. Можешь передать своей госпоже: узнав вкус свободы, я больше не считаю возможным служить ей. Можешь также сказать, что ничто в ней больше не привлекает меня.
Этин сжала зубы, будто пыталась удержать рвущиеся слова.
Мне было приказано остаться, чтобы присутствовать на церемонии коронации. С вашего позволения, конечно.
Я всегда рад твоей компании, сказал Ройбен.
Не дожидаясь разрешения, Этин покинула зал. Когда в двери вошел камергер, широко, зубасто ухмыляясь, Ройбен попытался выкинуть из головы мысль, что последнее время ему больше удается радовать своих врагов, чем друзей. И это дурное знамение.
Корнелиус прислонился спиной к шершавому стволу вяза, растущего у входа на кладбище. Он старался сосредоточиться на чем-то другом и перестать думать о холоде или о железной кочерге и катушке с рыболовной леской, которые он сжимал в руках. Белую, сливающуюся со снегом одежду он вывернул наизнанку, на случай если бред из книг все же работает, и натерся сосновыми иголками, чтобы скрыть свой запах. Корни надеялся, этого будет достаточно в такую темную, беззвездную ночь.