У тебя там кто-то есть, сказал я.
Ке-хеопс сносно изобразил человека, совершенно забывшего, о чём шла речь.
Эм? буркнул он, сворачивая в другой проход, ведущий к следующей лестнице, поднимающейся из дворцовых подземелий.
Я почти уверен, что у Шептунов есть способы проверки защиты каждый раз, когда они входят в ту комнату, продолжал я. Значит, один из них отключил защиту после того, как они начали собрание.
Я мысленно перебрал всех людей, сидевших за столом.
Это был верблюд? Нет Сурикат?
Ке-хеопс наконец остановился, слегка улыбаясь.
Полагаю, один из них и вправду смахивал на суриката, а у другого, несомненно, была морда верблюда. Предположить, что один из них лазутчик, тебя, наверное, заставил какой-то трюк аргоси? Может, арта превис?
Вопрос застал меня врасплох. Насколько мне было известно, отец никогда не задумывался о пути аргоси дольше, чем на пять секунд. С его точки зрения, от таких вещей Верховному магу не больше пользы, чем от глубоких знаний о рытье канав или вязании детских чепчиков. То, что за последние годы отец разузнал об аргоси хоть немного, означало, что он начал относиться к ним серьёзно.
Вообще-то арта локвит.
Он нахмурил брови.
Я думал, арта локвит это языки?
Арта локвит это красноречие, а не просто языки, пояснил я. Один из первых принципов этого таланта заключается в том, что каждое высказывание служит определённой цели. Поэтому, когда кто-то болтает лишнее, например, когда сурикат продолжает упоминать темы, которые уже подняли другие, это значит, что в его намерения входит не выражение своего мнения, а нечто иное.
По-моему, слишком много предположений.
Вообще-то нет. Речь его была слишком ровной. Если бы он искренне беспокоился, что остальные за столом не разделяют его тревог, он бы повысил голос, когда стучал по столу. Он что-то скрывал, я уверен. Я поймал взгляд отца. Так же, как ты скрываешь сейчас.
Отец посмеялся над этим обвинением.
И что, согласно твоим маленьким умозаключениям, я скрываю?
Как и большинство людей, гордящихся своей честностью и прямотой, отец был прирождённым интриганом, но никудышным игроком в покер.
Это самый долгий разговор в нашей жизни, когда ты не называешь меня слабаком, неудачником или предателем нашей семьи. Что тебе от меня нужно, отец?
Ке-хеопс не отвёл глаз. Я задумался понимает ли он, что смотрит на меня взглядом человека, оценивающего потенциальную угрозу.
Не здесь, сказал он и пошёл вверх по лестнице.
Я последовал за ним, но слишком поздно заметил соматические фигуры, которые он составляет наполовину скрытыми в тени руками. Я услышал последний шепчущий слог неизвестного мне заклинания, как только поднялся на верхнюю ступеньку лестницы и обнаружил, что вместо потолка большого зала дворца смотрю в небо, полное звёзд.
Воздух холодил мои щёки, каменные полы под моими сапогами сменились мягким песком. Мой взгляд устремился к далёким огням города. Могучие башни поднимались над его стенами, достигая небес; тени, которые отбрасывали эти башни в свете луны, тянулись к нам.
Махан Мебаб прошептал я. Столица теократии Берабеска.
Ты всегда хотел сыграть героя, Ке-хелиос, произнёс отец. Теперь я даю тебе прекрасную возможность.
Он показал на город.
Всё, что тебе нужно сделать, это проскользнуть за те стены и убить Бога, прежде чем он уничтожит всё, что ты любишь.
Глава 10. Миссия
Трудно не запаниковать, когда все ощущения вопят, что ты в тысяче миль от того места, где, как ты думал, сейчас находишься. Мышцы нижней части тела сжимаются, готовясь к бегству, хотя чувство равновесия подводит. Руки трясутся, язык словно распухает от медного привкуса. Тошнота тоже не слишком веселит.
«Сосредоточься, велел я себе. Закрой глаза. Игнорируй внешний мир и доверься внутреннему голосу».
В такие моменты Фериус Перфекс любит повторять: «Дыши в пустоте, малыш».
Я так ненавижу эту фразу, что почти хочу, чтобы она не сработала.
Хорошая иллюзия, сказал я наконец, когда бешеный стук в груди начал стихать. Но тебе следовало чуть лучше поработать над бризом.
