- Здрасьте!
- Здравствуй, здравствуй, - мирно сказал дядечка. - Ты, что ль, Танька-нянька будешь? В академию-то нашу пойдёшь, нет ли?
- Думаю вот, - призналась девушка, присаживаясь рядом на верхнюю трубу газонной ограды и во все глаза глядя на него.
- А чего думать? Пошла бы да поучилась, - посоветовал тот. - Тебя ж вчерашним днём пригласили. Что не по нраву пришлось-то?
Улыбка слетела, едва она вспомнила прошлый вечер.
- Давили, - жёстко сказала она, почему-то веря, что этот-то дядечка её поймёт с полуслова. - А я не люблю, когда на меня давят!
- Ну-ка, глянь мне в глаза, - спокойно сказал незнакомец и, как будто так и надо, пальцами мягко взялся за её подбородок. Взгляд его был испытующ и краток, после чего он оставил Танин подбородок, так что она даже запротестовать не успела. - Да, сглупила Капитолинка, дура самоуверенная!
Таня почувствовала, что выпялила на него глаза. Почувствовала ещё, что так говорить о той женщине с телохранителями может только человек, который уж точно её посильней. А ещё Ей показалось, что только такой человек может выплюнуть в лицо тётке-директрисе такие страшные ругательские слова.
Тем временем дядечка встал, и лисички быстро вскочили и уставились на Таню.
- Ну что - пожевав толстыми губами, сказал дядечка. - Долгонько я ждал, что у меня такая ученица появится. Слышь, Танька Будешь лично у меня учиться - не в общей академии?
- А на кого учиться? - только и сумела выговорить она.
- Ну как на кого? На охотницу, например. Тварей зазеркальных ты ж гоняешь? Вот с этого и начнём. И, кстати, зови меня просто - дядей Назарием.
Третья глава
Шагая за этим странным, но неожиданно и правда обаятельным дядечкой, Таня хлопала глазами, постепенно приходя в ужас: А если он на меня что-то такое колдовское сделал, как вчера та Капитолина Леонидовна на моих родичей? И я иду за ним только поэтому?! Или всё-таки по своей воле?! Лисички мирно трусили - одна у ног Назария, другая - сбоку от девушки. И, глядя на них, она с трудом сдерживала новый страх: Они меня предали?! Или так было задумано?! И как мне теперь им доверять?.. Кормила, кормила, а они тебе - бац! И не мои оказались Когда вышли за ограду детского сада, Таня вроде немного успокоилась, и лишь одна мимолётная мысль заставила её чуть усмехнуться: А я, как выясняется, собственница та ещё Собственного зверья захотелось! И - нате, получите! Облом-с великий!
На выходе с детсадовского участка беспощадным по-осеннему ветром стряхнуло с ветвей деревьев капли недавно прошедшего дождя. Пока Таня со вздохом оттирала мокреть с лица, дядя Назарий огляделся. Не понимая, почему: забыл, с какой стороны пришёл? Или вообще для него это место незнакомо, потому что впервые здесь? - Таня встала рядом, с недоумением глядя на лисичек, которые тоже резко и быстро поворачивали головы во все стороны, будто выискивали кого-то.
Слегка шелестя по мокрому асфальту, усыпанному листьями, поблёскивая отмытыми дождём чёрными боками в жёлтых крапинках кленовых крылаток, подъехала шикарнейшая чёрная машина, при виде которой девушка только хмыкнула: Глория бы сейчас запищала от восторга! Ей показалось, машина ещё останавливалась, когда со стороны водителя открылась дверца. Высокий парень в деловом чёрном костюме мгновенно обогнул машину и почтительно открыл дверцу Назарию. Одновременно он скосился на Таню, но быстро перевёл глаза на её старшего спутника.
- Назад! - велел дядя Назарий.
Когда оба пассажира разместились на заднем сиденье - лисички юркнули под ногами сидеть, Таня отметила про себя, что у парня-водителя необычно застывшее лицо. То ли спокойное, то ли уважительное, но общее выражение - какое-то бесчувственно доброжелательное. А вот вёл себя водитель так, словно его и нет в машине. Полное впечатление отсутствия. Так что, пару раз забывшись, Таня чуть не обращалась про него к Назарию с вопросом, кто это такой. Но спохватывалась и замолкала. А потом и вовсе решила про себя: как только будет удобный момент, сразу у нового знакомого и спросит.
Зато разговаривать можно было спокойно, без оглядки на то, слушают ли их, или нет. Поэтому, когда машина зашуршала по мокрым листьям, Таня спросила:
- А как же мой аттестат? Ну, из общеобразовательной школы? Я же должна на уроки ходить, чтобы получить его!