Ке-хеопса беспокоила моя критика.
О чём ты? Заклинание
Я легонько помахал рукой перед собой.
В сердце пустыни кожу больше сушит. И давление воздуха в таких низинах должно быть больше, чем в Дароме.
Восхитительно, прокомментировал отец. Я почти уверен, что он впервые сказал это своему сыну. Твой разум должен был сам восполнить такие упущения.
Не расстраивайся. Я чаще отбивался от магов, владеющих заклинаниями шёлка, чем большинство других людей, предупредил я.
Я протянул руку за спину. Мои органы чувств настаивали, что там ничего нет, но напряжение мышц руки и предплечья говорило, что я прижат к стене дворца.
А что будет, если кто-нибудь, идя по коридору, наткнётся на нас?
Они будут обходить нас, даже не замечая нашего присутствия, слишком самодовольно ответил отец. Заклинание вызывает чувство неловкости у всех находящихся поблизости огромный дискомфорт, который заставит избегать места, где мы стоим.
Умно, заметил я.
Отец ненавидит это слово.
Вообще, это изобретение твоей сестры. Она стала настоящим экспертом в составлении сложных заклинаний. Слегка театрально, конечно, но порой её технология находит своё применение.
Мои уши не упустили слово «театрально». Ке-хеопс не мог смириться с мыслью, что способности дочери превосходят его собственные.
Тогда, может, лучше послать Ша-маат сделать грязную работу?
Он так крутанул пальцами, что я чуть не упал на землю. Вокруг нас начали появляться фигуры, закутанные в одеяния жителей пустыни, полностью скрывающие лица, за исключением глаз, которые светились религиозным пылом. Половина людей держали мечи с зазубренными клинками под названием казхан. Другие носили на кончиках пальцев тиазхан острые как бритва стальные когти, пробудившие у меня болезненные воспоминания о давно заживших шрамах на груди и спине.
Правоверные, выдохнул я.
Религиозные фанатики, пренебрежительно бросил отец, хотя не смог скрыть своей тревоги. Если бы мы действительно стояли на их землях, они бы уже почувствовали присутствие моей магии. И сейчас охотились бы за нами.
Однажды я уже встречался с правоверными и, если бы не искусное мошенничество Фериус Парфекс не говоря уж о свирепости Рейчиса, никогда не пережил бы ту первую встречу. Полагаю, стоит упомянуть, что ответственный за то, что за мной тогда пришли эти сумасшедшие, стоял сейчас рядом со мной.
У правоверных в духовном арсенале появилось новое оружие, продолжал Ке-хеопс.
Его пальцы снова шевельнулись, и одетые в льняные одежды воины опали на колени в песок. Они молились вместе в кругу, и кровь начала капать из их глаз и ушей.
Это что-то вроде проклятия.
Проклятия?
Мой народ не верит не только в богов, молитвы и достоинства произведений публичного искусства, но и в проклятия.
Струйки крови, стекая по лицам правоверных, капали на песок, превращаясь в тонкие яркие ручейки, которые скользили к центру круга и сливались в единый алый поток. Струя вздыбилась, с шипением выпуская в воздух алый пар, и устремилась по земле прямо ко мне.
«Не вздрагивай! Это всего лишь иллюзия, так что не вздрагивай!»
Я вздрогнул.
Мы называем это «Проклятием», вымолвил Ке-хеопс. Ни стены, ни заклинания не могут от него защитить. Болезнь, которую оно приносит, медленная, мучительная и неизлечимая.
«Думаю, это объясняет, почему он не хочет посылать на задание любимую дочь».
Ке-хеопс, казалось, угадал, о чём я думаю.
У тебя есть преимущество, которого нет ни у одного другого мага нашего клана. Правоверные не могут выследить тех, чья магия слишком слаба, чтобы привлечь их внимание. Он небрежно указал на широкополую шляпу на моей голове. Серебристые иероглифы на твоей нелепой шляпе также доказали свою эффективность в маскировке от тех, кто ищет немагическими способами.
Это объясняет, почему моя мать упомянула, как трудно ей было высмотреть меня в магическом кристалле. Даже Нифения, довольно талантливая амулетчица, не смогла понять, как работают знаки на моей шляпе.
Одним движением руки Ке-хеопс заставил видения правоверных исчезнуть, оставив нас вдвоём в бескрайней пустыне.