С неожиданным ехидством Назарий поддел:
- И вчера должна была, и сегодня - не так ли?
- Я второгодница, - уже серьёзно объяснила девушка свои прогулы, о которых он как-то внезапно (как она поняла) заговорил, - и программу одиннадцатого класса уже прошла. Мне необязательно ходить на все уроки.
- И что тогда тебя беспокоит? Будешь и на свои уроки ходить, коли в том надобность почуешь. Ну а мои занятия воспринимай как хождение, например, в секцию али в кружок какой. У нас на уроках весело! - чуть не самодовольно закончил Назарий.
Сообразить, шутит ли он этим своим просторечным али, или же нет, Таня не сумела, но окончательно решила, что дядечка он вполне себе доброжелательный, в отличие от Капитолины Леонидовны, а значит, учиться у него будет легко. Вопрос только в одном: чему учиться-то?
Их провезли через полгорода и доставили чуть ли не до набережной, но свернули в переулок, ведущий куда-то наверх, между домами, то ли старенькими, то ли старинными. Таня здесь пока ещё ни разу не была, так что с любопытством крутила головой, присматриваясь к тихой улочке, пока машина не замерла у небольшого здания, на двери которого табличка поясняла: Городской музей изобразительных искусств. Выйдя из машины, Таня очутилась на небольшом асфальтовом пятачке - здание оказалось слишком близко к дороге. А ещё здесь было крылечко - то ли под старину, то ли и в самом деле старинное: обычная крыша, но поддерживалась она витыми в изысканный рисунок металлическими прутьями. Ну и несколько ступеней вели к той самой двери с табличкой.
Зачем мы в музей, да ещё изобразительных искусств? - нерешительно подумала девушка, поднявшись по лесенке под крышу крыльца - вовремя: зарядил мелкий, но явно надоедливый дождь, и обернулась на звук отъезжающей машины. - Первый урок - рисования? И с трудом подавила смешок, представив, как она пытается что-то изобразить в учебном альбоме цветными карандашами.
Неизвестно каким образом, но Назарий очутился рядом и, толкнув дверь, учтиво показал рукой вперёд. Таня шагнула через порог, а через секунду подпрыгнула от его рявканья за спиной:
- Стоять всем смирно!
Дрожь по ногам прокатила нехилая - еле устояла на ногах.
Правда, успев подцепить глазом картинку, поскольку поневоле смотрела вперёд, в фойе, догадалась, что крик предназначался не ей.
В центре довольно просторного зала остолбенели несколько человек. Два парня - носами друг к другу, с угрожающими поднятыми руками, ноги - в застывшем движении, как будто бежали-бежали навстречу - и вдруг их заморозило. В одном из них изумлённая Таня узнала парнишку, которого спасла от банды, кидавшей в него камни. В другом - заводилу той самой банды! Красавчика Горыныча, как его обозвали друганы, защищаясь от его обвинений, что кто-то бросил в него камень специально.
А в двух шагах от них высился тонкий (точно не тощий!) юноша с длинными русыми волосами - аж до в общем, очень длинными. И он, сложив по-наполеоновски руки на груди, пренебрежительно смотрел на этих двоих, пока ещё двое - светловолосая (слава Богу - не та блондинка!) девушка и крепкий, стриженный (или бритый?) под ноль парень ругали его с обеих сторон. Теперь уже не ругали, оцепенев - как ошеломлённая Таня догадывалась - от резкого окрика Назария.
От вахтенного стола, подняв суховатые кулачки, шла в их сторону старушка в синем форменном халате, кляня всех на свете подряд.
Ругань тоже замерла на устах всех.
Нет, не так. От резкого вопля Назария подпрыгнули, кроме Тани, все четверо - со старушкой. Двое застывших - так и не пошевельнулись.
Лисички деловито обошли кругом всех участников этого странного действа, после чего так же деловито проследовали к противоположной стене фойе и начали постепенно исчезать с глаз, явно спускаясь куда-то ниже. Там лестница?
Длинноволосый вдруг зашевелился и быстренько встал солдатиком - руки по швам, скорчил физиономию абсолютно ни в чём не виноватого и наивно захлопал преданными глазками на Назария и Таню. Через секунду - особенно на Таню. Потому как, глядя на неё, он чувственно приоткрыл рот, вздёрнул бровки домиком и задышал чаще. Девушка решила, что он так издевается. И, благо шла чуть позади спускающегося в фойе по трём ступенькам Назария, показала длинноволосому кулак. Тот оторопел, захлопав глазами, уже по-настоящему удивлённый.