Что ж, позволь начистоту, попросил я и показал на мираж светящегося вдалеке города. Ты хочешь, чтобы я прошёл тысячу миль до Махан Мебаба, избежав встречи с армиями берабесков, визирями и правоверными, а потом ворвался в самый охраняемый в мире храм и убил Бога?
Да.
Тогда, по-моему, ты неправильно понял наши отношения, отец.
Я порылся в кармане и протянул ему карты, которые прислала мама.
Когда в следующий раз увидишь Бене-маат, обязательно верни ей это. Мне они ни к чему.
Мой отец редко теряет дар речи. Он смотрел на карты в моей руке с лицом спокойным, как неподвижная вода, но ярость в его глазах заставила меня потянуться к футлярам с порошками. Шелла предупреждала, что однажды мой бойкий язычок заведёт меня слишком далеко.
«Предки, пусть это будет не сегодня. Я не готов».
Я уже собирался вытащить порошки, когда тыльной стороной руки отец ударил меня так сильно, что я отшатнулся. Когда я ударился о стену, из-за иллюзии пустыни мне показалось, что меня поддерживает сам воздух. Я не мог припомнить, когда в последний раз отец меня бил. Если в твоём распоряжении десятки заклинаний, с помощью которых ты можешь наказать непослушного ребёнка, такая чисто физическая реакция кажется грубой.
Инстинкты, развившиеся у меня в течение последних трёх лет борьбы с врагами, пытавшимися запугать меня с помощью жестокости, вернули мне арта валар. Я улыбнулся Верховному магу народа джен-теп.
А сегодня мы будем танцевать, отец?
«Неплохо, подумал я. Ты говоришь почти уверенно».
И вновь он застал меня врасплох, хотя на этот раз его слова ранили меня сильнее, чем я ожидал.
Ты хотя бы представляешь, как сильно Бене-маат тебя любит? Она вырастила тебя, заботилась о тебе, её магия истекала кровью каждый раз, когда она пыталась исцелить тебя от Чёрной Тени.
А потом она
Она совершила ошибку! закричал отец. Я совершил ошибку! Ни один родитель не должен видеть, как на лице его ребёнка расцветает Чёрная Тень, зная, что с каждым днём это приближает его к безумию! К безумию, которое овладело твоей бабушкой, сделав её настолько жестокой, что мне пришлось её убить!
Он так сильно сжал губы, что я понял: он сдерживается, чтобы не ударить меня снова.
Мы совершили ужасную ошибку. С тех пор Бене-маат каждый день искала способы восстановить твои татуировки, даже когда весь Совет нашего клана ей запретил. И после всего этого ты говоришь о ней с таким презрением?
Три года я был изгнанником, на меня охотились наёмные маги и ищейки (некоторых из них послал за моей головой отец), но я никак не думал, что он способен заставить меня ещё и почувствовать свою вину.
Наверное, я ошибался.
Оставь карты себе, сказал отец, возвращая их. Они подарок судьбы. Это возможность для твоей матери поговорить с тобой на на твоём языке. Ты должен их ценить.
Он ссутулил плечи, чего я никогда раньше не видел. Его гордо очерченные щёки и подбородок, казалось, обрюзгли от такой неподдельной усталости, что, будь у меня сердце подобрее, оно заныло бы от сочувствия. Но я не мог выказать слабость. Слишком часто моя семья манипулировала мной в своих целях.
Я не стану убивать ради тебя ребёнка, отец.
Ты сделаешь это не ради меня. Ты сделаешь это ради неё.
Ещё одним движением пальцев он вызвал видение. Королева Джиневра стояла на коленях на земле, в её испуганных глазах отражался силуэт воина-берабеска, занёсшего над ней клинок-казхан.
Визири приведут свои армии в Даром, и первое, что они сделают, проломив ворота дворца, обезглавят маленькую девочку, которую ты, похоже, обожаешь гораздо больше, чем собственную семью. Они принесут её останки в дар своему Богу.
Меня пробрал холодный озноб, но я не позволил словам и иллюзиям отца затуманить мой разум.
Тогда я найду другой способ её защитить. Королева никогда бы не попросила убить ради неё ребёнка. Кроме того на случай, если ты не заметил маршалы и Шептуны негативно относятся к тому, что я делаю за них их работу. Как думаешь, почему они заставили Ториан накачать меня и затащить в ту комнату для бессмысленного испытания, зная, что я попытаюсь сбежать, и просто желая посмотреть, смогу ли я
Последнее слово замерло у меня на губах, когда до меня дошла абсурдность моих слов.