Назарий прошёл мимо него, бросив:
- Этих освободишь сам и вернёшься к нам.
- Но ведь они!.. - жалобно заныл длинноволосый, забыв о Тане и с откровенным страхом глядя на двоих.
- Любишь кататься - люби и саночки возить!
Не обращая больше на него внимания, Назарий подошёл к старушке и, взяв её под локоток, представил Таню:
- Эту девушку запомнить, Лилушка! Моя ученица. Разумная - не то что вся эта бестолочь! Зовут тоже весьма разумно - Татьяной.
Старушка запричитала, что Назарий слишком много шпаны приводит и было бы здорово, если б его слова насчёт Тани сбылись. Впрочем, причитала она недолго, оглядела Таню, покивала ей и вздохнула, после чего поплелась к своему столу.
Таня помалкивала, стараясь в первую очередь понять, что именно происходит. Пока понималось плохо. Но девушка решила, что Назарий позже объяснит. А если не объяснит, она пристанет к нему как банный лист - и попробует он только отбрехаться и не растолковать происходившее до их появления в фойе!.. А ещё любопытно, но спрашивать она не будет: кто эти двое, которые собирались наброситься друг на друга с кулаками? Ну, Горыныч и тот, спортсмен-юниор? Что-то Тане показалось, что Юниор, кажется, и не боится Горыныча, а вчера просто попал в неловкое положение, оттого и допустил личное унижение. А Горыныч не понял и сегодня вляпался в жёсткое противостояние.
А пока она тихо спускалась вместе с ним по первой из двух лестниц, ведущих куда-то в подвальные помещения. Почему - подвальные? Попахивало кирпичом и бетоном, а также недавней, кажется, масляной краской.
За ними так же молчком торопились бритый парень с оценивающими серыми глазами и светловолосая девушка, улыбчивая и вкрадчиво приветливая. Почему Тане уж так почудилось - насчёт вкрадчивости и приветливости - неизвестно.
В самом низу, когда были пройдены две большие лестницы, обнаружилось большое помещение с несколькими дверями. Тускловатый свет указывал на подсобку. Лисички крутились возле одной закрытой двери. И тут Таня сообразила первую вещь: молодёжь - ученики Назария. Значит - за этой дверью его кабинет. Вторая вещь: он их в свой кабинет не пускает, хотя ключи на вахте наверняка есть. Или ключей нет?
Назарий просто взялся за витую ручку - и дверь открылась. Таня еле удержалась от вопроса и прошла мимо него, вставшего спиной к двери так плотно, словно собираясь защищать свою берлогу, если ему вдруг кто-то из заходящих не понравится.
Бритый и светленькая девушка, бросая на Таню любопытные взгляды, вошли в кабинет - ой, в зал! - и сразу направились к одному из столов, сплошь заставленному банками, аквариумами - кажется, и ещё какими-то маленькими сосудами - чуть ли не склянками. Поражённая, Таня только оглядывала помещение, в которое попала. Ну и ну Ничего себе - зальчик: конца-края не видно А столов-то Как эти двое сообразили, куда именно им нужно? Хотя Они, наверное, здесь не первый день учатся - запомнили.
Мимолётная мысль: почему Назарий не сказал ей, что делать дальше? Не показал, куда, за какой стол, она должна сесть, чтобы стать равноправной ученицей? Или она должна сама определиться с чем-то? Но с чем?
Краем глаза она замечала, как Назарий зорко вглядывается в неё, усевшись в старенькое кресло возле небольшого столика; как бритый парень перешёптывается с девушкой, не скрываясь - наблюдая за новенькой. Но было что-то ещё Таня не успела подойти к банкам и склянкам на столах, чтобы ближе разглядеть их обитателей (а она уже сообразила, что там сидят довольно странные существа), как внезапно пространство перед самым её носом поехало, искажаясь, словно по стеклу кто-то плеснул водой.
Абсолютно машинально Таня метнула раскрытую ладонь вперёд - так человек обычно ловит пролетающую мимо муху. По коже пальцев резануло так, словно она на лету поймала выстрелившее из какого-то странного оружия лезвие! Девушка вскрикнула и, шипя от боли, отдёрнула руку, на автомате стряхивая кровь с пальцев. Бритый выскочил из-за стола и понёсся к ней - она и увидела-то его только потому, что движение в этом скучном, на первый взгляд, зале было слишком неожиданным. Но, продолжая шипеть сквозь зубы, она всё внимание обратила именно на порезанную руку. И поэтому, когда к ней с обеих сторон подскочили уже не только бритый, но и Назарий, она как-то даже не удивилась.
- Вытяни пальцы! - велел Назарий.
- Н-не м-могу - простучала она зубами, с ужасом глядя на кровь, щекочуще стекавшую по ладони. А потом обозлилась: - Дайте мне тряпку какую-нибудь!
Вместо желаемой сухой тряпки, которая помогла бы остановить кровь, Назарий втиснул свою ладонищу в её слабо сжатый кулак. Она даже взвизгнула от боли, когда ранки на пальцах мучительно разошлись, но через секунды холодная боль мягко перешла в горячее, пульсирующее ощущение, а потом в терпимое тепло, а Назарий выдохнул и медленно высвободил ладонь из её скрюченных пальцев. Заглянул в глаза.
- Пойдём, что ли. Тряпку дам - кровь вытереть.
- А эту это - Таня осеклась, не зная, как обозвать тварь, похожую на тварь из зазеркалья, которых она иной раз могла поймать именно так - словно муху на лету. Наконец догадалась высказаться так: - А эту вы так и оставите здесь летать?
- Сейчас подтянутся остальные - Назарий пожевал губами и выплюнул: - Побегают пусть и словят! Кроме нас, здесь никто не занимается! Значит, школяры упустили! А ты, милая, что ж так неосторожно? Кто ж эту тварь ядовитую руками ловит?
- Привыкла дома, - хмуро сказала она. - Там почему-то постоянно из зеркал что-то, да вылезет. Вот и хватаю Пока почти такого и не было, чтоб до крови резали.
Как они дошли до стола Назария, Таня не поняла. Только упёрлась бедром в столешницу и только сейчас увидела, что бритый поддерживает её за плечи, направляя к нужной её странному учителю цели. Назарий деловито сдёрнул со стола дорожную аптечку - у отчима в машине Таня такую видела. И минуту спустя её пальцы были вычищены и забинтованы. Бритым. Несмотря на то что Таня заметила: ранки перестали кровоточить. Но бритый бинтовал быстро и ловко, и она не сумела возразить. Только прошептала, когда он отрезал лишние кончики бинта, закончив перевязку:
- Спасибо.
Он кивнул ей и вернулся к светленькой, блестящими глазами наблюдавшей за происходящим.
А через минуту в зал вошла троица - с бегающими от осознания вины глазами. Все трое не торопились к своему столу или столам, а стояли у двери и угрюмо шарили опущенными глазами по полу, увлечённо рассматривая его. Кажется, все трое прекрасно знали, что именно наделали. И ждали выговора.
Таня тихонько опустилась на ближайший стул, стараясь не тревожить травмированную руку. А Назарий искоса глянул на вошедших и ласково спросил:
- И кто из вас объяснит мне, почему я должен тратить учебное время на разбирательство с вами? Никита!
Последнее рявканье было таким внезапным, что троица подпрыгнула. Длинноволосый шмыгнул носом и тоскливо спросил:
- И почему сразу - Никита? Эти двое сцепились, а виноват только Никита! Я ж только дисциплину наводил, а вы сразу - Никита!
Происходящее для Тани всё больше начинало напоминать начало урока в обычной средней школе, когда учитель отчитывает нашалившего ученика. Тем более - другие провинившиеся волками смотрели на данного Никиту, явно запоминая его нытьё и наверняка думая об отмщении. Но следующая реплика Назария заставила её немедленно насторожиться:
- Дисциплину наводил? Воздействуя? Ты забыл, что за такое карается в первую очередь? Не сметь действовать на живых, если можно навести порядок иным способом! Дамир! Из-за чего повздорили?
Горыныч исподлобья бросил взгляд на длинноволосого Никиту.
- Это личное.
- Личное будет для вас на улице! - снова рявкнул Назарий. - А здесь, в стенах почтенного учебного заведения, только учёба должна быть на уме! Подошли ко мне все трое! Живо! - А когда парни молча приблизились, он неожиданно обернулся к Тане: - Сколько их здесь летает?
- Пять штук, - от неожиданности ответила она.
- Слышали?! Не знаю, кто из вас, охламонов, вчера выпустил тварей, но чтобы через час все пять сбежавших сидели по клеткам!
- Но мы - По-настоящему испуганный Дамир оглядел огромное помещение, а потом посмотрел на Таню, с тревогой заметил перевязанную руку, которую она бережно баюкала на весу: не больно уже, но всё равно опасалась, как бы не задеть чего твёрдого. - Мы не сумеем