«Вот негодяй!»
Ке-хеопс рассмеялся, заставив изображение Джиневры исчезнуть.
Для картёжника ты плохо умеешь прятать свою сдачу. Может, однажды тебе стоит научить меня той игре, которая так увлекает игроков Как она называется? Покер?
Я не обратил внимания на насмешку. Я был слишком занят тем, что заново переживал каждый момент своего пребывания в покоях Шептунов.
Они знали о Боге берабесков ещё до твоего появления.
Что я несу. Конечно, Шептуны должны были знать или, по крайней мере, подозревать, что в Берабеске происходит что-то серьёзное. У них шпионы на всём континенте. Хотя визири и охотились за иностранными агентами, кое-какие слухи, должно быть, просочились из Махан Мебаба и сделали свидетельства моего отца ещё более ценными.
Они проверяли не тебя, сказал я. Они проверяли меня. Чтобы проникнуть в Берабеск и убить Бога, нужен некто, хорошо разбирающийся в магии, но тот, кого не могут выследить правоверные. Некто с необычайными уловками и мастерством. Некто верный королеве, не дароменский житель Известный как бывший преступник, от которого легко отречься, когда его схватят, потому что преуспеет он или потерпит неудачу, правоверные не позволят ему уйти из Берабеска живым.
Отец смотрел на меня сверху вниз с чем-то сродни сочувствию.
Ты выбрал жизнь изгнанника, Ке-хелиос. Путь изгоя. Тебе следовало бы знать, что найдутся те, кто попытается использовать тебя.
«И не все они оказались моими родственниками».
Королева никогда не одобрит убийство ребёнка, настаивал я.
Даже ради спасения собственного народа? Численность берабесков втрое превосходит численность населения Дарома, владений джен-теп и Гитабрии, вместе взятых. Только вздорные религиозные верования берабесков не дают им господствовать на всём континенте. Этот их Бог, настоящий он или нет, объединит их в армию, какой никогда ещё не видел мир. Для визирей берабесков мы, остальные язычники и богохульники. Берабески уничтожат всё на своём пути.
Но почему я? спросил я, чувствуя, что проигрываю спор, и говоря тоном именно такого капризного ребёнка, каким и считал меня отец. В мире полно обученных шпионов и убийц. Почему я должен быть тем
Потому что ты гораздо опаснее любого наёмного убийцы, Ке-хелиос. Ты непредсказуем. Твои враги идут на тебя с мечами и заклинаниями, а ты побеждаешь их с помощью игральных карт и трюков с монетами. Наёмные маги, маги-ищейки, лорд-маги Все они встретили смерть от твоих рук. В мире, полном убийц и обманщиков, ты постоянно находишь способы выжить, извлекаешь знания из каждого столкновения, учишься, чтобы стать ещё опаснее для своих врагов, и всё это с помощью простого заклинания дыхания и взрывающихся порошков.
Отец стиснул моё плечо, но взгляд его сделался странно нежным.
Возможно, это не входило в твои намерения, сынок, но ты превратился в самого грозного убийцу на континенте.
К сожалению, это были самые лестные слова, какие когда-либо говорил мне отец.
Ке-хеопс сотворил заклинание, и пустыня исчезла, оставив нас стоять в большом зале дворца в окружении дворян и придворных, занимающихся своими делами и совершенно не подозревающих о событиях, которые вскоре ворвутся в их жизнь.
Отец повернулся, чтобы оставить меня, и приостановился только для того, чтобы спросить:
Кто, кроме обманщика, может надеяться убить Бога?
Глава 11. Долг
Должность королевского наставника даёт ряд привилегий, немногие из которых соответствуют столь пышно звучащему титулу. Например, в Liberas Mandat. В переводе с дароменского «Мандат свободного правления». Упоминается тот факт, что наставника нельзя осудить за какое-либо преступление без согласия четырёх пятых королевского двора. Ведь монарх, который может посадить своих учителей под замок за то, что те задают домашние задания, не приносит империи большой пользы. Конечно, это никогда не мешало маршалам меня арестовывать (как любит отмечать Ториан Либри, арест отличается от привлечения меня к судебной ответственности) каждый раз, когда я их злил.